Ориентация SEVER / Конвертация успешно завершена

Герман

"Дан, чтобы не погаснуть..." Мерный стук колес отбивался выверенным ритмом в голове, накладываясь на монотонную картинку из сменяющих друг друга идентичных на вид деревьев за окном. Парни, оживленно обсуждающие прошедшие соревнования и полученный отличный результат, не скрывая своего воодушевления, шумно галдели. Я же был рад, что меня не стали втягивать в разговор, в котором участвовать совершенно не хотелось. Не то настроение было. – Чего кислый такой, Север? – обратился ко мне Паша, вызвав вспышку вялого раздражения. Блять, а ведь так хорошо все начиналось… – Нормальный, – ответил я. – Ну, а чего тогда в разговоре не участвуешь? – не отставал Павел. – Мы тут вообще-то обсуждаем итоги. Особенно твой огненный бой, который и дал нам возможность завершить турнир на такой уверенной ноте. – Да не дергай его, – вступил в диалог Клим. – Пусть человек отдохнет и переварит все, как следует. У Севера это что-то вроде традиции. Паша был в нашей команде новеньким, подающим большие надежды спортсменом, и ему не терпелось наладить контакт со всеми парнями. В том числе со мной. И я был совсем не против, просто после соревнований всегда уходил в себя и по максимуму ограничивал контакт с кем бы то ни было. О чем знали ребята, но о чем не был в курсе Павел. – Ясно. Ну… извини. Я не знал, – немного стушевался Паша. – Да все в поряде, – отозвался я. – Еще обсудим. – Обязательно, – кивнул тот, оставляя мою скромную персону в покое, чему я был безмерно рад. Наверное еще и потому, что мою голову помимо традиционного анализа прошедшего турнира, занимала и другая мысль, которая не вызывала особого воодушевления и уже отзывалась пока еще едва заметной головной болью. Празднование дня рождения моей сестренки, к которому я как никогда не был готов морально. Однако переиграть как-то было не вариант, поэтому я убеждал себя в том, что этот праздник надо было просто пережить, даже если и не хотелось на нем присутствовать вообще. Нет, сестру я очень любил и связано лично с ней это никак не было. Скорее со мной, и моим нежеланием тусоваться до утра. Раньше, такие вечеринки всегда встречались мной на “ура”, но с тех пор, как я потерял Лекса, все слишком круто изменилось. Я перестал чувствовать воодушевление, прилив сил и стремиться в места общего сбора. Замкнулся в себе, выстроив огромный забор, по которому подобно ядовитому плющу вились отстраненность с угрюмостью, отпугивающие большинство людей. Веселье стало для меня непозволительной роскошью, потому что теперь вызывало устойчивые ассоциации с тем периодом, когда я испытывал безоговорочное счастье. Счастье, которое теперь было для меня под жестким запретом. Потому что даже самые незначительные его проявления активировали память, и она тут же спускала на меня своих цепных голодных псов – воспоминания, которые, не зная жалости, рвали меня на куски, причиняя адскую нестерпимую боль. Подобные периоды были безумно сложными и выматывающими, но спортивный характер спасал, не позволяя скатиться в холодное отчаяние. Когда наступало это непростое время, я давил свои эмоции тренировками на износ. Сперва выходило из рук вон плохо, из-за чего я все же заработал нервный срыв и был сослан в санаторий, но со временем я научился бороться с самим собой и умело гасил неуместные эмоции. В тренировках наконец был найден нужный баланс и я обратил свою слабость в силу, которая делала меня практически неуязвимым на поле боя, не оставляя соперникам ни единого шанса. Вот только раньше это приносило мне удовлетворение и чувство полноты жизни, сейчас же мое любимое дело, в которое я вкладывал душу, стало банальной панацеей от боли. Правильно, если отсутствовала душа, то о каких положительных эмоциях шла речь? Я был пустым сосудом, который время от времени заполнялся разрушительными чувствами, и чтобы они меня не уничтожили, я прибегал к помощи спорта. Однако все, что отныне делал, совершалось мной чисто механически. С этой суровой правдой жизни пришлось смириться. И так можно было существовать долго, но