Будет легче

      Так, вроде всё купила. Как же не хотелось выходить на улицу! Но что поделаешь, иногда нужно побаловать себя чем-нибудь вкусным. Я же так устала… ничего не делать. Хотя нет, я же работу ищу! Надо прекращать хихикать над своими мыслями, иначе своим смехом распугаю всех вокруг. Люди и так оборачиваются, гадая, что за странная девушка смеётся сама себе.       Вдалеке начались какие-то волнения. Толпа у входа в магазин выстроилась в неровный полукруг. «Что же там происходит?» — подумала я, пересиливая лень и нежелание лезть в гущу событий, но всё же двинулась туда.       — Вы что себе позволяете?! — кричал мужчина лет пятидесяти, его голос дрожал от возмущения.       — Вот именно, уйдите с прохода! Зачем людям мешать? — подхватила женщина с другой стороны.       — Я понимаю ваше недовольство, но мне надо забрать кое-кого, — послышался спокойный мужской голос из-за спин собравшихся. Я не могла разглядеть, кто говорит, но голос явно принадлежал мужчине.       — А нам до этого какое дело? Где охранник, почему он такое допустил? — возмущалась пожилая женщина, тыча палочкой в сторону нарушителя спокойствия.       — А кто вам пройти мешает? Я просто пропускаю по одному. Вам нужно выстроиться в колонну и постепенно выходить, что вас не устраивает? — ответил он.       «Действительно, он что, совсем тупой? Не понимает, как нелепо это звучит? Какой-то мужик указывает людям, как выходить из магазина, не будучи ни охранником, ни кем-то из персонала. Мог бы хотя бы соврать, что это по технике безопасности», — размышляла я, пока толпа продолжала ворчать. Но люди, хоть и нехотя, двигались вперёд.       Резко почувствовав движение рядом, я не придала этому значения, решив, что это просто кто-то торопится выйти. «Это была ошибка. Надо было поверить предчувствию. Не зря подруга говорила: если кажется, значит, не кажется. Или как там было, уже не помню», — мысленно ругала я себя, пытаясь вырваться из хватки крупного мужчины, который внезапно потянул меня за руку в сторону. Кажется, к запасному выходу. Я сообразила: тот человек, о котором говорил мужчина у входа, — это я. Надо действовать быстро. Оценив обстановку, что почти все вышли, а проход свободен, и второй мужчина направляется к нам, было принято решение. Я успокоилась и пошла с человеком, который, крепко держал меня за руку.       — Молодец веди себя тихо и не пострадаешь.       Дождавшись, пока мы дойдём до двери в укромном углу магазина, я достала стеклянную бутылку моего любимого напитка и, не раздумывая о правильности, нанесла удар по голове тому, кто меня держал. Он тихо осел на пол. Заметив недоумение второго, я высыпала всё из пакета. Хорошо, что он был чёрным, накинула его на голову другому похитителю, быстро завязала под подбородком и ринулась к выходу.       «Да, явно это были слабые люди. Либо меня недооценили, либо это их первый опыт похищения. Думать, зачем я им понадобилась, сейчас не хочу, да и не время. Внутреннее чутьё подсказывает, что их больше, и, наверняка, на улице ждёт машина, в которую они хотели меня посадить. Но проверять, есть ли там люди, я не собираюсь», — мысли вихрем кружились в голове, пока я бежала к основному выходу. Параллельно распустила волосы, чтобы они закрыли лицо, и сняла верхнюю кофту. На улице лето, а в ней я слишком приметная и легко узнаваемая. Кофта полетела в угол магазина. Выбежав на улицу, я замедлила шаг, оглядываясь.       Телефон, карточка, ключи — всё в кармане. «Вот не зря я смотрела фильмы про шпионов», — успокаивала я себя, медленно направляясь к дому. Магазин был на моей улице, в пяти минутах от подъезда, но звонить кому-либо я пока не решилась. «Раз в магазине охранник ничего не сделал, думается, и полиция мало чем поможет. Наверное, глупо так рассуждать, но пока подожду».       Сделав двадцать шагов, я посмотрела на свой подъезд и заметила парочку подозрительных мужчин на скамейке и припаркованный чёрный джип, которого раньше здесь не видела. Быстро сменила маршрут, повернув в противоположную сторону. «Думай, ну же, думай!» — кричала я себе в голове. Подойдя к подъезду соседнего дома, решила, что единственный путь — переждать там. Под самым носом они вряд ли будут искать. А там уже решу, что делать.       