Желание/ Desire

Разве он не говорил, что не любит Омег?

Шэн Шаою встречал этого Омегу недавно. Шэн Фан был смертельно болен и находился в лучшей частной больнице Цзянху, поддерживая жизнь дорогостоящим иммунным белком. В тот день из больницы сообщили об очередном критическом состоянии. Шэн Фан был своего рода легендой. Он происходил из скромной семьи, но в молодости добился большого успеха. В юности он был плейбоем, и в его постели побывали множество как мужчин так и женщин, и он был отцом дюжины внебрачных детей. Мать Шэн Шаою умерла, когда он учился в средней школе. Шэн Фан, чувствовал вину перед своей покойной женой, перед смертью Ота заставила его поклялся, что он никогда не женится. Шэн Фан сдержал обещание, больше не женившись. Что касается карьеры Шэн Фан построил ее с нуля, обладая талантом и дальновидностью. В романтическом плане он был харизматичным и обаятельным мужчиной с огромным количеством любовников, но следуя воле своей покойной супруги, больше не женился. У Шэн Шаою были сложные чувства к отцу. В последнее время частота сообщений о критическом состоянии заметно возросла. Всякий раз, когда это случалось, Шэн Шаою бросал все дела и мчался в больницу. Этот день не стал исключением. Издалека он увидел огромную толпу собравшуюся у палаты Шэн Фана. Его братья и сестры стоя у двери рыдали один громче другого, демонстрируя все свои актерские навыки достойные Оскара. Шэн Шаою хладнокровно стоял в конце коридора, считая количество присутствующих братьев и сестер и гадая, сколько же нужно было оплодотворить каждый год, чтобы собрать такую семью незаконнорожденных? Его отец был поистине неразборчив в связях. Жизнь плейбоя привела к ироничному выводу, теперь он умирал от рака феромонной железы. Вероятно, это потому, что он отметил слишком много Омег, и многих из них предал. Карма! Самым шумным был Шэн Шаоцин, всего на два года младше Шэн Шаою. С покрасневшими глазами он стоял в шумном коридоре и кричал: «Где Шэн Шаою? Каждый раз когда отцу становится хуже он остается равнодушным. Ни разу не проронил ни слезинки, а в этот раз даже не удосужился появиться? Он думает если стал во главе компании то в праве решать будет жить отец или нет?!» Боль от этих слов длилась всего секунду, прежде чем его затопило еще более глубокое равнодушие. Шэн Шаою стоял в стороне скрестя руки на груди и чувствуя такое же отвращение, какое испытывает человек, который находит муху в супе после еды. Хуже всего то, что эта муха была на половину той же крови, что и он. Чэнь Пиньмин, увидев что его босс не двигается, тут же не говоря ни слова вызвал лечащего врача Шэнь Фана чтобы узнать о его состоянии. «Состояние председателя было критическим, но сейчас ему ничего не угрожает, его показатели стабильны, не волнуйтесь, президент Шэн». Услышав это, Шэн Шаою повернулся и ушел. VIP-палата больницы Хэци расположена на верхнем этаже стационарного отделения, но Шэн Шаою не стал идти к лифту. Вместо этого он пошел по лестнице словно меланхоличный призрак, этаж за этажом. Не говоря ни слова Чэнь Пиньмин следовал за ним. Шаою остановился, спустившись до третьего этажа стационарного отделения. Его равнодушное лицо слегка смягчилось и на нем появилась нотка грусти. Секретарь Чэнь проследил за его взглядом, на третьем этаже располагалось детское отделение. Стены длинного розового коридора украшали рисунки жирафов, зебр и других животных. Взгляд Шаою задерживался на фресках изучая их одну за другой. «Я лечился здесь»,- сказал он. Чэнь Пиньмин не зная что ответить, просто молча слушал. «Мой отец только открыл свой бизнес и был завален работой. Но когда он услышал, что я заболел, он бросил все и немедленно