Желание на грани свободы

Тюрьма — это не просто место заключения, где содержатся преступники. Мало кто знает насколько на самом деле ужасно это место. На устах людей это просто слово, но те, кто хоть раз побывал там, открыто называют его «Адом». Неприступные стены и решётки дополняла колючая проволока. Свет прожекторов скользил по земле, ловя малейшее движение даже в самых отдалённых скрытых углах. На башнях, расположенных по периметру, стояли караульные, с тяжелым оружием наперевес. Даже собаки, казалось, приспособились к этому месту, постоянно обходя территорию со смотрящим. Стоило автобусу остановиться у громоздких ворот, как его двери открылись. На подкашивающихся ногах Калис вышел из транспорта, чудом не рухнув на грязную землю. Парня сразу оглядели конвоиры своими леденящими глазами. На лицах не было эмоций, и, казалось, сейчас он встретился лишь с бездушными куклами. Холодный воздух пробивал до дрожи, а крепкие мужские руки больно сжимали локти. Не говоря ни слова, двое охранников повели Калиса к двери. Стоило ей заскрипеть, открываясь перед новоприбывшим, как его сердце ушло в пятки. Калис не верил, что это всё же произошло с ним на самом деле, но толчок в спину будто привёл его в чувства. Ступая ватными ногами по каменному полу, он следовал за одним конвоиром, а в спину дышал второй. Калис со страхом метался взглядом по двору, но он всегда останавливался лишь на решётке, что заменила стены уличного коридора. Здание приближалось, заставляя замедлиться. Но стоило ему убавить шаг, как со спины снова раздался толчок, пробивший тело током. Войдя в серое здание, Калис сразу ощутил сдавленный воздух. Он будто пробил его легкие, заставляя их сжаться. Теперь же пустой коридор растянулся в обе стороны, но ему нужно было идти лишь в одну, и никакая из них не вела к свободе. Проследовав за конвоиром Калис получил подушку и жёсткое одеяло, которые неприятно обкололи его руки. Теперь же парня ждала клетка, которая, возможно, на долгое время заменит его комнату. Охранники провели арестанта по узкому коридору в самую глубь здания, пока не показалась огромная дверь. От одного её скрипа в груди что-то похолодело, и Калис застыл на пороге, не решаясь войти в огромный зал, напоминающий ему пчелиный улей, со множеством дверей на первом и втором этажах. Железные лестницы тянулись прямо над ним, а где-то на них стояли люди в форме. Проглотив застрявший в горле ком, Калис снова ощутил толчок в спину. Ему пришлось идти, и он сделал первый шаг, что, казалось, гулом поднялся к потолку, разносясь по бетонным плитам. Почти мгновенно из дверей своих камер начали выглядывать люди, пытаясь протиснуться между решётками небольшого окошка. Кто-то уже присвистнул, завидев новоприбывшего, другие начали вскрикивать, а также смеяться. Этот гам не утихал, и с каждым шагом Калис чувствовал его всё отчётливее. Приблизившись к железной лестнице, юноша последовал за своими палачами, что уже стали вести его к той самой камере. Взоры не только заключённых падали на студента, но и конвоиры оглядывали его с головы до ног. Вскоре охранники замерли перед нужной камерой. Один из них сразу ударил по двери, отгоняя прилипал, что с интересом смотрели на свою новую жертву, а также на так называемого соседа. — Девятьсот восемьдесят три — это теперь твой номер, — озвучил конвоир, бросив поверх подушки нашивку. Казалось, лоскуток этой ткани весил тонну, и Калис чудом удержал весь этот вес на своих дрожащих руках. Мгновение, и парня парализовал звук открывающейся двери камеры. Наполненные страхом глаза юноши сразу зацепились за ухмыляющиеся лица заключённых, что расположились по углам. Трое парней не выглядели дружелюбными, и Калис смог это понять, стоило страху сковать его тело. — Принимайте соседа! — проговорил один из конвоиров, подтолкнув того вперёд. Запинаясь о собственные ноги, Калис