Желание/ Desire

Нам лучше больше не видеться.

У Шэн Шаою выдался редкий вечер вне дома, и он был в хорошем настроении, но в тот момент, когда он увидел печальное лицо Хуа Юна, он почувствовал досаду и сразу помрачнел. Водитель, мастерски читавший выражения лиц, тут же извинился и уехал, оставив Хуа Юна наедине с явно недовольным Шэн Шаою. Хуа Юн ничего не спросил и молча принес Шэн Шаою тарелку похмельного супа. Ингредиенты для него были всегда доступны дома. Диетолог семьи Шэн был обучен традиционной китайской медицине, и с тех пор, как Шэн Шаою себя помнил, в их семье всегда были лекарственные мази и отвары. В составе похмельного супа была лакрица, которая не должна быть горькой, но Шэн Шаою почувствовал сильную горечь, из-за чего суп было трудно глотать. Поставив тарелку, он дружелюбно спросил орхидею: «Куда ходил сегодня вечером? Как прошел корпоративный ужин?» Хуа Юн стоял перед диваном, глядя на него сверху вниз. Гостиная была мягко освещена, и большая часть лица Хуа Юна была скрыта в тени. Глаза его были не читаемыми, но губы оставались сжатыми, а выражение лица было странно холодным, что вызвало раздражение Шэн Шаою. «Корейский ресторан. Все было нормально, не очень весело», - сказал Хуа Юн. Его голос был тихим, а речь медленной, именно этот тон и голос так нравились Шэн Шаою. И теперь, хотя он все еще и говорил медленно, но по какой-то причине его слова вызывали сильное чувство давления. Этого было достаточно, чтобы заставить Альфу S-уровня, такого как Шэн Шаою, почувствовать себя обиженным. Его кожа головы покалывала, руки и ноги стали холодными, и по его позвоночнику пополз слабый озноб. Почти инстинктивно он выпустил небольшое количество подавляющих феромонов. «А как насчет вас, господин Шэн?» Шэн Шаою контролировал концентрацию феромонов, сохраняя ее достаточно низкой, и Хуа Юн, похоже не сильно пострадал. Он подошел ближе и без всякого выражения спросил: «Ты так поздно вернулся, где ты был?» «Не задавай вопросов, которые тебе не следует задавать». Лицо Шэн Шаою потемнело. Он ненавидел Омег, которые вели себя как избалованные дети. Если бы это был не Хуа Юн, который ему нравился. Он бы уже выгнал его. «О? Я не должен спрашивать?» Хуа Юн слегка рассмеялся, но его лицо стало еще холоднее. «Такой сильный аромат Омеги, что я чувствовал его через дверь. Господин Шэн, вас пометил Омега?» Самый быстрый способ разозлить Альфу S-уровня, заявить, что он помечен. Альфы S-уровня были естественными королями феромонов, стоящими на вершине физиологической цепи. В современной войне, без преувеличения, феромоны угнетения S-уровня — это природное биологическое оружие. Даже на поле боя безоружный Альфа S-класса, может поставить на колени всех Альф и Омег более низкого уровня, просто благодаря своему физиологическому превосходству. Пока концентрация феромонов достаточно высока, даже пистолет в руке противника будет бесполезен, потому что у них не хватило бы сил нажать на курок. Под подавляющим весом мощного феромонного угнетения, враги более низкого уровня часто не могли пошевелить даже пальцем. Шэн Шаою был именно таким Альфой, сказать, что он отмечен Омегой, было несомненно полным унижением. Лицо Шэн Шаою застыло. «Хуа Юн, не заблуждайся. Мои дела тебя не касаются». Хуа Юн смотрел на него пустым взглядом, словно не узнавал человека перед собой. После долгого молчания он кивнул, его глаза увлажнились. «Господин Шэн прав. Я вернусь в свою комнату. Спокойной ночи, увидимся завтра». Шэн Шаою схватил его за руку. Внезапно в голове промелькнула абсурдная мысль: Хуа Юн, возможно, вообще не спал. Его предплечье выглядывающее из-под халата, было ледяным — такой холод мог появиться только от ожидания всю ночь. Он ждал возвращения Шэн Шаою. Сердце