примчался ко мне…» Шэн Шаою разглядывал фрески, но его лицо оставалось бесстрастным. Но Чэнь Пиньмин чувствовал, что он расстроен на много больше, чем те братья и сестры которые выли как волки или бездомные призраки. «В то время моя мама все еще работала в другой компании, помогая содержать семью. Днем никто не мог оставаться со мной, но они оба приходили ко мне ночью. Маленьким, я не понимал, я чувствовал себя запертым как в тюрьме и все время просил выпустить меня поиграть. Ночью отец тайком выводил меня, ночные медсестры были строгими, поэтому мы не выходили на улицу, мы просто бродили по коридорам. Фрески тогда не были такими яркими, как сейчас, они были нарисованы госпитализированными детьми, мелками. Отец смотрел на каждый рисунок и придумывал для меня истории о них, пока я не засыпал…» Шэн Шаою протянул руку, прикоснулся к яркому рисунку на стене, и слабо улыбнулся. «Вскоре после того как меня выписали, проект, над которым он работал годами, наконец-то добился успеха. Он и его компания прославились на весь Шанхай и Цзянсу за одну ночь. С тех пор мне казалось, что мы с мамой больше никогда не сможем получить его внимание…» Большинство людей в этом мире теплые снаружи, но холодные внутри. Они хотят похвастаться каждым своим достижением, но такие как Шаою, за холодной внешностью скрывают теплое сердце, в конечном итоге всегда страдают. Чэнь Пиньмин почувствовал грусть. Будучи секретарем, Чэнь Пиньмин не понаслышке знал, как усердно Шэн Шаою работает над защитой патентов и наследием Шэн Фана. На первый взгляд, все дети семьи Шэн жили беззаботной жизнью, все ими восхищались куда бы они не пошли. Шэн Фан хорошо относился ко всем своим детям, каждому оставил приличный трастовый фонд, материально, каждый из них мог беззаботно прожить до старости. Только Шэн Шаою приходилось неустанно трудиться над расширением семейной империи, преодолевая трудности, которые его братья и сестры даже представить себе не могли. Он одновременно стал и владельцем и рабом Shengfang Biotech. Каждый унаследовал славу семьи и пользовался ее плодами. Каждый имел право выбирать как прожить свою жизнь. Только у Шэн Шаою выбора не было, все свалилось на его плечи. Шэн Шаою был решительным, смелым и обладал сверхчеловеческой стойкостью. Он добился многого, больше, чем кто либо другой. Однако его привычка сдерживать эмоции на публике стала причиной осуждения, видя как драматично рыдают остальные перед всем отделением. Чэнь Пиньмин возмущался, зная что его босс не так равнодушен каким кажется. Однако он не знал как ему помочь, поэтому просто молча сопровождал его медленно идя за ним по коридору. Из-за угла внезапно выбежала фигура, прежде чем Чэнь Пиньмин отреагировал, Омега уже столкнулся лоб в лоб с Шэн Шаою. Удар был на столько сильным, что у Шаою выбило дух, и он даже не заметил что потерял запонку. «Мне очень жаль…» - нерешительно извинился Омега. Он плакал, его глаза и нос покраснели, словно он испытывал невыносимую боль. Боль была на столько непреодолимой, что его узкие глаза не могли ее сдержать. Прозрачные слезы ручьем струились по его бледным щекам. Сжимая телефон в одной руке, Омега опустив голову говорил в него: «Я найду способ достать деньги…» Шэн Шаою почувствовал, как будто эти слезы упали прямо в его сердце. Сухое, потрескавшееся место в сердце внезапно защемило лёгким, покалывающим зудом. С детства родители учили его быть сильным и смелым. Шэн Шаою был из тех, кто не прольет ни слезинки, даже если упадет и сломает ребра. Он мог вынести почти все. Но в глубине души он завидовал тем, кто мог расплакаться, когда им было грустно. А этот Омега плакал так красиво. И вот, много дней спустя, в кабинете Шэнь Вэньлана, Шэн Шаою мгновенно узнал в секретаре Хуа, глаза которого покраснели и в них застыли слезы унижения, того самого Омегу, который столкнулся с ним в больнице. Неприкрытый интерес Шэн Шаою к Омеге, заставил лицо Шэнь Вэньлана потемнеть. Не в силах ничего сделать Шэн Шаою, он направил свою ярость на дрожащего Омегу, с саркастической улыбкой произнес: «Хуа Юн, ты такой способный! Ты оказывается уже знаком с нашим знаменитым президентом Шаою». < Итак, тебя зовут Хуа Юн.