Потерянное эхо

Позже тот вечер Рубидия вспоминала лишь обрывками, каждый из которых представал перед ней с предельной ясностью. Как будто разум майстерин не выдержал всех эмоциональных потрясений, и прошлое раскололось на отдельные сверкающие кусочки, точно хрупкий кристалл в неловком хвате соскользнувшего пинцета. Вот развесилившаяся и потому улыбчивая Тидесбала всё-таки наливает ей чай и даёт пиалку – аромат у напитка отдаёт какими-то смутно знакомыми цветами, а вкус терпкий, но приятный. Не закатный чай, хотя тоже очень вкусный, Рубидия хочет его пригубить и просто попробовать, но сама не замечает, как допивает всё, пока Ут-Кызы развлекает её разговорами, планами и своими мечтами об основании Фиолетовой коллегии, весьма и весьма заманчивыми. Юлчыларка радостно щебечет об эфирных вихрях, о сходстве уравнений для эфирных и электромагнитных полей, о том, что сама Тидесбала не особо дружит с математикой, – Майстерин, вы и так это знаете! – но пытается вникнуть в теоретические выкладки, сделанные наставницей. Рубидия наконец возражает против неправильной формы – Не теоретесса, а теоретикин! Даже юлчыларкам следует выбирать правильный суффикс! – на что Ут-Кызы заявляет, что и сама майстерин Гаусс неправильно говорит, ведь юлчылар – это и так множественное число, а её или любую из соплеменниц следует называть юлчы… Вот Тидесбала вновь рассказывает ей о своих орхидеях, которых у юлчыларки – то есть, у юлчы – гораздо больше двух, и даже предлагает отросток одной своей питомицы. Той самой, настоящей ниханьской фууран – Возьмите, майстерин, я отдам вам её вместе с горшком! Она будет цвести, радовать глаз и поднимать настроение, вот увидите! – и отказаться от этого подарка не выходит. Керамический горшок оказывается куда легче, чем выглядит, а от чахлой двухцветной розетки к большой орхидее тянутся чуть заметные нити эфира – интересно, истончатся ли они, когда Рубидия принесёт фууран домой? И изменятся ли хоть как-то? Наверное, удивление и раздумье отражаются у неё на лице, потому что Тидесбала опять заливисто смеётся, и колокольчики в волосах звенят в такт её смеху. “Видели бы вы сейчас себя со стороны, майстерин,” – голос у юлчы удивительно похож на её колокольчики. И почему Рубидия раньше не обратила на эту странность внимание? Надо будет потом расспросить юлчы об их украшениях и традициях, которые связаны с косами и колокольчиками. Тидесбала, казалось, никогда не опасалась делиться с наставницей тайнами своего народа, а может быть, просто не считала всё, что рассказывала, каким-то запретным и тайным знанием. Вот уже сама Ут-Кызы, подливая Рубидии столь понравившийся ей чай – Майстерин, у моего народа не принято отказывать гостю в угощении, особенно если речь идёт о чае! – пытается разузнать, почему же та именно сейчас решила доказать свою теорию экспериментом. Но майстерин Гаусс молчит, просто не может рассказать ничего Тидесбале, потому что чувствует: стоит начать говорить, она выложит всё. Даже не так, не выложит, а выплачет все тревоги и метания, всё свое отчаяние страх за Эрсина, который стал частью её жизни и сердца, пусть не был ей ни родственником, ни мужем, ни даже любовником. Плакать она не станет, не хочет перед своей – уже не бывшей – лисентирин. Они ведь всё-таки не подружки… Рубидия не помнила, как именно ей удалось уйти от расспросов Тидесбалы и удержать себя в руках. Но она чувствовала, что сила воли её не подвела, и майстерин удержала рвущуюся из груди безнадёжную боль. Бессмысленная победа, на самом деле: всё равно придётся открыть свой план Тидесбале, а значит, сказать и про адмирала Илаи, и про обвинение в государственной измене, и про собственную уверенность, и про крайне сжатые сроки, до которые они должны добраться до истины. Суд состоится через несколько недель, когда адмирала наконец обменяют и доставят в столицу, и потому времени на неспешную вдумчивую работу нет. Ночевать у Тидесбалы, несмотря на всё её радушие и предложение остаться на ночь, заняв гостевой диван – похоже, традиции юлчылар, связанные