Планета Арамниэль

Кайо сидел на низкой софе у стены, вытянув ноги, укрытые старым пледом. Голова откинута назад, в руках — кружка с чаем. Он заварил его, когда пришёл домой, но задремал, и теперь приходилось пить едва тёплый. Воздух в доме был влажным — приближалась ночь. Где-то под столом тихо посапывал Фило. Снаружи шумела листва, мир медленно возвращался к себе. Дверь закрылась едва слышно. — Я здесь, — раздался знакомый спокойный голос. Ни тени усталости — только напряжённость, как будто в попытке утихомирить бушующие эмоции. Тарн прошёл внутрь, остановился рядом. Посмотрел на Кайо с высоты. — Как ты? Ссадины промыл? – в голосе прозвучало беспокойство. — Да, на станции. На скорую руку, — пожал плечами парень. — Ничего страшного, это только царапины. Тарн склонился ближе, взгляд скользнул по ссадинам на коленях, оцарапанным локтям, покрасневшим запястьям. — Обопрись на меня. Идём в ванную. Кайо послушался. Он знал, что спорить бессмысленно. Да и не хотелось, на самом деле. В ванной Тарн действовал ловко — словно много раз проделывал подобное раньше. Спросил, где аптечка, а после промывал, смазывал, заклеивал. Движения были точными, но бережными. Только один раз он чуть сильнее нажал на ранку, и Кайо едва поморщился. — Щиплет? — тихо спросил Тарн. — Терпимо. Пальцы мужчины задержались на коже Кайо дольше, чем было нужно, — но тот не отодвинулся. Когда бинты были наложены, Тарн всё убрал. Кайо не двигался, глядя на него. Потом поднял руку и коснулся лица — кончиками пальцев, будто проверяя: он ли это. Живой ли. — Я боялся, что ты погиб, — выдохнул он, словно решившись на признание. — После взрыва, когда сказали, что ты в центре… Это было… громко и сильно — даже на станции стены затряслись, и… Голос осёкся. — Ты расстроился? — спросил Тарн словно в шутку, но глаза смотрели серьёзно. Он взял его ладонь и приподнял к губам. — Не переживай, от меня не так-то легко избавиться. Кайо чуть усмехнулся. Стандартная фраза, но почему-то успокаивает. А потом всем телом подался вперёд. И поцеловал его. Осторожно и медленно коснулся губами губ, задержавшись на несколько мгновений — словно прощупывая границы дозволенного. Тарн не сразу ответил. Но когда ответил — поцелуй сразу стал глубоким, горячим. Язык нежно, не настойчиво, но словно давая выход зарождающемуся огню, двигался во рту парня, изучал его, мягко ласкал его язык. У Кайо перехватило дыхание, он оторвался ненадолго — и снова прильнул к губам мужчины. Они остановились почти одновременно. Пальцы всё ещё сцеплены. — Пойдём в спальню? — спросил Кайо, чуть хрипловато. — Мама скоро вернётся… будет неловко, если мы останемся здесь. — Пойдём, — просто согласился Тарн. Его голос был ниже обычного, почти глухой. Зато в глазах мелькнуло нечто обжигающее — нежность, смешанная с желанием, которое он не пытался скрыть. Но и навязать тоже не пытался, оставляя пути к отступлению открытыми. Кайо это чувствовал. И именно от этого возбуждение затопило сильнее, а вместе с ним появилась лёгкая паника — он отдавал себе отчёт в том, что сейчас происходит нечто важное. Он вошёл в спальню первым, на секунду остановился у своей койки — слишком узкой для двоих. Потом сел, заметно нервничая. — Здесь, конечно, атмосфера не слишком романтичная… — Мне всё нравится. Главное, что здесь есть ты, — отозвался Тарн, и Кайо улыбнулся, хотя сердце стучало оглушительно. Они легли рядом, лицом к лицу, и, хотя Тарн не торопился касаться, его присутствие само по себе было как жар, проникающий под кожу, медленно охватывающий изнутри. Кайо подвинулся ещё ближе, и их губы снова встретились. Мягко и трепетно, но в этом поцелуе уже не было неуверенности — на смену ей пришло желание изучить, распробовать. Понять, каков этот человек, когда все границы между ними исчезают. Он скользнул ладонью по груди Тарна, чувствуя сквозь ткань твёрдость мышц, их реакцию. Его пальцы дрожали, но он не останавливался — просто позволял себе исследовать. — Если что… ты можешь меня остановить, — прошептал он прямо в губы мужчине. — Остановить? Звучит почти кощунственно, — возразил