Зеленая ласточка – 2. Желтый лебедь

      Сондра проснулась с мокрой подушкой. Настолько привычное пробуждение — она даже не сразу поняла, что находится не дома. Казалось, вот сейчас мама заколотит в дверь, скажет свое по-солдатски скупое «Завтрак!» и уйдет на кухню. И будет там сидеть, попивая чай, с таким видом, словно не она вчера довела дочь до слез. Может, не ходить на кухню? У Сондры как-то аппетита нет.       А, так и кухни ведь нет. Удачно совпало! Она села в кровати.       Койка от шевеления скрипнула. Сондра покачалась — пружины, которым явно было лет больше, чем ей, попытались ее столкнуть. Но Сондра ухватилась за худой матрас. Не хватало ей еще одного сотрясения!       Если что, падать было недалеко. Сондра поглядела на пол, до которого можно было дотянуться локтем — и потихоньку вспомнила, где находится. Ну, не совсем «где». Она все-таки в этом помещении была впервые. Но в общем смысле «где»… короче, она на острове лекарей!       Помещение же оказалось небольшим, но светлым. Единственным источником света служило высокое окошко прямо над койкой: оно было под самым потолком, и сидя Сондра никак не смогла бы выглянуть. Светло. Утро, значит. Или даже день. Потрясающе, Сондра не потеряла способность логически мыслить!       Помимо окна, койки и Сондры на койке, в комнатке был железный стол, железный стул (с протертой подушечкой, привязанной к сиденью), шкафчик вроде школьного из раздевалки, шкафчик поменьше (под названием тумбочка) и цветок в горшке возле двери. Не железный. Дверь, кстати, тоже не железная.       Сондра легла обратно. Голова еще немного кружилась, да и не ела она уже… много времени. И ночь выдалась так себе. От нервов, наверное. Снилось всякое… Сондра бы назвала ерундой, но это была не ерунда. После ерунды на мокрой подушке не просыпаются.       Она свернулась калачиком. Снова в груди тяжело стало. Какого черта мозг решил ей эти воспоминания подкинуть? Про флейту, про ночи, про вагонетки, про низину с лампочками. Про Мора. Про Мора, который смотрел на нее так искренне, обнимал так нежно, и тогда, под лампочками, в ту волшебную ночь он ее почти… она его почти… они почти…       Про Мора, который утопил Ремму.       Сондра отвернулась к стене и поскребла рукой. На стене было… что-то. Не обои, не краска, не штукатурка. Как будто на каменный остов налепили туго смятую солому, прижали, прижали еще, налепили еще один слой и прижали снова. И все равно Сондра чувствовала, что под этой соломой — камень. Теплоизоляция, наверное. В комнатке, кстати, было тепло. Потому что Сондре даже в ее…       Она распахнула одеяло. Это не ее одежда! Ну еще бы — ее одежда вон, на спинке стула, сушится. А на Сондре был зеленый хлопковый костюм: футболка с длинным рукавом и штаны. Похоже на форму, которую Лекси в больнице носила. Жалко в комнате зеркала нет. Сондра бы глянула — обхохочешься!       Ага, а еще обхохочешься от факта, что Сондру кто-то во сне переодел. Она поежилась и завернулась в одеяло. Начало потряхивать. Видимо, не такая уж и хорошая теплоизоляция.       Ладно. Паниковать — не дело. Надо выяснить все, что возможно: где она (ну, где она конкретно), что с ней, что с ней будет дальше, есть ли тут кто, где Вирт и как он. Задач невпроворот.       Сондра успокоилась, поднялась (по босым ногам прошелся сквозняк) и вытянула шею. Все равно окошко высоко! Она разглядела только кусочек белого неба и край крыши. Да черт! Сондра с подозрением посмотрела на койку. Койка заскрипела от взгляда. Ну, была не была. Сондра встала на пружинящий матрас одной ногой, подтянула вторую — почувствовала, как вся металлическая конструкция свешивается ниже и ниже, — привстала на цыпочки, потянулась к окошку и…       Дверь с грохотом открылась. Сондра, от неожиданности, плюхнулась на койку. Пружины подбросили ее на полметра, поймали, подбросили снова, и так Сондра качалась туда-сюда, пока в комнату кто-то входил. Ну класс! Тупее ситуации не придумать!       Сондра повернула голову. У скачущего порога качались вверх-вниз два человека. Качались все меньше, меньше, и все стояли (как их не укачивает?). И, когда уже совсем прекратили качаться, рискнули пройти вглубь комнаты. Сондра снова села. Комната закачалась влево-вправо. Уф!..       — Вижу, лечение уже принесло свои плоды, — проскрежетал старческий голос одного из людей.       