с приёмом даже незванных гостей и отношением к ним, отличались непривычными для деймарцев щедростью и теплотой, – Рубидия вежливо отказалась. Она предпочла вызвать такси, и с тайным сожалением нырнула в мокрую темноту ночи, пропахшую странными цветами и прелой листвой. На обратном пути живая изгородь пропустила её без помех, и только старые царапины на лице до сих пор саднили напоминанием о том, что юлчыларская растительность куда опасней и загадочней, чем кажется на первый взгляд. После тёплого дома Ут-Кызы согреться в такси у майстерин Гаусс так и не получилось, и лишь в собственной квартире она наконец смогла убрать несчастную орхидею на подоконник, смыть с себя косметику, раздеться, завернуться в плед, и немного успокоиться. Теперь у неё был… нет, пока ещё не план действий, но хотя бы призрачный шанс помочь другу. Если они с Тидесбалой убедятся в существовании эфирного эха и сумеют его изучить, если найдут доказательства… если успеют… Расплывчатый, беспокойный и рваный сон Рубидии прервал ранний звонок в дверь, раздавшийся ещё до будильника. Резкая трель заставила её подскочить в кресле, где майстерин Гаусс и провела остаток ночи, рвануться с места за домашним халатом, на ходу запахнуть его и завязать, уже перед самой дверью собрать растрёпанные волосы и, приглядевшись к сиянию эфира сквозь дерево, нахмуриться при виде хрупкой девичьей фигурки. Всё ещё пытаясь отрицать очевидное, Рубидия приоткрыла смотровую щель, чтобы с сожалением заметить знакомую фиолетовую тюбетейку на тёмных волосах, заплетенных в змеящиеся косички. Тидесбала! Рубидия чуть не застонала: вчера вечером она совершенно забыла назначить неуёмной юлчы встречу, а та, видимо, решила сама исправить это досадное упущение и потому явилась домой к майстерин Гаусс ни свет ни заря. Рубидия неслышно вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться, и открыла дверь своей бывшей-будущей лисентирин. – Здравствуйте, Ут-Кызы, – невозмутимо поприветствовала она гостью, – Не ожидала встретить вас столь рано, особенно на пороге своей квартиры. – Здравствуйте, майстерин, – просияла Тидесбала, – Простите, пожалуйста, что так рано, но я подумала, что просто так бы вы ко мне не явились бы почти ночью, а значит, найти ваше эфирное эхо нужно как можно скорей. Вот и решила, что нам с вами стоит встретиться и обсудить сроки как можно быстрее, пришлось со всех ног бежать к вам, чтобы вы не успели уйти на лекции… Больше всего Рубидии хотелось закрыть дверь и вернуться обратно в кресло к пледу, а лучше пойти в постель. Вместо этого она открыла дверь полностью и поманила Тидесбалу к себе. Юлчы покорно подчинилась её жесту и мигом перемахнула через порог, не преминув поднять руку к дверному косяку и мазнуть по дереву кончиками пальцев. – Раздевайтесь и проходите в гостинную, – пригласила её Рубидия и тут же поинтересовалась: – Скажите, Ут-Кызы, а как вы меня нашли? – Я знаю об этом городе и всех его жителях куда больше, чем может показаться, – театрально вскинулась та, – А то, что не знаю, могу выяснить, приложив немного усилий. Этот город слишком меня любит, чтобы скрывать свои тайны! Майстерин Гаусс скептически подняла бровь, но Тидесбала сама не выдержала своего позёрства и мелодично рассмеялась, зазвенев колокольчиками. – На самом деле, благодаря фууран, – взяла было себя в руки юлчы, но тут же затараторила: – Нет, вы не подумайте, майстерин, я подарила её вам не для того, чтобы шпионить. Я просто так… А сегодня поняла, что нам с вами надо встретиться и решить, как действуем, но я не знаю, где вы живёте. А потом поняла, что знаю, и пришла по эфирному следу от фууран… Вы ведь помните, они все связаны друг с друг с другом? Рубидия лишь сонно поморщилась в ответ на её тираду. – Ут-Кызы, вы могли бы найти меня в университете. – Майстерин, меня же отчислили и ещё не восстановили, – вздохнула Тидесбала. – И этого достаточно, чтобы вас остановить? – Рубидии всегда казалось, что столь формальный запрет уж точно не мог помешать неугомонной юлчы просочиться на любой