Шэн Шаою смягчилось, он подумал, что Омеги всегда ждут, чтобы их уговаривали. Открыл рот готовый уговаривать Хуа Юна. Бессердечный молодой господин Шэн, редко находил время кого-то упрашивать, но Хуа Юн не дал ему возможности покрасоваться. Его казалось бы тонкие белые пальцы, оказались на удивление сильными, освободившись из руки Шэн Шаою, нежная, но упрямая орхидея прикусила губу и молча вернулась в свою комнату. В последующие дни, хотя они и жили под одной крышей, Шэн Шаою, как ни странно, не столкнулся с ним ни разу. Завтрак, печенье и ужин всегда были на столе вовремя, но Хуа Юн, казалось, установил какую-то точную систему отслеживания, благодаря которой он всегда идеально избегал его. В квартире все еще повсюду витал тонкий, едва различимый аромат орхидеи, но он так и не смог увидеть его лично. Шэн Шаою терпел четыре дня, но на пятый день сдался. Вернувшись домой с работы, он обнаружил, что единственный свет, который остался включенным, был в столовой. Дом был пустым и безлюдным. Он тут же взбесился, и ушел громко хлопнув дверью. <Черт возьми, перед кем ты выпендриваешься? Не хочешь меня видеть, ладно. Такой ревнивый, у меня нет ни терпения, ни желания иметь с этим дело. Пусть найдет кого нибудь другого, с меня хватит.> Но не успел он сделать и нескольких шагов, как его телефон завибрировал. Это было сообщение от Хуа Юна. [ Господин Шэн, большое спасибо за вашу заботу в эти дни. ] Шэн Шаою яростно шагал к выходу, но как только он прочитал первую строчку, остановился. Его правый глаз дернулся. Он пролистал страницу и увидел еще больше сообщений, которые ударили его прямо в сердце. [ Подумав, я понимаю, что совершенно неуместно продолжать беспокоить вас. Я уже нашел другое жилье. Ужин на столе, я перееду сегодня же. Кроме того, я верну вам деньги вовремя, но без необходимости нам лучше больше не встречаться. ] <Переезжает? Куда? Куда черт возьми он собрался переезжать?> Дверь которая в гневе была громко захлопнута, через три минуты вновь распахнулась хозяином дома с угрюмым выражением лица. На этот раз в гостиной горел свет. Хуа Юн, в любимом свитере Шэн Шаою, светлом с высоким воротником, стоял в прихожей, наполовину скрыв лицо воротником. Услышав голос Шэн Шаою, он удивленно обернулся. Шэн Шаою перевел взгляд с его удивленного лица на чемодан, который он нес и нахмурился еще сильнее. «Куда ты идешь?» «Господин Шэн», - пробормотал он. Казалось он похудел за последние несколько дней, а его запястье выглядело еще более хрупким. Костяшки пальцев, сжимавшие чемодан, покраснели. Он выглядел таким жалким, словно бездомное животное, безжалостно выброшенное на улицу управляющим временного приюта. Очевидно, что именно он пытался убежать, не сказав ни слова, так почему же создавалось впечатление, будто кто-то заставил его это сделать? «Сейчас я могу поблагодарить вас лично». Он разжал губы, которые Шэн Шаою так горяче целовал совсем недавно, и мягко провел между ними черту: «Спасибо за вашу заботу, господин Шэн. До свидания». С этими словам он взял чемодан и не поднимая глаз, вышел за дверь. Шэн Шаою, засунув руки в карманы, небрежно прислонился к дверному косяку. Только когда Хуа Юн вышел, он сказал: «Ты приходишь и уходишь когда тебе вздумается. Что это по твоему за место? Приют?» Хуа Юн слегка повернулся, его глаза покраснели. Маленькое существо, которое ненадолго укрылось в этом доме, казалось, глубоко сожалело о своем решении. Сожалел, что не выбрал настоящий приют с самого начала и вместо этого совершил ошибку, выбрав пустующую квартиру Шэн Шаою. «Извините». Он поставил чемодан, его голос был хриплым, но он спокойно и мягко спросил: «Тогда чего вы хотите?» <Да, чего? Чего именно он хотел?