я безумно устал. Какой смысл, если ты вместо того, чтобы получать от жизни все и радоваться каждому дню, просто влачишь жалкое существование? Мрачные мысли на тему жизни и смерти посещали мою голову не единожды, но это было больше похоже на философские рассуждения на тему, что было бы, покинь я этот мир. Ведь в той страшной аварии это могло произойти, но почему-то не случилось. Возможно ли, что первоначальный план дал осечку, в результате чего я один единственный выжил? Кто знает. Наверное где-то в параллельной вселенной я все же не смог уцелеть, в результате чего отец заработал инфаркт, а Эля получила серьезное нервное расстройство. Я мотнул головой. Нет. Такой участи я бы ни за что не пожелал самым дорогим мне людям. И если смысл моего существования сводился только к тому, чтобы они были спокойны и счастливы, я готов был продолжать жить свою бесцветную, лишенную каких-либо живых эмоций жизнь, и не жаловаться, поддаваясь унизительной слабости. Я прикрыл глаза, шумно выдыхая. Не в моих правилах было ныть и бесконечно сетовать на тяготы бытия, но господи Боже, как же хотелось получить хотя бы маленький бонус от судьбы, пусть и на недолгий срок. Чтобы иметь возможность перевести дыхание и залечить рану, которая несмотря на то, что прошло время, все еще болела, проявляясь все новыми язвами на месте тех, которые успели затянуться. Разве я прошу много? Вопрос был риторическим, и ответа, разумеется, не требовал. Это так, просто бесполезные рефлексии, и ничего больше. Но, видимо, где-то сверху мою просьбу услышали, и рассудили, что она была вполне разумная и имела право на выполнение. Да не просто выполнение, а молниеносное приведение в исполнение. Я слышал про запросы во вселенную, но всегда считал это дичью несусветной, но когда я приехал на нашу семейную дачу и зашел в гостиную, понял, что не такая уж это и дичь. Потому что мой бонус, о котором я мысленно заикнулся и постарался больше не думать, стоял передо мной. Живой, из плоти и крови. – Это мой друг Слава. Решил сделать мне сюрприз и приехал в Питер. Но дома меня не обнаружил. Поэтому я взял на себя смелость пригласить его сюда. Да и лишние руки никогда не помешают, – отчитался передо мной Натан, считая нужным проинформировать меня как сына хозяина дома. – Слава, значит? – поинтересовался я, рассматривая парня, вальяжно проходясь по нему взглядом и останавливая его на небесно-голубых глазах. Парнишка сильно подвис, приоткрыв аккуратные капризной формы губы, не сразу сообразив, что обращаюсь я именно к нему. Но, спустя мгновение, все же отмер. – Дда, – запнувшись ответил он, – Друзья моего друга – мои друзья. И я рад, что теперь у меня станет на одного больше. Сказал и замолчал. А меня впервые за долгое время посетило искреннее удивление, потому что я заметил, как на щеках Славика после произнесенных слов проступил… румянец? Серьезно?? Румянец?? Тот самый, который появлялся во время прилива смущения? Мм, как интересно, однако, выходит. Парень смущается, краснеет и говорит с запинками хотя причины вроде как и быть не должно. Ну да, новый знакомый, да неловко, что без приглашения, но разве парни друг на друга так реагируют? Естественно, реагируют, если имеет место быть проявившая себя симпатия. Именно как в случае со Славой. Обмануться на этот счет было крайне затруднительно, да и я подобное вычислял на раз. Просто по привычке стал оправдывать парня, мол не дело всех в геи записывать. Сперва не лишним было бы присмотреться. Присмотрелся, за пару секунд. И без промедления получил свои доказательства. – Я тоже… рад, – ответил я, ощущая как губы шевельнулись в желании сложиться в улыбку. Но неуместные эмоции, ринувшиеся на свободу с радостным воплем, пришлось жестко приструнить. Заводить интрижки с кем бы то ни было, особенно с друзьями моего сводного брата, в мои планы не входило. Поэтому явный поднявшийся теплой волной интерес я решил безжалостно задушить в утробе. Ни к чему все это. Если мне сильно приспичит, то я найду себе компанию и получу все тридцать три удовольствия на стороне. Со Славой же другого