из факультетов и в здание любой существующей коллегии. Тидесбала только беззвучно помотала головой. – Я бы предпочла избежать ненужных вопросов и чужого внимания. Ваше дело наверняка деликатное, и вы вряд ли хотите посвящать в него посторонних. Тем более если эти посторонние не верят в вашу теорию и отрицают её математическое обоснование. Вот же наглая песчаная лисица! Сейчас Тидесбала как никогда напоминала этого ушастого зверька – крохотного и милого на вид, но неукротимого в своём любопытстве и явно гиперактивного. По крайней мере, так рассказывала соседка, госпожа Фухсбах, муж которой привёз лисичку с собой, вернувшись с южного фронта после Великой войны. Якобы их полк ухитрился прикормить пугливого зверька, да так, что лисичка стала для них талисманом, поэтому после подписания мира её забрали с собой в Деймар. А когда полк расформировали, разделив выживших по более удачливым подразделениям, герр Фухсбах ухитрился забрать лисичку себе в качестве домашнего животного. Возможно, помогла фамилия, а может, мало кто готов был поселить у себя обманчиво милого пушистика. Рубидия видела зверька лишь мельком, но что-то в повадках Тидесбалы то и дело напоминало ей о песчаной лисичке. Как сейчас, например, – юлчы готова была в любой момент отступить и отскочить, наткнувшись на сопротивление, но без него собиралась зайти так далеко, как у неё получится, и наверняка собиралась вызнать у майстерин Гаусс всё, что хоть немного её интересовало. – Думаю, что сначала мне нужно проснуться окончательно, а затем уже обсуждать дела, – нашла Рубидия способ избежать расспросов со стороны бывшей лисентирин. По крайней мере, это должно помочь и отвлечь Тидесбалу хотя бы на время. – Хотите чаю, Ут-Кызы? Или предпочитаете кишр? – Никогда не пробовала кишр, – призналась юлчы, – поэтому хотела бы попробовать, особенно приготовленный вашими руками. И сопроводила свою просьбу самым невинным и честным взглядом, на который только была способна – за годы, которые Тидесбала была её студенткой, а потом и лисентирин, Рубидия успела хорошо изучить её мимику и жесты, хоть и не всегда понимала, что и зачем Ут-Кызы делает. Майстерин Гаусс лишь вздохнула и ушла на кухню, чтобы поставить воду для кишра. Возмущаться поведением Тидесбалы даже мысленно ей было стыдно: она сама вчера почти что вломилась в дом к юлчы без приглашения, да ещё и под вечер, когда хоть немного приличное время для неожиданных гостей давно уже прошло. Теперь же пришло время принимать последствия своего необдуманного поступка и действовать, исходя из новой ситуации. Как минимум, учитывать, что Тидесбала может заявиться к ней в гости без приглашения, поэтому спрятаться от лисентирин дома уже не выйдет. Придётся обсудить и этот вопрос… Заваривание чая или кишра много лет было для Рубидии своего рода ритуалом, который помогал отвлечься от неприятностей и переживаний. Не всегда он работал, страх и тревогу за Эрсина никакой чай прогнать не мог, но раздражение от раннего пробуждения и внезапного визита Тидесбалы понемногу уходило, пока майстерин Гаусс растирала сушёную мякоть ягод гахвы в ступке и грела воду, чтобы залить их кипятком. Большинство её коллег и знакомых предпочитало напиток из сушёных и обжаренных зёрен гахвы, но Рубидия считала кишр, более светлый и приятный на её вкус, куда более действенным средством взбодриться. Если же добавить к настою немного специй и имбиря, то кишр мог сделать любое утро лучше, даже самое раннее, туманное и нервное. Тем более ради гостьи можно было и расщедриться на пряности. Когда Рубидия внесла пару чашек с ароматным кишром в гостиную, Тидесбала уже устроилась на диване и что-то увлечённо царапала в записной книжке, которую извлекла то ли из своей поясной сумки, то ли из потайных карманов на одежде. При приближении майстерин она тут же подняла голову, скорее всего, почуяв запах кишра. – Ут-Кызы, ваш кишр, – протянула ей Рубидия чашку и прищурилась, когда Тидесбала одной рукой подхватила чашку, не убрав записную книжку и даже не выложив карандаш из