> Шэн Шаою нахмурился и задумался, понимая, что его желание было на самом деле простым. Он хотел, чтобы Хуа Юн всегда был послушным и оставался в указанном им месте. Он хотел, чтобы Хуа Юн ждал его дома, готовил ему завтрак, ужин и маленькие печенья. Шэн Шаою хотел, чтобы Хуа Юн каждое утро говорил ему быть осторожным на дороге, и звонил ему в обед, когда он не будет слишком занят, просто чтобы спросить, что он ел на обед. Поужинать вместе вечером, после чего Хуа Юн стал бы мыть посуду, небрежно делясь тем, что он делал в течении дня, обсуждая, стоит ли добавлять тот или иной ингредиент в суп. Ради Хуа Юна, Шэн Шаою мог бы смириться с этими скучными, обыденными разговорами, изредка находя в них что-то трогательное и радостное. Шэн Шаою хотел чтобы Хуа Юн стал частью этого дома. Как орхидея в вазе. Да, как орхидея, которая никогда не покинет его, украшая жизнь и настроение Шэн Шаою. Потому что Хуа Юн был прекрасен и нежен, и казалось любил Шэн Шаою и зависел от него. Его присутствие делало жизнь Шэн Шаою лучше. Когда Хуа Юн не злился на него, он делал Шэн Шаою счастливым каждый день. Поэтому он не хотел его отпускать. Хуа Юн стоял неподалеку, глядя прямо на него. Его лицо было напряженным, кожа несла холодное, почти морозное сияние. Даже его обычно спокойное выражение лица теперь казалось отстраненным. Никогда в жизни на Шэн Шаою так не смотрели, особенно Хуа Юн. Его сердце сжалось и слова которые он произнес вышли резче, чем предполагалось. «Чего я хочу? Могу ли я сделать все, что захочу?» Напряженное лицо Хуа Юна мгновенно потемнело, глаза опустились «Нет», сказал он. «Давайте просто больше не встречаться». «Почему?» Шэн Шаою скрестил руки на груди, холодно и насмешливо глядя на него. «Устал играть со мной в любовную игру - просто целоваться, но никакого секса?» Высокий Альфа скривил губы презрительно усмехнувшись и сухо спросил: «Или ты нашел Альфу готового оставить на тебе метку?» Хуа Юн тут же поднял на него глаза с тревогой и паникой. Шок в его взгляде был на столько сильным, что почти болезненно ощущался. Ему потребовалось время, прежде, чем он хрипло произнес: «Нет». Когда он говорил эти слова, на глаза навернулись слезы. Это застало Шэн Шаою врасплох. Его расслабленная поза изменилась, оторвавшись от дверного косяка, молодой красивый Альфа поспешно выпрямился и нервно произнес: «Эй…» Эти прекрасные, хрупкие слезы еще раз подтвердили, что Хуа Юн все еще нравился ему больше всех. Одни его слезы могли заставить грудь Шэн Шаою онеметь. Вид этой плачущей орхидеи был таким же душераздирающе красивым, как и всегда. Его сдавленные рыдания вырывающиеся из носа и горла звучали как скорбный плач: «Я так больше не могу…» «Потому что, ты мне очень нравишься». <Как…Я?> Шэн Шаою смотрел на него не зная что ответить. Потому что он ему нравился, они не могли продолжать видеться? Что за нелепое рассуждение? Но лицо Хуа Юна было наполнено такой болью, словно жестокий вопрос Шэн Шаою покрыли его сердце и глаза ранами, и он снова разрыдался. Беззвучные слезы этого Омеги взволновали Шэн Шаою сильнее, чем рыдания многих его бывших во время расставания. «Я больше не хочу так продолжать», - всхлипнул он. «Ты мне так сильно нравишься, когда я думаю, что ты обнимаешь другую Омегу, я становлюсь уродливым от ревности, превращаюсь в кого-то, кого даже не узнаю…» Прозрачные слезы падали на пол одна за другой, их капли скользили по сладким ямочкам на его губах. Он с горечью сказал: «Я действительно ужасен. Так что, господин Шэн, давайте просто закончим это. Давайте больше никогда не видеться в будущем. Желаю вам счастья». <Желает мне…счастья?