перешагнул порог камеры и замер на месте. На него смотрели эти люди, будто на только что полученный кусок мясо. Ухмылки, желание, наслаждение — всё застыло на этих искажённых лицах. Калис сделал шаг назад, но тут же дверь за спиной захлопнулась с гулом, что с тяжестью разнёсся по всему этажу. Стоило конвоирам удалиться, как голоса из соседних камер стихли, и тут же опустилась адовая тишина. Но сердце Калиса стучало непрерывно, и так громко, что наблюдавшие за ним сразу это заметили. Почти сразу один из парней, со шрамом на подбородке, двинулся к юнцу. Калис вжался спиной в стену, а тот будто пригвоздил его взглядом. Приблизившись настолько близко, что парень ощутил его зловонное дыхание, заключённый с номером восемьсот пять усмехнулся. — А ты довольно хорошенький, и как же тебя к нам занесло, малыш?! — с насмешкой спросил заключенный. Калис не отрываясь вглядывался в его лицо, на мгновение забыв, как дышать. Ему было не просто страшно, а ужасно страшно. Слова засели в горле, а к ногам подступила дрожь. Сердце колотилось, как бешеное, не давая здраво собраться с мыслями. — Оглох, что ли? — вскрикнул тот, с размаху ударив ладонью в железную дверь. Калис подпрыгнул, точно так же как и все его органы, что будто сорвались со своих мест. — Я тебе вопрос задал… «Не могу пошевелиться… Страшно… Даже ответить… ему не могу», — звучали слова в голове юноши. — Онг, не пугай парня, — вдруг раздался голос со спины. Тут же восемьсот пятый отошёл, и Калис устремил взгляд на крупного мужчину, что явно отличался от остальных. На крепких руках, которые, казалось, могли разломать прутья, виднелись татуировки. Лысина лишь добавляла его каменному лицу зловещих черт, что и без того пугали. Губы были растянуты в ухмылке, а глаза сверкали, сверля Калиса насквозь. — Как тебя зовут, малыш? — вдруг спросил тот. На мгновение Калису показалось, что не стоит бояться этого человека. Вокруг него не было этой зловещей ауры, что пропитала тюремную камеру. Она его огибала, словно не желая касаться, сама страшась этого человека. Возможно, именно этот человек будет тем спасательным кругом, до которого юноша так и не может дотянуться, и в это он поверил. Проглотив болезненный ком, что резанул горло, Калис тяжело вздохнул, раскрыв дрожащие губы. — Калис. — И что же ты такого натворил, что попал сюда? — с ухмылкой спросил тот. — Я… — лишь смог выдавить Калис. Осознание того, что убийство совершил именно он, никак не укладывалось в голове. Он не мог такое сделать, и был в этом уверен. — Меня подставили. — Вот как? Подставили? — вскинув брови, хмыкнул тот. Однако стоило мужчине снова смерить парня взглядом, как его губы растянулись в оскале, пробившем тело Калиса током. Парень даже дрогнуть не успел, как его толкнул мужчина с номером восемьсот пять. Ноги не смогли его удержать, будто холодный пол покрыли маслом. Калис вскрикнул и тут же оказался на четвереньках, уронив одеяло и остальные вещи. Калис застыл, боясь даже вздохнуть. Он сам не смог понять, как оказался на полу, прямо перед тем человеком. Ему не нужно было поднимать головы, дабы увидеть эти сверлящие глаза, что, казалось, вот-вот поглотят его. Протянув здоровую ладонь, заключённый схватил юношу за подбородок, насильно вскинув лицо. Казалось, челюсть сжало цинковыми пальцами, и Калис вскрикнул, вынужденно поднимая голову. Мужчина так же сидел перед ним, с тем же зловещим оскалом и взором, что сверлил до дрожи. — Раздевайся! — Что?! — дрожащими губами выдавил Калис. — Не понимаешь? Тогда выражусь яснее, — промычал тот с неким восторгом. Слегка наклонившись, мужчина снова растянул губы в усмешке. — Я хочу тебя трахнуть, — произнёс он. Стоило ему заявить о своём намерении, как Калиса снова пробила дрожь. Страх прошёл от головы до пят, и он явно его ощутил. Даже дышать стало невозможным, и так называемые соседи это заметили. Каждый