Империя

«Что будет после смерти?»

Человечество безутешно в мучительных попытках разрешить этот вопрос. И, всенепременно, есть что-то печально прекрасное в том, что ответ на него так и останется за гранью. Потому как ни один мертвец не волен заговорить иссохшими устами, покинутыми жизнью. Интересно и то, что многие представители человечества наделены необъяснимой самоуверенностью заявлять о своей убеждённости в обратном. Обременённые системами молекулярных формул в голове претенциозно заявляют: после смерти — ничего! Более покорные фольклору выдвигают более любопытные теории; они ожидают теснения своей души с душами другими в раю или, менее предпочтительно, в аду. Людям додумывать значительно приятнее, чем думать. Поэтому феномен загробной жизни, зародившись в сознании как идея, обрастает эфемерными лозами фантастических предлоположений. И затем, безо всяких на то оснований, подаётся как истина. Если не в массы, то в личную систему верований. Процесс созревания всякого убеждения отследить порой невозможно. Но наверняка будет впору заявить, что определённые жизненные случаи довлеют над появлением и укреплением мировоззрения аккурат до самой гробовой плиты. Когда судить и рассуждать уже просто нечему внутри гниющего черепа.

«Сгнившие черепа»

Всякий ли гниющий череп неспособен к суду и рассуждению или же утвердить этого наверняка нельзя, не отяготившись контекстом, к которому пришито это нехитрое словосочетание? Речь идёт о том, что начинки многих черепов безвозвратно сгнивают ещё при жизни, продолжая притом изображать из себя бурную мыслительную деятельность и наполненность ценной духовной пищей. Нет, пожалуй, стало бы рановато сплавляться по течению образов скудоумия, но зато эта строчка этого абзаца прекрасна для того, чтобы задать другой вопрос, привязанный к черепам. Что такое череп? Нет, не вот эта полая кость, придающая каше из мозгов и мышц какое-нибудь притязательное очертание. Не полая кость, состав которой вполне себе прозаично раскладывается на волокнистые вещества и минералы. Ведь каждому черепу должно быть ясно, что он глядит в другие черепа каждый бренный день, рассматривая окружающих и вступая с ними во взаимодействие. Возможно, не каждый только череп берётся обдумывать это дело. Проводить параллели между концентрацией воды и солей и странным феноменом, для которого череп в своём самом прямом и физическом значении является сосудом. Так что это всё напыщенная, бесчувственная лирика в ненужной обёртке вычурных словоформ. Рассуждения о испостасях человеческого существа и небытия, о наполненностях и пустотах людских черепных коробок… Что этот бред может весить в обыкновенный зимний день, когда тонкая нить замысловатых умозаключений обрывается, прекращая связывать духовные скрепы? Жизнь по своей сути так неоднородна, что критически поделить её облик чёткими гранями осмелится либо откровенный глупец, либо человек очень отчаянный. Впрочем, зачастую два этих состояния мало отличны друг от друга. Любой прохожий, невольно освидетельствовавший какое-нибудь событие, вправе оценивать его своим индивидуальным взглядом. В этот взгляд обязательно будут включены многие пункты, спрятанные в глубине подсознания. Или на самой поверхности обыкновенного восприятия первичных органов чувств. Вся эта невыверенная совокупность в сумме обязательно даст уникальный результат, на объяснение которого никто не станет тратить много времени. Выражаясь более простым языком, можно объяснить эту мысль на лёгком житейском примере. Вы, читатель, поздним зимним вечером возвращаясь к родному дому, как бы выразились в своей голове при виде человека, бесхозно лежащего в сугробе? Давать вариантов для ответа я не буду. Пускай ответ Вы себе дадите сами. От себя я добавлю только одно: любой, кто станет бегать глазами по этому тексту, подумает о чём-нибудь, что более свойственно его образам мышления. Возвращаясь к описанному выше, всё это будет исходить из личного опыта и черт характера, уживающихся в конкретной черепной коробке. И всё это будет в равной степени логично. Но вот вопрос более затруднительный для тех, кто с первым вопросом уже разобрался. Как бы Вы выразились в своей голове, оказавшись на месте этого самого человека, бесхозно лежащего в сугробе; но притом с осведомлённостью, близкой к осведомлённости смотрящего со стороны? Независимо от того, притормозите ли Вы на этом моменте, чтобы подумать, или дальше продолжите бежать взглядом по буквам, на сей раз я поделюсь ответом, который оказался ближе ко мне. На этом предисловие, осуждённое моими дорогими друзьями за излишнюю затейливость и патетичность, подходит к концу. Всем, кто добрался до этого момента и намерен продолжить чтение, я могу отвесить сердечный поклон и шаткое обещание более не вмешивать в ход повествования свои фонтанирующие эмоции.