Влюблённый в небеса демон. Том 1

      Летнее солнце замерло в зените, заливая золотистым светом бескрайние рисовые поля и скромные домишки деревни. Воздух дрожал от жары, а лотосы раскрылись особенно пышно, наполняя всё вокруг густым сладким ароматом.       В этот день с востока пришло двое молодых заклинателей. Их одежды были слишком чисты для этих мест, жители которых всегда были перепачканы либо дорожной пылью, либо грязью с полей. А шаги юношей были тихими и лёгкими.       Старший шёл, не обращая внимания на давящую жару. Его внешность казалась совершенной. Длинные волосы, что были чернее ночи, свободно ниспадали по спине, оттеняя аристократически-фарфоровую бледность кожи. Голубые глаза, холодные, как северные реки, и яркие, как небо в ясный день, бесстрастно скользили по округе, словно выискивали что-то. В правой руке он держал сложенный веер с узорами лотосов и бабочек, вырезанными на сандаловом дереве. В левой — белоснежные ножны с мечом, что украшены резными облаками. При каждом шаге серебряные колокольчики, подвески с которыми крепились к рукояти меча и вееру, издавали едва слышный звон.       За ним, почти наступая на пятки, следовал мальчик лет четырнадцати. Его глаза, напоминающие чистый нефрит и полные неукротимого беспокойства, смешавшегося с любопытством, цеплялись за всё вокруг: трещины на плотно закрытых ставнях, притаившуюся у сарая кошку, свежие и старые следы на пыльной дороге. Волнистые иссиня-чёрные волосы были перехвачены в высокий хвост золотым гуанем. Длинные бледные пальцы крепко сжимали рукав светло-голубых, почти белых многослойных одежд старшего, будто мальчик боялся, что юноша тотчас оставит его одного, стоит только разжать ладонь. Его чёрно-жёлтое ханьфу, расшитое золотыми нитями, сверкало на солнце, а к поясу был пристёгнут меч в чёрных ножнах — почти точная копия оружия учителя, даже колокольчик звенел точно в унисон шагам.       Их головы обхватывали белые налобные ленты, по краям расшитые серебром и с изображением лотоса в центре. Любой хоть немного сведущий в мире Цзянху человек сразу бы понял, какому ордену принадлежат эти юноши. Носить налобные ленты — символ власти — было позволено лишь выходцам из главенствующего ордена.       Мирную тишину деревни разрезал хриплый окрик:       — Эй, богатенькие!       Этот голос, пропитанный хмелем и самолюбием, заставил бы обычных путников замереть и дрожать от страха. Вот только эти юноши не были обычными путниками.       Они повернулись медленно и синхронно. Перед ними стоял коренастый мужчина с массивной саблей, а за ним полсотни оборванцев с покрывшимися ржавчиной мечами и дубинами. Глаза разбойников блестели, а на лицах застыли гримасы с хищными оскалами. Они мерзко хихикали, переминались с ноги на ногу, перекидывали оружие из одной руки в другую и переглядывались.       — Быстрее. Давайте свои вещички нам, и мы, так уж и быть, сохраним ваши жалкие жизни, — ухмыльнулся главарь, подходя ближе к юношам и выставляя вперёд клинок. — Хотя, — протянул он, обхватив пальцами подбородок, а в глазах его загорелся какой-то странный огонёк, заставивший младшего заклинателя презрительно поморщить нос и крепче сжать рукав старшего. — Выглядишь прямо как девчонка. Наверное, ты и есть девчонка? Я много таких встречал. Претворяетесь мужчинами, чтобы занять пост повыше, — он захихикал, и кончик его лезвия мягко скользнул вдоль тонкой шеи старшего, взгляд которого был направлен куда-то сквозь разбойника, подцепил локон волос и остановился у глаза.       — Ублюдок, да как ты смеешь… — сквозь зубы прорычал младший заклинатель и обхватил ладонью рукоять меча, но юноша остановил его, резким движением раскрыв веер. Тонкую бумагу, созданную из лунного света, украшало изображение лотоса, над которым порхали три махаона.       — Хорошо, — мягко произнёс он, спрятав за веером оскал. Самый настоящий оскал хищника, готовящегося всласть насладится игрой со своими жертвами и после сытно пообедать. — Я позволю тебе поиграть со мной, но если пообещаешь не трогать моего ученика, — он вручил младшему свой меч, а тот взамен незаметно подсунул ему свой веер, до этого спрятанный за пазухой.       