Чёрный день. Книга первая

      — Хорошо, давайте начнём с чего-то простого. С чего всё началось?       Я поднимаю глаза на мужчину, сидящего за столом передо мной, и вновь смотрю на руки — на белые полосы неровных шрамов, на ладонях и на запястье. Откуда они?       — Я проснулась в больнице, — тихо отвечаю я. — Палата, звон в ушах, я старалась понять, что произошло, но поняла лишь то, что… ничего не помню. Абсолютно ничего не помню о себе. Я просила рассказать, что со мной случилось, но… никто этого не знал. Сказали только, что… в больницу меня принёс парень, а он нашёл меня на улице без сознания. Зачем я это вам рассказываю?       — Это поможет нам разобрать в произошедшем.       — Но разве вы сами не знаете…!? — выкрикиваю я, сама того не ожидая, и продолжаю уже еле слышно: — …что со мной произошло.       — Может быть, вы помните ещё что-то до этого момента?       Молчу. Пустота. Я ничего не помню. Ничего не помню. Абсолютно ничего не помню! Не поднимаю больше глаз, на руку падает холодная слеза.       — Ничего, только сегодняшнее утро.       — Хорошо. В этом нет ничего ужасного, память может вернуться через день или два, возможно, на это потребуется несколько недель, нужно лишь ваше желание. Ищите воспоминания в простых вещах, — он ставит передо мной стакан с водой, — возможно, когда-то они сыграли большую роль в вашей жизни.       Смотрю на чуть дрожащую воду.       Не помню имени. Не помню возраста. Не помню ни родных, ни близких. Не помню друзей. Потеряла все воспоминания. За большим окном город, высотки, шум. Потеряла жизнь… Кто я? Откуда? И где нахожусь сейчас? Почему это произошло? Мне может кто-нибудь ответить? Кто-нибудь знает ответ?! Мне сказали, я полностью здорова, они не могут объяснить потерю памяти.       — Пока не будут найдены ваши родители, вы отправитесь в Школу. И раз вы не помните своего имя, то можете выбрать другое.       Алекс. Теперь меня зовут так. Не знаю почему. Это имя просто появилось в голове. Может это моё настоящее имя? В любом случае, я не помню. А фамилия… Я узнаю её, когда найдут моих родителей. Сказали, что это не должно занять много времени, в Сети города у каждого жителя есть личная карта. Но с того момента, как я попала в больницу, прошло уже пять дней, а они так ничего и не нашли.       Еду на автобусе по улицам города. Должно быть его можно назвать красивым. Каждая улица — ряд высоток, но вместе с тем здесь остаётся очень просторно. Первые этажи украшены, привлекают внимание, а вдоль дороги растут деревья, живые, но слишком… похожие друг на друга. Как и каждая улица… каждый дом… они повторяют друг друга, один за другим, не меняя порядка. По тротуарам идут люди, радостные люди и одновременно… уставшие? Скорее, даже измотанные. На их лицах улыбка. Я не отрываю взгляд от окна. Город. Он кажется знакомым, но в нём всё не так, дико, неправильно.       Автобус останавливается у парка, дальше идём пешком. Деревья стоят тщательно выровненными рядами, на идеально скошенной траве. Сквозь листья пробивается мутный свет и отбрасывает невнятные тени. Это тоже должно быть «красивое» место, но… всё портят цвета. Здесь нет ничего… яркого, всё такое невзрачное, бледное. А эти люди… множество людей в счастливых масках и лицами в слезах. Неужели это замечаю только я?       Перевожу взгляд на мужчину, который идёт рядом, он не обращает внимания. Честно, я не помню, как он себя назвал, но он «врач, который будет пытаться вернуть мне память». И работает в Школе. Буду надеяться, что у него получиться помочь мне. Что мне ещё остаётся…       Смотрю под ноги. Поднимаю взгляд, когда впереди начинает вырисовываться большое белое здание. Школа находится посреди парка, за высоким забором и стальными воротами.       