варианта, кроме как сделать все по-людски, не предполагалось. Не тот случай. Поэтому пришлось вернуть себе полный игнор и, не дернув ни единым мускулом, удалиться в свои покои. Как, в общем-то, я с самого начала и планировал. Все же после соревнований, где я выложился на двести процентов, а еще учитывая факт скорой пирушки, мне требовался какой-никакой отдых, чтобы немного перезапустить систему, и хотя бы попытаться сделать вид, что мне не остопиздело все на свете. Вот только отдыха не вышло. Нет, я для приличия, конечно, повалялся на кровати, включив предварительно телевизор, но так и не смог настроиться на нужную волну. Отвлечься не выходило, потому что все мои мысли обитали внизу, в гостиной, где мальчик Слава помогал Натану с подготовкой праздника. Так, и что? Помогает, параллельно разговоры разговаривает, возможно травит шуточки в перерывах между надуванием обязательных ко дню рождения шариков. Ведь от активной нагрузки губы устают и становятся раза в два больше от прилива крови, так, как-будто… – Блять… – вслух выматерился я. Меня аж в жар бросило. К низам на гиперскорости устремилась кровь, и я поерзал, пытаясь найти нужное положение, в котором на приподнявшийся член не так сильно давила бы ткань джинсов. Ну и какого хуя подобные мысли шароебятся в моей голове? Мне ли не похуй, чем там занимается Слава и как при этом выглядит?! Но, очевидно, похуй не было. В голове вновь мелькнул образ голубоглазого парня, и воображение, словно в программе фотошопа, тут же добавило его губам алого цвета, немного увеличив их в размере. Я сделал звук на телеке погромче, словно это могло помочь заглушить похабненькие мыслишки, то так, то эдак просачивающиеся сквозь хлипкий барьер из нейтральных тем. Не помогло, и я разозлившись на себя самого, вырубил к чертям ящик. Ловко соскочив с кровати, я подошел к шкафу с книгами, вроде как решив просто по привычке пробежаться по корешкам. Закономерно не найдя ничего нового среди зачитанных мной когда-то до дыр печатных изданий, я направился к окну, остановившись у которого, вперил взгляд в живописный пейзаж снаружи. “Сходи вниз, глянь что там” – неожиданно проявил признаки жизни внутренний голос. “С хуя ли?” “Потому что тебе интересно”. “Ничуть.” “Не лги.” “Не интересно.” – упрямо повторил я про себя. “Именно поэтому ты слоняешься по комнате, как лев в клетке?” – прилетело железобетонное, заставив прекратить нелепый спор с самим собой. Потому что да, черт его дери, мне было интересно! “Ну, и что я скажу?” – мысленно вопросил я. “Ты же у себя дома. Не обязательно что-то говорить. Ты по умолчанию имеешь право ходить, где вздумается… И делать, все что хочется.” – шепнул внутренний голос. Так-то да, конечно, но блять! Просто так, без причины переться туда? “Сходи за шурупами. У тебя вон полка висит на соплях. Самое время починить.” Подсказал голос, и я с ним охотно согласился, рассудив, что лучшего времени для этого действительно не будет. Мне жизненно необходимо было зафиксировать сраную полку, которая полгода не напрягала своим кривым видом, и вот именно сейчас резко стала. Не озаботившись вопросом, откуда в гостиной взяться лишним шурупам, я направился вниз, соблюдая умеренную, даже ниже среднего скорость. Не хотелось бы, чтобы у кого-нибудь из моих гостей появились вопросы на тему взявшейся не весть откуда не характерной для меня суеты. Оказавшись на первом этаже, я услышал шум, доносящийся из кухни, после чего до моих ушей долетел лязг рассыпавшихся металлических предметов в гостиной.        – Слав, ты там живой? – прикрикнул Натан из кухни.        – Да… порядок, – отозвался тот из гостиной.        Я непроизвольно ухмыльнулся. Значит, он был там один… Хорошо.        Понятия не имея, что скажу, я направился к скучающему в одиночестве парню.        Вопрос на тему того, что говорить, отпал сам собой, стоило мне войти в комнату. Все скудные речевые заготовки канули в небытие, когда перед моими глазами предстал Слава…В такой позе, что у меня во рту мигом пересохло и глаза зажглись огнем. Откляченный максимально зад, заглядывающего под комод парня, направленный в данный момент прямо на меня, заставил член в долю секунды ожить и окрепнуть так, что стало больно.        