Увидев, как из подъезда выходит пожилой мужчина, подбежала, придерживая дверь, словно помогая ему.       — Спасибо, внучка, помогла старику, — улыбнулся он.       — Да пустяки, — выдавила улыбку и, дождавшись, пока проход освободится, шмыгнула внутрь.       Железная дверь со стуком захлопнулась, и я оказалась в полутьме. Тишина звенела в ушах, лишь моё бешено бьющееся сердце разрывало её. Не торопясь, начала подниматься по ступенькам, считая каждый шаг, чтобы успокоиться. На пятой ступеньке послышался звук открывающейся двери где-то выше. Бояться, в общем-то, нечего, и я продолжила путь.       Звуки быстро спускающегося человека приближались. Я отошла в сторону, чтобы не мешать, и подняла взгляд.       — О… Привет! А ты тут какими судьбами? — раздался встревоженный голос.       Это был мой бывший одноклассник, Максим. Мы жили по соседству, ходили в один садик и школу. Друзьями мы не были, но иногда болтали или спрашивали про домашку. Я всегда держалась особняком — сначала из-за буллинга по поводу веса, а потом из-за разочарования в людях. После школы свела общение к нулю, удалив всех, включая его.       — А, привет… Я… — в голове пустота. Соврать, что иду к друзьям, было бы проще с незнакомцем.       — Да просто, на улице жарко, решила посидеть в прохладном помещении, — ляпнула я, тут же осознав, как глупо это звучит.       Я же живу рядом! Он точно что-то заподозрит.       Втягивать его в свои проблемы не хотелось. Всегда справлялась сама, и мне не нужно, чтобы кто-то пострадал из-за меня.       — Мг, ну да, на улице действительно пекло, — ответил он, задумчиво потирая подбородок. — Слушай, а пошли ко мне? У меня в холодильнике есть пара бутылочек дюшеса.       Это было странно. Во-первых, откуда он знает про мой любимый напиток? Мысли о бутылке, которой я недавно приложила одного из тех типов, вызвали лёгкую тоску. Во-вторых, он явно куда-то торопился, так зачем приглашать?       — Но ты ведь куда-то торопился, — решилась спросить.       Он на миг замер, будто не ожидая вопроса.       — Да нет, я просто на пробежку шёл. Решил начать прямо из дома.       «Лжёт», — набатом ударила мысль. Но делать было нечего, я давно его знаю, да и его маму тоже. Решила согласиться.       Зайдя в квартиру, спросила, почему он вернулся в наш город. После выпуска он уехал к отцу в другую страну — какой-то важной шишке, обещавшей ему карьеру, так как своих сыновей у того так и не появилось.       Он сослался на какие-то дела, вроде продажи этой квартиры, попутно рассказывая, что мама недавно переехала с ним.       — Ты как будешь пить, с бутылки или тебе дать кружку? — спросил Максим, держа в руках две стеклянные бутылки.       — Дай, пожалуйста, кружку, — ответила я. Не люблю пить из бутылки — глупая привычка, но что есть, то есть.       Он улыбнулся, будто вспомнил что-то своё, и достал два стеклянных стакана с двойным дном. Разлив напиток, он поставил один передо мной. Мы сидели за небольшим столиком на кухне. Квартира была уютной, в светлых бежевых тонах, но чувствовалось, что здесь давно не жили. Кухонной техники почти нет, посуды тоже, но всё чисто — видимо, Максим постарался. Эти мысли блуждали в моей голове, пока я смотрела в окно, выходящее на противоположную сторону от магазина, на такие же пятиэтажки.       Максим был непривычно молчалив. Обычно он болтал без умолку, вовлекая всех в беседу, но сейчас не задавал вопросов и ничего не рассказывал. Это насторожило — на него это не похоже.       — Чего не пьёшь? — кивнул он на мой стакан.       — А… да что-то перехотелось. Прости, — ответила я, чувствуя неловкость.       Тошнота от пережитого подступала, а холод пробирал до костей. Сначала думала, что адреналин заглушил эмоции, но теперь паника нарастала. Кому я понадобилась? Есть ли у меня враги? Или это работорговцы? Но эту мысль отбросила — слишком открыто они действовали. Днём, при толпе, в спешке. Почему? Есть же столько способов похитить человека незаметно. Хотя… устроить переполох в магазине — это, конечно, не странно. Я засмеялась в голос.       