Этот господин, должно быть, болен?

Ранним утром тюремщик освободил заключённого из камеры, получив срочный приказ императорского цензора. Поддельный убийца, немало удивлённый стремительным развитием событий, немедленно повёл людей бывшего Фу Фэна на поиски тайного дома в городе, где всё ещё удерживалась его семья. Благополучно освободив несчастную женщину и детей, судебные чиновники также обнаружили на месте ещё нескольких подозреваемых, которым не удалось сбежать. Теперь в темницу отправились уже эти люди и вскорости были с пристрастием допрошены, каждый по отдельности. Затем в доме Су Сина был проведён тщательный обыск, и обнаружилось множество подозрительных писем и несколько железных печатей неизвестного назначения. Су Шиюй лично проверил письма, которые его Шуфу отправлял разным лицам, одно за другим, и они полностью соответствовали только что полученным показаниям его сообщников. Императорский цензор был потрясающе эффективен всегда и во всём, в том числе и в копании собственной могилы. Одно письмо к Су Сину, самое давнее, между строк ясно указывало на то, что тот был заговорщиком и уже долгое время вполне успешно служил другому хозяину. Печать на письме принадлежала гуну Хуайнаня, и это невозможно было подделать. Су Шиюй внимательно прочитал это письмо несколько раз и не обнаружил в нём никаких изъянов, что немного смутило его. Он ожидал, что эти убийства будут связаны с предыдущими происшествиями в столице. Теперь же тому появились доказательства, которые не вызывают сомнений. Можно было уверенно сказать, что за всем этим стоит правитель Хуайнаня. Выходило, что слова Тань Цзина - правда, и все факты, на самом деле, уже были представлены цензору ранее?.. - Юй-эр. - Внезапно раздался знакомый голос. Су Шиюй опомнился и, на мгновение замешкавшись, медленно обернулся. В нескольких шагах от него стояла статная женщина с маленькой девочкой лет шести-семи. Она пристально посмотрела на Су Шиюя, а затем, шаг за шагом протащив девочку сквозь толпу чиновников и стражников, обыскивавших двор, направилась прямо к нему. Су Шиюй слегка опустил глаза, с мягкой улыбкой на лице почтительно произнес: - Тётя. Женщина остановилась перед ним, не говоря ни слова, а затем вдруг подняла руку и собиралась ударить его. Су Шиюй опустил глаза и не двинулся с места. Но прежде чем она успела коснуться его, кто-то схватил её за запястье. Она сердито посмотрела на внезапно появившегося рядом мужчину в синих официальных одеждах: - Отпусти! Чу Минъюнь вежливо улыбнулся: - Госпожа Су, Вы должны ясно представить себе последствия оскорбления чиновника, назначенного судом. Глаза женщины покраснели, её трясло от гнева: - Отпусти! Отпусти немедленно! Маленькая девочка рядом с ней не поняла, что произошло, но была напугана увиденным. Она в панике попыталась удержать госпожу Су, но безуспешно. Тогда девочка обернулась и бросилась к императорскому цензору, словно защищая его, отчаянно крича: - Мама, не бей меня! Не бей старшего брата! Су Шиюй поспешно наклонился, чтобы поймать её, но женщина внезапно вырвалась из рук Чу Минъюня и оттащила девочку назад. Протянутая рука Су Шиюя замерла на полпути. - Старший брат!.. Мама! - Девочка в панике схватила женщину за рукав, чуть не плачa. Слёзы навернулись на глаза женщины. Она присела на корточки и крепко обняла её. Потом повернула голову и яростно посмотрела на Су Шиюя, обращаясь к дочери, которую держала в объятиях: - Инь-эр, ты его хорошо видела? Посмотри на него, как он похож на твоего брата! Инь-эр непонимающе уставилась на мать: - Да, это старший брат Ши Юй... - Нет, - стиснула зубы женщина и сказала: - Это враг, который убил твоего отца, волчье сердце и собачьи лёгкие! - Она