Девушка-судьба. Новый виток

На следующее утро Романенко проснулась от звонка телефона. Номер был незнакомым, но интуиция, обострённая вчерашним разговором, подсказывала: это не просто так. Она вспомнила слова Никона Ивановича Свитко и Игоря. Фразы «Если Свиридова совсем разгуляется, Алёна Дмитриевна вправе её послать…» и «Пошла на хер, тупая сука» эхом отдавались в голове Алёны, как боевой клич. Она сделала глубокий вдох, как будто готовясь к бою, и ответила на звонок. — Алёна Дмитриевна, доброе утро, — прозвучал знакомый до боли голос. Это была Ирина Петровна Свиридова. Декан юридического факультета СПбГУ, чьё лицо Алёна не хотела видеть даже в кошмарах. Воспоминания о той липовой аккредитации, о мерзких словах, о том, как её талант пытались втоптать в грязь, нахлынули с новой силой. Перед глазами на мгновение промелькнул образ Свиридовой, её надменное, снисходительное лицо, когда она говорила: «Творчество — это не профессия, Алёна Дмитриевна. А вам нужно быть реалисткой». — На хуй иди, блядь! — ответила Алёна, которую основательно взбесила деканша за те дни. Голос её дрогнул от сдерживаемой ярости. — Какого хуя звонишь?! — Я хотела узнать, как у вас дела после отчисления. Вы так резко всё бросили, мы волнуемся за вас… — А должны ли тебя, сука такая, ебать мои дела?! — поставила вопрос ребром Романенко, чувствуя, как злость обжигает горло. — Что за выражения, Алёна Дмитриевна? Вы же... — Ебало завали! — оборвала Свиридову Алёна. — Я не студентка этого гадюшника под названием юрфак и не собираюсь ею быть. — Я просто звоню, чтобы пообщаться. — А хочу ли я общаться с такой мерзкой сукой, как ты?! — спросила Алёна, у которой внутри уже всё закипало. — С хуя ли тебя вообще ебёт моя жизнь? Какое тебе дело до меня?! — Я же должна знать, чем живут бывшие студенты. — Ты ни хуя не должна знать, тварина! — уже зарычала Романенко. — Единственное, что ты должна — это лежать в яме и не вонять! ПОНЯЛА?! — Алёна... — ХУЁНА! — завопила истерически Алёна, чувствуя, как ярость захлёстывает её, заставляя тело дрожать. — Отъебись от меня! Никогда больше мне не звони! Слышишь?! Ты меня заебала! Она на автомате завершила звонок, шумно выдохнула и сказала как будто невидимому собеседнику: — Ну что за ебанутая личность, а?! Сука. Форменная сука. На кой хер суётся в жизнь отчислившейся студентки, которая пострадала из-за них и которую они пытались сломать? Она тут же перешла в чат с Игорем в Telegram и нажала на кнопку с камерой. На удивление, Радаев быстро принял звонок. Он был в наушниках за ноутбуком. — Чё, Алёнка? — с улыбкой спросил Игорь. — Привет, Игорёк... Да пизда. — ответила Романенко, чувствуя себя так, как будто её сломали. — Чё, из твоей богадельни звонили? — догадался Игорь. — Угадал. Свиридова звонила. Пообщаться, блядь. А о чём с этой твариной общаться, скажи?! — Только о количестве её половых партнёров, — пытаясь разрядить обстановку, ответил Игорь. Алёна неожиданно громко заржала. — Бля-я-я-я, пиздец ты, Игорёк... — сквозь смех произнесла она. — Я ебала! Ещё бы знала, сколько её трахало идиотов... По ходу, она с недотрахом, раз мямлила, когда я на неё орала в универе, поняв, что она эту кодлу покрывала! — А как же твоя заявочка о том, что они с Дмитриевым трахались, чтобы она молчала и не раскрывала всю подноготную? — спросил Игорь, смеясь от Алёниного смеха. — Это был блеф, Игорёк. Просто, чтобы она подобосралась. — И, надо думать, знатно она обделалась, раз потом ответила этим ублюдкам, — кивнул Игорь. — Блокируй тварь везде. Заебёт же! На звонки из СПбГУ не отвечай: ни от ректора, ни от зама по воспиталке или учебке, хуй его еби, кто у вас там этот Семёнов, ни от Сергеева и прочих. В статус