Слава, не подозревая, что творит, словно нарочно решил добить мой готовый выпилиться в любой момент самоконтроль, и принял решение встать немного нетрадиционным способом, использовав известную позу из йоги.        Зря.        Потому что тут то все предохранители и сгорели к хуям, заставив мой автопилот включиться, и привести в движение ноги, которые донесли меня аккурат до похабно отставленного зада Славы, пришвартовав к нему мои бедра, устанавливая тем самым идеальное сопряжение.        – Не стой в такой позе… привыкнешь… Хотя нет, продолжай… – хрипло выдохнул я, охуевая с того, насколько сильно просел голос.        Слава резко дернулся в сторону, отпрыгнув от меня как от чумного.        – О ччем ты? – распахнув голубые глазищи, испуганно вопросил он. Только вот поздно было играть в непонимание. Все, что нужно я уже заметил, дело было за малым – просто идти напролом.        – Я про позу, в которой ты так провокационно стоял, – пояснил я. Слава захлопал ресницами, явно сбитый с толку, что вопреки моему ожиданию лишь еще больше усилило возбуждение. Потому что этот невинный взгляд в купе с таким не соответствующим видом еще с мгновение назад остервенело бросали дрова в костер моего нетерпения. – Я… я просто… – еще больше покраснел парень, сподвигнув меня сделать к нему шаг навстречу.        Сбитый с толку, он провоцировал меня капля за каплей терять самообладание и превращаться в самого настоящего хищника, преследующего свою жертву.        – Я просто… – повторил Слава, сыпанул еще щепотку интереса к происходящему в комнате.        – Ты просто представить не можешь, как это соблазнительно выглядело со стороны, – внёс я свою лепту в его набирающий обороты раздрай, заставив Славу растеряться окончательно, судя по тому, как приоткрылись от шока его губы. На которые в одно мгновение перекочевал мой взгляд, и та самая картинка, которая не желала пропадать, когда я был у себя в комнате, обрела реальные очертания. И надо сказать, в реале это выглядело еще более провокационно и искушающе, чем в моем воображении. Настолько, что у меня на время пропала связь языка с мозгом, отчего я задал вопрос, долгое время томившийся на подкорке: – Вы точно шарики надували? – Я нне… – Твой рот… выглядит так, словно его на протяжении долгого времени активно пользовали, – пояснил я, пялясь на приоткрытые губы и чувствуя, как и без того твердый член продолжает наливаться кровью. “Блять! Харэ! Не нужно продолжать разговор в этом направлении! Чего ты добиваешься? Сам же говорил, что не хочешь заводить интрижки! Тогда что это? Прекращай.” И я был согласен с внутренним голосом, который менторским тоном стал читать мне мораль, тормоша в это время из-зо всех сил совесть, уснувшую крепким сном, в надежде достучаться до непробиваемого меня. И мне даже реально стало совестно, что я так нагло прессую несчастного парня. Вот только тот, имея все шансы пресечь внимание с моей стороны по отношению к нему, просрал их все до единого. Ведь от него только требовалось сказать нечто нейтральное или отшутиться в ответ, и мой азарт как рукой бы сняло. Но… он допустил фаталити, начав упираться, чем только еще больше усугубил общую ситуацию и заставил меня похоронить идею о том, что можно сматывать удочки. – У Натана есть парень, к тому же он мой лучший друг! И вообще.. я не гей! – искренне возмутился он. Ах, ну да. Классика жанра. Куда же без нее? Сначала мы делаем шаги назад и боимся признаться, что нам хочется пошалить с представителями своего же пола, а потом все равно так или иначе наступаем момент с неизбежным принятием. Потому что вечно прятаться от своих желаний не выйдет. Никак. Сколько людей прошли через это. И я решил в максимально доходчивой форме донести это парню: – Последнее предложение должно было быть произнесено первым, малыш, но ты выбрал иной порядок. Подсознательно. Значит, по батюшке Фрейду, категоричного отрицания в тебе нет, и если нажать