Максим обеспокоенно посмотрел на меня.       — Нин, ты… как? Что-то произошло? — спросил он тихо, почти осторожно.       — Всё хорошо, просто анекдот вспомнила, — соврала я.       Он явно не поверил — это читалось по его лицу, такому выразительному, за которым любила наблюдать в школьные годы. Я натянуто улыбнулась, игнорируя его беспокойство.       — Слушай, может, чай? Ты же всегда мёрзнешь, да и сейчас, вижу, обнимаешь себя, пытаясь согреться.       Я даже не заметила, что сижу, сгорбившись, растирая плечи. Кивнула, и снова уставилась в окно. Отдалённо слышались звуки: Максим копошился, вода в чайнике закипала. Но краем глаза заметила, как он сыпанул какой-то белый порошок в мою кружку.       «Чёрт, мои инстинкты пугают. Во что я опять вляпалась? И чем ему насолила?» — мысленно застонала от безысходности.       На стол передо мной поставили кружку с зелёно-голубым орнаментом.       — Вот, держи, надеюсь, согреет. Чёрный чай с ароматом лимона, настоящего, увы, нет, — улыбнулся Максим, и на его щеке появилась знакомая ямочка.       «Может, это был сахар, и я себя накручиваю? Но если нет? В школе нормально ладили, зачем ему меня травить?» — пыталась себя успокоить, но недавний опыт оголил нервы, и всё казалось угрозой.       — Ну, попробуй, он наверняка уже остыл, — подбодрил он.       Я кивнула, осторожно потянулась к кружке, пытаясь уловить хоть что-то в его эмоциях. Ничего. Только милая, почти нежная улыбка. Но, поднося чай к губам, заметила мимолётную странность в его взгляде. Этого хватило.       — А есть что-то вкусное? — резко спросила, ставя кружку обратно.       Он на секунду замер, но быстро взял себя в руки.       — Хм, вряд ли, — ответил Макс, задумавшись. — Есть конфеты, в чемодане. Привёз племянницам, но они не обидятся из-за пары конфет, правда? — улыбнулся он и направился в комнату.       Подлетела к мусорке. Она была почти пустой: пара стеклянных бутылок и белый прямоугольный пакетик, похожий на упаковку от порошка для разведения при простуде. Достав его, прочла вытесненную серебром надпись: «Сомнолекс, 0,5 мг. Только по рецепту». Я знала это снотворное — сильное, мне не раз его советовали.       Я была права. Он подсыпал мне что-то. Изначально думала, что показалось, потом решила, что это сахар, но всё оказалось хуже.       «БЕЖАТЬ!» — заорало в голове. Бросила пакетик обратно, вымыла руки и вернулась на место. Он знает про меня слишком много, сбежать от этого двухметрового парня будет непросто.       — Вот, держи. Элитный шоколад. Тебе, как сладкоежке, должно понравиться, — весело сказал он, протягивая конфету.       Его эмоции казались фальшивыми, или я уже никому не верила.       — Спасибо, — выдавила я, разворачивая шуршащую тёмно-синюю фольгу.       Внезапно вскрикнула:       — Ай! — и опрокинула кружку с чаем в его сторону.       Жидкость растеклась тёмно-коричневым пятном по стеклянному столу, пачкая его светлые джинсы.       «Ага, в джинсах и рубашке ты бегать собрался», — мысленно ухмыльнулась.       — Ой, прости, обёртка поцарапала, я как-то эмоционально среагировала, — затараторила, изображая неловкость.       — Ничего страшного. Подожди, я принесу плед, а потом переоденусь и заварю новый чай, — спокойно ответил парень.       «Вот это у него нервы», — подумала я, кивая и извиняясь.       Как только он ушёл в комнату, скинула плед и попросилась в ванную. Получив разрешение, включила воду, прикрыла дверь и тихо прокралась к выходу. Выбежав на лестничную клетку, рванула вниз, но что-то заставило замедлиться. Я посмотрела в маленькое окошко на улицу — и дыхание перехватило.       Тот самый чёрный джип стоял напротив подъезда, а рядом — человек десять, уже не в обычной одежде, а в костюмах.       Маты хлынули в моей голове и вырвались наружу. Идей, как аккуратно выйти, не было.       «Может, подняться на пятый этаж и там сидеть? Но какова вероятность, что меня не найдут?» — не успела я додумать, как услышала звук шагов. Сердце заколотилось, к горлу подступил ком.       К счастью, это была девушка моего возраста, может, чуть старше, в приталенном чёрном костюме, выглядящем дорого. Медлить было нельзя.       — Девушка, простите, — обратилась я, как только она подошла, — не могли бы вы выйти со мной, как будто мы подруги? Там недалеко мой бывший, пристаёт, если я одна.       Врать я умела — годы притворства, что со мной всё в порядке, научили.       — Без проблем, подружка, — весело подмигнула она.       Я не успела обдумать её странное поведение. Она взяла меня под руку, и мы двинулись к выходу. Девушка задавала вопросы, будто ведя непринуждённую беседу, а я отвечала, как могла. Но меня не покидала мысль: почему она так умело притворяется подругой? Долго об этом я не думала — мы дошли до края дома, где попросила меня отпустить. Поблагодарив, не обращая внимания на её взгляд и слова, рванула к остановке. Сев под крытый железный навес, я пыталась унять подступающую паническую атаку.       «Что-то поздно ты меня настигаешь», — думала я. Нельзя было поддаваться панике. Считала предметы вокруг, трогала скамейку, майку, холодный металл стены остановки, вдыхала запахи. Это помогло.       Подошёл автобус, где принимали оплату по телефону — в нашем городке маршрутки до такого ещё не дошли. Позвонив маме, сообщила, что еду к ней, отмахнувшись, что просто хочу гулять. Она вроде поверила.       Но удача меня покинула. Меня накрыло. Темнота, невозможность глубоко дышать пугали всё сильнее, будто организм отключался от перегрузки. На ощупь и по звуку выбралась из автобуса и упала на асфальт. Пыталась успокоиться, взять чувства под контроль — ничего не выходило.       Решив прекратить бороться, отпустила себя, падая на асфальт и погружаясь в пустоту, где нет боли и страха. Единственная мысль, что успела мелькнуть: «И зачем убегала, если сейчас беззащитно валяюсь посреди улицы?»       Просыпалась тяжело. Тело было ватным, глаза словно приклеились. Попытавшись шевельнуться, осознала весь ужас: ни руками, ни ногами двинуть не могла. С трудом приоткрыв глаза, я зажмурилась от яркого света, ударившего в лицо.       Оглядевшись, поняла, что нахожусь в просторной, роскошно обставленной комнате с панорамными окнами от пола до потолка. За ними открывался вид на лес, а в одном углу комнаты была дверь на террасу. Если бы не моё положение, я бы любовалась пейзажем, вдыхая аромат хвои. Поёрзав на кровати — такой огромной, что на ней уместилось бы трое взрослых, — поняла, что руки и ноги аккуратно связаны мягкой лентой. Крепко, но без боли. «Странный выбор», — подумала я.       Из-за того, что руки были за спиной, лежать было неудобно. Но раз их чувствую и они не онемели, значит, связали недавно. Пытаясь встать из неудобного положения, пару раз завалилась обратно, но на пятой попытке всё же села на край кровати. Я пыталась придумать, как развязать ленту и что делать дальше. Почему она такого нежно-голубого цвета?       — Да, Нина, это действительно должно тебя сейчас волновать, — пробормотала вслух. — А не то, что ты непонятно где, в лесу, в чьём-то доме. Радуйся, что цела и одежда на тебе.       Минут пять тупо смотрела в окно, не в силах родить ни одной полезной мысли. В голове крутился лишь вопрос: почему я так хочу выжить? Не успев погрузиться в уныние и страдания по своей странной жизни, услышала шаги и звук открывающейся двери.       — Почему я не удивлена? — бросила я, глядя на фигуру в дверях.       — Даже не знаю, котёнок. Ты всегда была умной девочкой. Мой трюк со снотворным ты быстро раскусла. Эх, а я думал, что был аккуратен, — с приторной сладостью произнёс парень, стоя в дверях, не делая ни шага ко мне.       — Ты никогда не умел списывать. Тебя всегда ловили учителя. Видно, за семь лет ничего не изменилось, — холодно ответила я, уставившись в лес.       — Ха-ха-ха! — рассмеялся он так громко и сильно, что согнулся пополам.       