поставь какую-нибудь указку, типа, если вы из СПбГУ, идите на хуй. Кроме, наверное, тех, с кем ты там хорошо общалась. — Хорошо, Игорёк, так и сделаю, — Алёна почувствовала себя увереннее, услышав чёткие инструкции. — А то я прямо не знаю, что делать с этим напором. Просто… просто выбесила она меня своим звонком. Как она могла вообще после всего мне звонить и спрашивать, как дела?! — А должны ли её ебать твои дела, вот какой должна быть постановка вопроса, — произнёс Игорь. — Я считаю, что не должны. Она свою роль в этой истории сыграла, и тебе с ней больше не по пути. Забудь о ней. — Вот и я считаю так же. А она, видимо, думает по-другому, до сих пор считает себя начальницей. — Пусть в своей палате в психушке считает, это уже её проблемы, — заржал уже Игорь. — Алёныч, а скажи, то, что ты в один из дней этой псевдо-аккредитации решила стриптиз в своём «Неоне» забабахать, правда? — Да, правда. Просто тогда ситуация пиздецовая была. Макс мне сказал, что фильм приостановлен из-за того, что эти «аккредитаторы» до него доебались. Я как с цепи сорвалась. Никогда не раздевалась перед кем-то, а тут как осмелела. — Ты при раздевании что-нибудь представляла? — спросил Игорь. — Я представляла, как сбрасываю с себя оковы, — начала философствовать Романенко. — Как стираю рамки, границы. Хуй знает, какие, но стираю. Полностью раздеваться не рисковала. На хер оно? — Ты же не стриптизёрша, чтобы полностью оголяться, — заржал Игорь вновь. — Кстати, я тут над одной темой работаю, которая в одну из сцен войдёт, чтоб она не была пустой. Мне звучание нравится, но есть несколько лишних тактов. Но это можно решить. Смотри. Он включил демонстрацию экрана и открыл партитуру темы в Sibelius. — Так вот, это тема персональной драмы Карины. Я её назвал Lady in Red Erases Borders. Это под кадры, где Карина раздевается у шеста, которые из видео с тобой в клубе взяты. Такой драйвовый трек. Мне такты с двадцатого по сорок третий не нравятся. Так вот, я делаю так. Клик на двадцатый такт, с шифтом на сорок третий. Хуяк... Это я на Ctrl-Delete нажал. И все такты удалились. Можно экспортировать потреково, сводить и слушать. Я эти двадцать четыре такта убрал, потому что этот тупой шаффловый ритм плохо сочетается со свингом восьмых. А звучит всё как настоящий оркестр знаешь почему? — Потому что ты озвучиваешь партитуру хорошими звуковыми библиотеками? — просияла Алёна. — Это ж и Kontakt, и сторонние синты, да? — Конкретно в этой теме практически всё на Kontakt. Эта тема — она такая полуджазовая штука по структуре. А у меня целый набор библ под джаз. Вот тенор-сакс в этой теме, допустим — он вот отсюда, — Игорь ткнулся в корешок библиотеки Broadway Lites. — Он компресснутый и с ревером. Гитара — а вот угадай. Он запустил засолированный трек гитары. — Evolution Jazz Archtop? — брякнула наугад Алёна. — Ага. И подзвучена Jazz Amp из Guitar Rig. Ещё там ревер вкусный такой, плюс я её размазал по стереофазе. — кивнул Игорь. — И это вся гитара. И ритмовая, ну, нижний нотоносец, и лид, верхний. Экспорт... Так, отлично. Закрываю Sibelius, открываю FL Studio... Все треки кидаю в плейлист, перехожу в режим Song... И ничего особо сводить не надо. На мастер лимитер и экспорт. Послушаем? Игорь включил трек, который уже экспортировался. Алёна словно заслушалась получившимся у Радаева джазом. Она покачивалась в такт музыке, улавливая каждую ноту, каждую долю. — Это звучит как в каком-нибудь нуарном фильме! — восхитилась Романенко. — Просто я эту сцену ощущал как что-то нуарное, — кивнул Игорь. — И, наверное, сексуальное. Сексуально же? — Ага, Игорёк, секс так и прёт. — хихикнула Романенко. — Я представляю, как эта музыка ляжет на видеоряд.

