Где кончается Мир

Пальто под мелким осенним дождём окончательно промокло ещё двадцать минут назад. София готова была проклясть всё на свете, стоя на продуваемой всеми ветрами остановке в ожидании такси, которое упорно не хотело появляться. Капли стекали за воротник, оставляя ледяные дорожки по позвоночнику. Она судорожно сжала дрожащие пальцы - после лабораторного инцидента её руки предательски тряслись при малейшем стрессе.    Рука автоматически полезла в левый карман за сигаретами, но наткнулась лишь на смятый фантик и пару чеков. Бросила ведь давно, но привычка все не отпускала. Часы показывали 16:47 - если такси не приедет в ближайшие минуты, она не успеет до темноты разобрать вещи в этом проклятом доме.   Мысль о том, что в этом богом забытом месте нет таксистов и придется ловить попутку не вдохновляла. А мысль о том, куда она вообще едет, вызывала неприятный спазм в желудке. Кандидат биологических наук, ведущий специалист по нейротоксинам, и вдруг - бегство в эту полуживую деревню под Архангельском. После инцидента в лаборатории вариантов было немного: либо жизнь с родителями в маленькой квартирке, либо это глухое место, оставшееся от бабушки. Она выбрала второе, хотя воспоминаний о доме было мало. Здесь она проводила лишь пару летних недель до семи лет. До того, как умерла бабушка.   — Девушка, доброго дня! — хриплый голос вырвал её из размышлений.   Из старой "семёрки" с потёртой краской выскочил низкорослый водитель в растянутом коричневом свитере. Его лицо, изрезанное морщинами, расплылось в улыбке.   — Давай сюда сумки! Садись вперёд, а то сзади не постелил ещё...   София молча сунула ему рюкзак и плюхнулась на потрёпанное сиденье, с раздражением хлопнув дверью. В салоне пахло дешёвым табаком и чем-то кислым.   — Сильно промокла? — таксист, представившийся Николаем, бросал на неё любопытные взгляды, пока выруливал на разбитую дорогу. — Глаза у тебя, между прочим, знатные... зелёные-презелёные. У моей жены такие же были.   — Спасибо, — сухо ответила София, доставая телефон. Но намёк, к несчастью, не сработал.   — Надолго к нам? Из каких краёв будешь?   Она глубоко вздохнула, сжимая руки на коленях, чтобы скрыть дрожь, которая уже месяц никак не желала ее отпускать. Промолчать будет явно не слишком вежливо, дорога предстояла долгой – не меньше полутора часов. Если повезет. Она убрала с лица потемневшую от воды кудрявую прядь.   — Думаю, на пару месяцев, вроде как небольшой отпуск. Из Москвы, - сухая усмешка, сопроваждавшая фразу была явно невеселой.   — Ого, столичная! — водитель оживился. — А чего в нашу глухомань-то? Дача что ли?   Ответив еще на несколько любопытных вопросов, София прикрыла глаза, делая вид, что задремала. Теперь её действительно постоянно клонило в сон. Последнее, что она помнила перед тем, как провалиться в забытьё - резкий поворот и кривую табличку «Чертовицы».    Её разбудил болезненный удар головой о стекло - машина провалилась в очередную выбоину. За окном проплывали покосившиеся избы, редкие козы у дороги и мрачный лес на горизонте. Если бы не редкий сизый дымок из печных труб, вид был бы совсем унылый. В воздухе висела странная тишина, будто звук выключили. Место, хоть и было не самым гостеприимным, все же ей нравилось. Внезапно машина резко остановилась и слева послышалось внезапное ругательство. Выровнявшись на сиденье, она подняла голову. На дороге лежала маленькая темная кучка.   Мертвая сорока неестественно вытянулась ближе к обочине, будто специально уложенная, и не заметить ее было нельзя. Крылья распластаны, клюв расколот пополам. На серых перьях выделялось яркое пятно — капля свежей крови, будто птицу убили минуту назад. Но вокруг не было ни машин, ни хищников.   — Здесь остановите, — её голос прозвучал резче, чем планировалось. Спохватившись, она добавила, - пожалуйста.    