вдруг повысила голос, так пронзительно, что все во дворе услышали: - Су Шиюй! Ты не узнаёшь своих родственников? Твоё сердце из камня? Ты можешь убить даже родного дядю, так почему бы тебе просто не убить и нас двоих?! В любом случае, теперь вся наша семья - преступники, чего ты боишься? Су Шиюй долго молчал, потом тихо вздохнул, повернулся и пошёл в дом. Госпожа Су встала и хотела догнать его, но её остановила стража. Женщина никак не могла вырваться и, прокричав ещё несколько слов и выругавшись, упала на колени и горько заплакала, обнимая дочь. Чу Минъюнь посмотрел в спину Су Шиюя и последовал за ним. Наконец, он медленно подошёл к императорскому цензору, улыбнувшись: - Хочешь, я тебя обниму? Су Шиюй повернул голову и посмотрел на него: - Господин Чу, Вы ещё здесь? Чу Минъюнь улыбнулся ещё шире, затем посмотрел на кровавые царапины на тыльной стороне своей ладони и вздохнул: - Господин Су, зачем так беспокоиться? Не проще ли было бы свалить вину на меня? Так Вы не только избавились бы от своего противника, но и спасли своих кровных родственников. А меня никто не стал бы ругать вот так же на каждом шагу. Клянусь, никто бы даже не удивился. Думаю, ещё не поздно... - Господин Чу, - раздражённо вздохнув, Су Шиюй перестал разбирать бумаги, его голос был ровным, но властным, - Вас не смущает, что это была бы неправда? А что касается моих кровных родственников... Неправда значит неправда. Чу Минъюнь с интересом посмотрел на него, покачал головой и улыбнулся: -... А у Вас ведь действительно камень вместо сердца. * * * В конце концов, дело было улажено, и Чу Mинъюнь с Су Шиюем вернулись в столицу с докладом. Все были рады этому, и чиновники уезда вздохнули с облегчением. Весь двор безудержно поздравлял их обоих, но взгляды, обращенные на Су Шиюя теперь, были мрачными. Даже в легкомысленной чайной беседе люди вздыхали и говорили, какой невозможный человек этот императорский цензор, и каково теперь будет государству без семьи Су, которая вот ещё недавно казалась вечной, как горы над Чанъанем. Однако Су Шиюй был невозмутим. Он вёл это дело шаг за шагом, пока не собрал все доказательства и приговоры, а потом точно в срок представил их Императору на рассмотрение. Прочитав его доклад, Ли Яньчжэнь беспомощно посмотрел на него: - Сказать по правде, господин Су, Вы меня уже просто пугаете... Господин Су, как всегда, беспристрастен, и он действительно намерен сам себя казнить? - Так должно быть, Ваше Величество, - вполне спокойно ответил Су Шиюй. - Значит, я только что потерял руку, - Ли Яньчжэнь сокрушённо вздохнул и выронил прочитанные бумаги, - Вас всё устраивает, господин Су? Меня - нет. Раз Су Син покончил с собой из страха перед наказанием, почему его родственники должны отвечать за него? Почему, чёрт возьми, даже я должен отвечать за него, оставшись без своего цензора? Что я буду делать с маршалом Чу, в конце концов, когда мы казним Вас? Вы об этом подумали, господин Су?.. То есть... Я, конечно, говорю о том, какой хаос начнётся в столице, когда в одночасье исчезнет одна из двух основных партий... К тому же, Вы утверждаете, что никто в Вашей семье, кроме Су Сина, не виновен. Значит, так оно и есть. Просто позаботьтесь о его вдове и сироте. - Ваше Величество... - Не спорьте со мной, как в прошлый раз, - Ли Яньчжэнь раздражённо махнул рукой. - Верность господина Су засвидетельствована солнцем и луной. Преступление Су Сина - его личное дело. Я никогда не усомнился бы в Вас. Су Шиюй опустил глаза и не ответил. Ли Яньчжэнь вздохнул: - Считайте это наградой за многолетнюю верность вашей семьи. Столько людей погибло в этом деле. Эта осень и так достаточно кровавая. Зачем проливать ещё больше