Это был невысокий старикашка с изрытой потрескавшейся кожей. Как поверхность старой гуаши. Интересно, а если на нее воду капнуть, она станет опять мягкой и густой? Старикашка был невысокий, весь сжатый и резкий, от фигуры до движений аномально больших рук, сжимавших досочку с документами. Сондра зависла на этих руках. Почему они такие огромные? Или это остальное тело маленькое? Оно, наверное, и правда высохло. А если чем-нибудь размягчить, капнуть — снова будет как раньше, и руки станут впору.       Сондра мотнула головой (комната опять закачалась). Мысли какие-то дурацкие лезут!       — Так-так-так, — прокапал старикашка, щурясь на документы. — Значит, сотрясение легкой степени, трещина, та-а-ак…       Вторым гостем оказался Аксель. Он перегнулся старикашке через плечо (без особых усилий — разница в росте была чуть ли не вдвое) и ткнул в бумагу.       — Ушиб еще, — вставил он, тупо улыбнувшись.       Старичок хлопнул его по руке со звонким «шлеп!» Аксель выгнулся обратно и надулся, а старик поднял к Сондре белесые глаза. О, он ей уже нравится!       — Доброе утро, — улыбнулась она.       — Доброе, доброе, пташка, — старичок посмотрел на окно. Свет попал ему на радужки и сделал их такими же светлыми, как брови. — Куда это ты так рвалась?       Сондра нервно хихикнула. Старичок снова зашелестел бумажками.       — Так-так, ты у нас, значит…       Он протянул шипящую «т». Секунде на третьей этой «т», дошло, что он ждет имени.       — Сондра.       Глаза у старичка резво поднялись и вцепились в Сондру, как два белых клыка. Он сощурился, и в них, в этих глазах, Сондре привиделся цвет — как капельки краски в стакане с выбеленной водой. Сондра поежилась. Взгляд ежился с ней.       — Сондра, — протянул старичок скрипящим голосом и опустил глаза к бумагам. — Сондра, Сондра…       — Сондра Керш, — на всякий случай, уточнила Сондра.       Цвет растворился в радужках. Старичок снова посмотрел на Сондру, но теперь взгляд наклеил пластыри на воображаемые дырки от воображаемых клыков. Наклеил, правда, так, что потом не отдерешь.       — Сондра Керш. Интересное у тебя имя, редкое.       Старичок кивнул себе и поводил сухим пальцем по листу. Шурх-шурх, кожа по бумаге. Сондре захотелось порисовать углем.       — Где ты у нас так побилась, Сондра Керш? Подралась с кем?       Встрял Аксель, Сондра даже рот открыть не успела (с учетом, что она его не закрывала):       — Несчастный случай.       — Несчастный случай. Ага, вижу. Поступила вместе с… ага, ага… потеря сознания после… ага, хорошо… Так, — он перелистнул бумажки туда-сюда, — Аксель, а где наблюдения за вчерашний день?       Аксель перегнулся через плечо старичка и тоже всмотрелся, так внимательно, как будто и сам не понимал, где же наблюдения за вчерашний день.       — Так я вчера поступила, — успокоила их Сондра.       Старичок снова зашелестел бумажками.       — Нет-нет, дорогуша, поступила ты третьего дня, и вот за вчера — ничего, — и он, в продолжение фразы, треснул Акселя планшетом по лбу.       Аксель охнул и растер лоб. Уже от того, как он тер, появится шишка.       — Ай! Ну дед Арно!..       — Сом шипастый тебе дед! Опять долорию спер, пакостник?!       — Да я же для лечения!       — Еще б не для лечения, я б тебя тогда… — он погрозил кулаком (Сондра подозревала, что, не будь ее в комнате, старик бы раскошелился на крепкое словцо). — Кому говорил, она для тяжелых!       — Да она тяжелая! — Аксель зыркнул на Сондру так, словно она была виновата. — Буйная!       — Это я буйная?!       — Вон, вон, дед Арно, на людей кидается! — он спрятался за спину Арно и высунулся из-за плеча.       За что и получил папкой во второй раз, по тому же месту. Сондра фыркнула. Вот, и кидаться не пришлось! За то, что она планировала с Акселем сделать, могут и смирительную рубашку надеть.       — Извини за этот… — Арно зыркнул на Акселя и повернулся к Сондре. Взгляд у него не то чтобы смягчился, скорее немного размок. — Как самочувствие? Мутит, головокружение, темнота в глазах, немота в теле, судороги?       Чем дольше он перечислял, тем больше Сондре казалось, что это все у нее есть.       — Голова кружится немного, — живот скрутило, будто кто-то схватился за желудок кулаком. — Ох!.. И живот крутит!       — Это не от долории, — махнул планшетом Арно и пихнул Акселя. — Мало того, что накачал ее без показаний, так еще и накормить не удосужился. Зачем мы тут корячимся, если она от голода пухнет? Лекарства только в океан спускать!       — Чем накачал? — забыла о животе Сондра. — В каком смысле?       — Да не волнуйся, не волнуйся. Ничего страшного он тебе не дал.       — А отчитываете вы его, как будто что-то страшное.       — Отчитываю я его, потому что, — он снова треснул Акселя по лбу (его стало уже немного жаль), — мозгов не нажил, простофиля! Сколько учу, сколько учу, все бестолку! Не было бы дара, век бы в лекарях не видать!       — Ну дед Арно! — захныкал Аксель.       — Хвост селедки тебе дед! Молчи, за умного сойдешь.       И он снова повернулся к Сондре.       — Ничего страшного не случилось. Выспалась зато, да? — он, кажется, улыбнулся. Сондра, кажется, улыбнулась в ответ. — Да, вот, крепкий сон — лучшее лекарство. Кроме голода что беспокоит?       — Да нормально у нее все, я ж обследовал, — Аксель хлюпнул.       Дед Арно цыкнул на него. Сондра прислушалась к себе. Желудок стягивало, голову вело, щеки горели от соли, но так бывало и дома. Сондра глубоко подышала, наклонилась в сторону, в другую.       — Трещины в ребре не чувствую, — заключила она. — Ушиба легкого тоже. Вы мне обезболивающее дали, что ли?       Аксель набрал воздуха в грудь, но Арно угрожающе поднял планшет.       — Почему же? — и опустил. — Мы тебя вылечили. Делов-то было, раз, раз. Если б не этот птенец, мы б тебя еще вчера отпустили. Но ладно уж, покормим, осмотрим еще разок — и на волю, да?       Он снова, кажется, улыбнулся. Сондра потерла затылок. Она мало знала о медицине — только то, что Лекси очень громко повторяла перед зачетами. Но разве такие штуки, как трещины в костях и ушибы внутренних органов, не лечатся хотя бы пару недель?       — Так быстро?       — А чего, уходить не хочешь? — посмеялся Арно. Аксель обидчиво буркнул:       — Мы тут здоровых не держим.       Арно снова на него цыкнул. Сондра почесала затылок и вспомнила, что было ночью. Позапрошлой, выходит. Посмотрела на руки Акселя.       — Вы меня магией вылечили? — догадалась она.       И Арно, и Аксель посмотрели на нее одинаковым взглядом. Сондре даже показалось, что они чем-то похожи. Ну, не считая разницы в десятки сантиметров и лет.       — Магией, магией, — снова посмеялся Арно. — Воздух тебя лечит, воздух и крепкий сон. Ну и капелька магии, — он опять посмеялся.       Смеялся Арно так же, как кряхтел и ругался — скрипуче, немного лающе. Как деревянный шкаф, настолько старый, что он от одного касания раскачивается туда-сюда маятником.       — Ладно, — успокоился старик. — Ладно, ладненько. Значит, покормим тебя и отпустим. Есть куда податься?       — Погодите! — Сондра еще не осознала, что ей вправили мозги магией, как надо было осознавать, что ее отсюда выгоняют. — А как же… ну, я же не одна прибыла! Со мной был молодой человек, как он?..       Лицо Арно приобрело странное выражение — оно как будто в цвете поменялось, с зеленоватого на рыжеватое.       — А, господин Сивэ, — он зашелестел бумажками. — Знаем, знаем… Что ж, ему бы у нас недельку полежать. Затянули с обращением. И это не считая магического воздействия. Повезло, что некроз дальше не пошел! Иначе бы на месяцок у нас загостил.       — Он в порядке?       — Он стабилен.       По рассказам Лекси Сондра знала, что это может означать как «хорошо», так и «плохо, но не так плохо, как могло бы быть». Будет надеяться на первый вариант.       — Когда к нему можно будет?       — От его состояния зависит, — Арно почесал подбородок с сухим «скр-скр-скр». — А чего, хочешь при нем остаться?       Сондра активно закивала — чуть новое сотрясение не заработала. Как она может уйти, когда Вирт тут валяется! Вдруг на острове лекарей посещения запрещены? Да и куда она денется? Реммы нет, на Инсив, мягко говоря, не хочется.       — Ну так какой вопрос! Аксель, при Сивэ же нет сопровождающих?       Аксель булькнул: «Нет».       — Вот! — Арно зачиркал по бумажке. — Перепишем тебя как сопровождающую. Сможешь при нем остаться, пока не поправится. Устроит, Сондра?       — Устроит! — заулыбалась Сондра. — А… что за сопровождающий? Мне можно будет не уезжать?       — Можно, можно. Поживешь при тяжелом пациенте до его выздоровления.       — Но Аксель сказал, что вы тут здоровых не держите.       Арно отмахнулся от Акселя и продолжил чиркать в бумажке. Сондра поймала недовольный взгляд из-за его плеча — и, как взрослый и серьезный человек, показала язык. Аксель показал язык в ответ. Пф!       — Значит, оформляем как сопровождающую, так-так… Сондра, мне нужно будет твое происхождение, дар и…       Договорить Арно не успел. Его перебил кирпич, влетевший в окно.       Вообще, это был камень, но он был размером с кирпич, в форме кирпича, и окно от него разлетелось, как от кирпича (Сондра пару раз видела, как разлетается окно от кирпича, и могла бы назвать себя экспертом). Камень-кирпич грохнулся у противоположной стены, не зацепив никого и ничего, рухнул на пол и остался во вмятине.       Аксель встрепенулся, Арно даже головы не поднял, а Сондра не придумала, как отреагировать, так что продолжила сидеть на кровати.       — Иннес!.. — прошипел Аксель, то ли раздраженно, то ли восхищенно.       А чему тут восхищаться? Окно разбили. Хотя, запустить камень на такую высоту и попасть в крошечное стекло… Сондра тоже восхитилась.       — Дед Арно, ну ты видел? Я же говорил!       Арно дописал и прижал ручку к бумагам со звонким щелчком.       — Это не Иннес. Иннес — приличная девочка, в отличие от тебя, бездельника.       — По-твоему, это я камень швырнул?       — Я больше в это поверю, чем в то, что это сделала Иннес.       — Я вообще-то тут все время стоял!       — Это бы тебя не остановило, — Арно подслеповато посмотрел на разбитое окно и покачал головой. — Сондра, ты подожди тут пока. Разберемся и дооформим. Еду принесут. Поешь, отдохни.       — А… — Сондра указала на разбитое окошко.       — Ничего страшного, сегодня тепло. Покой, еда и свежий воздух — вот рецепт здоровья! Уж можешь мне поверить, — он снова поскрипел и пошел к выходу.       Аксель поскакал за ним.       — И капелька магии! — передразнил он и, незаметно для старика, показал Сондре неприличный жест.       Сондра показала ему не менее неприличный. Аксель притормозил и показал ей еще более неприличный. Сондра придумала еще более неприличный и снабдила его обидной рожицей. Аксель поднял руки, чтобы ответить максимально неприличной пантомимой, но       Арно хрипло рявкнул:       — Аксель! Чего копаешься, дармоед?       И Акселю пришлось уйти поверженным. Сондра заулыбалась и упала на жесткую подушку. Из открытого окна повеяло прохладным ветерком, запахло травами, свежестью и еще чем-то, странно знакомым, далеким.       Незнакомая девчонка принесла завтрак. Даже словом не обмолвилась: спросила имя, чиркнула что-то в таком же, как у Арно, планшете с бумажками и оставила на столе тарелку с кашей и чашку с травяным чаем. Каша оказалась пресной, но с голода Сондра проглотила всю. Ну а что ожидать от больничной еды! Наверное, полезно.       После завтрака стало в разы лучше. Сондра переоделась в свое, немного побродила по комнате, убрала осколки окна (кирпич трогать не стала), ощупала все, что можно было ощупать, обнюхала все, что можно было обнюхать (все одинаково пахло сеном и травяным чаем), лизнула все, что можно было лизнуть (список оказался ограничен), повалялась на кровати и решила, что не может больше тут торчать. Невыносимо! Прошло уже целых пятнадцать минут!       Арно с Акселем так и не возвращались, и Сондра рискнула открыть дверь. Да просто посмотреть, что вокруг! Воздухом подышать. Арно же сам сказал, воздух лечит!       Сондра высунулась, шагнула за порог. И как-то незаметно уже оказалась на дорожке.       Ее встретил раскинувшийся, на сколько хватало взгляда, серо-зеленый пейзаж. Небо, припыленное облаками, проворачивалось над каменистыми склонами и островками зелени. Земля шла волнами, но не острыми, а плавными, замершими, словно едва колыхалась, задумалась, да так и застыла. От двери вниз шла пологая дорожка, усыпанная мелким светлым камнем, пористым, как пемза. Дорожка лениво стекала вниз, сливалась с другими дорожками, растворялась в скалах, путалась в травинках, огибала корни деревьев и стелилась под ноги таких же лениво текущих людей.       Щебень дорожки подхватил и потащил Сондру, как бумажный кораблик. А кто Сондра такая, чтобы сопротивляться!       Было прохладно, пахло свежестью и еще чем-то. Сондра дышала глубоко — здоровой грудной клеткой — и перебирала запах в пазухах. Что-то было такое… такое… Сондра пыталась поймать это «что-то» за хвост, но оно ускользало. Сондра точно когда-то слышала этот запах, надо только вспомнить, где и когда, хоть одну деталь — и сразу же поймет! Такой легкий травянистый аромат, сладковатый запах влажного камня и растений, серо-зеленый, оседающий на языке, как осадок на дне стакана для кистей.       