Мы можем это повторить

Игорёк уходит к курьеру, а я напряжённо думаю. Или это мой тень думает. Я решил, пусть будет мужского рода, раз уж он – часть меня. Нормальный я абсолютно не такой. Нормальный я по-прежнему считает Игорька оленем и относится к нему настроженно и снисходительно, как к младшему нетрадиционному брату своей близкой подруги. Нормального меня никогда бы не задело брошенное вскользь слово «пидор», потому что нормального меня никто и никогда так не назовёт. А если вдруг назовёт, то будет собирать зубы с пола. Нормальный я пообедает с Игорьком, отоспится перед сменой и очень скоро познакомится с красивой и фигуристой девчонкой, типа Леси, а то и получше. — Насколько помню, ты тоже китайское любишь. Я всего понемногу заказал на двоих. Игорёк возвращается и шуршит бумажными пакетами. Я принимаюсь ему помогать. Мы достаём и открываем картонные коробки, между делом соприкасаясь пальцами и локтями. Позвоночник покалывают иголки, они загоняют нормального меня вглубь меня же, выпуская тень на волю. На столе появляются креветки темпура, курица в кисло-сладком соусе, битые огурцы, хрустящие баклажаны, лапша с говядиной, спаржа, крабовые чипсы и две бутылки кокосовой воды. Мы с Игорьком вскрываем и разламываем палочки и уплетаем за обе щёки. Не сговариваясь, передаём друг другу ополовиненные порции и обмениваемся соусами, наши колени под столом плотно прижаты, но никто из нас не отодвигается. — Доешь, — Игорёк палочками вкладывает мне в рот большую креветку в бледно-зелёном соусе. Ребром ладони он задевает мои губы, или это мои губы задевают его руку. Если бы он кормил так Димаса, я бы охренеть как удивился, но со мной выходит как-то слишком естественно. Примерно так же вышло прошлым утром в его комнате. Одна невнятная мысль поднимает мой член, как вырвавшийся из лаборатории вирус – зомби из могил. Так себе сравнение, но по факту. Пока обедаем, Игорёк рассказывает про всяких чудных клиентов: как один любитель сельского колорита оклеил всю квартиру обоями в маках и потом требовал приглушить яркие цвета аксессуарами, а хозяйка ювелирного магазина просила, чтобы везде присутствовали золотые вкрапления — для ауры богатства и успеха. Бывают же психи. — Работа у тебя — улёт, — я кидаю палочки в пакет, куда мы складываем мусор. — Не жалуюсь, — Игорёк делает аккуратный глоток и закручивает крышку на бутылке. — Но я не только этим занимаюсь. Когда переключаешься с одного на другое, не устаешь. Смена деятельности, понимаешь? Я пожимаю плечами. Понимать-то понимаю, но такое точно не для меня. Не знаю как тень, а нормальный я ценю стабильность. — А ты любишь свою работу? — спрашивает Игорёк и непонимающе сводит брови, когда я усмехаюсь. — Не люблю, — честно отвечаю я. Как можно любить разнимать отбитых или успокаивать загашенных? — Но она мне подходит. Помимо остального, есть такая штука, как сила братства. Когда у отца по дороге со стройрынка сломалась газель, Тайсон без проблем нашëл и отправил машину, чтобы доставить материалы на объект. Ну и парни впрягутся, если у меня возникнут сложности, как и я впрягусь за кого-то из них в случае необходимости. — Не любишь, но подходит, — повторяет Игорёк, будто осмысливая мои слова. – Знакомо, да. Мне не хочется уточнять, что он имеет в виду, как и разговаривать про пацанов и охранку. Чтобы перевести тему, я накрываю ладонью обтянутое светло-голубой джинсой колено и слегка сжимаю. Хочу проверить, но понятия не имею — себя или его. Игорёк не отстраняется, и я поднимаюсь вверх по его бедру, чувствуя, как напрягаются мышцы. Когда запускаю руку ему под футболку, он