на нужные кнопки, в перспективе ты бы мог допустить такой опыт. Не обязательно с Натаном. Он же твой лучший друг, а с лучшими друзьями таким заниматься не с руки. – Это не так… – еще больше смутился Слава. – Я правда.. не гей… Не убедил, солнышко. Слишком много сомнения в голосе, чтобы хотя бы попытаться принять твою позицию. – Но и не натурал, – спокойно констатировал я. – Натурал, – прозвучало совсем неуверенно, словно он даже не меня пытался убедить в этом, а себя самого. Но выходило из рук вон плохо. – Нет, малыш.. Поверь, я знаю, о чем говорю. Я видел твой взгляд, когда только вошел. – Я просто смотрел… – Ты смотрел с интересом, – заметил я. – Мне достаточно пяти секунд, чтобы понять, что идет процесс оценки. Ты позволил себе чуть больше. – Мне не нравятся парни, – продолжил упираться Слава. – И одной минуты… – решил я дожимать до конца, удерживая взгляд Славика, внешний вид которого приобрел явные болезненные признаки – красные щеки, блестящие глаза и мокрые виски. Настолько сильно нервничает? – Что.. одной минуты? – прошелестел он. – Чтобы доказать тебе обратное, – ответил я. – Вопрос в другом. Хочешь ли ты это знать? Готов ли принять эту неудобную шокирующую правду? Не знаю, что именно я хотел получить в качестве ответа, но мне было до ужаса интересно, что же скажет Слава. Как-то слишком активно меня затянуло сперва едва уловимое, а теперь весьма ощутимое состояние азарта. Потому что Слава, сам того не понимая, своим нежеланием признавать в общем-то очевидные вещи, бросал мне вызов. Ведь мое смелое заявление касательно его лазурного оттенка поддавалось сомнению, и ставилось под конкретный такой вопрос. Что в свою очередь вешало на меня стикер балабола и сказочника, кем я ни в коем случае не являлся. Стало быть, мне надо было наизнанку вернуться, но доказать свою правоту, что я и собирался сделать, не отходя от кассы. Но не срослось, потому что в комнату очень не вовремя вошел Натан. По этой причине мероприятие по просвещению Славы в прописные истины пришлось свернуть и ретироваться, сославшись на то, что я спустился вниз лишь на минуту. За плоскогубцами, которых здесь, естественно, не было и быть не могло. А даже если бы и были, мне на них было глубоко насрать. Как-то неожиданно сквозь полное безразличие и серость бытия проклюнулся искренний интерес. Интерес, чем могло бы закончиться наше со Славой противостояние. Смог бы я убедить его в том, что прав касательно сделанных выводов, или же он бы стоял до победного на своем, продолжая лгать самому себе в том, что у него глубоко внутри имелось семя той самой симпатии, которое так сильно отрицалось и активно порицалось большинством парней традиционной направленности? Точно утверждать нельзя было ничего, но я все же считал, что шанс убедить Славика в том,что мои выводы верны, был очень высок. Где-то процентов сто. По логике вещей эта мысль могла бы помочь успокоиться. Ведь я был уверен, что победа была бы за мной, как в очередной раз на ринге, но ничего подобного не произошло. Я загорелся идеей довести начатое до конца. Значит, единственным вариантом успокоить свой взбунтовавшийся организм было увидеть все своими глазами и услышать своими ушами. А после с чувством выполненного долга вернуться к привычному образу жизни. Таков был план. Просто удовлетворить свое любопытство и погасить интерес, который с каждой минутой разгорался из маленького огонька в пламя настоящего пожара. И я, сам себе поражаясь, ждал новой встречи со Славой, как не ждут, наверное, собственного дня рождения. То, что она состоится уже очень скоро, сомневаться не приходилось. Ведь Натан на правах лучшего друга наверняка взял на себя смелость пригласить Славу на день рождения Эли. А раз так, то возможность пересечься с ним снова выпадала идеальная. Мысль о том, что мы сможем пересечься разогревала мою кровь до состояния жидкая лава и обжигала пониманием, что я в следующую встречу сделаю все, чтобы пробить брешь в защитном коконе. Потому что проигрывать я, пусть даже и таких неоднозначных соревнованиях, не любил. Посмотрим, так ли