пальцев. – Только осторожней, он горячий. – Да, майстерин, спасибо, – охотно кивнула юлчы, и колокольчики зазвенели, точно подтверждая её жест. Под тёмными косичками Рубидия заметила ещё и позванивающую стальную подвеску с желто-фиолетовым аметрином, очень мелко оплетённым, в её ухе. – Просто я тут выписала себе пару моментов, которые хотела бы с вами обсудить… Рубидия сдержанно ей кивнула. – Я тоже хотела с вами кое-что обсудить. У меня сегодня семинар второй парой, поэтому у нас с вами есть около двух с половиной часов. Предлагаю не тратить время зря и обсуждать исключительно дела. Согласны? – Да, майстерин, – с привычным легкомыслием и необычной покорностью откликнулась Тидесбала. Рубидия не позволила себе задумываться о настоящих стремлениях бывшей лисентирин и не собиралась заниматься глубоким анализом её поведения. – Итак, раз уж я снова буду вашей научной руководительницей, я была бы очень признательна, если бы вы решали все возникающие вопросы в моё рабочее время. Я не выгоняю вас, но хочу вас попросить не злоупотреблять тем, что вы знаете, где я живу, и не распространять эту информацию среди непосвященных. Вот только младшекурсниц, которые решили заглянуть к ней домой, чтобы попроситься к ней в лабораторию и в научную группу, Рубидии не хватало. Она, конечно, не думала, что Тидесбала расскажет подругам-юлчыларкам… то есть, другим юлчы… или юлчылар? О, Творец, лучше бы не знала и не думала о том, как назвать соплеменниц Ут-Кызы правильно! Нет, Тидесбала едва ли им всё расскажет, но на всякий случай проговорить это вслух стоило. – И в мыслях не было, майстерин! – возмутилась юлчы под нестройный звон колокольчиков. – Я верю вам, Ут-Кызы, – примирительно кивнула Рубидия, стараясь избежать спора. – Следующее, что хотелось бы сказать. У нас с вами очень мало времени на поиск эха и его интерпретацию… – Сколько? Сколько? Знать бы ей самой… Насколько алой майстерин удалось выяснить, переговоры об обмене пленными уже начались, но ещё не приближались к завершению. Ожидалось ещё несколько высокопарных встреч, дипломатических нот и прочей шелухи, которая может затянуться. Рубидия чуть помедлила и осторожно ответила: – Не больше месяца. – А откуда такая срочность? – вкрадчиво поинтересовалась Тидесбала, – Вам внезапно понадобилась статья, и вы уже начали её писать? – Нет, дело не в этом, причина скорее личного характера, – тоном, который не терпел возражений, отчеканила Рубидия, несмотря на разбуженную внезапным вопросом тревогу и неотступный страх за Эрсина. Рано, пока ещё она не может ничего сказать. А хочет ли вообще говорить? Скорее нет. – Поняла. Я всегда знала, майстерин, что у вас, как и у любой достойной женщины, хватает тайн и причин личного характера, – прищурилась, глядя на неё юлчы. – Ты можешь отказаться, если для тебя это неприемлемо, – вздохнула майстерин Гаусс. – Я своё слово сдержу и помогу тебе в любом случае. Тидесбала демонстративно закатила глаза, а её колокольчики и подвеска насмешливо зазвенели, но через мгновенье юлчы взяла себя в руки. – Хорошо, срок выполнения задачи у нас месяц, это я поняла. Теперь надо обсудить саму задачу. У вас есть какие-то мысли по поводу поиска эфирного эха и способов его обнаружить? Рубидия кивнула. – Есть. Моя модель показывает, что эхо существует в виде незатухающих эфирных колебаний низкой амплитуды в подходящих носителях, а в случае, если исходное воздействие создало, например, узлы с амплитудой выше критической, должна наблюдаться потеря энергии… – То есть, естественный остаточный фон артефактов после разрядки это и есть ваше эхо?! – с изумлённым видом выдала Ут-Кызы. Рубидия впервые видела её настолько удивлённой чем-либо, а ведь Тидесбала проработала у неё в лаборатории почти семь лет. – Что-то вроде него, – согласилась с ней Рубидия и тут же осеклась, поняв, что именно сказала юлчы. И как она сама не додумалась до такой простой вещи?! – Ут-Кызы, вы же нашли нам модельные объекты, с которыми мы можем работать! Та рассеянно кивнула. – Да, майстерин, но ведь про артефакты