***

Вечером в клубе Алёна, поздоровавшись с Викой, приземлилась на табурет у стойки. Шум клуба уже не раздражал, а окутывал Алёну знакомым ощущением свободы и лёгкой беззаботности. — Давай сочку, как обычно. Апельсинового, — произнесла Романенко. — Подождём Настю. Вика тут же подала Алёне бокал с соком. Алёна присосалась к нему, потягивая сок. Пока она пила, пришла Настя Лапина, её сменщица и помощница в зале. Допив сок, Алёна встала, подошла к комнате для переодевания и кокетливо и призывно поманила Настю пальцем. — Пойдём, детка, — хихикнула она, затем взяла Настю за руку и завела в комнату, после чего закрыла дверь. — Приветик, Настюш, — игриво шепнула Алёна. — Готова? — Да, Алёнчик, — улыбнулась Настя. — Ты сегодня улыбаешься почему-то. Что случилось, детка? — Я послала эту Свиридову, свою бывшую деканшу, — ответила Алёна. — Вчера, кстати, встретилась со своим композитором, который музыку к нашему фильму писал. — С Игорем? Я его видела. Он очень вежливый и весёлый, — улыбнулась Настя. — Ага. Сегодня звонила ему по видео после того, как деканшу бывшую оборала, — сказала Алёна. — Он мне настроение поднял. Это, бля, не человек, это... Даже хуй знает, как описать. Настоящий такой, не как все эти... Так, зайчонок, давай помогу. Алёна и Настя помогли друг другу переодеться и вышли в зал. Между заказами они подходили друг к другу, обнимались и что-то шептали друг другу. — О чём это вы шушукаетесь, девочки? — подошла к ним Вика. — Про мою вчерашнюю встречу с Игорем, — ответила Алёна. — Ну, композитором моим. Он такой искренний, творческий. Настоящий. — Так это под его музыку ты танцевала тогда? — поразилась Вика. — Ага. Та, под которую я раздевалась — его тема. Да и на дефиле тоже, — улыбнулась Алёна. — Что, музыка нравится? — Очень! Просто огонь! — с энтузиазмом ответила Вика. — У него талант! Алёна улыбнулась, чувствуя тепло в груди.  От позитивных мыслей её оторвал очередной звонок. Она увидела на экране незнакомый номер, и её сердце сжалось от дурного предчувствия. На этот раз она не стала медлить, сразу же вспомнив наставления Свитко. — Алёна Дмитриевна, добрый вечер. Это Тихонов Андрей Матвеевич. Услышав голос одного из «аккредитаторов», Алёна мгновенно взорвалась. — ХУЛИ НАДО?! — на весь зал клуба завопила Алёна. Её голос сорвался на крик от неожиданности и ярости, привлекая внимание посетителей и коллег. — Алёна Дмитриевна, почему так грубо? Я просто хотел… – попытался продолжить Тихонов. Его голос звучал осторожно, даже немного жалобно на фоне грохота клубной музыки. — Чё ты хотел, блядь?! — продолжала напирать Алёна. — Узнать, как у вас дела... — ОХУЕННО! Пизже, чем у тебя! — Алёна тут же сбросила вызов. Через секунду опять позвонили. — Алёна Дмитриевна... — кокетливо заговорила Молоткова. — Это Елена Константиновна. — А тебе что надо, блядина? — спросила Алёна уже другой интонацией. — Алёна, ну зачем вы так? Я хотела бы узнать, как поживает ваша подруга... Екатерина Тихонова. — Какого тебе хуя от Кати понадобилось?! Катя моя! Я никому её не отдам! — заорала Романенко, чувствуя желание защитить подругу. — Ах, ВАША? – в голосе Молотковой прозвучали нотки удивления, смешанные с каким-то нездоровым интересом. – Насколько я знаю, она… — Что «она», сука?! Что тебе понадобилось от МОЕЙ Кати?! КАКОГО ХУЯ ТЫ ЦЕПЛЯЕШЬСЯ ЗА КАТЮ?! — ТВОЕЙ Кати? — внезапно выхватил телефон у Молотковой Костенко. — Да, моей Кати! Слышишь, скотина?! Катя МОЯ! Только моя! — завизжала Алёна. — По какому праву?! — спросил Костенко. — С хуя ли она