Хлопнула дверь, дождь и ветер почти стихли. Уже почти смеркалось и на перекрестке перед домом не было ни души. Молча подхватив большую спортивную сумку, она поправила лямку рюкзака и ближе подошла к птице. Несчастная сорока вызывала лишь жалость и отвращение. Случайно сбитая птица, могла бы послужить дурным знаком. Конечно, если бы она в них верила. Отмахнувшись от неприятных мыслей, она повернула направо. Там, на окраине деревни, стоял большой старый особняк.   Когда машина скрылась за поворотом, София осталась один на один с двухэтажным деревянным домом, чьи пустые окна смотрели на неё, как глазницы черепа. Когда-то белые доски потемнели от воды и времени. Крыльцо заскрипело под ногами, замок с трудом принял ржавый ключ, а ледяная ручка поддалась лишь со второй попытки. Первое, что бросилось в глаза в прихожей - огромное зеркало в чёрной раме, покрытое слоем пыли. Её отражение казалось чужим - слишком бледное лицо, слишком черные волосы. Вылитое привидение. Запах пыли, старого дерева и пробирающий холод тоже не добавляли уюта. Здесь почти никто не жил уже почти двадцать лет – с тех пор, как они уехали. А как известно, дома без жизни внутри, постепенно лишались жизни сами.    Она провела пальцем по подоконнику — пыль легла ровным слоем. Только вот... Слева от рамы чётко виднелся след — будто кто-то недавно опёрся ладонью, стирая часть наслоений. Сломанные часы на стене показывали десять часов вечера, маятник уже давно не качался. Наверное, следовало бы их завести, но сейчас делать это точно не хотелось.   Списав все на усталость, она подняла глаза. Здесь она наконец почувствовала отголосок свободы. Одиночество и покой – все, что было нужным. Успокаивало и то, что решение было временным. Пару-тройку месяцев здесь и правда пойдут ей на пользу. Она скинула отсыревшее пальто на массивный деревянный комод. Сумка полетела в угол вместе с ботинками.   Вдруг из глубины дома донёсся глухой стук - будто что-то массивное ударило по дереву. София инстинктивно сжалась. Неужели из-за дождя начала отходить потолочная балка? Встряхнувшись, она приступила к осмотру новых-старых  владений.   Жили они всегда хорошо. А когда уезжали, родители все же планировали вернуться в это место и навещали дом каждое лето. Здесь все было хорошо, конечно, за исключением пыли. Она поднялась в свою комнату. Старая деревянная лестница, ведущая на второй этаж, легко поскрипывала при каждом шаге, нарушая густую тишину. Она поежилась и поглубже закуталась в свитер. На улице окончательно стемнело, а без света было совсем неуютно. Поспешив это исправить, она щелкнула по выключателю в коридоре. Звуки шагов скрадывал большой ковер с густым высоким ворсом. Комнатная дверь была немного приоткрыта, а в просторной спальне было все так же уютно, как и раньше. Светлые тона, когда-то любимая кровать со столбиками, большой шкаф, стол у окна. Она опустилась на плотное синее покрывало и положила на пол рюкзак.    Основное пространство занимали книги и тетради с записями. Сделав мысленную заметку позже отнести их в домашнюю библиотеку, она вновь услышала глухой стук. Раздраженно прицокнув языком, она поднялась, зажгла свет во всем доме и вдобавок включила старенький телевизор в гостиной. Тишина давила не хуже бетонной плиты, а последнее, что ей хотелось сейчас чувствовать – дискомфорт.    София подошла к окну, чтобы наконец задернуть тяжелые бархатные шторы и уставилась в темноту. Фонарей здесь, конечно, не было, но в деревне неподалеку уже горел свет в окнах. Она была прирожденная сова, а ночь всегда была любимым временем суток. Быстро скинув пальто, она подошла к письменному столу.   «За глупостью может скрываться мудрость». Рукописная заметка мамы была безжалостно смята и сунута в карман. Видимо, очередная выписка из глубокомысленной книги. Прекрасный знак! Она планировала начать писать здесь докторскую, интересно, можно ли посчитать это аннотацией к работе? Грустно усмехнувшись своим мыслям, она решила отложить осмотр остальной части дома и уборку до завтра, и отправилась спать