мы знаем, как накачать их энергией и вызвать резонанс, а в случае с эхом не будем знать нужную частоту. – Нам нужен источник возбуждения эфира, вызывающий колебания в широком диапазоне частот, и приёмник… – Кинескоп! – выпалила Тидесбала. – Что? – не поняла Рубидия. – Кинескоп с кристаллом Барры, – пояснила юлчы, взмахнув руками так, что колокольчики в её косичках вновь запели, а лиловая с серебряными узорами тюбетейка сползла набок. – Он же может преобразовывать эфирные колебания в электромагнитные! То есть, в свет – как правило, энергия эфирных колебаний соответствует видимому спектру, именно поэтому маги испокон веков проводили ритуал расщепления взора, опираясь именно на зрение в исследованиях эфира. Говорят, у друидов и некоторых диких народов всё не совсем так, и они разделяют не только зрение, но и другие чувства, благодаря чему одновременно видят эфир и осязают или, например, слышат. Но то друиды, они всегда были сами по себе, а в цивилизованных странах нет нужды чувствовать эфир по всему возможному диапазону. А после опытов майстера Барры по выращиванию трансформационных кристаллов артефакторы и инженеры обзавелись ценным материалом, который со временем позволил бы людям видеть эфир даже без изменения зрения. Правда, до сих пор никому не удалось вырастить кристалл достаточно большого размера, чтобы из него можно было создать линзу, пригодную для очков или хотя бы для микроскопа, но кинескопы с кристаллами Барры уже позволили значительно улучшить качество изображений кинескопа, а некоторые искусники даже умудрялись создавать с помощью кристаллов Барры почти столь же совершенные иллюзии, что и у золотых магов. Рубидия втайне считала, что иллюзии артефакторов были лучше – они были хоть в какой-то степени реальны, в отличие от творений магов-менталистов, которые лишь заставляли мозг считать, что он видит и воспринимает объект. В целом же найти совершенный монокристалл Барра без включений и двойникования казалось вполне посильной задачей. Схема кинескопа с кристаллом также не представляла сложностей. Вот только как возбудить исходный резонанс?.. – Мне нравится ваша идея, Ут-Кызы, – улыбнулась ей Рубидия, – благодаря у нас будет детектор. Теперь проблема заключается в источнике. Тидесбала расплылась в улыбке от её искренней похвалы, вмиг напомнив майстерин Гаусс довольную пустынную лисичку. – Я подумаю над ним, майстерин, – мурлыкнула она, – Но я хотела бы задать ещё один вопрос. Это по поводу моей темы для диссертации и перемещений в пространстве… – Нужна связь с артефакторикой, – чуть помедлив, ответила Рубидия, – а ещё необходимо чётко сформулировать, как и почему вы считаете, что использовать эфир… – Пробой эфира, – подсказала ей Тидесбала и поправила тюбетейку. – …использовать пробой эфира для перемещения вообще возможно. Подумайте об этом до вечера и приходите ко мне после пар, кинескоп с кристаллом я к тому времени добуду и начну решать вопрос с вашим восстановлением в университете. Понятно? – Да, майстерин. Ут-Кызы что-то пометила в своей записной книжке, захлопнула её, подхватила свою чашку с кишром и залпом допила светлый настой, успевший за время их беседы остыть. – А интересная штука этот ваш кишр, – усмехнулась юлчы, хитро взглянула на Рубидию двойными тёмно-синими глазами, и её коварный взгляд напомнил майстерин ещё об одной важной вещи. – Ут-Кызы, хотя бы поначалу носите в стенах коллегии повязку, – она посмотрела на Тидесбалу и тут же сама себя поправила: – повязку правильного цвета и обязательно на глазах, а не в кармане. Пожалуйста, соблюдайте приличия и не привлекайте ненужного внимания. При этих словах Тидесбала заметно приуныла и вздохнула. – Узнаю вас, майстерин. Вы всё столь же педантичны и преданы формальным правилам. Чтобы хоть немного обнадежить расстроенную юлчы, Рубидия после некоторой борьбы с собой решила всё же дать ей небольшое послабления. – В моей лаборатории, пока мы наедине, можете обойтись без повязки или носить свой фиолетовый ужас, – чуть смягчившись, позволила майстерин