Люди в черных шерстяных плащах проходили мимо. Они зевали, переговаривались, кто-то шел прямо с чашкой травяного напитка, кто-то — с деревянными досочками-планшетами. Никто не обращал на Сондру внимания. Только огибали, когда она оказывалась у них на пути. Сондра проследила за одной девушкой: та волочила ноги и бормотала под нос что-то про «седьмой перелом за утро, ну сколько можно, хоть бы один с простым синяком». Ну точно Лекси после дежурства!       Сестренке бы тут понравилось.       В груди заныло. Что, не долечили? Сондра вздохнула. Нет, с легкими все в порядке. Это из-за Лекси… Ну, не из-за самой Лекси — из-за самой Лекси Сондре только лучше становится, — а из-за того, как до нее сейчас далеко. Привести бы ее сюда! Почему-то казалось, что уж она-то точно вспомнит, что это за запах.       Сондра спустилась с холма и остановилась, огляделась. Дорожки бежали дальше, в разные стороны, поднимались на другие холмы и вели к таким же домикам. Все домики были одноэтажные, крохотные, на одну-две комнаты, с низкими крышами из соломы или длинной щепы. Стены были каменные и пористые. Сондра бы нарисовала их (если бы рисовала) губкой. Она бы вообще все губкой нарисовала: и дырявые облака, и островки зелени, и пемзенные дорожки, и каменные склоны, и припыленную инеем верхушку горы... Горы? Сондра развернулась на месте.       Дальше, за холмом, с которого она спустилась, поднималась гора с пологими склонами и скошенной вершиной, как будто огромная коса срезала пик. И эту скошенную верхушку покрывали белые пятна. Рябые, неровные. Как плесень на лимоне.       «Из плесени делают антибиотики», — напомнил голос Лекси в голове. Сондре сразу очень понравилась эта гора.       Вот только она не знала, что тут есть гора! Она не оборачивалась, пока шла, а ночью ничего толком не разглядела. Но Сондра просто чувствовала, что гора тут должна быть — как без нее? Незавершенная композиция какая-то получается!       Но все это — и запах, и гора, и чувство под кожей, скребущее такое, как застрявший пот, — все это так странно…       — Да не бойся, не рванет.       Сондра подпрыгнула и рванулась бежать. Но пробежала всего пару метров — и ее остановил смех. Она на ходу развернулась (щебенка под ногами подлетела аж до макушки). Аксель во всю давил свою щербатую улыбку.       — Кому говорю, не бойся, — довольно ухмыльнулся он. — Может, тебя все-таки к головешкам отвести, а? Нервная ты чего-то.       Сондра бы обязательно его послала, если бы не… причин не послать не было.       — Ой да иди ты! — она отмахнулась и повернулась к горе. — А чего ты сказал, не рванет?       — Вулкан. Ты так пялилась на него, как будто дым увидела.       Брови поползли наверх. Сондра указала на гору большим пальцем. Аксель кивнул. Брови поползли еще выше.       — Вулкан, вулкан. Спящий. Последнее извержение было, когда я еще пешком под стол ходил.       — Лет пять назад, судя по твоему развитию?       Аксель скривил рожицу.       — Чтоб ты знала, мне почти семнадцать. Так что уважение к старшим!       — Чтоб ты знал, мне девятнадцать, так что кто еще кого уважать должен.       — А, тогда прошу прощения за оскорбления! Не признал старческую деменцию.       Аксель расшаркался с такой тупой улыбочкой, что Сондра бы с радостью ее стерла. Но против этого уже причины были — ходили вокруг, оглядывались.       — Прощен, шкет. Кстати, где Арно?       — Это ты в связи с деменцией вспомнила?       — В связи с твоими дурацкими шутками. Никому больше камни в окна не швырял?       — Да это не я был! — Аксель всплеснул руками. — Почему все думают, что это я, если это не я!       — Потому что ты ведешь себя, как придурок.       — Этот придурок тебя лечил!       — И травой какой-то напоил!       — Так помогло же!       Сондра выдохнула. Ей и правда лучше. А Акселя и без нее отчитали (хотя, такой наглой роже не повредит еще раз).       — Ладно. Спасибо, правда.       Аксель фыркнул, и Сондра приняла это за «пожалуйста». В конце концов, этот пацан ее не игнорирует, как другие лекари, а надоедать кому-то еще было совестно. Пока она с Акселем болтает, хотя бы никто из пациентов больше стекол не лишится. Ну или, по крайней мере, не потеряет нормального врача.       — Так что ты там про вулкан сказал?       Аксель пожал плечами, и теперь Сондра ясно увидела, что он еще подросток, несмотря на рост.       — Спящий он, вот и все. Весь остров лекарей стоит на вулкане, тут и вулканических пород много, — он подопнул дорожку. — Старшие говорят, он раз лет в двадцать пять извергается или типа того. А прошлый раз был, когда я только родился. Так что до моих двадцати пяти остров может спать спокойно!       Страшно представить, какие еще беды настигнут остров лекарей, когда Акселю стукнет двадцать пять!       Сондра снова повернулась к вулкану. Она легко могла представить, как из скошенной верхушки валит дым, в черное небо взлетают снопы алых искр, а жар стекает по холмам, как эти мягкие застывшие волны. Темно, пахнет серой и жженой травой. И кружится голова. Ее куда-то ведет, ведет, ведет…       — Эй, эй, ты чего?       Под кожу забрался приятный холодок. Сондра остыла, воображаемый жар пропал. Аксель стоял рядом и придерживал ее за плечо.       — Плохо стало? Ты ела? По травмам у тебя все нормально, не должно головокружения быть.       В эту секунду Аксель ее даже почти не бесил.       — Да, все нормально, — Сондра встала прямее. Голова и правда больше не кружилась. То ли сама прошла, то ли Аксель помог. — Просто… странно так.       — Что странно? Боль, онемение, муть, тяжесть?       — Да нет, не физически. Просто чувство такое, как будто я здесь уже бывала.       — Так в детстве, наверное, — Аксель отошел. Сондра увидела, что у него был планшет с документами в руках. — Водили к нам наверняка. Ты откуда, кстати? Я у тебя при осмотре амулета не увидел.       — Да нет, не могли меня… Чего?! Ты что, раздевал меня?       — Надо же было тебя переодеть. Да брось ты, лекарь — существо бесполое. А если бы ты в кому провалилась? Надо было ждать, пока выйдешь, чтобы тебя откачать?       Голова опять закружилась, но уже от негодования. Сондре захотелось замотаться в несколько одеял. И кожу с себя содрать! И в нее еще замотаться! Жутко звучит, бр-р-р… Он же ее еще и успокоительными накачал. Вот это — еще более жутко.       Сондра обхватила себя руками и часто-часто потерла. Какой же воздух холодный! И подташнивает от пресной еды. Поскорее бы спрятаться куда-нибудь. И не выходить. Месяц. И чтобы к ней не входили.       — Что-то ты бледная, — Аксель протянул руку, но Сондра отскочила от нее, как от раскаленной кочерги. Хотя, Аксель наверняка запустил бы ей под кожу холодок.       Сондра вдохнула, выдохнула — и опустила руки. Он прав. Врачи — это другое дело. Да и Аксель не выглядел, как человек, который специально бы накачал девушку препаратами, чтобы раздеть и попялиться. Он бы не додумался.       — Нормально. Перенервничала просто.       — Ну ты смотри, а то у головешек места-то всегда много.       — Да кто такие головешки? Угли, что ли?       Аксель расхохотался — воздух просвистывал между его передних зубов.       — Не, угли — это погорельцы!       — Да ты можешь хоть раз нормально ответить?       — Я нормально отвечаю. Разве я виноват, что ты башкой треснулась? — и он снова захохотал.       Сондра передумала, она все еще хочет ему врезать.       Она заметила, как с одного холма спустилась девушка. Заметила, потому что девушка шла знакомым быстрым шагом. Так ходят дежурные, когда заметили на том конце коридора школьника с сигаретой, — ровно на один сантиметр в секунду меньше, чем это было бы неприлично. Камушки под ее ногами взлетали брызгами. Девушка была в черном плаще, сама смуглая, черноволосая и выглядела, как ужас, летящий на крыльях ночи. Если бы не зеленое пятно у нее на лице, Сондра бы даже испугалась!       Девушка подлетела к Акселю со спины. К сожалению, когда она была в двух шагах, Аксель ее услышал и отскочил.       — Иннес! — воскликнул Аксель вместо приветствия.       Точно, это та самая Иннес, которую они ждали на причале. И та самая Иннес, которая не-кинула кирпич в окно.       Иннес и правда не выглядела человеком, который метнул бы булыжник на три метра в высоту. Но, глядя на пламя в ее черных глазах, Сондра не спешила с выводами.       — Аксельбант Липриот! — прошипела Иннес на одном дыхании, как ругательство.       Сондра и подумала, что это ругательство, если бы Аксель не отозвался:       — Ну, с утра был им.       Так, не ржать, не ржать, не ржать… А почему нет? Сондра заржала (явно громче, чем было принято в обществе). О господи! Ладно, если бы у нее было такое имечко, она бы тоже вела себя, как придурок. Точнее, как придура.       