> < Лицо, которое заставило бы даже цветы вздыхать от восхищения.> Шэнь Вэньлан описал Шэн Шаою как какую-то знаменитость, но, говоря это, не смотрел на него. Его взгляд был прикован к Хуа Юну. Этот вонючий волк, больше походил на ядовитую змею, чем на волка, зловеще произнес: «Поскольку вы двое уже знакомы, почему не сказал мне? Ты скрывал это замышляя что-то за моей спиной? А?» Хуа Юн, казалось, был очень напуган и быстро возразил тихим голосом: «Господин Шэнь, я не знаю этого господина». Сердце Шэн Шаою сжалось, кода его теплые чувства встретились с холодным безразличием. Этот маленький Омега был поистине неблагодарным. Боль, как от пощечины отрезвила его от нежной, односторонней мечты, в которой он пребывал. Он беззаботно улыбнулся и сказал: «Мы действительно не очень то знакомы. Я встретился с ним лишь однажды в Хэци. Господин Хуа, вероятно, не заметил меня и мы столкнулись на углу коридора». Услышав его слова, Хуа Юн тут же вспомнил, и его глаза засияли: «Так это были вы!» Но заметив холодный взгляд Шэнь Вэньлана, он не осмелился показаться слишком взволнованным. Вместо этого сказал: «Я вспомнил об этом только сейчас». Затем он мягко улыбнулся Шэн Шаою: «В тот день. Мне очень жаль, что так получилось». Прежде чем Шэн Шаою успел что либо сказать, этот невыносимый волк, Шэнь Вэньлан, снова вмешался: «О, правда?» - сказал он, схватив Хуа Юна за запястье, и небрежно шлепнув его по заднице, подтолкнул к Шэн Шаою, отчего тот споткнулся. «Какой смысл просто говорить это? Иди и извинись перед президентом Шэном должным образом». Светлое лицо маленького Омеги тут же залилось краской, слёзы унижения навернулись на глаза, заставив те покраснеть. «В этом нет необходимости», - сказал Шэн Шаою. «Это не так уж и важно». Однако Хуа Юн не посмел ослушаться своего начальника. Он послушно подошел, плотно поджав губы. Как и Гао Ту ранее, он достал из кармана визитку и обеими руками протянул её Шэн Шаою. «Здравствуйте господин Шэн, меня зовут Хуа Юн. «Хуа» - как в цветах, и «Юн» - как в песнопении». Шэн Шаою вежливо кивнул и ответил: «Приятно познакомится», но проигнорировал красивые, изящные руки, держащие визитку. Держа руки в карманах, он подошел к Шэнь Вэньлану, сидевшему в кресле и протянул ему правую руку. Он полушутя сказал: «Я далеко не знаменитость. Господин Вэньлан, напротив, так занят, что трудно получить шанс вас увидеть». Шэнь Вэньлан улыбнулся, указывая на стул напротив своего стола и сказал: «Пожалуйста, присаживайтесь». Шэн Шаою устроился поудобнее, небрежно положив руку на спинку стула, и они начали болтать на разные темы. Оставаясь в стороне, Хуа Юн неловко сжимал свою визитку, не зная как поступить. Унижение, смущение, паника и беспомощность - все эти сложные эмоции омрачили его прекрасное лицо, словно тёмная туча. Чэнь Пиньмин, следовавший за Шэн Шаою, не мог не заметить его смущения. Он протянул руку, чтобы взять визитную карточку Хуа Юна, предложив взамен свою, и мягко сказал: «Секретарь Хуа, я сохраню её для президента Шэна». Хуа Юн тихо поблагодарил его, сдержанным тоном. Гао Ту, увидев, что Чэнь Пиньмин принял карточку, сказал Хуа Юну: «Вы можете уйти с работы сейчас. Я останусь с