Тарн с лёгкой улыбкой. Его голос стал чуть ниже, чуть грубее. Кайо отстранился, глядя в лицо. И увидел в глазах Тарна то, что одновременно успокаивало и будоражило: влечение и глубокую, почти болезненную нежность. Он провёл пальцами по щеке мужчины, потом по шее, где чуть задержался. Под подушечками чувствовался пульс. Живой и быстрый. Кайо вспомнил случайно прочитанную или подслушанную фразу: «Если рядом с тобой сердце человека не бьётся быстрее, это не твой человек». Конечно, преувеличение. Но в данный момент — момент первого сближения — это наблюдение значило много. Они целовались снова. Уже лежа ближе, вплотную друг к другу. Их тела всё ещё держали напряжение, но в нём не было ни скованности, ни спешки. Тарн позволял касаться к себе и сам отвечал: гладил плечи, спину, шею Кайо. Руки осторожно перемещались и чуть ниже, к бёдрам, мягким округлым ягодицам парня, но не задерживаясь надолго. Ткань между ними казалась лишней. И Кайо впервые это почувствовал так остро. Он отстранился лишь на секунду. Взгляд — почти умоляющий. — Я хочу… — он сглотнул. Его руки были горячими. Когда Тарн потянулся к застёжке рубашки Кайо, он сделал это так, будто не раздевал, а распутывал нечто ценное и хрупкое. Пальцы скользнули по обнажённой коже — и в этом касании было всё: терпение, забота, желание. Рубашки исчезли. Потом — брюки, бельё. Всё между ними растворялось: страх, сомнения, прошлое. Оставались только обнажённые тела, прижавшиеся друг к другу, дыхание, превращающееся в стоны. Тарн держал Кайо за бедро, вжимая его в себя. Целовал шею, грудь, губы. В его действиях разгорался медленный огонь, дыхание стало шумным, губы — более настойчивыми и жадными. Кайо, который и сам уже растворялся в нарастающей страсти, прошептал его имя и выгнулся навстречу, потёрся возбуждённой плотью о пах мужчины, словно стремясь получить больше ласки, больше поцелуев. Он чуть отстранился и провёл ладонями по мускулистому животу Тарна, вверх — до груди, плеч. Потом — в обратный путь, туда, где уже налился кровью орган — крупный и притягательный, как и сам мужчина, опутанный сетью выступающих вен и увенчанный толстой бордовой головкой. Кайо, внутренне возликовавший от того, что Тарн оказался так возбуждён его ласками, медленно скользнул пальцами по члену, почти не касаясь, и только когда почувствовал, как дрогнули мышцы, сжал ладонь, чувствуя твёрдость и тяжесть этой могучей плоти. Мужчина издал едва слышный стон, словно поощряя его продолжать. Кайо провёл рукой по всей длине, сдвигая кожу и больше открывая головку — осторожно, будто проверяя реакцию. Один раз, второй. Потом чуть ускорил движение — всё так же мягко, но с уверенностью. Его рука двигалась плавно, в ритме, от которого дыхание Тарна сбивалось. Мужчина потянулся к нему, целуя более жадно. И, не прерывая поцелуя, прошептал в губы: — Можно прикоснуться к тебе? Кайо кивнул, не отстраняясь. Рука Тарна легла на его твёрдый орган — тёплая, сильная, но бережная. Они двигались в унисон, словно их тела сами нашли общий ритм. С каждым движением становилось жарче, поцелуи — глубже, удовольствие — ярче. Дыхание сбивалось всё сильнее. Пальцы скользили по горячей обнажённой коже, скользили, будто читали друг друга вслепую — каждый вздох, каждый отклик. Руки внизу продолжали двигаться с зажатыми в них членами — набирая скорость и приближая разрядку. Тарн целовал шею, спустился к ключицам, пока Кайо дрожал и шумно дышал от прикосновений. Когда напряжение стало невыносимым, Кайо зажмурился и крепче прижался к Тарну, чувствуя ладонью его каменно-твёрдый, тоже готовый излиться орган. — Я… — начал он, запинаясь. — Почти… — Я тоже, — горячо прошептал Тарн. Их губы встретились снова — обоим хотелось быть вместе в этом моменте, максимально близко друг к другу. И они отпустили себя. Волна накрыла и прошла сквозь, заставляя дрожать и захлёбываться в страсти. Они кончили вместе — семя брызнуло, заливая животы и руки. Не хотелось вставать, куда-то идти, вытираться — только лежать вместе, прижимаясь друг к другу в жаркой тишине, которую