Потерянное эхо

      На миг Рубидии показалось, что она разучилась дышать. Воздух вышибло из лёгких, точно от удара в солнечное сплетение – или она будто оказалась под вакуумным колпаком. Испугаться или задуматься не успела – в лицо, колени и руки ткнулся какой-то хлам, пахнуло мылом, тленом и старыми тряпками. Чулан! Тёмная каморка или шкаф, и стоит заметить, весьма тесный и пыльный.       Где-то сбоку возилась, шипя ругательства на родном языке, Тидесбала, тоже дезориентированная после столь резкого перемещения в пространстве.       – Осторожней, пожалуйста, – раздражённо прошипела Рубидия, когда несносная девица ткнула её локтём под рёбра.       – Простите, майстерин, но тут слишком мало места для осторожности! – В темноте лишь нити эфира позволяли разглядеть похожую на оскал лисью улыбку, которая выводила Рубидию из себя все долгие годы, которые она имела несчастье работать со своей подопечной, когда эта ухмылка появлялась на её лице в самых неуместных ситуациях. – Но ведь пробой получился! Нас даже не размазало по пространству, так что эксперимент наконец удался!       Да, эксперимент с почти мгновенным перемещением через поток эфира – Тидесбала упорно называла его вихревым пробоем – удался. Именно поэтому Рубидия Гаусс, майстерин Алой коллегии магов и заслуженная преподавательница Эллерийского университета, сейчас позорно трепыхалась, чтобы выбраться из грязных тряпок и хотя бы нормально встать на ноги, пока её бывшая лисентирин шарила по стенам в поисках двери. Наконец Тидесбала нащупала ручку и вывалилась из каморки на свободу. Рубидия тоже потянулась к ослепительному свету и свежему – о, Творец, действительно свежему после всей этой пыли! – воздуху.       Она поднялась с мраморного пола в широком коридоре, постаралась хоть немного привести в порядок свою одежду и поправить причёску, пока Тидесбала осматривалась и даже внаглую высунулась в ближайшее окно.       – По крайней мере, мы сейчас в Эллери, а значит, пробой перенёс нас в столицу, – жизнерадостно отчиталась та, оглянувшись на майстерин. Рубидия устало вздохнула: кажется, ничто не могло расстроить или заставить Тидесбалу хоть ненадолго остановиться на месте. Но надо отдать ей должное: если они в столице, то результат превзошёл все ожидания. Если это и впрямь Эллери – а Тидесбала не станет врать и едва ли перепутает Город-во-фиорде с каким-либо другим, – Рубидия точно знала, в каком здании находится. Однажды увидев, эти стены с колоннами, эти высокие потолки, этот рыжеватый свет причудливых электрических ламп и узловатые побеги латунных цветов на плафонах уже ни с чем не спутать.       – Ут-Кызы, мы перенеслись в Имперский суд.       Та довольно кивнула, и темные косички с колокольчиками, похожие на змеек, рассыпались по её плечам, нестройно звякнув.       – Вот видите, майстерин, мне не хватало всего лишь правильного якоря, чтобы зацепить за него пробой. А если мы изготовим подходящий переносной артефакт…       – Потом, – нахмурилась Рубидия, – Документов у вас с собой нет, верно? – Даже если бы были, – фыркнула Тидесбала, – на процесс нас всё равно не пустят. Вы же лицо заинтересованное, адмирал ваш старый друг, мало ли что вы там задумали, а от него избавляться надо наверняка… Шансов никаких.       – Вам просто хочется проникнуть в зал суда незаконно, – проворчала майстерин, не желая признавать её правоту. Да, адмирала Илаи подставили и обвинили в государственной измене, чтобы казнить сразу же после вынесения приговора. Менталист в судейской коллегии подкуплен и подтвердит его вину, сам Эрсин, дурак старый и совестливый, не станет защищаться, поэтому шансов ему не оставят. Рубидии не позволили бы ему помочь, по крайней мере, помочь понятным и подобающим здравомыслящему человеку способом.       – Я просто выбираю кратчайший путь для достижения цели, – отмахнулась от упрёка Тидесбала, – Времени на правильный у нас всё равно нет.       Не желая больше спорить, Рубидия вытащила из потайного кармана свою полупрозрачную повязку, чтобы скрыть изменённые глаза с двойными радужками. Одна пара зрачков для обычного человеческого зрения, вторая – для эфира, видимого лишь магам. Алая полоска ткани с вышитыми концами подчёркивала статус майстерин Гаусс и даже сейчас дала бы ей немного времени, которого хватило бы на краткую речь. Должно было хватить во что бы то ни стало.       Тидесбала по своему обыкновению приличиями решила пренебречь и двинулась вперёд без повязки, да так уверенно, будто каждый день заходила в Имперский суд как к себе домой. Свою лиловую с серебристыми узорами тюбетейку она тоже снимать не собиралась.       – Ут-Кызы, не бегите, – окликнула её Рубидия, – Нам нужно найти Большой зал. Процесс открытый, поэтому заседание должно проходить именно там. На каком мы этаже?       – Кажется, третий. Майстерин, вы хотите лезть через окно? – Воображение явно рисовало Тидесбале совершенно фантастические картины, и следовало срочно охладить её пыл.       – Нет, двери, выходящие на верхний этаж, не запирают во время заседаний. По крайней мере, семь лет назад не запирали, – отчеканила Рубидия, пытаясь понять, в какое крыло они попали и куда идти, чтобы добраться до зала как можно скорее. Она бросила взгляд на окно, за которым раскинулся серый и мокрый от дождя город, а вдали темнел фиорд. Из южного крыла его почти не видно, сам он на севере и сейчас по левую руку – понятно… Они на правильной стороне и теперь нужно лишь успеть добежать до зала суда раньше, чем Илаи приговорят. Ох, не подвели бы её расчёты и воспоминания, всё же семь лет – срок немалый.       – За мной, – скомандовала Рубидия и сама поспешила в выбранном направлении. Тихий стук её старых дорожных сапог почти кощунственным эхом отдавался под высокими сводами. Лисентирин следовала за ней бесшумной тенью, несмотря на все колокольчики и обычно звенящие подвески. Сквозь алый туман повязки она различала двери – всё не те. Поворот на лестницу – тот же, что и семь лет назад, но сейчас у неё не было времени блуждать по бесконечным коридорам и теряться среди монументальных переходов в поисках тех самых дверей, через которые так удобно покидать зал. А вот охраны рядом с ними семь лет назад точно не стояло.       Услышав шаги, двое крепких мужчин обернулись к ним с Тидесбалой, но замешкались, увидев алую повязку майстерин.       Как вовремя.       – Трение, – шепнула Рубидия, и лисентирин понятливо кивнула, подняла руки в своих плетеных браслетах-перчатках, точно готовилась сдаться без боя. Кто из неспособных увидеть колебания эфира заподозрил бы в экзотическом украшении, столь модном нынче у молодёжи, могущественный артефакт? Тидесбала резко сжала ладони, создавая возмущения эфира, чтобы нарушить притяжение между мрамором и подошвами охранников, а Рубидия толкнула их волной эфира. Мужчины рухнули на пол, поскользнувшись точно на льду. Майстерин рванула к двери, с грохотом её распахнула, влетела в зал и замерла, тяжело дыша.       Какой позор на старости лет: вломиться в Имперский суд, опоздав на пол-дня, да ещё и наверняка она грязная как свинья после того чулана и всей беготни. Но выбирать не приходилось. На неё уже смотрели несколько сотен человек, отступать было поздно. За спиной еле слышно рассмеялась Тидесбала:       – Знаете, майстерин, а ведь ваш способ явиться на заседание оказался куда эффектней, чем просто залезть через окно. Рубидия стиснула зубы, вскинула голову и шагнула на лестницу. С каждым шагом навстречу судьям решимость майстерин крепла. Она смотрела в глаза верховному судье, тот почувствовал её взгляд даже сквозь повязку и вскоре не выдержал, отвернулся. Золотого майстера в ярко-жёлтой повязке, сидевшего по левую руку от судьи, она даже не удостоила вниманием – потом с ним разберётся! – поискала прикованного, как предписывалось традицией, Илаи. Высокий для авиара, седой и худощавый адмирал сидел на месте обвиняемого неестественно прямо, вцепившись в подлокотники мёртвой хваткой. Похоже, всеобщего переполоха он даже не заметил и держался в сознании явно из последних сил. На болезненно бледном лице, изуродованным шрамом от старого ожога, синяков или иных следов Рубидия не обнаружила, но Эрсин чуть не падал в обморок – очевидно, за несколько дней под стражей признание из него всё-таки попытались выбить. Скорее всего, безуспешно: оговаривать себя Илаи не стал бы, слишком гордый, но ведь и оправдываться не будет. И впрямь считает себя виноватым, будто бы исход сражения зависел только от него лично, а не от того же фрайхерра Мейтнера. Мейтнер может рассказывать что угодно о предательстве адмирала, может обмануть судью и подкупить менталиста, но Рубидия знает, что на самом деле случилось в тот день. Знает и обязана раскрыть правду всем.       – Я, Рубидия Гаусс, майстерин Алой коллегии, обязана выступить в защиту адмирала Илаи. Имперский суд во все времена славился своей справедливостью и неподкупностью, – ложь, но ложь необходимая для ритуального заявления, – и я обязана предоставить суду доказательства, без которых справедливое решение не может быть вынесено.       Её слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Зал загудел, зрители переговаривались между собой, кто-то шепотом, а кто-то и в полный голос. Рубидия чувствовала, что почти все взгляды устремлены на неё и на стоящую рядом лисентирин.       