Блинчики

Обижаться Романов умеет. Он делает это максимально тихо и без намёков. Вот поэтому Москва не всегда может догадаться и понять что что-то не так, а Саша может простить сразу или через время. Но даже если он перестал держать обиду, об этом Питер не сообщит. За окном расцветало. На кухне ещё стоит запах недавно приготовленных блинчиков. В очень большом количестве. Использованная посуда лежит в раковине в ожидании того, кто соизволит её помыть. И Саша уже знал кто будет этим заниматься. В телефоне, прижатом к уху звучит голос лучшего друга, но внутренний голос мести остаётся сильнее. — Нет, Кость, ну что это такое? Он вчера обедал не дома и ужинать не стал. Сказал, мол, слишком наелся в этом «теремке», — с раздражением в голосе тараторил Романов. В ответ сначала было молчание, после чего последовала фраза о том, что это слишком и что Москву можно и пожалеть. — То есть, блины каких-то неизвестных никому людей он может нахваливать и описывать какие они вкусные, а я его за это жалеть должен? — Александр вскидывает брови и переходит на раздражённый шёпот, вспомнив что Московский в кои-то веки спит. Сообщив, что разберётся без дружеского совета, Питер кладёт трубку и продолжает своё дело. Романов подождал пока свежие блины остынут, после чего принялся аккуратно обрезать кухонными ножницами специально чуть подгоревшие края, которые впоследствии будут чем-то более интересным, чем просто плотное тесто. Кожа темноволосого пачкаются в масле, пока изящные пальцы сплетают обрезанные края в одну верёвку. В голове начинал возникать план. Закончив с приготовлениями, Саша сидит на краю кровати, на которой спал Московский. В руках тарелка с предварительно разогретыми в микроволновке блинчиками, на лице задумчивая улыбка. Слышится родное мычание и Михаил поворачивается на другой бок. Видимо, почувствовав взгляд Романова на себе, блондин открывает глаза и воодушевлённо выгнув бровь смотрит на тарелку с угощением. Вдруг, замечая что-то похожее на верёвку, успевает произнести первые три буквы имени Питера перед тем как тот сует сложенный втрое (если не вчетверо)блин ему в рот. Шатен придвигается к возлюбленному и его пальцы оказываются на подбородке столицы, а лицо кривится в мстительной гримасе. — Помнится мне, ты когда-то просил завтрак в постель, дорогой? — говорит Александр, поднимая один палец и засовывая блинчик дальше. Московский понимает намёк и принимается разжёвывать запиханное в рот, испуганно смотрев на собеседника. Так продолжается блин за блином. Саша умудряется причитать, одновременно возбуждая Михаила своим тонким голосом, который с каждым упрёком становился всё раздражительнее и звонче. Московский начал понимать, что если Питер пошёл на такие методы мести, то, видимо, знатно его обидел во время своих рассказах об открытом для себя заведении. По началу было как всегда вкусно. Всё, что готовил Романов имело какой-то необычный и уникальный вкус будь то яичница или обычный кофе. После каждого поедания блюда, приготовленного Сашей, Московский ласково целовал его в щёку, называл его руки золотыми и всячески благодарил за дарованную пищу. Может, если сейчас сделать то же самое, всё прекратится? От вкуса блинов уже подташнивало и вот, кажется всё приготовленное закончилось. Романов берёт верёвку собственного приготовления, залезая на кровать и усаживаясь рядом с Московским. Его лицо выглядело довольным, в отличии от лица блондина. Вспомнив про свою психологическую травму, он вздрагивает и резко кладёт ладонь на изящную руку Александра, чувствуя блинные следы в виде масла. — Сашенька, заря моя, — начал Михаил, подняв взгляд на шатену, — я всё понял, сегодня я весь твой. Делай со мной что твоей душе захочется, но, пожалуйста, — блондин замолкает, взглядом указывая на блинное изобретение в руке Питера. Романов в лице не меняется, но вспоминает мнение Екатеринбурга. Всё-таки его можно и пожалеть, но гордость свою удовлетворить нужно. Саша кладёт блинную верёвку на пол, чтобы не испачкать кровать и приподнимается, спуская с себя домашние штаны и нижнее бельё, оголяя половой орган и приподнимаясь на коленях. Он надменно смотрит на Михаила, который сразу догадывается на что Питер намекает. Московский откидывает покрывало, вставая на колени перед возлюбленным, обхватывая руками его бёдра. Саша морщится от прикосновения. Хватка этих тёплых и крепких рук заставляла сердце стучать чаще, кровь начинала приливаться к щекам, делая их румяными. Злоба, стеснение и наступающее возбуждение смешивались в голове. Лицо Михаила становилось ближе к паху. Почувствовав чужие губы на своём члене, Романов издаёт сдержанный полустон и сжимает кулак. Московский старается делать всё так, чтобы партнёру точно понравилось, как бы искупляя вину. Языком он умело обвивает сначала головку полового органа, проходясь по каждому сантиметру кожи, а после берет глубже, иногда поглядывая на лицо Питера, продолжая искусно двигать ртом. Одну из рук блондин перекладывает на основание, принимаясь мять половую зону, то останавливаясь, то вновь возобновляя процесс. Губами изредка поджимает сам член Александра, довольно мыча. У Романова всё внутри полыхает, ведь кожа достаточно чувствительна. С каждым новым движением Михаила, Питер издаёт непонятные смущённые мычания и сдержанно стонет. Его член напрягается и твердеет, после чего из него вытекает сперма, наполняя рот Московского, который проглатывает содержимое, поднимая взгляд на возлюбленного. Саша смущается и прочищает горло кашлем, стараясь не встречаться взглядом с Михаилом. Этот случай решили забыть и не обсуждать, но в «теремке» Миша больше не ел.