Разбойник без интереса взглянул на мальчишку и презрительно фыркнул:       — Малыш, будь послушным учеником, посиди в сторонке, пока твоя учительница будет развлекать нас, — он потянулся, собираясь похлопать младшего по щеке.       Резко раздался громкий хруст, за которым последовал истошный утробный крик. Разбойник упал на колени, выпустив меч и схватившись за сломанную руку, из которой торчала кость, а кровь хлестала во все стороны, не попадая лишь на одежду заклинателей.       — Я не позволял тебе, сволочь, прикасаться к моему ученику, — старший прищурился и стиснул зубы, стряхнув с руки пару капель крови.       Второй веер распахнулся, и два меча выскользнули из ножен, зависнув в воздухе над юношами.       — Проклятые фокусы, — главарь разбойников сплюнул чёрную кровь, целой рукой схватился за саблю и попытался встать, но один из мечей молнией промчался мимо него, и сжимающая рукоять сабли рука рухнула на землю. Мужчина распахнул рот, но крик так и не сорвался с его губ: ровно срезанная голова соскользнула с шеи, плюхнулась возле руки и покатилась в сторону.       Стоящие позади разбойники вздрогнули, но убегать не стали. Перед ними всего лишь бесполезный мальчишка, да его, как они всё ещё считали, самоуверенная учительница. Они уже не раз сталкивались с заклинателями, что были в разы старше и опытнее этих двоих, и каждый раз выходили победителями, задавливая количеством. Так чего им бояться в этот раз? Ну да, их главарь мёртв. И что? Просто он был слишком самонадеян, вот и помер.       Вот только сами они были не менее самоуверенными. Хотя чего им страшиться? Для них, необразованных оборванцев, эти двое были лишь обычными странствующими заклинателями с самыми обычными даоскими фокусами. Разве могли они знать, что один из них на самом деле глубокий старец, проживший уже не одну сотню лет и владеющий божественными техниками, а второй его единственный и драгоценный ученик, которого старший готов оберегать ценной собственной жизни.       Разбойники повставали в стойки, кто-то начал неспешно двигаться в сторону, планируя зажать заклинателей в кольцо. Старший лишь усмехнулся, а глаза его грозно сверкнули. Он выставил вперёд ногу, плавно взмахнул веером, и меч с белой рукоятью сорвался с места, устремившись в центр толпы. Взмах другим веером, и второй меч скрестился с дубиной рванувшего вперёд разбойника. Каждое его движение было похоже на танец: широкие рукава с едва уловимым шорохом разлетались в стороны, ноги плавно скользили по земле, а руки то взмывали к нему, то резко опускались.       Там, где проносились мечи, оставались кровавые росчерки. Разбойники беспорядочно метались: кто-то пытался сбежать, кто-то спрятаться под бездыханными телами, кто-то пробраться через остальных к заклинателю. Один из них, широкоплечий детина с топором, рванул вперёд, но меч с чёрной рукоятью прочертил в воздухе дугу, и топор рухнул на землю вместе со всё ещё крепко сжимающей его кистью. Разбойник взвыл, схватившись за обрубок руки и попятившись назад, споткнулся о ногу товарища и упал на меч этого же товарища. Младший заклинатель прыснул со смеху от этой картины.       — Ах ты паршивая блоха! — взревел один из разбойников, направившись к нему. — Я тебя на куски порублю!       Старший заклинатель дёрнулся, собираясь развернуться, но мальчишка остановил его, мягко коснувшись спины.       — Шицзуню нет нужды переживать. Я не позволю какому-то жалкому отбросу прикасаться к себе.       Широкая улыбка засияла на юном личике.       