Гаусс. – Зря вы так, фиолетовый это очень красивый цвет, – тут же ухватилась за новую мысль Тидесбала, – Вам бы он подошёл куда лучше алого. – Ут-Кызы, я майстерин Алой коллегии и менять специализацию не собираюсь! – Это вы очень зря… Ладно, ладно, молчу, – тут же перебила сама себя Тидесбала, заметив недовольный взгляд наставницы. – Мне, наверное, уже пора. Благодарю вас за гостеприимство и за оказанное доверие, майстерин. Я вас не подведу! Она выскользнула из кресла и отвесила Рубидии бесшумный шутовской поклон, чтобы в следующий зазвенеть своими украшениями лишь в прихожей, в тон лёгкой болтовне о сходстве и различии чая с кишром. По словам Тидесбалы, кишр определённо выигрывал у некоторых сортов и разновидностей чая, но в целом уступал ему. Лишь закрыв за Тидесбалой дверь, майстерин Гаусс смогла наконец выдохнуть. Шумная юлчы как будто занимала собой всё свободное пространство и каждую толику внимания Рубидии, не давая сосредоточиться ни на чём, кроме самой себя. Зато после её визита у Рубидии появились хотя бы первые предположения, в каком направлении двигаться, чтобы спасти Эрсина. Но даже в одиночестве, во время сборов в Университет и пути по стылым мокрым улицам до здания, с имперских времён принадлежащего Алой коллегии, майстерин Гаусс не переставала думать об их разговоре. Кинескоп с кристаллом Барра – да, возмущения в эфире способны распространяться подобно свету или иным волнам в пространстве, и потому их можно преобразовывать друг в друга. А что насчёт звуковых колебаний? Мембраны, способные сокращать под воздействием эфирных волн тоже существуют, на родной для Рубидии кафедре физической артефакторики их использовали довольно часто и в демонстрационных установках, и на лабораторных работах, и в экспериментальных детекторах и датчиках. Нет, с приёмниками и визуального, и звукового сигнала никаких сложностей не предвиделось, но что делать с источником возбуждения? Как пройти по всем частотам эфирных колебаний за короткий срок, чтобы гарантированно вызвать резонанс? А что, если… Весь семинар, в течение которого Рубидия терпеливо объясняла студентам, как проводить расчёты эфирной структуры для будущего артефакта, она не могла выбросить из головы одну-единственную безумную идею. Возможно ли каким-то образом осветить и возбудить кристалл Барра, чтобы выполнить обратное преобразования из электромагнитного излучения в эфирные колебания? Если подобное превращение осуществимо, то особым образом обработанный кристалл должен работать как фотовспышка… нет, скорее даже как фотоколба, внутри которой будет происходит вспышка от электрического разряда или горящего магния. Что, если выточить оболочку фотоколбы из цельного монокристалла Барра? Неоправданно дорого и технически чрезвычайно сложно… А может, попробовать вырастить поликристаллическую плёнку на поверхности стеклянной колбы, а электрической искрой вызывать разряд внутри, возбуждая кристаллы? Вот это уже выглядело осуществимо. Рубидия еле дождалась конца занятия, чтобы подать прошение о восстановление Тидесбалы в качестве её лисентирин и отправиться решать вопрос с кинескопом, а потом добывать фотоколбу и шихту для выращивания кристаллов. Ей несказанно повезло: занимавшийся фотографией коллега даже расщедрился на многоразовую разрядную фотоколбу. Объяснять майстеру Хадеи пришлось не так уж много, он и сам приспособил несколько фотоколб для эфирных устройств. Но самая серьёзная работа была впереди. Майстерин Гаусс предстояло расплавить порошок шихты так, чтобы не повредить стекло и не нарушить герметичность колбы, но при этом вырастить сплошной кристаллический слой. Она плавила реагенты на горелке, в печи и при помощи эфира до позднего вечера, когда наконец в дверь почти одновременно с негромким стуком – исключительно приличия ради! – и мелодичным перезвоном просочилась Тидесбала. К её приходу Рубидия порядком вымоталась, но, кажется, приблизилась к успеху и сумела покрыть разрядную фотоколбу более-менее равномерной кристаллической плёнкой. Плёнка, да ещё и загрязнённая