Девушка-судьба. Новый виток

На следующий день, когда на Петербург опустились сумерки, Игорь и Алёна приехали к клубу «Неон». С ними был Рома Крюков, который согласился подвезти их на своей машине, а также захватил с собой Настю с Владом. Воздух был влажным и прохладным, предвещая скорый дождь, но внутри клуба уже кипела своя, жаркая жизнь. Настя с Владом шли следом за Игорем и Алёной, и их смех звенел в вечернем воздухе, создавая контраст с тяжёлым настроением Алёны, которое она пыталась скрыть за маской безразличия. Перед заходом в зал Игорь обратился к охраннику Артёму Чернову: — Тём, инструкцию помнишь, да? Не пускать лысого — Тихонова, бородатого — Рогова, жирного — Костенко и крашеную — Молоткову, а также корягу. Это Свиридова из СПбГУ. Я уже связался со своим товарищем в Новосибе, он старший лейтенант МВД, открестился не столь давно от «адской когорты». Алёна говорила, что он ей утром позвонил и извинился. Я контакт ему давал. — Подмога — это отлично, Игорь. Я чувствую, в критических случаях не помешает, — ответил Артём, и его глаза блеснули пониманием. — Проходите, желаю вам с Алёной хорошего вечера. — Взаимно. Алёныч, давай. Пойдём покорять этот вечер, — улыбнулся Игорь, пропуская Романенко вперёд. Как только они зашли, Игорь тут же направился к столику возле комнаты для переодевания. Кинув на кожаный диван сумку с ноутбуком, он огляделся по сторонам, как сканирующий местность T-800. К счастью, среди посетителей никого подозрительного не было. Он подозвал Любу, скучавшую у администраторской стойки: — Любань, я посижу с тобой сегодня? Не возражаешь? Просто вижу уже третий день, что тебе скучно в одно лицо киснуть, вот и подумал, что мог бы тебе компанию составить. Люба удивлённо, но радостно подняла брови. — Игорь! Конечно, не возражаю! — улыбнулась она. — Я только за! — Тогда давай проведём сегодняшний вечер вместе, — кивнул Игорь. — Я, как друг, буду делать всё, чтобы вы тут были в безопасности. — Это ужасно мило, — сказала Люба. — Спасибо большое. — Фигня, Люб, — хихикнул Игорь. — За своих я горой. Переодевшись, Алёна вышла в зал и заглянула в телефон. Её глаза горели, а на губах играла какая-то злорадная улыбка. — Игорёк, мне после вчерашнего поста всю личку завалили! — засмеялась она. — Спрашивали, мол, что за хуйня между нами с этой грёбаной шлюхой деканши случилась, всё такое. Это просто взрыв! Банка с червями вскрылась! — Я тоже репостнул, Алёныч, — в тон подруге засмеялся Игорь. — Меня завалили вопросами, мол, что за ситуация, о контексте спрашивали. Толян, кстати, уже в курсе, я ему расписал. Он мне голосовым ответил, у него такой ахуй! Слушай, и ты поймёшь весь спектр эмоций Толяна. Игорь погрузился во вчерашние события. Перед его глазами очень чётко стояла та самая картина. Игорь, вернувшись в свою временную квартиру в районе метро Удельная после того, как Максим покатал его по городу и устроил ему мини-тур по лучшим местам, зашёл в переписку с Толяном ВКонтакте и стал рассказывать ему обо всём в голосовом сообщении, пересыпая речь отборным матом через каждые три слова и с трудом формулируя мысль от переполнявшей его ярости: — Короче, Толян, ты охуеешь сейчас. Такое говно случилось! Только сядь, а то брякнешься. Катька… Она, сучара такая, предала Алёну. Вот так, просто взяла да предала. Ей Свиридова, по ходу, навешала лапши про то, что, дескать, ей очень жаль, что Тихонов и сотоварищи её довели. Она, короче, рыдала, слёзно умоляла о прощении. И эта шваль, короче, повелась на это говно! Она это схавала и не подавилась! Алёна чуть на хуй не скопытилась. Я её успокаивал, как мог, в кафе вчера сводил, сидел обнимал, а внутри у самого всё кипело, как в чайнике! Короче, вот такая хрень бывает. Да, я, конечно, жесть как наматерился тебе сейчас, извини за это, но меня пиздец как трясёт, как при болезни Паркинсона! Что скажешь за такую фигню? Игорь зашёл в переписку со Смирновым ВКонтакте и запустил недавнее голосовое сообщение от последнего. Раздался взволнованный, не верящий голос Толяна: — Ёбаный в рот... Игорёк, ты это серьёзно? Катя... Тихонова? Наша Катька? Та самая, за которую мы вписывались? Которая с нами была? Она... Она повелась на извинения Свиридовой? И наговорила Алёне такую хуйню?! Я просто не верю. Она же... она же была нормальная! И в одночасье вот так оскотиниться?! Как так?! Это ж пиздец! Я не могу поверить, что учился с такой блядью в одной группе в СПбГУ! Чтоб её мухи сожрали или крокодилы, суку такую! Я же заранее знал, когда меня только туда зачислили, что не надо доверять Свиридовой, хоть она и согласилась тогда обеспечить огласку по поводу Афони Дмитриева, когда он ещё был на стороне зла! А Катька — просто грёбаная идиотка! — Короче, вот. Это просто запредельный ахуй, наравне с моим вчерашним, — прокомментировал Игорь. — Но это ликвидируемо. Скоро стихи слагать будем: «Наша Катька громко плачет: с ней Алёныч не контачит. Сколь тебе там, блядь такая, за предательство башляют?» — Этой дешёвке с сиськами-двойками и рубля никто не даст даже за то, чтоб её полапать! — засмеялась Алёна в тон Игорю.