Лёгко толкнув юношу, мальчишка ловко отпрыгнул в сторону как раз в тот момент, когда тяжёлая дубина врезалась в землю, поднимая клуб пыли. Разбойник вновь зарычал и рванул вперёд, но мальчишка снова увернулся, резко присев и пропуская удар над головой, а затем, словно пружина, выпрямился и нанёс точный удар ладонью в солнечное сплетение. Разбойник ахнул, потеряв дыхание, но быстро пришёл в себя и опять замахнулся, но дубина вновь встретилась с воздухом. В этот раз мальчишка подпрыгнул, оттолкнулся ногой от дубины, впечатывая её в землю, и подлетел в воздух. Он мягко ступил на зависший над головой старшего заклинателя меч с чёрной рукоятью, взмахнул рукой, и из скрытого в наручах оружия вылетели небольшие стрелы, пронзая лоб разбойника.       — Шицзунь великолепен, как и всегда, — усмехнулся мальчишка, спрыгнув с меча и наблюдая за тем, как последнее тело камнем рухнуло перед ногами старшего заклинателя.       Тот презрительно сморщил нос, ногой оттолкнул его и захлопнул веера. Мечи поспешили вернуться в ножны, и в деревне вновь повисла тишина. Но в этот раз стихло всё: даже ветер больше не играл листьями и травинками, а птицы в страхе замолкли и затаились. На земле, среди тел, медленно растекались алые пятна, смешиваясь с пылью.       Первой тишину нарушила ворона, закаркавшая где-то вдали, и юноша перевёл вновь охладевший взгляд с крови на стоящего рядом мальчишку.       — Нужно сжечь их, — он вернул ученику веер и забрал свой меч. — Поищи в домах масло, а я пока подготовлю всё для обряда.       Младший кивнул и, перепрыгнув через пару тел, побежал в ближайший дом. Но стоило только ему распахнуть дверь, как раздался женский испуганный крик, перемешанный с рыданиями. Из остальных домов повыскакивали жители, сжимающие в руках скалки, топоры, вилы — всё, что могло бы послужить им оружием.       — Хай Ян! — позвал заклинатель, и мальчишка молнией вернулся к нему, вцепившись в рукав и спрятавшись за спиной.       Юноша запрятал веер в рукав и поднял руки, демонстрируя, что не собирается сражаться с простыми людьми.       Из-за двери того дома, в который только что заходил младший заклинатель, выглянула девочка лет шести. Её пальцы вцепились в подол вышедшей матери, а взгляд глаз, широко распахнутых от страха, приковался к кровавым пятнам на земле.       — Ма…ма… — она всхлипнула, и из глаз моментально хлынули крупные слёзы.       Женщина подхватила её на руки и прижала к себе, принявшись успокаивать.       — Мы вас испугали? — с лёгкой растерянностью произнёс юноша, переведя взгляд на вооружённых жителей. — Простите, мы не думали, что здесь кто-то может жить. Меня зовут Тянь Чао, а это мой ученик. Мы из Чаньхуэй, так что не бойтесь, простым людям мы зла не причиняем.       Женщина в дверях сильнее прижала ребёнка к себе, а её недоверчивый взгляд впился в оружие заклинателей.       Напряжённую атмосферу смог разрушить только лишь седой старичок. Кашлянув в кулак, он сложил руки за спину и сделал пару шагов вперёд. Один из жителей попытался его остановить, но старик поспешил его успокоить: адепты столь могущественного ордена, как Чаньхуэй, никогда не станут убивать мирных смертных.       — Я Бянь Эр, староста этой деревни, — представился старичок, сделав пару шагов вперёд и почтенно поклонившись.       — Мне нужно провести обряд очищения душ, чтобы эти разбойники после смерти не досаждали вам, так что могу ли попросить у вас немного масла или хотя бы жира? — попросил Тянь Чао, поклонившись ему в ответ. — Будет достаточно одного горшочка.       — Тун И, — обратился староста к стоящему рядом мужчине, — принеси этому господину масло.       Молодой мужчина бросился выполнять приказ старосты так спешно, что запнулся о ногу разбойника, поскользнулся на лужице крови и, не удержав равновесие, шлёпнулся на землю. На мгновение он замер, глядя на перепачкавшиеся в крови ладони, затем с отвращением поморщился, вытер их о штаны и побежал дальше.       Тянь Чао между тем запустил руку в рукав и достал пачку магических печатей. Каждая была уникальна: иероглифы были выведены тушью, что переливались различными цветами на свету. Часть он отдал ученику, а остальные принялся сам крепить на лбы трупов. Он работал молча, сосредоточенно нахмурив брови. Движение его были неспешными и точными: вот он проводит пальцем по печати, заставляя вспыхнуть написанное на ней синими огнём, вот отмеряет ровное расстояние между висками и прикрепляет печать прямо в центр лба.       