господином Шэнем». Хуа Юн с благодарностью посмотрел на него и сразу же вышел из кабинета. Шэнь Вэньлан, разговаривавший с Шэн Шаою, холодно взглянул на Гао Ту за его самодеятельность. Гао Ту стоял рядом, делая вид, что не замечает. Шэн и Шэнь обменивались любезностями не менее десяти минут, прежде чем перейти к делу. Шэн Шаою едва успел начать представлять свой план приобретения HS Group, как Шэнь Вэньлан его перебил. «Общество в наши дни такое импульсивное. Многие, называя себя предпринимателями, относятся к своим компаниям словно к поросятам. Как только они становятся достаточно крупными, они распродают их всем подряд, надеясь обналичить деньги и уйти», - отметил Шэнь Вэньлан, прежде чем сменить тон. «Но я лично основал HS. Я вырастил ее как сына, и я глубоко привязан к ней…» Шэн Шаою не хотел больше слушать эту чушь и сразу перешел к делу: «30 миллиардов». Он улыбнулся: «Господин Вэньлан, я прямолинейный человек». Шэнь Вэньлан был ошеломлён, явно не ожидая от Шэн Шаою такой прямоты. Это было весьма заманчивое предложение, но Шэнь Вэньлан все равно покачал головой: «Никто не продает своего сына, только потому, что цена высока». «35 миллиардов». Шэн Шаою ненавидел лукавую, фальшивую улыбку, но мастерски владел ей. Он скривил губы, глядя на Шэнь Вэньлана, и сказал: «Многие не продают своих сыновей не потому, что действительно этого не хотят, а потому, что покупатель недостаточно искренен, а цена недостаточно высока». «Господин Шэн, ваше предложение действительно очень искреннее, и я польщен вашим интересом, но…» Шэнь Вэньлан встал и лично налил ему чаю. Шэн Шаою уставился на прозрачный напиток «Феникс Даньцун» в его чашке, но уши уловили решительный отказ Шэнь Вэньлана: «К сожалению, у меня нет недостатка в деньгах. Боюсь, мне прийдется вас разочаровать, президент Шэн». Шэн Шаою ожидал отказа Шэнь Вэньлана, но не ожидал, что тот без колебаний отвергнет столь высокое предложение. Но это его не смутило. Подавив желание ударить собеседника головой о стену, шутя и с улыбкой сказал: « Даже 35 миллиардов не могу вас убедить. Похоже слухи правдивы, что богатство и ресурсы президента Вэньлана поистине непостижимы…» «Независимо от того на сколько оно непостижимо, это все равно не может сравниться с богатством Shengfang Biotech. Стартовое предложение в 35 миллиардов, президент Шаою действительно щедр…» Они обменялись коммерческими любезностями, и стоявший рядом Чэнь Пиньмин воспользовавшись случаем предложил: «Поскольку оба генеральных директора ценят друг друга. HS Group могла бы объединить усилия с Shengfang Biotech для совместного обмена запатентованными результатами работы генных ножниц. Таким образом получить больше плюсов чем каждый по отдельности». Это, казалось бы, импровизированное и случайное предложение на самом деле было вторым планом заранее подготовленным Шэн Шаою. Если приобретение невозможно, то возможно обсуждение глубокого стратегического партнерства. Если сотрудничество удастся успешно начать, лишь вопрос времени когда Shengfang Biotech полностью поймет и освоит практическое применение технологии. Если господин Шэнь откажется продавать, но клюнет на эту удочку, в будущем может забыть о 35 миллиардах, даже 315 юаней ему бы не дали. <Черт возьми!