Дорожки. Отшлифованный цветной камень. Площадь в центре. Большой внутренней двор, окружённый четырьмя зданиями Школы. Учеников не видно. Идём дальше. Другие люди, уже знакомые с моей историей. Множество новых коридоров и дверей. Не спрашивают, быстро говорят — рассказывают основные правила. Я должна была всё это знать? Я же должна была это знать! Так почему я слышу это как впервые? Сжимаю зубы, чтобы подавить отчаяние. Оно враг. Причина всех бед. Не теряй контроль. Слушаю, не вслушиваясь. Говорят, что завтра проведут тест, чтобы понять в какой класс меня определить. Дают устройство — большую пластину из чёрного стекла, — в котором я могу найти ответы на все возникающие вопросы. Кейджер. Они называют его кейджер. Я знаю это слово, но была почти уверена, что это что-то другое.       Дальше сквозь двери и коридоры на улицу, вслед за девушкой, куда-то в другую часть Школы. По дороге двое военных ведут парня, его руки закованы наручниками за спиной. Он идёт, низко опустив голову, растрёпанные чёрные волосы закрывают бледное лицо в кровавых синяках. Проходя мимо, он поднимает на меня тёмно-зелёные глаза. На его лице улыбка. Странная улыбка… Продолжаю идти за девушкой, но снова и снова оборачиваюсь. Кто это? Заходим в другой корпус Школы, дальше по широким белым коридорам с коврами на полу.       — Это твоя комната, — говорит она, указывая на дверь.       Небольшая спальня, на двух человек. Беспорядок. Знакомо… Как-то так, наверное, и выглядела бы моя комната. Но она была бы только моя. Кажется, со мной никогда никто не жил.       — Твоего соседа зовут Тина, — продолжает девушка, — урок уже закончился, она скоро должна прийти. В кейдже найдёшь карту, чтобы не потеряться. Есть какие-нибудь вопросы?       — Нет, спасибо, — проговариваю себе под нос.       Бесшумно уходит.       Одна. Прохожу в комнату, бросаю на тумбочку кейджер. Оглядываюсь на разбросанные по комнате вещи, на окно, за которым чистое серо-голубое небо. Где же я оставила себя? Подхожу к зеркалу, которое висит в дальнем углу. Кто я? Волосы длинные, неестественного белого цвета, такая же и часть левой брови. Они должны быть не такими… тёмно-золотыми, блестящими — не белыми. Бледные голубые глаза, под ними тёмные синяки. На щеке едва различимый шрам… От чего они? На лице и на руках. Слишком много порезов для какой-то случайности. На правом запястье под кожу как будто вшиты тонкие чёрные нити. Может мне уже кажется. Залезаю на кровать с ногами. Этому должно быть объяснение. На шее цепочка с кулоном в виде спирального знака. Она был со мной, когда я проснулась. Сжимаю кулон в руке. Он тоже должен что-то для меня значить. Почему я не помню…?       Закрываю глаза, чувствую, как по щеке катится слеза. Что было до сегодняшнего утра? Я не могла просто забыть, без причин… Но причин нет. Тогда почему я ничего не помню?! Я не могла просто забыть всё!       Утыкаюсь головой в колени. Что было до этого? Что было до этого. Что было до этого… Голову разрывает боль, стучит внутри. Память проситься прочь из клетки. Но что-то отчаянно держит её, как бы сильно она не кричала. Но я должна узнать…       «Для жизни миру нужны жертвы…». Голос. Голос. Я помню. Я отчётливо слышала его. Вместе с ним появляется воспоминание о жуткой боли, как я лежала на полу, как я слышала эти слова… Кто это говорил? Я помню мысль в тот момент, единственную мысль. Я хотела вспомнить кто я…       Дверь резко открывается, в комнату забегает девушка, быстро закрыв её за собой на замок.       — Эй, Тина, верни!       — Да! Верни!       Слышатся по ту сторону двери голоса нескольких парней.       — Завтра отдам, — кричит им девушка.       — Завтра поздно будет!       — Да!       — Не мои проблемы. Уговор есть уговор!       — Ну, Тина!       — Уходите.       Вслед её словам тишина, но девушка всё стоит возле двери.       — Ладно! — кричат с той стороны.       — Ну и молодцы, — проговаривает для себя.       Наконец, отойдя от двери, она оборачивается и подпрыгивает на месте, видя меня.       — Боже мой! Прости, я не заметила, что здесь кто-то есть!       — Бывает, — спокойно отвечаю я. — Что это?       Я указываю на руку, в которой она что-то держит, видимо, это так сильно хотели те ребята.       — Флэшка с ответами на вопросы из завтрашней контрольной.       Отвечает так легко, как будто мы давно знакомы.       Она кидает маленькую чёрную пластинку на кровать, вслед за ней учится летать и кейджер.       — А что за уговор?       — Если мы утащим флэшку из кабинета учителей, то все, кто в этом участвовал, смогут списать. Но вдруг, что-то пошло не так, и кое-кто решил оставить меня в стороне, потому что, видите ли, я могу решить сама.       — А ты можешь?       — Конечно могу.       — А в чём тогда проблема?       — В смысле в чём? Я, значит, отвлекала учителей, рисковала своей репутацией и ничего не получу?!       Девушка садится на край моей кровати. У неё длинные тёмные волосы, завязанные в хвост яркой фиолетовой лентой, и веснушки на лице. Она не похожа на всех остальных людей, которых я видела. Она радостная, какая-то более… живая.       — Я, кстати, Тина, ну, думаю, ты и так поняла.       Я пытаюсь представиться, но она перебивает:       — Подожди, а ты, та странная девушка с амнезией? Прости, — тут же обрывает себя она.       — Ничего. Это так сразу заметно?       — Что ты странная? Да!       В недоумении смотрю на неё.       — Нормальные люди не сидят в обуви на кровати.       Резко скидываю ноги, я даже не подумала, и самой становиться смешно.       — А на самом деле о тебе уже все знают. Школа большая, происшествий море, а вот новеньких в старших классах почти не бывает. Хотя творится что-то непонятное, вас уже двое за последнюю неделю.       — Двое…? А кто второй?       — Парень какой-то, не встречалась с ним. Знаю только, что за пять дней, проведённых здесь, он второй раз сбегает.       — Интересно…       Парень на улице. Это был он?       — А не хочешь посмотреть Школу? Сейчас в расписании свободное время.       — Было бы неплохо.       Мы выходим на порог второго корпуса Школы. Кажется, если я буду ходить здесь одна, то точно потеряюсь. Столько кабинетов и классов — второй корпус полностью состоит из них. В третьем корпусе находятся спортзал и зал собраний, а ещё кабинеты квалификационных уроков для учащихся двенадцатых-пятнадцатых классов. Мы там уже были, как и в четвёртом корпусе, где располагаются спальни учеников и комнаты отдыха. А в первом корпусе должно быть живут учителя, и столовая, наверное, там. Я спускаюсь на дорожку ведущей к первому корпусу, но Тина не идёт.       — Подожди, Алекс, — она утыкается в кейджер, — урок перенесли, он начинается через пять минут…       — Такое часто бывает?       — Нет… Учителя узнали, что мы стащили флэшку, — говорит она, как будто для себя. — Что ж, это изначально было плохой идеей. Придётся за ней сбегать, а потом бежать в класс, чтобы успеть к началу.       — Почему бы просто не пойти в класс сейчас?       — Что ты имеешь в виду?       — Ну… Пойти в класс и сказать, что ты ничего не брала. Не думаю, что ребята, которые были с тобой, сознаются…       На лице Тины появляется странное выражение: что-то среднее между удивлением и признанием меня полоумной.       — Ты меня пугаешь, Алекс. Откуда у тебя такие мысли? — Тина вновь переводит взгляд на кейджер. — Чёрт! Я опоздаю! Побежали?       — Беги. Я пройдусь.       — Ладно, — озадаченно отвечает она.       Тина бежит по тропинке вдоль стен Школы, делая большой крюк, чтобы добраться до четвёртого корпуса. Ты могла срезать через площадь, по траве, через пару клумб с маленькими бледными цветами… Почему…? Я лишь подсказала другой выход из ситуации.       