Девушка-судьба. Новый виток

Игорь сидел за столиком, что-то сосредоточенно настраивая на ноутбуке. Алёна стояла рядом, наблюдая за ним с непониманием и тревогой. Грохотала музыка, но она не нарушала интимной обстановки, создаваемой общением Игоря и Алёны. — Так, — бормотал Игорь, двигая ползунки на экране. — Вот это будет Кондратенко. Голос начальника отдела, подполковника. Звучит солидно, строго. А вот этот — Сердюков, дежурный. Кондратенко говорил, что тот до МВД сидел, так что жаргон знает, да и голос у него соответствующий — такой… глубокий и злой. Он повернулся к Алёне, в его глазах блестели озорные огоньки. — Вот, смотри, что будет. Я готовлюсь к телефонной атаке, Алёныч. В кино такое видел. Будет эффектно и весело, я тебе гарантирую. Я ж говорил, что сегодня они начнут получать по заслугам. Послушай. Он включил динамики. Из ноутбука послышался глубокий, низкий и хриплый голос, произносящий: «Начальник отдела подполковник Кондратенко Иван Александрович». Затем тот же голос сменился на другой, грубый и резкий: «Какая твоя отрасль, в жопу ебаться?». Алёна улыбнулась, а Игорь рассмеялся. — Ну как? Нравится? — он поймал её взгляд. — Мог бы, конечно, и Александра Сергеича Костюченко, начальника первого отдела, запилить. У меня и его голос в сэмплах есть. Но при первом «шо» или «поХоворим за ваши уХрозы» Тихонов соскочит с общения, и вся затея пойдёт насмарку. Костюченко украинец, потому и говор. Украинским говором лучше пугать тех зарвавшихся личностей, кто, так сказать, русский язык не понимает. — Ты… ты их знаешь? — спросила Алёна, поражённая осведомлённостью Игоря о внутренней кухне МВД. — Лично, — кивнул Игорь. — С Кондратенко ещё Афоня Дмитриев познакомил. Я помогал ему с одним делом в начале июня. Так и пересеклись. Он мужик с понятиями. Мы с ним на одном языке говорим. Он приготовил номер Тихонова в программе для виртуальных звонков и посмотрел на Алёну. — Ты готова увидеть, как мы превратим его жизнь в ад? Алёна кивнула. — Тогда слушай. Сейчас будет лютый спектакль. Андрей Матвеевич Тихонов проснулся в своей новосибирской квартире. Первым делом, по привычке, он потянулся к телефону, чтобы позвонить Алёне Романенко. На его лысой голове ещё не просохли пятна от пота, вызванного ночными кошмарами, в которых его душила невидимая сила. Звонок не прошёл. — Блядь! — ругнулся он, услышав гудки. Тихонов понял, что Алёна его заблокировала. Он попытался позвонить с другого номера. Результат оказался тем же. — Да блядь! — вновь выругался он. И вдруг ему позвонили со стационарного номера. 8 (383)... Следующие цифры Тихонов не разобрал. — Отдел полиции номер 2 (Железнодорожный). Начальник отдела подполковник Кондратенко Иван Александрович, — раздался голос, мастерски скопированный Игорем при помощи сэмпла. — Андрей Матвеевич Тихонов, я так понимаю? — Т-т-так точно. — ответил Тихонов дрожащим голосом. — В наш отдел поступило несколько жалоб на звонки с ваших мобильных номеров. Жалобы поступили по факту угроз физической расправы и сексуального насилия в адрес гражданок Мартыновой Виктории Игоревны и Романенко Алёны Дмитриевны, проживающих в городе Санкт-Петербург. Объясните, пожалуйста, ситуацию. Тихонов остолбенел. Угрозы? Сексуального насилия? Мартынова? Романенко? Откуда полиция знает? — Какого, простите, насилия? — выдавил он, пытаясь выиграть время и понять, что происходит. Голос сменился. На том конце провода прозвучал жёсткий, прокуренный, леденящий душу тембр. Это был голос дежурного Сердюкова. — Сексуального, душара! Ты глухой, блядь?! — надавил голос дежурного. — Мне по буквам вам повторить или как? Или не надо? Вдруг тон сменился, как будто говорил снова Кондратенко: — Нужно понимать, Андрей Матвеевич, что на каждое действие всегда находится противодействие. Что посерешь, то и пожрёшь, это закон жизни. Однако, если как минимум один звонок был совершён в состоянии аффекта, так уж и быть, при чистосердечном признании приговор будет смягчён. Выбирайте свою судьбу, господин насильник. Тихонов не смог сдержаться и заплакал. Он откровенно хныкал в трубку. — Что с вами, Андрей Матвеевич? — спросил Кондратенко на том конце провода. — Мне дурно, товарищ подполковник. И можно вас попросить говорить со мной на языке процессуального права? Просто уголовное — не моя отрасль. Голос Кондратенко словно сменил тональность, становясь более ехидным: — А какая твоя отрасль? В жопу ебаться? — Что-что? — Какая твоя отрасль, в жопу ебаться? — повторил тот же голос. — Ну-ка на хуй под шконку обратно! — попытался изобразить командный тон Тихонов. На том конце провода раздался громкий, издевательский хохот. — Опаньки! Лысая шелупонь по фене ботать начала? Ты рамсы попутал, препод? – голос снова стал жестким, но теперь в нем слышалось явное развлечение. – Думал, самый умный? Думал, Питер далеко, никто не достанет? Ошибаешься, гнида. — Кто… Кто вы? – прошептал Тихонов пересохшими губами. Его грызли предчувствия, что это может быть какой-то розыгрыш. — А это тебя ебать не должно, пидор лысый! – голос снова стал ледяным. – Просто знай: за Алёну, за Катю, за Вику – за всех ответишь. Мы тебя из-под земли достанем. Жди гостей. Скоро. — Каких ещё... — начал было Тихонов, но не успел договорить, так как звонок завершился. Телефон выпал из дрожащей руки преподавателя и упал на кровать. Тихонов сидел, задыхаясь, его тело тряслось от рыданий, вызванных страхом и унижением. Он не знал, кто звонил, но угроза звучала очень реально.