> Шэн Шаою спокойно посмотрел на Шэнь Вэньлана и одобрительно сказал: «Хорошая идея. Мы с братом Вэньланом сразу нашли общий язык. Объединение усилий это здорово». Шэнь Вэньлан кивнул. Чэнь Пиньмин подумал, что убедил его, но Шэнь Вэньлан остался непреклонным: «Да, у нас с братом Шаою прекрасные отношения, я уверен, что мы станем хорошими друзьями. Но что касается сотрудничества… давайте забудем об этом». Ситуация стала неловкой, и атмосфера внезапно охладилась. Улыбка Шэн Шаою слегка поблекла, когда он неторопливо спросил: «В чем дело? HS смотрит с высока на Shengfang?» В его голосе слышалось обвинение. «Как такое может быть?» Шэнь Вэньлан оставался вежливым, но его слова были резкими, как и всегда. «Но если я не ошибаюсь, срок действия патента на ваши генные ножницы скоро истекает». Он самодовольно ухмыльнулся. «С другой стороны, у нашего патента на прикладную технологию еще остались десятки лет. Давайте проясним это, как между братьями, почему я должен сейчас сотрудничать с Shengfang?» Да, у Шэнь Вэньлана действительно не было причин действовать преждевременно. Нужно было всего лишь подождать пять лет. Как только патентная защита Shengfang истечет, HS Group сможет бесплатно использовать технологию генных ножниц. Этот негодяй, который сексуально домогался своих подчинённых в офисе, был весьма хитёр. Его слова попали в точку и ударили по ахиллесовой пяте Шэн Шаою. В конечном итоге разговор закончился на неприятной ноте, и Шэнь Вэньлан попросил своего секретаря Гао Ту проводить гостей. Шэн Шаою спустился вниз с угрюмым выражением лица. Выходя из лифта, он увидел у входа человека стоявшего спиной к двери и говорящего по телефону. Мужчина был в светлой рубашке. Сильный ночной ветер подчеркивал талию молодого человека, развевая тонкую ткань по спине. Его идеально очерченные лопатки выделялись, их красота граничила с изяществом. Каштановые волосы слегка колыхались на ветру, мягко спадая, обнажая красивый затылок. Сердце Шэн Шаою необъяснимым образом дрогнуло. Кто же ещё это мог быть, как не Хуа Юн, стоящий на ветру, явно чем то взволнованный? «… Я найду способ оплатить операцию… Спасибо за вашу снисходительность…» Повесив трубку, Хуа Юн прислонился к стене, скрестив руки на груди, погруженный в раздумья. Он выглядел слегка замерзшим, лицо было оцепеневшим, погруженным в свои мысли. Только когда Шэн Шаою с угрюмым выражением лица приблизился, он отреагировал и тут же выпрямился, чтобы поприветствовать его. Шэн Шаою отвел взгляд и равнодушно прошел мимо него к выходу, краем глаза скользнув по усталым, заплаканным глазам. В ноздрях задержался легкий цветочный аромат. <Тц, почему этот Омега с ароматом орхидеи так много плачет? Он плачет по малейшему поводу. Хоть он и Омега, но разве он не мужчина? Как у него может быть такая тонкая талия? Я мог бы обхватить её одной рукой…> Шэн Шаою украдкой окинул Хуа Юна оценивающим взглядом, но тут же отвел глаза. Он прошел мимо с холодным выражением лица и вышел из здания. Вновь столкнувшись с намеренным безразличием, Хуа Юн застыл в растерянности. Чэнь Пиньмин поспешил за своим начальником и бросился к машине, чтобы помочь Шэн Шаою открыть дверь. Шэн Шаою шел слишком быстро, а Чэнь Пиньмин был слишком занят, чтобы помочь бедному Омеге. Хуа Юн беспомощно стоял на ветру, наблюдая, как они садятся в машину. <Ах какой мелочный, так мило!> «Почему секретарь Хуа еще не ушел домой?» - спросил Гао Ту. Он шел сзади и только что заметил Хуа Юна, стоявшего на ветру. Хуа Юн, который все это время тупо смотрел на заднюю часть машины Шэн Шаою, наконец пришел в себя и повернулся, чтобы объяснить. «Мне позвонили». Благодарная улыбка озарила его красивое лицо. «Секретарь Гао, спасибо за то, что вы сделали». «Пожалуйста», - ответил Гао Ту и после короткой паузы добавил: «В будущем, я постараюсь держать вас подальше от господина Шэня». Хуа Юн удивился. «Спасибо». «Не стоит». Гао Ту не был полностью бескорыстным, его так называемое спасение было скорее актом ложного альтруизма. Глядя на темнеющее небо, а затем на изящное, похожее на лепесток цветка лицо Омеги перед собой, Гао Ту