перемещается ближе и оказывается почти на моём стуле. Кожа на его животе и боках покрывается мурашками, соски твердеют. Мы всë-таки повторим, и это в последний раз, значит, надо брать по максимуму. Я зарываюсь носом Игорьку в шею, царапаю щетиной до красноты, он громко дышит и нащупывает пуговицу на моих джинсах, но я его торможу. Раньше вечера ни Димас, ни Настюха обычно не возвращаются, но всегда нужно учитывать непредвиденные обстоятельства, и меньше всего я хочу, чтобы нас застали на кухне с хуями наперевес. — Пойдём, — Игорëк тянет меня за руку, и я, пошатываясь, бреду за ним, натыкаясь на стены и ударяясь об углы, как бухой. — К тебе или ко мне? — К тебе! — быстро выбираю я. В своей комнате Игорёк запирает дверь и сразу запахивает шторы. Я обнимаю его сзади, прижимаю к себе, кайфуя от того, какой он жёсткий и одновременно податливый, мягкий и твëрдый. — Хочу смотреть и трогать, — я прикусываю его мочку. Жду, когда Игорёк меня остановит, но он откидывает голову и крепко стискивает мне шею. Я раздеваю его у полуприкрытого окна. Игорёк изгибается, трётся о мой пах, я выпутываюсь из джинсов и жадно смотрю, смотрю, сморю, как будто боюсь, что он передумает и запретит. Я и правда этого опасаюсь. Опять я думаю чересчур много, и пока я в ступоре, Игорёк толкает меня к кровати и всё же зашторивает окна. Не успеваю я заспорить, как над кроватью вспыхивает надпись «можно всë», цветные буквы ложатся на его кожу размытыми кляксами. В прошлый раз Игорёк как-то незаметно выключил гирлянду, но сейчас, судя по всему, не против оставить. — Правда можно? — ухмыляюсь я. — Всё? Игорёк закусывает щёку. Я жду, что он спросит как тогда: чего бы мне хотелось, но не обламываюсь, когда он опускается на колени и ловит ртом мой член. Я отлетаю. Переношусь в какой-то потусторонний мир или параллельное измерение, где единороги скачут по мосту из радуги и высекают леденцы серебряными копытами. Ну или я долго и мучительно проваливаюсь в гигантское розовое маршмеллоу. Из моего рта вырываются то ли стоны, то ли хрипы, а Игорёк вертит мной, как хочет. Сначала я сижу и цепляюсь за его волосы, как за единственную существующую опору. Потом лежу на спине, держу его затылок и трахаю глубоко в рот. Игорёк вытирает подбородок, но ни на секунду меня не отпускает, и мой член, как долбаный узник, которого испытывают на прочность, но испытание он заваливает по полной и бьётся в жаркой влажной камере удовольствия. В какой-то неясный момент я начинаю кончать и спускаю, похоже, ведро спермы, которая как будто специально копилась, чтобы выплеснуться в рот Игорьку. Немного отдышавшись, я укладываю его на себя. Игорёк пахнет лимоном, лавандой, но больше мной, вкус его губ растворяется на языке вместе с моим собственным вкусом. Я делаю то, чего делать вообще не собирался. Весь прошлый вечер, пока читал про гейский секс, я думал что-то вроде: "охуеть" и "я бы так точно не смог". Но теперь я как-то чересчур решительно располагаю колени Игорька по бокам своей головы, надавливаю ладонями на задницу и заглатываю его член. Игорëк опрокидывается вперёд и хватается за спинку кровати. Потом он матерится, стонет и хныкает надо мной, а я держу его, как до этого он держал меня. Опыта у меня нет, поэтому я просто слежу за его реакцией. Когда Игорëк начинает задыхаться и бормотать: "пожалуйста" и "Максим" на одной ноте, я ускоряюсь. — Стой! Постой! Я слушаюсь, но не успеваю даже подумать, что именно сделал не так. — Не могу больше, сейчас кончу... Прямо сейчас,— с усилием выдавливает он. — Так давай, — отвечаю я и больше не слушаю. Только смотрю.