Кто-то с задних рядов заорал:       – Выгнать их!       В ответ на этот возглас Тидесбала демонстративно закатила глаза, но всё-таки вытащила свою потрёпанную повязку, перекрашенную в фиолетовый из алого, завязала её на лице, невозмутимо пожала плечами, и колокольчики в её косичках возмущённо звякнули от резкого движения:       – Я могу и сама покинуть здешние гостеприимные места. Честно говоря, не планировала так рано знакомиться с местными интерьерами.       Она хотела было отступить, но рука Рубидии легла ей на плечо, стиснула тело так, что девушка поморщилась от боли.       – Ут-Кызы Тидесбала, лисентирин Алой коллегии магов, также прибыла в Имперский суд, чтобы свидетельствовать о невиновности адмирала Илаи, – заявила Рубидия, впившись взглядом в верховного судью. – Мы с моей ассистенткой готовы предоставить суду доказательства, которые нам удалось обнаружить, и требуем, чтобы их истинность оценивали беспристрастно. Я прошу внимания золотого триумвирата!       По залу, и без того неспокойному, прокатился возмущенный шепот. Неслыханная наглость: требовать присутствия сразу трёх наблюдателей-менталистов из Золотой коллегии, хотя даже для процесса над самим адмиралом собирать триумвират сочли излишним. Оно и понятно, подкупить одного золотого мага гораздо проще, чем троих сразу. Всё рассчитано, официально на заседание приглашён лишь один золотой майстер, который готов подтвердить, что адмирал Илаи вступил в сговор с неприятелем и позволил разгромить элитный отряд авиар. Менталист бы охотно подтвердил, что адмирал сам сообщил о нападении Республики врагу, что топтал исконные деймарские земли уже почти двадцать лет самого позорного мира, что знала их страна. Разумеется, руководствовался адмирал исключительно корыстными интересами, и никому нет дела, что Эрсин всю жизнь служил лишь Деймару и его народу, а не свергнутому императору, рейхспрезиденту, канцлеру или Учередительному собранию. Он десятилетиями носил крылья авиара и по праву командовал крылатыми войсками, которые чудом удалось сохранить и спрятать от бдительного взгляда врага. Не его вина, что время авиаров кончилось, и их должны сменить авиаторы. Не его вина, что лишь половина и без того небольшого отряда вступила в бой. Не его вина, что у сбитого авиара почти нет шанса выжить при падении, и что самому Эрсину повезло куда больше, чем большинству его летунов.       Всё случившееся – не вина адмирала Илаи, и скоро вся столица, а потом и весь Деймар узнает, кто и как пытался оговорить героя Великой войны.       – Я знаю, что в зале присутствует не менее двух золотых магов, готовых присоединиться к процессу ради блага нашей республики. Майстер Танненхольц и майстерин Гессе уже принимали участие в работе золотого трибунала, и ни разу их честность не вызывала сомнений.       Изящная, как статуэтка, майстерин Гессе обернулась к Рубидии и заинтересованно склонила голову. Не нужно было носить жёлтую повязку, чтобы понять: майстерин уже анализирует, откуда Рубидии известны наблюдатели, выбранные Золотой коллегией без ведома судебного мага, и могли ли алые маги повлиять на это назначение. Пусть ищет – в мыслях и воспоминаниях Рубидии нет ничего компрометирующего, она действовала исключительно от своего имени и пользовалась лишь своими связями, не вовлекая всю коллегию.       Кажется, в удовольствии понаблюдать за нелепыми попытками Рубидии в интриги и манипуляции, в которых она никогда не была сильна, не отказал себе и Танненхольц. Презрительная усмешка скользнула по губам золотого майстера.       – Меня сложно заподозрить в симпатии к алым магам, особенно к госпоже Гаусс лично, – холодно заявил Танненхольц, немного помолчав, – но моя жизнь и мой дар принадлежат Деймару. А потому я готов проверить истинность слов и мыслей майстерин и её… хм, подопечной, чтобы засвидетельствовать их перед судом.       Рубидия с облегчением выдохнула. Получилось! Танненхольц заинтересовался этим делом и настроен выслушать её, поэтому Гессе тоже не выступит против, хотя открытого содействия от неё ждать определенно не стоит.       Едва дождавшась разрешения от верховного судьи, Рубидия начала свою речь с непоколебимой уверенностью и привычным спокойствием:       – За последний месяц нам с моей ассистенткой удалось зафиксировать эфирное эхо, оставшееся после Нердинского воздушного сражения. Изучение эха и анализ всех полученных данных убедили меня в невиновности адмирала и позволили узнать истинного виновника нашего поражения…