крови? Су Шиюй лишь робко улыбнулся и промолчал. Он опустился на колени, чтобы поблагодарить Императора, и собирался сказать что-то ещё, но внезапно вспомнил слова Су Сина. Помолчав немного, он вдруг спросил: - Ваше Величество, у Вас есть вопросы по поводу этого доклада? - Я всегда был спокоен за твои поступки, Су Айцин, и у меня нет никаких сомнений и вопросов. Су Шиюй взглянул на бесстрастное лицо Ли Яньчжэня: - Тогда что Ваше Величество думает о правителе Хуайнаня? Ли Яньчжэнь на мгновение смутился, но всё же покачал головой: - Я всё ещё должен беспокоить тебя делами двора. Мне действительно сложно решить этот вопрос самому. Он снова пролистал доклад цензора, недоумевая: - Почему ты ни слова не упомянул о правителе Хуайнаня? Глаза Су Шиюя слегка прищурились, и он поднялся на ноги. Затем, как ни в чём не бывало, он достал из рукава ещё одну бумагу и протянул её ошарашенному Императору: - Я как раз собирался поговорить об этом. Когда Тайцзу основал династию Ся, он раздал гунам ленные владения, чтобы защитить императорскую семью, укрепить четыре стороны света и обеспечить стабильность новой династии. Но прошло сто лет, и времена изменились. Власть гунов во главе с правителем Хуайнаня расширяется. Они занимают тысячи ли земли и повелевают тысячами подданных, они высокомерны и расточительны. Теперь они уже представляют угрозу, поэтому вопрос об ограничении власти гунов крайне важен. Ли Яньчжэнь посмотрел на бумагу в своей руке: - "Указ о даровании милостей"? - Верно. Гунам разрешено оставлять наследство своим сыновьям. Старший сын наследует трон, но остальные сыновья поделят землю между собой и станут хоу, соправителями. Они будут находиться в одном уезде и подчиняться юрисдикции уездов. Формально это называется "дарованием милости", но на самом деле это ослабляет их власть. - Но в Предковом Уставе есть положение, согласно которому будущие поколения не имеют права вносить какие-либо изменения в порядок наследования... - Ли Яньчжэнь замялся. - Понимаю, поэтому я не собираюсь полностью отменять власть гунов, я лишь разделю её на части, чтобы снизить угрозу. - Но это нанесёт ущерб их интересам. Неужели это не вызовет сопротивления? Су Шиюй кивнул и сказал: - Вот почему я не буду разглашать о связи этих убийств с правителем Хуайнаня. - ...Я не понимаю, Су Айцин. - Хотя эти убийства нанесли двору тяжёлые потери, они также открыли для нас некоторые новые возможности. Всё зависит от того, как их использовать. Если мы сейчас предадим гласности доказательства, касающиеся правителя Хуайнаня, гуны просто отмахнутся от нас, и это лишь насторожит противника. Сейчас почти зима, и перемещения по стране затруднены. Двор занят другими делами, что нам не на пользу. К тому же, дело Су Сина только что завершилось, и все правители, вероятно, насторожились. Лучше подождать до Нового года. В это время гун Хуайнаня будет менее бдительным, и, как императорский цензор, я должен буду объехать вотчины всех гунов от имени Вашего Величества. Когда я прибуду в Хуайнань, его правитель должен будет встретить меня на границе. Тогда мы сможем воспользоваться случаем, чтобы схватить его, доставить в Чанъань и объявить о его преступлениях. Ваше Величество сможет использовать это как ещё один предлог для ослабления власти гунов и... сокращения их количества. Ли Яньчжэнь немного помедлил, снова взглянул на Су Шиюя и решил: - Тогда сделаем, как ты говоришь. Су Шиюй поклонился и вышел из императорского кабинета. Он закрыл за собой дверь и поднял взгляд, заметив, что к нему кто-то идёт. На ней был лёгкий макияж, а в её волосах шуршали драгоценные шпильки. Он смутно помнил, что это Цзян Юань, недавно избранная во дворец и теперь