***

В зале клуба «Неон», завершив звонок, Игорь отключил на ноутбуке программу для изменения голоса и программу для подмены номера. Алёна, принесшая ему заказ, была в шоке. — Ну чё, Алёныч-агрегат, каково? — загребая оливье из тарелки, спросил удовлетворённый Игорь. — Ни хуя себе... — ошарашенно произнесла Романенко, чуть не выронив меню. — Игорёк... Это... Это самый крутой отыгрыш от неактёра, что я когда-либо лицезрела! Как он отреагировал? — Обоссался и захныкал, — отрапортовал Игорь. — Говорю ж тебе, бля: ты — мой Алёныч, а я своего Алёныча под обстрел гвардии ублюдков не подставлю никогда. Пусть они только попробуют сунуться ещё раз. Или тронуть тебя, или Катю, или кого-то из твоих друзей. Я их закопаю. Ну, не только я, а бывшие одногруппники Толяна — Данька Степанов и Лёха Страхов, я, Толян, ещё пара жертв тихоновской кодлы, ну, и Афоня Дмитриев с Павлом Ильичом Красновским. Нас до хера. Мы — всё. А они всей шайкой – теперь никто. Игорь отпил сок, наблюдая за реакцией Алёны. Она все еще была в шоке, но на ее лице появилась слабая улыбка. — Ты… ты правда это сделал? Позвонил ему? Так… напугал? — А то! – подмигнул Игорь. – Лучшая защита – это нападение. Они думали, безнаказанно будут тебе и твоим подругам нервы трепать? Хуй там! Мы им устроим такую весёлую жизнь, что они сами попросят, чтобы их оставили в покое или добили. Это только начало, Алёныч. Только начало их падения. Алёна села рядом, ее глаза блестели от смеси восхищения и облегчения. — Игорь… Ты… ты просто невероятный. Спасибо. — Для моего Алёныча и шушеру покошмарить не жалко, — обнял Романенко Игорь. — Скоро они все запоют абсолютно другую песню, я те гарантирую пиздец как! А то чё это за хуйня: им глумиться можно, бесчинствовать, а ответить им нельзя? Вот я и решил справедливость восстановить. Это только начало, я те говорю. Дальше — больше. Он кивнул отошедшему от стойки Владу: — Владос, с Димой Онегиным, бойфрендом Викухи, связывался? Как она? — Связывался, Игорь. Он сейчас с ней. До конца всей этой хуйни, Димас грит, она на работу не выйдет. Нервяк ёбаный, — отрапортовал Дудин. — Пиздос, сломали Викуху! — посетовал Игорь. — Ладно, не ссать. Они уничтожили одного бойца, но не смогут уничтожить всех. Мы усилим оборону. Алёна смотрела на Игоря. На его решимость, на его гнев, на его нежность по отношению к ней. Он был сложным, многогранным, но главное – настоящим. И он был на ее стороне. Это придавало сил. Война только начиналась, но с таким защитником было не так страшно. Он был её рыцарем. Её личным Русским Видеоигровым Задротом, готовым сражаться не только с пиксельными монстрами в играх, но и с реальными ублюдками в жизни.