Хай Яну же не доставало грациозности. Он метался между телами, то и дело спотыкаясь о них, лишь благодаря своей ловкости удерживая печати в руках. В очередной раз, когда его нога запнулась о ногу разбойника, он влетел в спину учителя и только благодаря поддержке его нежных рук остался на ногах.       — Не нужно спешить. До заката ещё полно времени, — ласково произнёс юноша, поправив ворот одежд Хай Яна и заправив ему за ухо единственную прядь белых волос. — Давай. Дальше я сам, а ты займись благовониями.       Мальчишка вернул оставшиеся печати Тянь Чао, взял у него палочки благовоний и теперь действуя медленнее, принялся втыкать их в землю возле трупов, сразу поджигая. Палочки вспыхивали неестественно красным пламенем, быстро тухли, напоследок выплюнув парочку искр, и медленно тлели, окутывая область обряда лёгкой красной дымкой. Воздух наполнился густым ароматом ладана, перемешанного с жасмином. Сделав слишком резкий вздох, Хай Ян зашёлся в кашле и скривил лицо, словно только что съел целый лимон. Со стороны Тянь Чао послышался сдавленный смешок, и лицо мальчишки вспыхнуло от смущения.       Приняв из рук вернувшегося Тун И горшочек с маслом, Тянь Чао окропил им все тела и землю, а сам горшочек оставил в центре сформировавшегося круга.       — Пожалуйста, не подходите близко, иначе лишитесь души, — предупредил он жителей. Те, заинтересовавшись подготовкой, подобрались слишком близко.       Слова юноши подействовали мгновенно. Люди в страхе отпрянули и запрятались кто в домах, кто за изгородью, кто за деревом, крепко вцепившись в ствол.       «Идиоты,» — пронеслось в мыслях Хай Яна, занявшего своё место напротив старшего.       Умерить своё любопытство жители всё равно не смогли. Приоткрылись ставни и двери, и из щелей показались глаза. Пара мальчишек выглянула из-за ограды. Девочка лет десяти, крепко сжимая в руках кошку, показалась из-за угла сарая и во все глаза уставилась на Хай Яна, переминающегося с ноги на ногу и смущённо теребящего подвеску на мече.       — А-Ян.       Хай Ян взглянул на Тянь Чао. Одно мгновение, и они поняли друг друга без слов.       Веера раскрылись одновременно, издав шорох, похожий на шелест крыльев бабочки. Сотен бабочек. Все четыре колокольчика зазвучали в унисон, и их звон разлился по деревне, заставляя волосы встать дыбом. Мечи вырвались из ножен, рассекая пространство, оставляя после себя бледно-голубые, похожие на лунный свет, следы.       В этот момент всё вокруг замолкло: ветер внезапно стих, ручьи замерли, и даже люди боялись сделать лишнего вздоха.       Юноши стянули налобные ленты, и те, подхваченные мечами, поднялись к небу и закружились. Сначала они плавно парили в воздухе, охраняемые держащимися рядом мечами, но с каждым проделанным кругом, они набирали скорость и кружились всё быстрее и быстрее, пока не образовали цельное кольцо, выплёвывая искры во все стороны и открывая разрыв в мир мёртвых. Из него сразу повалил смрад тысячелетних склепов: запах плесени, ладана, сырости и гниющего мяса.       Появилась первая рука. Не просто костлявая, а обтянутая иссохшей и потрескавшейся в некоторых местах кожей, с ногтями, длиной в сам палец. За ней высунулась вторая, третья… Ровно дюжина. А за ними последовал смех. Нечеловеческий, булькающий, будто кто-то хохотал, захлёбываясь собственной кровью.       Руки потянулись к покинувшим тела душам, но те не собирались покидать мир живых так просто. Они цеплялись за собственные тела: за рёбра, за глазницы, за саму плоть. Всё, к чему только могли прикоснуться, они разрывали в кровавое месиво. Когда настала очередь души главаря, она забилась в ладони, подобно птице, жаждущей выбраться из клетки.       — Нет! Нет, я не хочу! — завопила душа голосом, совершенно иным. Таким, который точно не мог принадлежать грубому разбойнику.       