***

На смене я рассеянный и тугой. Могу думать только о том, что произошло после обеда, и как потом мы с Игорьком целовались у него на кровати, пока не зазвонил телефон, и он не подорвался на зум с клиентом. "Нахуй его, иди сюда", — сказал я и уснул. Позже я проснулся от того, что Игорëк гладил меня по волосам, хотя, возможно, мне это приснилось. — Я ухожу, — он стоял надо мной полностью одетый и опять во всë чëрное. — Останешься или пойдёшь к себе? Он закусил щëку. — Останусь. Если ты не против. Уходить мне никуда не хотелось, слишком уж уютно я пригрелся среди подушек, и мягкое покрывало обволакивало меня как сливочный крем. — Только ничего не трогай, — поколебавшись, предупредил он. — И... если Дима или Настя домой придут, будет странно, что ты тут… у меня. — Боишься, что нас запалят? Мне не понравилось, что Игорëк беспокоится о том, о чём, по идее, волноваться нужно мне. Он-то чего переживает? Про него и так всем всё известно. — А ты? — спросил он с вызовом, как тогда, в коридоре. Я взбесился, потому что он вроде как меня ни во что не ставил. Я привык, чтобы люди со мной считались, и не давал поводов себя не уважать. Телефон завибрировал, Игорëк коротко глянул на экран, бросил: "ладно, давай" и пошёл к двери. Я сдержался, чтобы не спросить, куда он и когда вернëтся, закрыл глаза и опять провалился в сон. На этом можно было смело поставить точку. Я получил то, чего добивался, и я не пидор, чтобы ебаться с парнем по серьëзке. Хотя мне никто и не предлагал. А если бы предложил, то что? Я знал ответ на этот вопрос, но думать об этом было нельзя. Встал я впритык, за полтора часа до начала смены. В душе я пробовал представлять разных девчонок, из порнухи и знакомых, включая Лесю, но дело не шло. Зато Игорëк представлялся только в путь. Ночью мы дежурим в «Сфере» с Ивашом, и это не самый худший расклад. Народу много, хотя и не перебор. Контингент приличный и особо не бесоёбит, но я начеку, ведь всё может измениться за считанные секунды. Обычно с Ивашом прикольно, он гудит фоном, как радио: оценивает ноги и сиськи, комментирует, кто во что одет, кто и как танцует, кто и как к кому-то подкатывает. — … а она мне такая: это эмульсия со спермой лосося! Со спермой!! Лосося!! Прикинь!! – перекрикивая музыку, орёт Иваш мне в ухо. Я монотонно киваю, хотя давно потерял нить повествования. Вроде бы Иваш познакомился с девчонкой, поехал к ней, а на утро она стояла у зеркала и мазалась чем-то вонючим. Сперма лосося произвела на Иваша неизгладимое впечатление. Уверен, вся качалка уже в курсе про его приключение, если это можно так назвать. — С твоей у тебя как? — интересуется Иваш. Молчать он в принципе не умеет. — С кем? — я не сразу понимаю, о ком он, но тут же спохватываюсь. Леся подошла ко мне, когда мы, как и сегодня, дежурили вместе. На следующий день в качалке Иваш всем растрезвонил, что я «выебал королеву», хотя у нас тогда ничего ещё не было. — А. Никак. — Посрались, что ли?! — сочувствует Иваш. — Вот стерва! — Не, она не при чём, — характер у Леси не из лёгких, но и я — не подарок, так что, можно сказать, нашла коса на камень или типа того. — Чего тогда? — Иваш поднимает бесцветные брови. Такие как Леся редко балуют его вниманием, и вероятно, Иваш считает меня зарвавшимся чудилой. — Ну так, — я неопределённо пожимаю плечами, не собираясь посвящать его в подробности своей личной жизни. Иваш всё равно не поймёт, да и как понять то, в чём я и сам не особо шарю. Девчонкам всегда чего-то надо, а мне иногда надо, чтобы меня оставили в покое, и далеко не каждая готова с этим мириться. Говорю же, я тоже не подарок. Подписываясь на отношения, ты будто даёшь зелёный свет на зависимость, и вы оба начинаете зависеть от настроения друг друга, а настроение зависит уже от разных факторов, то есть вероятность его испортить потенциально