***

В тот же самый момент Катя Тихонова действительно плакала. Она сидела на подоконнике в своей квартире на Театральной площади и рыдала, обхватив руками колени и прижимая их к груди. Её трясло от ужаса после ночного звонка, от осознания того, что она натворила, и от последних гневных сообщений Алёны, которой она неосознанно нанесла удар в спину. Она чувствовала себя одинокой и совершенно потерянной. Слова Алёны жгли душу: «Предательница», «тварь», «Я тебя ненавижу!». Блокировка во всех соцсетях казалась окончательным приговором их дружбе с Алёной. Она не понимала, как всё могло так рухнуть в один миг. Неужели она действительно так ошиблась, поверив раскаянию Свиридовой? Или Алёна была права, и это была ловушка? Боль и страх разрывали её изнутри. Позвонил папа, Сергей Николаевич Тихонов, менеджер по работе с клиентами красноярского филиала Сбербанка. Катя смахнула слёзы, попыталась взять себя в руки. — Алло, пап? — Катюш, как ты могла так поступить со своей подругой из Питера?! Что за пост у Алёны ВКонтакте?! Мне звонили твои одногруппники, спрашивают, что происходит! Что за конфликт?! — Папа... Бывшая деканша наша хотела извиниться перед Алёной через меня, потому что напрямую та послала её на три буквы... Я поговорила с Ириной Петровной… Она плакала… Я лично её простила… И Алёне сказала… — Простила?! За что простила?! Катя, ты в своём уме?! Ты понимаешь, что Свиридова и эти преподы сделали?! Ты понимаешь, что они чуть не сломали Алёне жизнь?! И ты её прощаешь?! — голос отца стал ещё строже, в нём звучало явное разочарование. — И после этого Алёна написала пост про тебя! Неудивительно! Что ты ей ответила?! Почему она назвала тебя предательницей?! — Потому что я простила Ирину Петровну... Да, она покрывала тех преподов, но... она была так убедительна... Папа... — ДА ПОСЛЕ ТАКОГО Я ТЕБЕ БОЛЬШЕ НЕ ПАПА! — заорал Сергей Николаевич. — Ты меня опозорила! Повелась на сопли этой бляди! Завтра же напишу отказ от тебя! Считай, что у тебя больше нет семьи! Я не хочу знать тебя! Телефонная трубка замолкла. Катя сидела на подоконнике, обхватив себя руками, и беззвучно плакала. Мир рухнул. Подруга, отец, возможно, и все общие знакомые отвернулись от неё. Она была одна. Совершенно одна.  

***

Алёна, подав Игорю его заказ, открыла телефон. Пришло голосовое сообщение от отца Кати. Сергей Николаевич говорил с максимально ровной интонацией, но за ней чувствовалась ледяная ярость, которую он до последнего скрывал: — Алёна, здравствуй. Это Сергей Николаевич, Катин папа. То есть, с завтрашнего дня уже не папа. Я узнал, что Катя тебя предала, похерила вашу дружбу своими некими действиями, поверив какой-то там деканше. — Добрый вечер, Сергей Николаевич. Да, всё так и есть. Я так поняла, вы читали мой пост? — начала запись ответного голосового сообщения Алёна. — Я доверяла вашей... бывшей дочери, а она меня вот так... кинула! Я её любила, а она оказалась... форменной тварью! Я вообще надеюсь на то, что её завтра или на неделе собьёт машина, и она сдохнет! Отправив сообщение, она вздохнула. — Ни хуя резонанс... — обалдело произнесла Алёна. — А ты чего ждала? – Игорь посмотрел на Романенко с сочувствием. – Предательство всегда вызывает резонанс. Особенно такое. Он правильно сделал, что от нее отказался. Нельзя прощать такое. — Знаю… Но все равно… больно, Игорёк. Три года дружбы… коту под хвост. — Понимаю, Алёныч, — Игорь накрыл руку Алёны своей. – Но ты сильная. Ты справишься. А мы рядом. Я рядом. Мы прорвемся. А эта… пусть живет со своей «правдой» и «прощением». Скоро она поймет, какую ошибку совершила. Но будет поздно. Алёна посмотрела на него. Его уверенность, его поддержка… Это было то, что ей сейчас нужно. Она сжала его руку в ответ. — Спасибо, Игорёк. Ты… ты лучший. — Для моего Алёныча – только лучшее, — улыбнулся Игорь. — Кстати, я подумал, что надо тебя ещё и вооружить. На всякий случай. Мне Свитко звонил, говорил, что надо особые меры принимать. При необходимости нужно и холодное, и, так сказать, горячее. Он извлёк из кармана небольшой, но увесистый травматический пистолет – тот самый «Шельмец», подарок Красновского, и положил на стол перед Алёной. — Держи, это для самообороны. Алёна посмотрела на пистолет, потом на Игоря. Он был серьезен. Это был не просто жест. Это была клятва защиты. Она кивнула, осторожно взяла травмат, убрала в сумочку. — Спасибо… — Пожалуйста, Алёныч. Он травмат, но может превратиться в боевой. При пиковой ситуации пригодится. Чую, придётся всё-таки в кого-то пулю всадить. Право на решающий патрон предоставляю тебе. Мои источники информации начеку как по поводу Свиридовой и её здешней, питерской секты, так и по новосибирским, нашим монстрам. Они не останутся безнаказанными. Оставшаяся часть вечера прошла в работе, веселье и разговорах. Игорь что-то рассказывал Любе, они смеялись, и в целом атмосфера была позитивной, несмотря на ураган, который они выпустили. Алёна периодически проверяла телефон, видя, как всё больше и больше её одногруппников и однокурсников, а также друзей с других курсов отворачиваются от Кати. В её душе смешались боль от предательства и жгучее, сладкое чувство мести.