Минуту он пытался отдышаться, а я, бросив на него короткий взгляд, снова отвернулась к окну. Затем спросила:       — Успокоился? А теперь объясни, что ты устроил. Я так понимаю, в магазине это были твои люди? Наверное, опережу события, сказав, что подчинённые у тебя так себе. А теперь главный вопрос: что я тебе сделала, что заслужила этого? — глазами указала на связанные ноги.       Он начал медленно подходить. Его движения были грациозными, словно у хищника из семейства кошачьих. Мышцы проступали под футболкой, длинные ноги уверенно ступали по полу. Если описать просто — красивый, накачанный парень ростом под метр девяносто. Максим и в школе был высоким, его тень и голос наводили страх на одноклассников, но весёлый нрав и умение находить общий язык смягчали впечатление. «Вот что могло произойти? Мы же нормально общались. Ну, заблокировала его после школы, как и всех. Что, из-за этого спустя столько лет мстить? Это даже звучит нелепо», — думала я, пока он подходил и садился на кровать рядом. Заметила, как изменился его взгляд, когда он увидел мои перетянутые руки. Он что, злится? Отлично, я умею бесить людей одним своим существованием.       — Больно? — спросил он.       — Что? — в шоке подняла на него взгляд, быстро моргнула, пытаясь переварить его слова.       — Я спрашиваю, сильно больно рукам? Там красные отметки проступают, — повторил он.       — Ты идиот? Или притворяешься? — мне было всё равно, как я выгляжу в его глазах. Контраст происходящего убивал.       — Нет, я просто спросил. Давай так: я развяжу тебе руки, но ты пообещай вести себя спокойно и дать мне высказаться. И, если что, за дверью дежурит двадцать три охранника. Более квалифицированные, чем те новички, что я отправил в магазин. Кстати, с расчётом, что они не смогут тебе сильно навредить. Не ожидал, что ты такая агрессивная. Предвосхищая твой вопрос: все живы. Пара царапин и сотрясение им не помешает. Будем считать боевым крещением, — говорил он, развязывая мне руки, не дожидаясь ответа.       Получив доступ к рукам, принялась разминать и растирать кисти.       — Ну, это хорошо. Тюрьма отменяется. Мне действительно не хотелось там оказаться. А теперь я жду объяснений.       Что-то внутри успокаивало, но я не понимала, что. Сон? Обстановка? Перебирая варианты, услышала:       — Успокоительное в высокой дозировке. Разработано нашей фармацевтической компанией.       — Как ты узнал, о чём я думаю? — подняла на него взгляд.       Он просто пожал плечами, запустив руку в волосы, собранные в хвост до плеч.       — Смотри, сегодня могу ответить не на все вопросы. Давай так: что тебе необходимо узнать сейчас? Как я узнал твои мысли или почему ты здесь? — он повернулся ко мне с очаровательной улыбкой. — Какая же ты мразь, — выплюнула, глядя на него с напускным омерзением. Показывать истинные эмоции я не собиралась.       — Говори, на какой предмет ты устроил это шоу. И зачем тебе я.       Он не отреагировал на оскорбление, продолжая сверлить меня взглядом. На мой вопрос он кивнул каким-то своим мыслям и взял моё запястье. Нежно, аккуратно погладил большим пальцем красные следы от ленты, а затем, к моему недоумению, поднёс запястье к губам и поцеловал.       «Что происходит?» — всё, что пронеслось в голове.       Губы были мягкими, тёплыми, касались кожи так бережно, что по телу пробежал ток. Не успела опомниться, как почувствовала влагу — он провёл языком вдоль вен на предплечье, будто слизывая боль и проступающие синяки. Это не могло их убрать, но заставило меня замереть в странном, почти нереальном состоянии.       — Я, — поцелуй, — тебя, — язык скользнул по коже, — люблю, — ещё один поцелуй в кисть.       Мне потребовалось неизвестное количество минут, чтобы осознать его слова. Каждое действие не поддавалось логике, в груди завязался непонятный узел. Его слова не хотели укладываться в голове. Я ему не верю. Зачем? Для чего весь этот спектакль?       Моё лицо, полное недоумения и эмоций, застывших от происходящего, сказало всё без слов. «И это я ещё на успокоительных», — мелькнула мысль.       — Да, вот так просто и коротко, — продолжал Максим, не отпуская мою руку и не прекращая своих действий.       — Я мог бы говорить, что без тебя жизнь теряет смысл. Или, например, что если бы пришлось выбирать между тобой и спасением мира, я бы выбрал тебя, а Земля пусть катится в ад. Или что все семь лет я не жил, а ждал, когда вырвусь из-под надзора отца и вернусь за тобой. Я мог бы продолжать вечно, и уверен, у меня будет такая возможность. Что ещё тебя волнует?       Его слова звучали как безумная исповедь, но я не могла ничего понять. Любит? Это смешно. Он никогда не проявлял ко мне симпатии — или я просто не замечала? Пришлось задуматься, роясь в памяти. Спустя пару минут поняла главное: какая разница, что он чувствует? То, что он устроил, ненормально и не поддаётся оправданию.       — На… какой… зачем так? — я не могла сформулировать вопрос, в голове их роилась сотня.       — Хм, наверное, потому что ты меня везде заблокировала — это раз, — он отпустил мою руку, встал с кровати и начал ходить по комнате, будто следуя невидимому маршруту. — И нет, незнакомые номера у тебя тоже недоступны. Даже интересно, как ты это сделала. Ладно, дальше. Ты почти не выходишь из дома, разве что раз в месяц, а то и реже. Работы, где тебя можно подловить, у тебя нет. Живёшь с сестрой, но пугать вас всех своим визитом я не хотел. А знаешь, почему именно похищение? От твоей подруги я узнал, что ты скоро выходишь замуж. Этого я точно не мог допустить. Ходить вокруг да около, как в школе, бесполезно. Сколько раз я пытался тебя соблазнить, хотя бы раскрутить на одно свидание — всё зря.       Я наблюдала, как его голос становился тяжелее, движения — резче, а лицо приобретало безумные черты. Он был одержим. И мной. Это открытие оглушило.       — Подожди, не замыкайся в мыслях, я не договорил, — сказал парень.       «Как он это делает? Жуть», — подумалось мне.       — Да, принцесса, я пытался добиться тебя с восьмого класса. Чувства вспыхнули ещё раньше, но ты — холодная леди. «Мне и дома хорошо», «Не хочу никуда идти», «Не нужен твой шоколад». Но ты всегда была ко мне добра, улыбалась. Я чувствовал твой взгляд и думал, что это взаимно, просто ты не осознаёшь. Отгонял всех парней, что крутились рядом. Не могла не заметить, что никто с тобой не говорил. По твоему взгляду вижу — поняла. Да, это всё я. И поверь, ты многого не знаешь. Я ждал. Долго. На выпускном хотел признаться, попросить подождать меня. Но ты ушла домой, не пришла на вечер. Я напился от злости, люди отца забрали меня, заперли в квартире, пока не протрезвею, а потом увезли в аэропорт. Надеялся, что будем общаться по телефону, но что? Я в блоке. Ни звонков, ни сообщений. Тишина. Я тогда в аэропорту телефон разбил, всё крушил. Меня скрутили и отвезли к отцу. Пришлось подчиняться ему, чтобы вернуться и забрать тебя. И вот мы здесь. Я узнал о твоей свадьбе — и меня понесло. Не думал о последствиях, о том, как это выглядит. Мне нужна ты. И всё.       К концу он рухнул на колени передо мной, положив руки на мои, и посмотрел тем взглядом. Я его помнила — так он смотрел, когда в сотый раз звал в кино, а я отказывала. Тогда я не видела в нём безумия. Нежность, забота, любовь — и дикое, неприкрытое желание обладать. Это звучало как дешёвая мелодрама.       Но сейчас меня волновал только один момент. «Какая, к чёрту, свадьба?» — тихо спросила я.       — Твоя. Чья же ещё, — ответил Максим с такой искренней болью, что я опешила.       Но не успела вставить слово, как он, уловив что-то в моём взгляде, вскочил и снова начал нервно расхаживать.       — Чёрт! Вот сука! Ты общаешься с Леной? — выкрикнул он.       Я не стала тратить силы на ответ. Успокоительное и правда было мощным — надо будет прикупить пару доз. Просто покачала головой.       Раздалась серия матов, за которой последовало крушение мебели: тумба, комод, зеркало. «Вот это он разошёлся», — подумала я. Пока Максим громил комнату, я развязала ноги и легла на кровать. Что ещё делать? Плана не было. Рисковать и бежать — не вариант, пока он как бешеный крушит всё вокруг. Лучше, пока успокоительное действует, попытаться в голове сложить его слова и понять, что делать дальше.       