> Орхидея, чье лицо мерцало от слез, словно с лепестков капала роса, повернулась, чтобы уйти, когда Шэн Шаою схватил его. «Мы еще не закончили. Куда ты идешь?» «Я закончил». Хуа Юн попытался отстраниться, вырвав запястье из его руки. Тем не менее, Шэн Шаою крепко держал его не отпуская. «Но я не согласен». Его сопротивление ослабло. Стоя в лифтовом холле, Хуа Юн посмотрел на него так, словно услышал фантастическую сказку и снова замолчал. В кои то веки Шэн Шаою проявил терпение - самое большее, что он когда либо проявлял в отношениях. Он смягчил свой тон, уговаривая: «На улице прохладно. Давай зайдем внутрь и все обсудим, хорошо?» Хуа Юн покачал головой, крепче сжимая чемодан. «Если тебе есть что сказать, скажи это здесь». Шэн Шаою, который намеревался решить это с помощью быстрого компромисса, оказался в полной растерянности. Он никогда в жизни не сталкивался с таким сопротивлением. Тем не менее, он все еще сдерживал свое раздражение, уговаривая: «Это не то, что можно объяснить в двух словах. Перестань валять дурака. Вернись со мной. Будь послушным». И так, орхидею, грозившую сбежать, наконец-то уговорили вернуться домой. Закрыв дверь, Шэн Шаою с облегчением вздохнул. Хуа Юн сидел на высоком стуле рядом с центральным кухонным островком, опустив голову и погрузившись в свои мысли. Шэн Шаою подошел, но Хуа Юн все еще не смотрел на него. Его подбородок уткнулся в воротник свитера, кончик маленького изящного носа покраснел - он выглядел очень жалко. Шэн Шаою проявив сочувствие налил ему чашку горячей воды. Хуа Юн протянул руку, чтобы взять ее, прошептав: «Спасибо, господин Шэн». Но его взгляд не отрывался от чашки, по прежнему не глядя на Шэн Шаою. Шэн Шаою немного скучал по тому времени, когда Хуа Юн смотрел на него с улыбкой и тихо говорил: «Спасибо, господин Шэн». Прошло совсем немного времени, а казалось, будто целая вечность. Маленькая орхидея и сама немного смутилась, ведь он плакал из-за всем известного непостоянства Шэн Шаою. Ему стало немного стыдно за свои слезы. Взгляд, согретый паром от керамической чашки смягчился, вернулась знакомая нежность. Это порадовало Шэн Шаою, успокоило его сердце и заставило его в редкий момент нежности, с любовью подумать: <В следующий раз, когда буду с кем то другим, я должен хотя бы найти время, чтобы принять душ, прежде чем вернуться домой. Иначе орхидея узнает, и снова расплачется.> Хуа Юн, вероятно, понимал, что слова Шэн Шаою «Поговорим дома» были лишь отговоркой. Им действительно было нечего обсуждать. Шэн Шаою не мог предложить Хуа Юну ничего, кроме чувства мимолетной привязанности. Он не мог дать Хуа Юну обещаний, не мог поставить ему метку, не мог даже уговорить его ложью типа: «Ради тебя я больше никого не обниму». Потому что Шэн Шаою был именно таким Альфой, который не хотел себя связывать с какой-либо Омегой. Когда он был нежен, казалось, что он может достать звезды с неба для тебя, но когда он был холоден, казалось, что даже сорняки под ногами ценнее чем ты. Шэн Шаою был гулякой по натуре, относясь к жизни как к игре. Его вкус к партнерам был последовательным, не примечательным, предсказуемым. Он был и верным и неразборчивым в связях плейбоем. У него было больше бывших, чем у целой футбольной команды. Он вел тот развратный образ жизни, который Хуа Юн ненавидел больше всего, спал со всеми, кто ему даже не нравился, с закрытыми глазами без забот. И все же, Шэн Шаою был жестоким снаружи, но мягким внутри. В ответственные моменты он всегда был невероятно добрым и нежным. Но что еще важнее, Шэн Шаою, казалось не хотел отпускать Хуа Юна. Хуа Юн не мог просто так отказаться от Шэн Шаою, он ему нравился. Путь в сотню миль начинается с одного шага, это верно и в жизни и в любви. В жизни, если не рисковать, в конечном итоге ничего не получишь. Хуа Юн всегда был лидером среди тех, кто стойко переносит невзгоды. Он знал, что точно победит.