твоя, Романенко? — А чья она, по-твоему, ублюдок конченый?! – Алёна задыхалась от гнева. – По праву любви! По праву дружбы! По праву того, что я за нее любого из вас, тварей, на ремни порежу! Понял, гнида?! Ещё раз кто-то из вас что-то вякнет про Катю или про меня, я вас найду! Я вас уничтожу! Всех! Всех до единого, выблядь толстая! Она тут же перевела звонок на вторую линию и позвонила Кате. — Катюш, ты меня слышишь? — быстро проговорила Алёна. — Ни в коем случае не бери трубку, если тебе позвонит хоть один из этих мразей! Ни с каких номеров! Эти твари... — Что такое, Алёнчик? Что случилось? Почему ты так кричишь? — взволнованно спросила Катя. — Эти мрази из Новосибирска, псевдо-аккредитаторы, висят на второй линии у меня! Скажи им пару ласковых! Алёна быстро нажала на кнопку, объединяя два вызова. — Алёна?! Екатерина?! Что происходит?! – послышались растерянные голоса Тихонова, Молотковой и Костенко на той стороне. — Катюш, они на связи, — сказала Алёна, голос которой звучал твёрдо. — Говори с ними. Скажи всё, что думаешь. Я слушаю. Катя завелась: — Что вам всем от меня надо, уроды?! Я не дамся вам, не отвернусь от Алёны! Я никогда не предам своего Алёнчика ради целей каких-то мразей! СЛЫШИТЕ?! — А ничего, что твоя Романенко... — начал было Костенко. — ДА, МОЯ! МОЯ, ВЫБЛЯДОК! ТОЛЬКО МОЯ! — перебила его Катя. — Ничего, что она шизофреничка, психичка и... — ЗАТКНИСЬ, ХУЕСОС! – зарычала Алёна в трубку, обрывая Костенко на полуслове. – ЕЩЁ ОДНО СЛОВО ПРО МЕНЯ ИЛИ КАТЮ, И ВЫ ПОЖАЛЕЕТЕ, ЧТО РОДИЛИСЬ! ЯСНО?! Она сбросила оба звонка, после чего заблокировала номер Молотковой. Затем Романенко бессильно опустилась на стул у бара. Всё её тело дрожало. Вика и Настя, которые стали невольными свидетелями телефонного разговора и криков Алёны, подбежали к ней с обеспокоенными лицами. — Алён, что это было?! Ты в порядке?! – спросила Настя, чьи глаза были широко раскрыты от удивления и страха. — Кто это звонил тебе? И почему они так тебя взбесили? – спросила Вика, обходя барную стойку. — Эти твари… из Новосибирска… – прошептала Алёна, пытаясь отдышаться. – Звонили… Про Катю спрашивали… Свиридова утром… Теперь Тихонов, Молоткова и Костенко… Что им всем надо?! Почему они не оставляют меня в покое после всего?! — Успокойся, Алён, всё позади. Ты им всё сказала, и Катя тоже, — сказала Настя, обнимая подругу. — Давай Игорю позвоним. Он приедет, успокоит тебя, — предложила Вика, видя, как Алёна потрясена и нуждается в поддержке. — Он же твой друг, он поможет тебе справиться с этим. Алёна тут же позвонила Игорю. Он ответил почти сразу. — Алён, ты чего? Что-нибудь случилось? — взволнованно спросил Игорь. — Игорёк, приезжай… Пожалуйста… — прошептала Алёна. Её голос дрожал. — Мне срочно нужно, чтобы меня кто-то обнял. Эти… Эти твари… Тихонов, Костенко и Молоткова... Они звонили и ебли мне мозги… Они про Катю спрашивали… — Что?! Они тебе звонили?! Ублюдки! — голос Игоря мгновенно изменился, в нём появилась сталь и гнев. — После всего, что произошло?! И про Катю спрашивали?! Зачем?! Какого хера этим тварям вдруг понадобилось от тебя и Катюхи?! — Я не знаю, Игорёк… Я… Я всё рассказала Кате… Мы их послали… Но мне… мне так страшно, противно и обидно… — Я понял, Алён. Успокойся. Я сейчас приеду, слышишь? — твердо сказал Игорь. — Я выезжаю прямо сейчас. Жди меня. Я буду быстро. Он быстро завершил звонок. Алёна сидела на стуле, сгорбившись, пытаясь отдышаться. Настя и Вика гладили её по плечам, пытаясь успокоить, но только объятия Игоря могли ей помочь сейчас.