Если вспоминать школу, как бы ни было больно, единственное, что мне нравилось, — наблюдать за Максимом. Я никогда не стремилась быть лучше в учёбе, обзаводиться друзьями или идти к мечте. Всю жизнь плыла по течению, не пытаясь сойти на берег или хотя бы посмотреть, куда меня несёт. Против течения? Это не про меня. Проще было жить, не задумываясь, чего я хочу. Мама сказала идти на кружок — иду. Поступить на экономику, чтобы обеспечить ей и сестре достойную жизнь? Ладно. Из интересов — только чтение да каракули в блокноте, чтобы отвлечься от мыслей. Семья у меня маленькая, но дружная. Меня не ругали и не заставляли, а я соглашалась с мамиными идеями о будущем, потому что сама ничего не хотела. Но чем старше становилась, тем тяжелее было проживать дни. В школе спасали события и он. А после — только книги. Иначе бы утонула ещё глубже. «Куда уж глубже», — усмехнулась я.       Честно говоря, я любила этого психа, но всегда старалась выжечь эти чувства. Не думала, что его действия были попытками меня соблазнить, а не просто растормошить. Или что он шутил с друзьями надо мной. Куда мне до этого лучезарного мишки? Он был таким забавным, выпрашивая домашку или пытаясь списать. Но его сегодняшние слова… Не верю, что его чувства настолько сильны. И зачем ему я — вечно ноющая, сомневающаяся, с кучей психических заскоков? Детей и семью я никогда не хотела. С собой не справляюсь, даже с сестрой жить тяжело. Довериться ему? Нет шанса. Перебесится и отпустит.       Мои мысли прервал его голос. Он прекратил громить комнату.       — Так вот почему твоя мама так легко согласилась отдать тебя мне?       Я не сразу поняла смысл и повернулась к нему. В глаза бросился хаос: разбросанные вещи, трещины на стенах. «Он точно владеет фармкомпанией, а не какой-нибудь бандой?» Его руки были в крови — видимо, от ударов по стенам. Осмотрев разрушения, я попросила объяснить, что он имел в виду.       — Нин, ты думаешь, я такой урод, что не сообщил твоей семье, где ты? Не смотри так. Да, похищение — плохая идея, и мои оправдания тебя не впечатлили. Но пока ты спала, я позвонил твоей маме и сказал, что ты у меня. Она, кстати, меня хорошо помнит. И что я намерен на тебе жениться.       — Что ты сказал?! — я вскочила с кровати, игнорируя его слова об осколках. — Ты решил за меня? А моё мнение тебе не волнует?       — Осторожно, тут стекло, поранишь ножки, — он подскочил, подхватил меня в охапку и приподнял над полом.       Я не успела возразить.       — Цветочек, ты всё равно будешь моей, так какая разница до формальностей? Ты явно что-то ко мне чувствуешь. Мы знакомы не первый год, так зачем тянуть? Твоя мама обрадовалась, сказала, что может собрать твои вещи и передать моему человеку.       Его слова не укладывались в голове. Мама не могла так поступить. Он врёт. Мне нужно выбраться и самой всё выяснить. План зрел уже пару минут, но сначала нужно было выведать всё.       — Отпусти, пожалуйста, — максимально мягко попросила я.       — Давай я поставлю тебя на кровать, посиди там, пока не уберут, — снова не слушая, он сделал, как хотел.       Как только мои ноги коснулись простыни, я попыталась удержать равновесие, схватила ленту и, не раздумывая, обмотала ею его шею. Что я могла против него? Я не мелкая — метр семьдесят три, восемьдесят кило, — но он всё равно больше. Ловкость рук, и никакого мошенничества.       Он не ожидал. Считал меня слабой, но ошибся. Я меланхоличная, но себя в обиду не дам. Его тёмно-зелёные глаза смотрели с недоумением, но жалость, кричавшую отпустить его, я заглушила и надавила сильнее.       — Нина, что ты делаешь? — прохрипел он, пытаясь стянуть удавку.       Надо сбить его с толку. Если он применит силу, мне не сбежать. Чёрт, не хотела этого, но что делать? Потянула ленту, приблизив его лицо, наклонилась к его уху, слегка прикусила мочку — не сильно, для вида, — и томно прошептала:       — Медвежонок, я хочу домой, а не это всё. Можно мне уйти?       Затем поцеловала его в щёку.       