так, что вместо прозрачного или хотя бы белёсого стекло фотоколбы стало мутновато-серым. Слишком много примесей, удалить которые Рубидии не удалось бы при всём желании, но у неё, кажется, получилось. Ещё бы под наросшими микрокристаллами не образовалось никаких трещин из-за механических напряжений при охлаждении стекла и расплава на его поверхности… – Майстерин, что это? – вкрадчиво мурлыкнула Тидесбала, приглядываясь к фотоколбе, которая тем временем остывала в держателе для горячих деталей. – Это наш источник эфирных возмущений, – выдохнула Рубидия, когда наконец смогла снять защитные очки и перчатки, – фотоколба, покрытая плёнкой из кристаллов Барра. Надеюсь, мощности возбуждения нам хватит… – Так давайте проверим! – по-лисьи ухмыльнулась юлчы и тут нагнулась к колбе, раньше, чем Рубидия успела её остановить, коснулась контактов указательными пальцами обеих рук. Майстерин Гаусс успела заметить плетеные металлические полуперчатки на руках Тидесбалы прежде, чем вспышка разряда в колбе ослепила её. Не только свет, но и эфир – потому так ярко. Когда обе пары глаз у Рубидии вновь обрели способность видеть, она тут же схватила держать и отодвинула на противоположный край стола, подальше от неуёмных рук Тидесбалы. Сначала разобраться, что опять натворила это девчонка, а потом уже действовать… – Майстерин, это было великолепно! Давно хотела провернуть что-то эдакое! – жизнерадостно оскалилась юлчы, зазвенев всеми своими колокольчиками и подвесками. – Ут-Кызы, пожалуйста, не трогайте ничего без моего разрешения, – проворчала хмурая Рубидия, пытаясь рассмотреть перчатки Тидесбалы и не выпускать из виду фотоколбу. В итоге решила всё-таки сосредоточиться на чем-то одном и придвинула к себе колбу. Даже сквозь цветное марево перед глазами майстерин Гаусс разглядела оболочку колбы и с приятным удивлением убедилась, что та в полном порядке. Кажется, трещин на ней не появилось, и разряд, созданный Тидесбалой, прошёл исключительно через газ внутри колбы. Хорошо. – Покажите, пожалуйста, ваши перчатки, Уи-Кызы, – попросила Рубидия. Тидесбала со свойственным ей безумием явно использовала нечто наподобие перчаток-усилителей, обычных для алых магов, но легкомысленно оставила от них лишь металлическую начинку, избавившись от защитных слоёв кожи, которую в некоторых случаях даже пропитывали специальными смолами. И действительно, взору майстерин Гаусс предстала знакомая схема, на основе которой Тидесбала накрутила нечто странное и не очень-то стабильное, да ещё и вставила в каждую плетёную кольчужную полуперчатку-полубраслет по камню, выполнявшему роль эфирного накопителя. Иолиты, причём не самого высокого качества, даром что небольшие – всё, что утягивает поток эфира, не давая ему рассеяться, это стальная кольчужная оплётка. – Ут-Кызы, ими опасно пользоваться, – тихо сказала Рубидия, посмотрев Тидесбале в тёмно-синие глаза. – Конструкция, которую вы создали, чрезвычайно нестабильна… – Зато позволяет создать эфирный вихрь, который взаимодействует с закреплёнными в камнях потоками и позволяет перераспределить заряды в пространстве, создавая разность потенциалов, – возразила ей юлчы. Тидесбала явно не относилась к возможным рискам всерьёз и не думала, о том, что может лишиться рук. Рубидия вздохнула, мысленно досчитала до трёх и спокойно указала на центральную жилку в узоре, через которую тёк основной поток эфира: – Тогда я бы рекомендовала вам хотя бы заплавить все кольца, особенно в центральной части узора и в оплётке камней, и вставить по направляющей вольфрамовую проволоку… оплести ваш узор ей сверху или вставить её внутрь, для отведения избытка тепла и эфира. – Думаете, вольфрам не будет создавать серьёзных помех для создания вихревого потока? – нахмурилась Тидесбала, но перчатку всё же сняла и положила на стол, придвинув к Рубидии. – Не будет, эфир он отклоняет плохо. Частично растворяет в себе и накапливает, но на мощности вашего артефакта это не должно сказаться, – кивнула майстерин. Ажурное металлическое плетение нуждалось в