Выхожу на площадь в центре двора. Здесь ухоженно, аккуратно, чисто. Некрасиво… Сажусь на скамейку, нахожу в кейдже свод правил Школы. Недопустимы нарушения дисциплины… Это я уже слышала. Недопустимо нарушение кодекса Ка́пска… Это название города? Я не помню даже названия города. Кодекс. Запреты. Много запретов. Нельзя убивать, драться, причинять вред другому человеку, лишь в целях самозащиты при нападении, также это разрешено военным. Запрещено создание, хранение, использование и продажа любого вида оружия, в том числе ножей, военные могут использовать лишь парализующее. Запрещены ложь и клевета. Недопустимы нарушения людского равенства, кражи, превышение требуемых для жизни норм. Требуется поддержание общественного порядка и соблюдение общего распорядка дня. Для основного населения работа с восьми утра до семи вечера, с перерывом в два часа, и сон с десяти вечера до шести утра. Нигде не написаны наказания за нарушение правил.       Кладу кейджер рядом. Я ничего не помню, ничего из этого не помню. Ни слова. Запрещены ножи, но эти шрамы… От лезвия. От ножа. Оружие… было в своих руках. Смотрю на запястье, где множество шрамов составляют слово «Убийца». Раньше я думала мне кажется, но чем дольше смотрю, тем чётче вижу… Нет, этого не может быть. Не может. Это ошибка. Ошибка. Ошибка! Хватаю кейдж и иду в сторону четвёртого корпуса. Это ошибка сознания и восприятия. Я лишь придумала себе это. Придумала. Я могла забыть всё что угодно. Мне просто не повезло. Это несчастный случай. Просто несчастный случай. Несчастный случай. Я не должна придумывать себе того чего не было. Не должна искать того чего нет. Нужно просто дождаться, когда найдут моих родителей. Я с ними встречусь и всё вспомню. И всё станет нормально. Верно же? Я сжимаю в руке кулон, острые края врезаются в кожу ладони с лёгкой болью.       Нахожу в комнате белую ленту, скорее всего для волос. Заматываю ею запястье. Мне это кажется. Просто кажется. Но так будет лучше.       Сижу в комнате. В какой момент бесчисленные мысли, превратились в звенящую тишину? Дверь тихо хлопает, я резко оборачиваюсь. Сколько времени прошло? Комнату покрывает мутный полумрак, уже вечер.       — Прости, — говорит Тина.       — Ничего, однажды я привыкну, что кто-то может прийти.       — Я не про это. Я повела себя неправильно? там, на улице, прости…       — Всё нормально. Я, правда… странная.       — Можно спросить?       Тина садиться на свою кровать и смотрит на меня.       — Да.       — Что ты ещё… не помнишь?       Я оборачиваюсь к ней. Это насмешка? Но смотря на неё, понимаю, она спрашивает это из лучших побуждений, чтобы больше не попадать… в неловкое положение. Я собираюсь сразу же ответить, но прежде, что-то заставляет задумать, хорошая ли это идея: быть открытым человек.       — Я… не знаю, — невнятно отвечаю я. — Я вообще не помню ничего связанного со Школой, ни правил, ни как… проводятся уроки, даже не помню ничего связанного с Капском…       Это название звучит так… неприятно.       — …не единого закона… не знаю… может я просто не любила следовать правила? — пытаюсь отшутиться я.       Чего я боюсь, рассказывая это, что из-за слов может произойти плохого? Но чувствую, что я совершаю большую ошибку, доверившись едва знакомому человеку.       — Ты только никому другому так не скажи, — отзывается Тина со смехом. — На самом деле, я не представляю каково это — ничего не помнить, но знаешь, если что, ты всегда можешь спросить у меня.       Спасибо, Тина. Однажды, всё станет нормальным. Однажды, я всё вспомню и всё вернётся на свои места. И до тех пор я точно не буду одна.       — А как всё прошло у вас? — спрашиваю я.       — Ну-у, мы извинились, признали свою вину, осознали. Завтра у нас будет другая контрольная, а после уроков в наказание мы отправляемся помогать в Зимнем саду. Зато я поняла одно — это была первая и последняя моя кража. В этом нет ничего весёлого, как обещалось. А у тебя что на завтра?       — Эм…       Я буру кейджер:       — На восемь часов у меня тест. Больше ничего.       — Скорее всего, тебя отправят на уроки.       — Надеюсь, что нет.       — Учиться ты тоже не любишь? — смеётся. — Ладно. Скоро ужин. Идём?