Иннес зыркнула на нее холодными глазами, а Аксель так скуксился, что стал напоминать воробушка. Сондра притворилась, что ее разбил кашель. Смеющийся такой кашель.       — Извините, — хрипя, выдавила она. Вдох, выдох, Сондра, вдох, выдох.       — Доброе утро, — сказала Иннес.       — Д-доброе…       Иннес отвернулась, но губы у нее стали как две тонкие сморщенные линии. Явно тоже сдерживалась. Сондра сглотнула смех, чтобы ее не смущать.       — Где дед? Он был с тобой, — спросила Иннес у Аксельбанта (не ржать, не ржать, не… господи, его серьезно зовут Аксельбант? За что его так родители не любили?).       — Дальше на осмотр пошел. А тебе зачем?       — Хочу сообщить о нарушении дисциплины, — взгляд Иннес стал еще более темным, а пятно на лице — более зеленым.       — А, ты, наверное, про разбитое окно в палате механика. Во, кстати, пострадавшее лицо, — Аксель указал на Сондру и сверкнул щербинкой. — Не такое пострадавшее, как у тебя, конечно.       — Я тебя придушу, Липриот.       — А силенок хватит? Ах да, ты же у нас камнями швыряешься!       — Ты что у меня на складах устроил?       Аксель пожал плечами:       — Месть. Вообще-то, меня обвинили в том камне! А ты же никогда не признаешься.       — Ты зачем все переставил?! Я чуть не схватила настойку лиан вместо цеплянок. А если бы я не посмотрела?!       — Ну, ты же посмотрела. И вообще расстановка по цвету намного логичнее, чем по алфавиту, тебе не кажется?       — Я из-за тебя могла человека отравить!       — Иннес, травники и без тебя справляются. И вообще, ты тут могла моему механику голову проломить. Один-один!       Иннес сжимала-разжимала кулаки. Сондра не очень понимала сути конфликта. Но поняла, что, во-первых, эта девчонка может отравить человека, во-вторых, эта же девчонка может разбить кирпичом окно, в-третьих, у Акселя нет чувства самосохранения.       — Опять надоедаешь ей, дармоед?       Арно появился так внезапно, что Сондра даже не поняла, с какой стороны он подошел. Точнее, они — за Арно следовали трое человек, всем на вид около сорока. Аксель и Иннес отскочили друг от друга, как подростки, застуканные на свидании. Ну, они и есть подростки. Но не на свидании.       Арно пошаркал по дорожке и зарядил Акселю подзатыльник (ему пришлось встать на цыпочки).       — Я тебе что сказал делать? Здравствуй, Иннес.       — Доброе утро, — улыбнулась Иннес и ткнула на Акселя пальцем. — Дед Арно, он все мои травы перепутал!       Аксель не успел от первого удара отойти, как ему уже прилетел второй.       — Бездельник!       — Ну дед Арно!       — Ерш подбойный тебе дед! Прости, Иннес.       — Да она окно разбила!       — А ты ей ловушку с зеленкой поставил, — Арно махнул рукой, и Иннес, вспомнив о пятне, попыталась отвернуться. — На ее месте, убил бы, ух!.. Я тебе что сказал делать, а? Заполнил бумаги?       — Да я шел как раз! Но тут эта, и еще эта, и я…       И Акселю прилетело в третий раз.       Может, он такой придурок, потому что его постоянно по башке бьют?       — Жоанна, будь добра, — Арно отобрал у Акселя планшет и протянул одной из женщин, которые его сопровождали.       Единственной, что осталась. Двое других куда-то испарились — их не было на всех ближайших дорожках в радиусе метров ста. Сондра не могла их осуждать.       Жоанна взяла документы и просмотрела беглым взглядом.       — Переоформление на сопровождающего? — спросила у бумажек она. — Со… Сона…       — О, это, наверное, меня, — ответила за них Сондра. — Сондра Керш.       Жоанна кивнула и вытащила из кармана ручку. Сондра повернулась к Акселю и Арно, но они уже переругивались шагах в десяти. Удивительно — громкость звука ничуть не поменялась!       — …И правильно сделала! Тебя если не гонять, все травы сопрешь, бездельник! Тебе трогать долорию запрещено!       — Да я же для дела! У меня теория…       — Не дорос еще до теорий, тупая твоя башка!.. Прости, Иннес, я тебя не задел?       — Нет, дед Арно.       — Как ты, милая? Раздражение не пошло?       — Все в порядке, не переживай.       Иннес шла рядом (возможно, только чтобы посмотреть, как Акселю надают по шее).       — Ну смотри, если что — сразу ко мне. Я этому… ух! Смотри у меня!       Арно дернул Акселя за ухо, от чего Аксель согнулся втрое. Старик отвернулся, и Сондра разглядела, издалека, как смугло-зеленое лицо Иннес скривилось в обидную рожицу. Аксель захлебнулся от возмущения, но пожаловаться не успел — дед Арно, за неимением папочки, застучал ему по макушке костяшками. Сондра расслышала этот деревянный «тук-тук-тук».       — Весело у вас тут, — усмехнулась она.       Жоанна едва подняла голову и по-стариковски вздохнула.       — Под их перепалку попала? Ох-ох-ох… Да не обращай внимания. У нас тут мирно обычно. А они так, дурачатся. И пускай дурачатся, ох-ох… Несчастные дети.       Сондра посмотрела на извивающегося в руке Арно Акселя — и страшно довольную этим обстоятельством Иннес.       — Не сказала бы, что сейчас — сильно несчастные.       Но Жоанна еще более по-стариковски вздохнула. Ее вздоху явно перевалило за восемьдесят.       — Ты не смотри, что дурачатся. Вон, — она кивнула в спину уходящей троице. — Сиротка. Кроме деда никого не осталось.       Сондра перестала улыбаться. Иннес, как будто, тоже. Сондра вспомнила ее глаза: два черных бездонных омута.       — А что с родителями случилось?       Жоанна уткнулась в документы. Сондра бы даже поверила, что она читает с листа.       — Страшная история. Я сама тогда молодая была, не помню толком. Знаю только, что отца убили, с дядей вместе, тетя пропала без вести тогда же. А мать зачахла за пару недель после того — не вынесла. Сердце остановилось, но, поговаривают, сама наглоталась. Оставила младенца у старика на руках.       Сондра поежилась. Теперь ругань Арно не звучала так весело. Неудивительно, что он за внучку горой. Удивительно — как Аксель до сих пор жив, с его-то шутками.       — Да, ох… Арно с тех пор сам не свой. Сейчас-то еще получше, а поначалу на всех огрызался. Еще бы, обоих сыновей в одну ночь потерял. Какой год, Сондра?       — А? — Сондра вынырнула из той неизвестной ночи обратно в настоящее.       — Год рождения назовешь свой? Для оформления.       — А, семьдесят девятый. Восемнадцатое февраля.       Жоанна поскребла ручкой по бумаге. Вдруг остановилась, поскребла взглядом и продолжила скрести ручкой.       — Это тебе девятнадцать, выходит. Да, вот когда-то тогда все и случилось. Как время летит!.. Тогда еще извержение было.       — Разве извержение было не шестнадцать лет назад?       — Может, и шестнадцать. Да, да, наверное, все-таки шестнадцать. Вот только родился — и сразу сирота. Сондра, место рождения не подскажешь?       — Кто родился? — не поняла Сондра.       Жоанна махнула рукой наугад.       — Так Аксель. Да, точно шестнадцать лет прошло. Бедный мальчик, кроме деда — никого и не осталось… Значит, Сондра, место рож…       — Так Арно — дед Акселя?!       Сондра уставилась на три точки, в которые превратились Арно, Аксель и Иннес. Одна точка явно давала другой по шее. Сондра набросала по памяти два лица: молодое, щербатое, наглое — и старческое, высохшее под жаром печалей и прожитых лет. Между ними и правда было что-то похожее. Одна боль в глазах.       Но разве станешь так шпынять единственного внука? Сондра ничегошеньки не понимает в семейных отношениях.       — Да-да… Так не подскажешь, откуда ты?       Сондра отвела взгляд от трех точек. Почему-то стало немного неловко на них смотреть. Жоанна выжидающе занесла ручку над бумагой.       — Я из… — вряд ли на острове лекарей слышали о мелком городишке вроде Дэнта. О нем в ее родной стране-то не слышали. — Я недивинка. Так?       — Невидимка? — Жоанна прижала кончик ручки к бумаге, но Сондра перебила ее скрежетание:       — Недивинка. Из Недивинов. Или с Недивинов? Как правильно?       Жоанна подняла глаза и бросила на Сондру очень выразительный взгляд поверх очков, которых у нее не было. Подумала секунду, разглядела что-то в Сондре (Сондре бы самой знать — что) — и чиркнула в бумаге.       — Интересно, редко к нам с Недивинов залетают, — заключила она. — Что ж, Сондра, рады приветствовать. Просим вести себя вежливо, не громить, не угрожать, лекарства использовать только по предписаниям лекарей и… Да, впрочем, я гляжу, ты девочка умная, мирная, и сама все понимаешь. Если что потребуется, обращайся к дежурным. Или к кому угодно из лекарей, не откажут. И ты у нас, значит…       Она приподняла лист. Сондра, мельком, глянула на заполненную страницу. Типовая анкета: имя, фамилия, год и место рождения, магический дар.       В последней графе стоял прочерк.       — Ага, вижу! Пойдем, я провожу тебя к пациенту. Господин Сивэ, ну надо думать!.. — беззлобно посмеялась Жоанна и спрятала листок.