нарушало лишь биение сердец. Тарн не отпускал. Пальцы его гладили спину, едва касаясь. Кайо лежал, уткнувшись в грудь мужчины, и сладкие волны всё ещё проходили по его телу, пережившему лучший оргазм за последние несколько лет. Его не переставало удивлять, что он мог так кончить только от стимуляции рукой — даже без проникновения. В теле была приятная истома, в душе — редкое, тихое спокойствие. Значит, и так бывает. Он вдохнул со всхлипом — и выдохнул — не как завершение, а как возвращение к себе. — Спасибо, — едва слышно прошептал он. — Это было… спасибо. Тарн поцеловал его в висок. — Не за что. Отдыхай, я рядом. Именно так и должно быть. Где-то хлопнула дверь, раздался весёлый топот Фило — это пришла мама. Кайо закрыл глаза и понял, что погружается в спокойный и сладкий сон. *** Кайо проснулся раньше, чем обычно. За окном только начинал светлеть горизонт — бледное предутреннее золото заливало комнату мягким сиянием. День обещал быть ясным и тёплым. Дом спал. Мама ещё не вставала. Даже Фило не было слышно. Кайо лежал на боку, плотно и жарко прижавшись к Тарну. Койка — узкая, приспособленная для одного человека, — не оставляла ни малейшего расстояния между телами. Именно поэтому Кайо чувствовал дыхание мужчины, медленное, глубокое. Его грудь поднималась и опускалась в одном ритме, лицо близко, губы едва заметно приоткрыты. Он спал совсем расслабленный. Без маски командира, без вечной настороженности, без попыток всё контролировать. И именно в этот момент Кайо вдруг понял: как он красив. По-настоящему. Он провёл взглядом по лицу Тарна. Гладкая кожа с лёгкой щетиной. Тёмные брови чёткой формы. Прямой, уверенный нос. И губы — приоткрытые, мягкие, будто чуть припухшие после поцелуев. Ни следа той силы, которую он всегда излучал. Только покой и уязвимая красота, которую Тарн, возможно, даже не осознавал. Он медленно опустил взгляд ниже. Вспомнил, как этой ночью касался этого тела — не просто сильного и мускулистого, но живого, откликающегося, чуткого к малейшему прикосновению. Помнил, как руки Тарна обнимали его. Как грудь дрожала под губами. Как бедро прижималось к его бедру. Он был не просто хорош собой. Он стал для Кайо самым красивым человеком, которого он когда-либо видел. Потому что знал, как он дышит, когда теряет контроль. Как шепчет. Как умеет быть страстным — и в ту же секунду тёплым. И, что важнее всего, знал, что он — здесь, с ним. Кайо тихо выдохнул и снова закрыл глаза, прижимаясь лбом к его груди. «Пусть ещё немного поспит», — подумал он. «Пусть этот момент длится дольше.» Тарн зашевелился. Уже не спал, это было понятно сразу. Просто молча лежал. Кайо приоткрыл один глаз. — Наблюдаешь? — Нет, — быстро отозвался Тарн, и уголки рта растянулись в сонной улыбке. — Просто… лежу. Кайо прикрыл лицо ладонью, застыдился и тут же рассмеялся. — Кто бы мог подумать, что однажды я проснусь в одной постели с Тарном Веком. — Не жалеешь? — О нет, совсем нет. Просто… Вчера я подумал, что наутро всё будет странно. Но совсем не странно. Вполне естественно. — Мы долго к этому шли, — улыбнулся Тарн, проводя рукой по растрёпанным тёмным волосам парня и легонько целуя его в нос, подбородок, пухлые губы. Между ними легло лёгкое молчание, сопровождаемое ласковыми поглаживаниями. Фило за дверью издал жалобный звук, словно напоминая, что существует. Кайо застонал, прикрыв голову подушкой. — Фило, наверное, думает, что ты меня съел или типа того. Он к тебе пока не привык, вот и переживает. Тарн протянул руку, откинул подушку с головы Кайо и наклонился к нему, прошептав: — Пойдём, пока этот охранник не взломал дверь. — А потом? — Потом заварим чай. Сообразим что-нибудь на завтрак. А дальше — как захочешь. Кайо потянулся вперёд и быстро поцеловал Тарна в губы — нежно, но с оттенком настойчивости, будто ловил его на слове, будто говорил этим: я ещё хочу, всегда хочу. Он мог бы просить больше, задержаться дольше в этом утре. Но день звал — после вчерашних диверсий предстояло многое проверить, восстановить, убедиться, что система снова работает бесперебойно. Кто, если не он?