увеличивается. В итоге, вы постоянно недовольны, друг другом и вообще. Как это исправить я не знаю, поэтому проще разойтись и не мучаться. Понятия не имею, каким образом люди годами живут вместе. Мои родители поженились больше двадцати лет назад, а я и месяц вывожу с большим трудом. Несмотря на это, встречаться с кем-то нравится мне больше, чем секс без обязательств. Поэтому с Игорьком все мои принципы полетели к херам. Возможно, это и нормально, если действуешь, исходя из хотелок своей непринимаемой половины. Хохочущая девчонка в кожаных шортах и колготках в сетку залезает на стойку. Её подруга снимает на телефон и пятится, пока не врезается спиной в меня. — Ой! Извините, — она смеётся и покачивается на высоких шпильках. Я поддерживаю её, чтобы не упала, и быстро отхожу, пока она не сказала что-нибудь ещё. — Ты чего теряешься, Макс?! Отшивать девчонок непостижимое для Иваша поведение. — Пиздюлей от Тайсона выхватить не хочу, — отмазываюсь я, хотя раньше пиздюля меня не останавливали, да и девчонка в моём вкусе: высокая, длинноногая с блестящими светлыми волосами и прозрачными глазами. Совсем как Игорёк. Блядь. Кажется, я опять хочу повторить. Нет, не кажется. Хочу написать Игорьку прямо сейчас и спросить, что он обо всём этом думает. Он же что-то думает? Или только я, как дебил, не могу выкинуть его из головы? Надеюсь, если он всё же думает, то не рассчитывает на что-то помимо секса. А я? На что я рассчитываю? Блядь. Блядь. Блядь. Лучше бы я не смотрел, потому что, увидев, я теперь не могу не вспоминать и развидеть. По крайней мере до того, пока мы не повторим ещё хотя бы раз. Всего один раз. — О зырь, Макс! Петушары на базе! Я машинально поворачиваюсь в направлении, куда указывает Иваш. Обычные парни, никаких блёсток, длинных волос или вызывающей одежды. И всё-таки я не сомневаюсь, что Иваш не ошибся. То ли стоят они друг к другу ближе, чем положено, то ли шепчутся чересчур доверительно, то ли рожи у них дохера счастливые, как у тех, кому после вечера в клубе предстоит продолжение со всеми вытекающими и затекающими. Что если бы я пришёл сюда с Игорьком? Меня бы тоже сразу вычислили? Или у Иваша тот самый гей-радар, про который я читал в одном из чатов? Нахуй всё это! Я не пидор и больше к Игорьку не пойду, как бы хорошо мне с ним не было. То, что он кончил мне в рот, не делает меня бесповоротно заднеприводным. В некоторых культурах один мужик трахал другого для утверждения превосходства. Мой мозг судорожно ищет спасительные лазейки. — Пойти, что ли, доебаться до них чисто по фану, — Иваш ухмыляется. — Нахера? — не понимаю я. — Хули они трутся с нормальными людьми?! Пиздовали бы в свои пидорские клубешники. — Их вроде запретили. — И правильно сделали. Ходят, детей портят! — Где ты здесь детей видел? — мрачно уточняю я. — Не здесь, а в принципе, — отмахивается Иваш. — Какую-то хуйню несёшь, — с напускным равнодушием я изучаю разгорячённых и заряженных людей, хотя внутри у меня всё так и клокочет. — Чё сразу хуйню?! — обижается Иваш. — Я на днях подкаст слушал. Там три пидора убили натурала. Все об этом знали, но пидоры попались богатые и наняли охуевшего адвоката, он их от тюрьмы отмазал. Они эти ещё были, бдсмщики лютые. — Больше всякой хуеты слушай! И верь всему! Я втайне радуюсь, что «петушары» затерялись в толпе. Затевать разборки с посетителями клуба – верный путь к увольнению, но какая гарантия, что Тайсон, выслушав доводы Иваша, не займёт его сторону. Я предлагаю поделить клуб на условные сектора, и до конца смены каждый проследит за порядком на своей территории. Возвращаюсь я под утро, разбитый, злой и окончательно запутавшийся. Из-под двери Игорька сочится свет, но я демонстративно прохожу в душ и плетусь к себе. Никогда в жизни! Никогда-никогда-никогда больше, курсирует в моей взрывающейся от мыслей башке.