все однозначно, как ты пытаешься показать, Слава. Ко дню рождения Эли я немного подуспокоился. Ну, как сказать, подуспокоился? Пришлось заставить себя, потому что взвесив все за и против, я пришел к выводу, что Слава даже если и являлся преставителем “В” общины, отбившимся по воле злого рока от стаи, морально принять этот факт был не готов. И хоть мне очень хотелось узнать, сколь велика у него была тяга к парням, я решил не будить лихо, пока оно тихо. Да и зачем? В большинстве своем, если оценка другого парня реально проходила неосознанно, то Слава в своем приятном неведении мог спокойно прожить без настоящего чувственного шторма, довольствуясь бурей в стакане. Сколько таких пар было, есть и будет еще. Тех, для кого секс являлся инструментом для продолжения рода, тех кто трахался при выключенном свете исключительно в миссионерской позе и только за два часа перед сном. Не счесть. Судя по его реакции он не хотел рушить свой привычный мир и переходить на другую сторону, а значит, и мне можно было поумерить свой пыл и сделать вид, что нашего разговора вовсе не было. И я честно пытался, но блять, Слава одним своим видом провоцировал чертей, только-только подуспокоившихся, вновь затеять грандиозный шухер и довести начатую затею до конца. Невинный растерянный вид Славы держал мой член на низком старте, заставляя меня испытывать от этого явный дискомфорт. Параллельно к этому дискомфорту, прибавился и эмоциональный, ведь я заметил чрезмерный интерес Эли к Славе, который тот активно поощрял. Меня это, ясное дело, не устраивало. Ибо нехуй, как говорится, давать шанс, который заведомо ни к чему не приведет. Это было понятно уже сейчас. И, тем не менее, я не предпринимал активных шагов пресечь их контакт на корню, потому что не хотел неосторожным словом или действием обидеть Элю. Поэтому пришлось просто держаться на расстоянии и следить, чтобы ситуация не вышла из-под контроля. Благо, после вручения подарка Слава вроде бы потерял интерес к моей сестренке и пустился во все тяжкие в гостиной в сопровождении Элиных подруг. Глядя на активные танцы в исполнении сильно разгоряченного Славы, простимулированные горячительными напитками, я матерился сквозь зубы, потому что несмотря на то, что по всем законам жанра смотреться он должен был нелепо в этот момент, в движении его тела угадывалась очень неплохая пластика, отчего от него веяло неприкрытой сексуальностью. Естественно, я, как человек чутко реагирующий на подобные моменты, не смог остаться равнодушным и буквально прилип глазами к парню, периодически поправляя напрягшиеся низы, надеясь, что меня никто не уличит в постыдном действии. А впрочем, судя по всему, до моей скромной персоны здесь мало кому было дело. Что радовало. А вот что не радовало, так это то, что Славик кажется слишком сильно вошел во вкус и стал привлекать слишком много внимания. И не только девушек. Как оказалось в этом зале я не был единственным представителем мужского пола, кому приглянулся лучший друг Натана. – Думал, что будет нудно и обыденно, а оно вон как вышло, – произнес Вадим, незаметно оказавшийся со мной рядом, и как и я устремивший взгляд в центр зала. Элин однокурсник, с которым они были очень дружны, был весьма неплохим малым и охотно вписывался в движняки, на которые его приглашали. Естественно, ведь помимо горячительных напитков и огненной развлекательной программы, ему частенько перепадало внимания от прекрасного пола. Не чужды ему были любовные игрища и с представителями сильного, из чего он не делал секрета. Однако такие связи носили, как правило, непродолжительный характер, и быстро сходили на нет. О чем Вадим не забывал время от времени информировать своих друзей-товарищей. – Как вышло? – постно отозвался я, бросив на него скучающий взгляд. – Занимательно и я бы сказал предвкушающе, – ответил тот, продолжая пялиться на танцпол. – Ты про Алину или Олю? – поинтересовался я. – Я про сладкого мальчика рядом, – масляно улыбнулся Вадим, пожирая глазами свою новую жертву. От этой улыбки у меня сжались кулаки и страшно захотелось стереть