Удар, и она всё же вырвалась из крепкой хватки хлипкой руки, но костлявые пальцы вновь сомкнулись на ней и утянули с собой в закрывшийся после разрыв.       Ленты и мечи вернулись на места, а природа вокруг вернула свои звуки.       — Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил Тянь Чао у ученика, что сейчас был бледнее обычного.       Хай Ян стоял, тяжело дыша, а из носа текла тонкая алая струйка крови, которую мальчишка поспешно вытер рукавом.       — Шицзуню нет нужды беспокоиться. Я в полном порядке, — он сделал шаг вперёд, но запнулся о свою же ногу и влетел в грудь подоспевшего Тянь Чао. — Я просто чуть-чуть перестарался, — с его губ сорвался нервный смешок, когда юноша, обхватив пальцами его подбородок заставил задрать голову и взглянуть в голубые глаза.       — Отдохни пока.       Тянь Чао усадил мальчишку возле изгороди, прислонив к ней спиной, а сам вновь встал перед трупами. Он вытянул из рукава ещё одну печать, что вспыхнула синим пламенем, и бросил её к телам. Огонь быстро распространился, поглощая тела полностью, не оставляя после них даже пепла.       — Вот и всё. Их души пройдут Десять Судов, и никак не смогут вернуться и отомстить вам, — Тянь Чао обернулся ко вновь показавшемуся старосте, уже готовый услышать благодарности, но его глаза широко распахнулись от удивления, когда староста упал перед ним на колени в низком поклоне.       Бянь Эр дрожал, словно лист на ветру. Его лицо побелело, и он начал биться лбом о землю.       — Молю, не гневайтесь! Этот старик виноват, что сразу не признал старейшину Саньгэ Эмо Шашоу, и готов любым способом искупить свою вину.       — Для начала поднимитесь, — приказал Хай Ян, подойдя к старшему заклинателю и снова вцепившись в его рукав. — Больше никогда не упоминайте при моём шицзуне о Тройке Великих экзорцистов. И при обращении к моему шицзуню используйте только «второй глава секты Чаньхуэй» или «последний глава клана Ли».       — Не слушайте его, господин Бянь. Этот мальчишка любит говорить всякие глупости, — Тянь Чао вздохнул и помассировал пальцами переносицу. Уголки его губ дёрнулись, изгибаясь в кривоватой улыбке, и он поспешно склонился, взял старика под локоть и помог подняться.       — И всё же, как мне извиниться перед вами? Или позвольте хотя бы отблагодарить за помощь.       — За помощь? — непонимающе переспросил Тянь Чао. — Но мы вам ничем не помогли.       — Верно, — Хай Ян фыркнул. — Мой шицзунь убил этих идиотов только потому, что они хотели ограбить нас. А обряд очищения душ он провёл, чтобы потом они не превратились в злых духов и не прибавили нам работы.       — Но всё же…       — Господин Бянь, — Тянь Чао вздохнул, вся эта вежливость его всегда утомляла, — если вы продолжите настаивать на благодарностях, меня это обидит. К тому же у нас есть важные дела, так что нам уже пора идти дальше. Мы и так здесь задержались слишком надолго.       — Что ж, в таком случае я не имею права вас задерживать ещё больше, — смиренно вздохнул Бянь Эр.       Тянь Чао благодарно улыбнулся. Он мягко обхватил ладонь старика и положил на неё два небольших нефритовых жетона. К одному из них был прикреплён золотая подвеска с бусиной в виде раскрывшегося лотоса, а ко второму серебряная с пластиной с резным изображением журавля.       — Если вас снова будут притеснять разбойники, покажите этот жетон любому из стражников в ближайшем городе, и они непременно вам помогут, — произнёс он, указав на жетон с золотой подвеской. — А этот, — он указал на второй, — покажите любому заклинателю, и вам помогут, если возникнут проблемы с демонами или злыми духами.       Бянь Эр уже было распахнул рот, явно собираясь отказаться от столь щедрого подарка, но Тянь Чао уже развернулся, взмахнув рукавами, и направился прочь. Хай Ян крепче вцепился в ткань его ханьфу и кинул ревностный взгляд на мальчишек, что выглядывали из-за угла, одаривая юношу восторженными взглядами и перешёптывались.