невольно спросил: «Где вы живете?» Хуа Юн снова замер в замешательстве. Гао Ту опасаясь, что тот может не правильно понять, тут же объяснил: «Вы еще официально не приняты на работу, поэтому возможно, не знаете, но сотрудникам работающим после девяти вечера компания возмещает стоимость проезда на такси». Он даже немного сожалел о своем необъяснимом сочувствии и вмешательстве, но слова уже были произнесены, и у него не оставалось выбора, кроме как стиснув зубы закончить: «Если вам удобно, я могу разделить с вами такси и отвезти вас домой». Молодой, прекрасный Омега молча пристально смотрел на него несколько секунд. Только тогда Гао Ту осознал, насколько высоким был Хуа Юн. Стоя прямо, даже Гао ТУ, который был ростом 180 см босиком, пришлось поднять на него взгляд. Гао Ту необъяснимым образом почувствовал странное покалывание в затылке. Именно в тот момент, когда Гао Ту подумал, что ему точно откажут, пара невероятно красивых глаз перед ним внезапно слегка изогнулась, Хуа Юн небрежно назвал свой адрес и сказал: «Благодарю вас, секретарь Гао, тогда я вас побеспокою». Вопреки ожиданиям Гао Ту, Хуа Юн жил совсем близко к компании. Район, окружавший HS Group был невероятно дорогим, и новые сотрудники обычно проживали в более дешевом арендном жилье на окраине Цзянху. Гао Ту случайно подслушал телефонный разговор Хуа Юна. Похоже тот собирал деньги на операцию, поэтому его финансовое положение было не идеальным. В дополнение к предыдущему упоминанию Шэн Шаою о встрече с Хуа Юном в больнице Хэци. Гао Ту предположил, что его родственник так же был госпитализирован туда по состоянию здоровья. Выросший в трущобах и имевший больную сестру, Гао Ту был прекрасно осведомлен с астрономическими расходами, которые требовались для медицинских услуг в известной больнице Хэци. Он не мог не сочувствовать Хуа Юну. Сидя на переднем пассажирском сиденье такси, Хуа Юн молчал, его тонкие пальцы рассеянно играли с запонкой, которую он где-то нашел. Он действительно был привлекателен, с самой резкой и поразительной красотой. Едва различимые в ночи, изящное очертания лица Хуа Юна заставили Гао Ту, завидовавшего объятиям Шэнь Вэньлана, вздохнуть о несправедливости своего Создателя. Вскоре после того, как машина отъехала, в кармане Хуа Юна зазвонил телефон. Гао Ту ясно увидел надпись на экране «Шэнь Вэньлан». Внезапная боль пронзила его сердце. Он не мог не вспомнить то, что произошло между Шэнь Вэньланом и Хуа Юном в офисе. Гао Ту знал, что сейчас ему следует закрыть глаза и уши, но не мог не прислушаться затаив дыхание. Хуа Юн ответил на звонок, и в трубке слабо раздался голос Шэнь Вэньлана. Дыхание Гао Ту было ровным, но он все еще не мог разобрать слова. Он знал лишь, что Шэнь Вэньлан, всегда скупой на слова, уже много чего сказал, прежде чем Хуа Юн ответил спокойным тоном: «Я понимаю». Словно заметив чрезмерно сфокусированный взгляд Гао Ту, Хуа Юн взглянул в зеркало заднего вида. Гао Ту тут же отвернулся, избегая зрительного контакта. Хуа Юн не обратил внимания на его поведение и дружелюбно улыбнулся. Но Гао Ту, однако больше не смотрел на него, его мутный взгляд обратился на отражение лица в стекле машины. Это было лицо самого Гао Ту. Простые и невзрачные черты лица, плотно сжатые губы, узкие глаза за самыми обычными очками в черной оправе. Прямое но безжизненное выражение. Вместе всё это создает образ, который легко затеряется в толпе, приличный, но ничем не привлекательный. Это как дешевый торт из супермаркета, который сразу же кажется хуже дорогого торта, приготовленного на заказ. Гао Ту, конечно, и на десятую часть не так красив, как Хуа Юн. <Но…разве ты не говорил, что тебе не нравятся Омеги?>