из них смеялся, глядя на беззащитного юнца. Каменные лица стали зверскими, а взоры прожигали каждую часть его тела. — Не… надо… пожалуйста. — Сам не снимешь, так мы тебе поможем, — хмыкнул мужчина. Калис даже толком оглядеть его не успел, как мгновенно четыре сильные руки схватили его. Они будто больно обожгли, и тут же с губ сорвался крик. Его насильно уложили на грязный холодный пол, грубо и больно. Калис кричал, пытаясь высвободиться, но заключённые нещадно принялись разрывать его одежду, рывками отбрасывая пуговицы. — Прекратите… не надо! — истошно закричал Калис, пытаясь высвободиться. Но те его не слушали. Камеру сразу наполнил смех заключенных при виде его стараний. Грубо те распахнули тонкую черную рубашку, оголив невинную белоснежную грудь. Запястья сдавило руками до ноющей боли, а холодный пол обжог кожу. — Не надо! — снова закричал Калис. На глаза уже навернулись слёзы, но разве они кого-то волновали? Конечно нет. — Отпустите! — с мольбой вскрикивал юноша, стоило грубым рукам заключенных жадно скользнуть и по его штанам. Вырваться Калис не мог, и, как бы ни старался сопротивляться, сил у него не хватало. Страх пробивал до костей, а крик непрерывно рвался из груди. Глаза уже намокли, но на это никто не обращал внимания. — Эй, пацан! — вдруг позвал мужчина, что уже замер над ним. С болью взглянув на его лицо, Калис не увидел ничего, кроме жадного желания. Заключённый с номером семьсот двадцать семь медленно опустился на колено, продолжая ехидно оглядывать того. Другие же продолжали удерживать уже раздетого юношу, лишь на руках которого замерли рукава рубашки. Голодно облизнувшись, заключённый, будто король, решил собрать первые сливки, протянул грубую здоровую ладонь к невинному телу. Стоило пальцам грубо и жадно скользнуть по груди, как Калис сжался. — Не кричи, это бесполезно, — смеясь, посоветовал тот. Грубые стальные пальцы скользнули по торсу, прямо к паху. Прошедший по телу ток заставил Калиса сжаться, а мерзкое ощущение грязных рук впечаталось в тело. Прикусив губы до крови, парень зажмурился. Почти сразу руки мужчины потянулись к ногам, и вот, они уже замерли у его колен, а пошлый взгляд скользнул по обнажённому телу. Спустив свои штаны, семьсот двадцать седьмой без какого-либо смущения схватил парня за щиколотки и раздвинул сжатые ноги. — Не надо! Умоляю! Прекратите… нет… — завопил Калис, но никто его не слушал. Все они смеялись, удерживая его на грязном полу мёртвыми хватками. Мгновение, и мужчина грубо затолкал свой член в него. Калис завопил, выгнувшись в спине. Адская, нереальная боль пронзила все его тело, но это только разгорячило мужчин. Не желая медлить и терять наслаждения, насильник принялся больно двигаться в нём, ударяя бедрами о ягодицы. — Отпустите… прекратите… — снова закричал юноша уже хриплым голосом. — Какой восторг, боже! — заговорил насильник, снова и снова входя своим членом в тело юноши. С каждым новым толчком Калис ощущал боль, и каждый раз она током проходила по телу, снова и снова заставляя его вскрикивать. Руки сжимали так сильно, что, казалось, немели пальцы, а ноги просто стали ватными от непрерывных касаний и грубых рук. Снова толчок, и боль прошла к горлу, заставляя того захрипеть. Пытаясь сдержать болезненные стоны, Калис жмурился, кусая и без того окровавленную губу. Его насиловали так грубо и жестоко, что линии крови уже окрасили ягодицы. — Не надо… агх… — выдавил он сквозь боль и слёзы. Рот наполнился кровью, и в горле застряло дыхание вместе с отвратным привкусом железа. Но это был не конец. Как только закончил один из заключенных его место занял второй, что так же больно втолкал свой член в юношу. Снова выгнувшись, Калис оскалился. Слезы струились по лицу, заливая глаза, а тело ныло с каждым толчком. Калис уже не видел лиц своих насильников через мокрые ресницы. Он лишь ощущал, как в него