пользующаяся особым вниманием Императора. Они обменялись приветствиями и разошлись. За спиной императорского цензора Цзян Юань вдруг остановилась и мрачно посмотрела ему вслед. Лишь когда служанка осторожно окликнула её, она мягко улыбнулась и повернулась, чтобы войти в кабинет Императора. * * * Как только Су Шиюй подошёл к своему дому, к нему подбежал взволнованный человек в зелёных одеждах, размахивая руками и причитая: - Кузен, ты наконец-то вернулся! Я ужасно беспокоился за тебя, ты... эй, почему ты так смотришь на меня? Су Шиюй неторопливо открыл ворота, а затем снова посмотрел на Ду Юэ: - Почему ты вдруг здесь? - Как "почему"?! Я тоже слышал о деле дяди Су Сина. Но не волнуйся, я тебя совершенно не виню. Это вина только нашего дяди, а у тебя, кузен, просто не было выбора. Су Шиюй мягко улыбнулся и вошёл вместе с ним в дом: - За последнее время А-Юэ стал гораздо благоразумнее. - Я всегда был очень благоразумным! - Ду Юэ был вне себя от радости, услышав похвалу. Он замолчал вдруг, вспомнив, по какому поводу явился сюда, и серьёзно спросил: - Кузен, почему ты совсем не выглядишь несчастным? - Нечему радоваться или грустить. Всё кончено, - ответил Су Шиюй и весело улыбнулся ему: - А-Юэ, ты пришёл сюда посмотреть, как я рыдаю? - А ты разве умеешь? Су Шиюй взглянул на него, и Ду Юэ тут же смягчился: - Нет, я беспокоился о тебе, поэтому попросил у Цинь Чжао и человека по фамилии Чу разрешения приехать к тебе на несколько дней. Су Шиюй немного удивился: - И Цинь Чжао согласился? Лицо Ду Юэ мгновенно потеряло прежнюю жизнерадостность: - Нет, я не знаю, что случилось, он просто отказал. - А потом? - А потом... потом мы с ним поспорили, - Ду Юэ задумчиво почесал голову. - На самом деле, это была не ссора. Он не произнес ни слова, просто упрямился. Я сбежал из их дома, даже не взяв свои вещи. Су Шиюй посмотрел на его блуждающий взгляд, беспомощно улыбнулся и перестал задавать вопросы. Ду Юэ тоже молчал, опустил голову и долго тяжело вздыхал. Он просто не понимал, почему Цинь Чжао так бурно отреагировал на то, что подразумевалось само собой - Ду Юэ обязан был навестить Су Шиюя, над которым упорно сгущались тучи. Но теперь, успокоившись, он вдруг понял, что зашёл слишком далеко. Бежать сейчас было не лучшим решением. Ну, ничего страшного, через несколько дней, можно будет найти возможность извиниться. В конце концов, последние слова, и правда, были очень резкими... - Цинь Чжао, да что с тобой?! Даже моя мать не контролирует меня так, как ты. Я могу идти, куда хочу. А тебе какое дело? * * * Чу Минъюнь небрежно подозвал служанку и, глядя на Цинь Чжао, неподвижно стоящего во дворе, спросил: - Как долго он здесь стоит? Служанка почтительно ответила: - Он не двигался с тех пор, как ушёл лекарь Ду. Прошло около двух часов. Чу Минъюнь кивнул, подошёл к неподвижному и безмолвному, как могильный камень, Цинь Чжао, подумал немного и сказал: - Шиди, если ты решил помереть тут от голода, я, пожалуй, не буду тебя ждать. Цинь Чжао посмотрел на него без всякого выражения и промолчал. Чу Минъюнь двусмысленно рассмеялся, склонил голову и посмотрел на него: - Ледяная морда, чего ты тут стоишь? Ждёшь, пока Ду Юэ вернётся? Губы Цинь Чжао побледнели, а кулаки снова сжались. - Хе, - тихо усмехнулся Чу Минъюнь, улыбка исчезла с его лица, и он холодно заметил: - Ты же сказал, что не будешь его заставлять, так почему же не отпустишь? Пока он не поймёт, о чём ты думаешь, это не последний раз. Глаза Цинь Чжао потемнели, а голос совсем охрип: - Шигэ... Чу Минъюнь повернулся и пошёл в дом, сообщив по пути: - Я голоден. Цинь Чжао снова взглянул на пустые ворота поместья и наконец сошёл со своего места, чтобы догнать Чу Минъюня.