усовершенствовании, и потому Рубидия положила рядом с собой рабочий журнал: – Ут‐Кызы, давайте начнём с принципиальной схемы. Я буду рисовать то, что вижу, а вы меня поправляйте… Колокольчики в косичках Тидесбалы тихо звякнули, когда юлчы тоже склонилась над столом и грубым чертежом, выходившим из-под рук Рубидии. Испытывать фотовспышку с кристаллами Барра вместе с приёмником майстерин Гаусс пришлось уже в одиночестве. Схему, придуманную Тидесбаллой, они совместными усилиями оптимизировали. И после того, как алая майстерин наконец выгнала свою бывшую-будущую лисентирин под предлогом возвращения домой – и желательно до полуночи, Ут-Кызы! Да и вам бы отдых не помешал… – она сгребла необходимые детали, вытащила из своих запасов подходящий оплетённый камень и отправилась вместе с кинескопом, мембраной и драгоценной фотоколбой домой. Полночи она провела за рабочим столом, собирая запал на эфирном пробое – позже необходимо будет обсчитать и исследовать эту любопытную разновидность эфирного потока, так похожую на туго скрученную спираль. Наконец, когда приёмник и источник излучения были настроены, Рубидия решила рискнуть и испытать установку на чём-нибудь. Остаточный фон артефактов должен быть близок по своей природе к эфирному эху, значит, можно начать с артефакта. Но нужен разряженный. Подняв глаза от стола, майстерин Гаусс уткнулась взглядом в тёмный свёрток, похожий на гору окровавленной плоти и вздрогнула. Крылья! Алые крылья авиара Мейтнера! Сквозь них текли потоки эфира во время каждого полёта, и блики остаточной энергии Рубидия могла разглядеть в их рутилиевом остове даже сейчас. Разветвлённая эфирная сеть казалась очень интересным объектом для исследований, и майстерин подняла с пола тяжёлое алое полотнище, которое уже успела подлатать, и разместила между кинескопом и фотоколбой. Крыло пришлось сложить так, чтобы в зону видимости кинескопа попала большая часть артефакта, и после очередной попытки Рубидии это удалось. Несколько секунд она медлила, не решаясь вызвать эфирный пробой, затем выдохнула, точно перед прыжком в ледяное море, зажмурилась и резко двинула пальцами в защитных перчатках. Сквозь кожу век она увидела красную вспышку света и эфира, через мгновенье взглянула на экран кинескопа. Сперва тот оставался тёмным и мёртвым, но через темноту начали проступать бело-серые пятна. Двоящиеся и неправильные, они становились всё ярче, и вскоре Рубидия смогла разобрать призрачные очертания летучих мышей. Нет, не летучих мышей, авиар, при этом некоторые из летунов, самые яркие и чёткие, носили тепловые очки. Кажется, Рубидия видела несколько воздушных боёв сразу, включая Нердинское сражение, причём оно запечатлелось лучше всех. Прямо на глазах майстерин Гаусс изображение, только что разгоревшееся, стало понемногу тускнеть. Мечущиеся силуэты авиар сливались в непонятное мельтешение, но эксперимент определённо удался. Эхо действительно существовало! Дрожащими от радостного возбуждения руками Рубидия отключила кинескоп и заменила его на мембрану. Потому она придумает, как использовать одновременно и то, и другое, но не сейчас. Сейчас ей нужен был звук, она отчаянно желала, чтобы и голос прошлого зазвучал, точно настоящее эхо, здесь и сейчас. Новая вспышка сквозь веки, и в комнате возник звук. Сперва тихий, он становился всё громче, и внезапно Рубидия распахнула глаза, вцепилась в стол, не сводя взгляд с алого крыла. Ей внезапно не хватило воздуха. Голова шла кругом от усталости, наверное, поэтому у Рубидии начались слуховые галлюцинации. Среди шума голосов, похожего то ли на шмелиное гудение, то ли на помехи радиовещания, среди множества звуков, свиста ветра и треска выстрелов она услышала крик Эрсина. Срывающийся, с неправильной интонацией – с её другом такое случалось лишь в моменты сильнейших эмоциональных потрясений, – но совершенно узнаваемый. Единственное слово, которое сумела разобрать Рубидия. – Предатель! – кричал адмирал Илаи незадолго до того, как крылья Мейтнера чуть не сгорели от текущего через них эфирного потока.