Эффект был моментальным: он покраснел и замер. Пока он был в ступоре, отпустила ленту, спрыгнула на пол и рванула к углу, где раньше заметила пистолет выпавший из ящика. Зачем он ему в комнате? Неважно. Что-то впилось в ногу, но я не обратила внимания.       — Теперь играем по моим правилам, — выпалила я. «Надо меньше читать шпионских боевиков», — мелькнуло в голове.       — Что… — Максим повернулся, всё ещё красный, не в силах говорить. Я случайно взглянула на его брюки. «Там что, ещё одно ружьё? Ладно, забыли».       Тревога накатывала, мысли путались, шум в голове нарастал. Успокоительное отпускало. Надо действовать быстрее.       — Подойди к двери, стань спиной ко мне, лицом к двери, — крикнула я.       — Нина, успокойся, пожалуйста.       — Заткнись и делай, как сказала! — смогу ли я выстрелить? Не знаю, но выбора не было. Мне становилось хуже.       Он, к моему удивлению, подчинился. Я приставила пистолет к его боку и приказала открыть дверь и провести меня к машине. В коридоре, где одна стена была из окон, а другая — сплошные двери, стояли мужчины в костюмах. Увидев нас, они всполошились, но Максим махнул рукой, отменяя их действия, и пошёл вперёд. Я прижималась к нему, вдавливая пистолет в рёбра. Ближе к выходу заметила ту девушку, что помогла мне в подъезде. Её рука была в гипсе, лицо бледное, взгляд странный, но я не стала вдаваться в детали.       — Максим Викторович, вы… — начала она, но он прервал её, подняв руку, и жестом велел отойти.       Усадила его за руль, сама села на пассажирское сиденье. Права у меня были, но вести я бы не смогла.       — Домой?… Прости, Нина, — он поник, и было видно, как ему больно. Наверняка винит себя. Я тоже не могла на него злиться по-настоящему. Возможно, моя вина в этом есть — косвенно. Не надо было общаться с ним в школе, но не могла отказать себе греться в лучах его солнца. Ничего, может, он передумает и найдёт себе живую, весёлую девушку для счастливой семьи. Ему нужна такая, а не пустая оболочка без стремлений, как я.       — Да, — ответила я, держа пистолет на коленях.       Он пытался заговорить, но я не могла его слушать. Я всё глубже погружалась в тёмные мысли о своей жизни, надеясь, что дома мама и сестра успокоят меня, и всё будет как раньше.       Подъехав к дому, молча вышла и побежала к подъезду. Вспомнила, что в карманах ничего нет, но, к счастью, из двери вышла соседка. Спрятав пистолет под пояс штанов и прикрыв майкой, поздоровалась и рванула на третий этаж. «Интересно, мама и сестра дома?» — мелькнула мысль, пока я стучала в дверь.       Через минуту послышалось шевеление, затем звук поворачивающегося ключа.       — Нина, что ты тут делаешь? — обеспокоенно спросила мама.       — Домой пришла, что же ещё? — я натянула улыбку, пытаясь выглядеть счастливой.       Но меня остановили, не дав шагнуть внутрь.       — Иди к Максиму, твои вещи я уже отдала, — сказала мама.       — Мам, он пошутил, никакой свадьбы не будет! — я почувствовала, как всё плывёт. Желание причинить себе боль, чтобы отвлечься, било в голову. Я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Стало чуть легче, и я пыталась выглядеть спокойной.       — Ничего не знаю. Работу ты не найдёшь, и желания менять свою жизнь у тебя нет. Может, он тебе поможет, раз я не смогла. Прости, доченька, это для твоего блага. Уходи.       Грустное лицо мамы и такое же лицо сестры за её спиной вбили последний гвоздь в моё сердце. «Я всегда была для них обузой. Не могла ничего решить, помочь близким. Старалась быть весёлой, не грузить их своими мыслями. Почему они так поступают?» — я всё глубже тонула в отчаянии.       Дверь захлопнулась передо мной. Я спустилась на этаж ниже и села на ступеньки. Было больно. Очень. Может, это откат от успокоительного, но понимание не помогало. Я хотела заглушить внутреннюю боль, что сжигала меня годами, а теперь застилала разум.       — Наверное, так будет лучше. Почему я не сделала этого раньше? Боялась боли, но сейчас мне всё равно, — бормотала я, доставая пистолет из-за спины.       Приставив дуло к виску, я подумала: «Всем будет легче». И нажала на курок.

Конец.