проникали, и больно хватали руками. Мужчины не могли остановиться, и вскоре начали бросать того по полу, словно куклу, меняя положение тела. Казалось, этот кошмар не мог закончиться, или вообще не собирался. Минуты превращались в часы, но и они были вечностью для Калиса. Лишь к ночи мужчины оставили того на полу в покое. Дрожа от страха, Калис даже боялся двинуться. Ноги онемели, собственно, как и руки. Парень плохо помнил, сколько эта пытка продолжалась, и вообще не понимал, закончилась ли она. Застонав, он принялся приподниматься, но сил не хватило. Разлепив глаза, он цеплялся онемевшими пальцами за пол. Отползая в сторону угла, Калис волочил за собой обнажённые ноги, уже покрытые синяками. Вскоре он смог коснуться одежды, но сил надевать её у него не было. Вместо этого парень вжался в угол всем своим обессиленным телом. Подтянув к себе колючее одеяло, он кое-как натянул его на ноги. Заключенные уже расположились на своих местах. Кто-то из них уже сопел, наслаждаясь приятным сном. Но Калис не мог себе этого позволить. Сейчас у него болело всё тело, и он не мог даже подняться. Накрывшись одеялом, юноша, словно бездомный кот, вжался в угол. Немые слезы снова обогнули лицо, но Калис не мог их остановить, как и дрожь, пробивающую тело до боли. Стоило раздаться шуму, где-то по ту сторону камеры, Калис дрогнул. Его взгляд сразу скользнул по полу, прислушиваясь к звукам. Конвоиры поднимали заключённых, постукивая дубинками по дверям. Вскоре удар пришёлся и по двери его камеры, это заставило Калиса содрогнуться. — Подъём! — раздался командный голос. Почти сразу заключённые начали подниматься, и только Калис не двинулся с места. Боясь даже шелохнуться, он только обхватил себя руками, уткнувшись лицом в одеяло. Однако почти в этот момент кто-то бросил в его сторону одежду, заставив дернуться, словно запуганным щенком. — Одевайся давай! — дал команду мужчина с татуировками. Но Калис даже не взглянул на него. Онемевшими пальцами он подтянул к себе вещи, и лишь после неуклюже принялся их надевать. Вскоре дверь камеры скрипнула, привлекая внимание заключённых. — На выход! — скомандовал охранник. Никто не стал спорить, и прямо на глазах Калиса так называемые соседи покинули камеру, смеясь и ухмыляясь. Лишь Калис не двинулся с места, продолжая сидеть в углу. — Тебе особое приглашение нужно?! — вдруг спросил мужчина в форме, подходя ближе. Но Калис даже не взглянул на него. Не дождавшись ответа, тот схватил юношу за ноющее запястье, где застыли следы от грубых рук. — Не трогай меня! — вскрикнул Калис, отдёргивая руку назад. — Да что б тебя, эй, помогите, — раздраженно позвал тюремщик. Вскоре в камеру вошли ещё двое охранников. Стоило им схватить Калиса, как тот принялся вырываться, не желая подчиняться. — Не трогайте меня! Не прикасайтесь! — завопил он, пытаясь сопротивляться. Однако мужчины были сильнее и тут же оторвали того от пола. Однако, даже оказавшись на ногах, Калис пытался высвободиться от их рук. — Не трогайте меня… — В карцер его! — дал команду один из них. Завернув руки за спину, мужчины заставили Калиса снова вскрикнуть. После же они поволокли того из камеры, насильно уводя прочь. Крики юноши сразу привлекли внимание собравшихся на перекличку заключённых. Все как один заострили своё внимание на парне, которого конвоиры потащили прочь. Миновав узкий коридор, мужчины в форме приволокли Калиса в отдалённую часть здания. Почти сразу они затолкали его в одиночную камеру, бросив на холодный пол. Стоило Калису замереть, как тяжелая дверь закрылась, и мгновенно стало темно и тихо. Парень снова задрожал, обхватывая себя руками, не желая подниматься. — Не трогайте… Не прикасайтесь… — шептал он, до сих пор ощущая, как на коже застыли те самые руки. Впиваясь пальцами в рубашку, парень продолжал вздрагивать, стоило ему лишь прикрыть глаза. — Не надо… не трогайте…