самодовольное выражение с лица Вадика. Какого хуя? Он это серьезно? Вопрос был лишним. Весь его вид просто вопил, что еще как серьезно и намерен доказать это не откладывая в долгий ящик. – Слава не по парням, – решил я вступиться за того, не маскируясь под дурачка, который не понял, о чем именно шла речь. – И я бы согласился, если бы не распознал лазурный оттенок, – разложил по полкам Вадим. Сука… Кажется, не только я такой ясновидящий был. Нашелся еще один уникум. – Да и… задницей он крутит совсем не как натурал. – По нему же видно, что у него в этом опыта ноль, – предпринял я еще одну попытку заступиться за ничего не подозревающего Славу. Но, кажется, этим сделал только хуже, потому что по всей видимости Вадик этот момент просек сразу. Потому и положил глаз на интересный диковинный экземпляр для своей личной коллекции. Коллекционер хуев. – Это ему только плюс. Значит, буду у него первым. Обожаю целочек. Нетронутые, невинные, они как те сказочные принцы и принцессы ждут, когда придет настоящий мужик и сделает им хорошо. Что ж, я всегда к их услугам, – маниакально осклабился он. И проступивший азарт в его голосе дал понять, что парень решил костьми лечь, но добиться внимания Славы во что бы то ни стало. На одну ночь, падла. А после, как он и похвалялся прежде, бросить, присвоив незаслуженный трофей в виде отданной девственности. Я сцепил зубы так крепко, что они едва не пошли трещинами. “Ну нет. Так не пойдет. Свежего мясца захотел? Невинного парня, который судя по виду, и жизни то не нюхал, да и в людях не особо разбирался? Хуй тебе, Вадик. Иди лимонь писюн. Но на моего дорогого гостя рот не разевай”, – подумал я, готовый подстраховать Славу и избавить его от неожиданного бесперспективного поклонника в лице слишком навязчивого пацана, у которого чесалась палочка между ног кому-нибудь присунуть. Без разницы кому. И возможность помочь в этом Славе мне представилась практически сразу. В игре “Правда или действие”, в которую втянула всех Эля. Понимая, что Вадим относился к категории гипер азартных людей, я предпринял попытку сделать все, чтобы этот азарт погасить. Поэтому не найдя способа лучше, решил сделать все, чтобы сбить ореол девственника недотроги со Славы, так сильно привлекшего Вадима. А именно, задав вопрос, который от меня услышать не ожидал никто. – Слава, правда или действие? – Правда, – с легкой заминкой ответил парень, опасливо глядя на меня. – Ты когда-нибудь целовался с парнем? – произнес я, искренне надеясь получить положительный ответ. – Нет, – расстроил меня он. Мельком глянув на Вадима, я заметил довольную ухмылку. Инфа сотка, он уже во всех красках представлял, как будет зажимать Славу в темном углу, добиваясь горячего ответа. Блять… надо было срочно что-то придумать. И за неимением какого-либо оптимального решения, я решил идти ва-банк, используя блеф. Тупо надеясь на удачу. – Это точно игра правда или действие? – спросил я, обращаясь к сестре. – В смысле? – не поняла Эля. – Ну, в смысле я думал, что нужно отвечать правдиво, а Слава явно сказал неправду. – Я сказал, как есть, – предпринял он попытку оправдаться. Я хмыкнул: – Какой смысл играть, если та самая ценная правда остается при хозяине?? – Ты спросил целовался ли я?? Я ответил отрицательно. Но если бы вопрос звучал целовал ли меня парень – ответ был бы другим. Правильно формируй мысль. – Значит, было, – спокойно ответствовал я, хотя едва поборол желание показать фак Вадику, который, судя по его приунывшему виду, был слегка разочарован полученным ответом. Хвала Одину. Одним упертым долбоклюем меньше. Ведь не понаслышке зная, что такое истинный интерес, страшно было бы предположить, что в перспективе могло ждать Славу под конец вечера. А вот меня полученный ответ ничуть не расстроил. Наоборот, заставил любопытство взметнуться до небес. С кем это у Славика было взаимодействие? – С кем? – озвучил я вслух застывший на губах вопрос. – Это уже второй вопрос, – жестко припечатал Слава. – по правилам игры у нас только один ответ или одно выполненное действие.        – Да, Гер, Слава прав, – поддержала его Эля.        – Да, я так-то и не спорю, просто поинтересовался, – оперативно притворился я совершенно незаинтересованным в ответе, хотя узнать очень даже хотелось. Так, что я коршуном следил за ходом игры, надеясь, что мне вновь выпадет возможность вытрясти из Славы расширенную версию его вынужденной исповеди.        Вот только такой возможности мне не предоставилось. Вместо этого я, словно в отместку за свою излишнюю любознательность, получил такое развлечение, что с трудом смог справиться со своими эмоциями.        “Станцуй танец на подвесном пилоне”.        Действие, заказанное предприимчивой Алиной, которое на первый взгляд казалось безобидным и вполне выполнимым, стало выстрелом в упор. Потому что шлейф из воспоминаний, вызывающих подзабытое чувство безнадеги и дикой душевной боли налетел на меня подобно локомотиву, выбив из легких весь воздух…        Не в моих правилах было пасовать, но наверное, впервые, мое нутро взмолилось сделать все, чтобы отказаться от выполнения задания. Эля, чувствуя вину за то, что рассказала Алине о моем хобби, решила мне в этом помочь, да только ничего не вышло. Та решила получить свое во что бы то ни стало.        Я прикрыл глаза, понимая, что выхода у меня нет. Надо было делать. Даже если это было для меня убийством остатков души.        На верхний этаж я шел, как на эшафот уже зная, что после того, как станцую танец, выйду из зала выжженный дотла.        Пятнадцать минут на подготовку мышц, которая для меня в сущности была оттяжкой перед неизбежным. И первые ноты песни, которая была выбрана для фестиваля где должен был состояться мой дебют в новом амплуа, словно молотом выбивали у меня почву из-под ног. Потому что песня была выбрана тем, кто ушел. Ушёл навсегда не только из моей жизни, но и из своей собственной, забрав с собой мою душу. “Я снаружи казался живым, а внутри был давно уже мертв”.        Мертв, но научился мастерски имитировать жизненные процессы. Все кроме улыбки и смеха, которые полностью пропали, оставив лишь вместо себя полное отсутствие каких-либо ярких теплых эмоций.        Сколько длилась песня? Три с половиной минуты? Так, по большому счету, мало, но я за это время прожил каждое мгновение своей прошлой жизни. С Лексом. Тело словно стало проводником для моих похороненных чувств и транслировало затаившему дыхание зрителю оголенное пульсирующее от боли нутро.        Никакого выверенного четкого плана, никакого контроля. Я словно перестал сам себе принадлежать. И только память вцепилась в меня намертво пиявкой, высасывая все соки.        Не помню, если честно, как именно закончил танцевать. Помнил лишь последнюю картинку Лекса с застывшим взглядом стеклянных глаз.        Я на мгновение задержал дыхание, пережидая приступ острой боли. Внутри все дергало и обливалось кровью, и я не уверен был, что мне хватит сил прийти в себя ближайшие минут двадцать точно. Слишком сильно меня подкосил танец, которому я отдал всего себя.        И все же я каким-то чудом сумел встать на ноги, и даже умудрился изобразить беззаботный вид. Что было очень кстати, так как повод, по которому мы все сегодня собрались, не предполагал траурного настроения из-за незапланированных поминок.        Излишнее внимание меня обычно не напрягало, все же я привык находиться в центре любой движухи, но сейчас хотелось укрыться от назойливого желания ребят взять меня в оборот. Эля мне в этом подсобила, своим расстроенным видом дав понять, что надо срочно сворачивать кампанию по возведению меня в фавориты вечера и отдавать пальму первенства ей.        – Гер… – вскинула на меня виноватые глаза сестра. – Ты чего? Не понравилось что ли? Видимо, растерял таки мастерство за время перерыва, – постарался увести я ее в сторону от грустных мыслей. – Издеваешься? Это было лучшее, что я когда-либо видела… Просто… – Это мой тебе подарок. Еще один. Ты же так хотела, чтобы я однажды станцевал его перед публикой. Вот твое небольшое желание и сбылось. – Я… спасибо, – дрогнувшим голосом произнесла Эля, готовая вот-вот расплакаться. Нет, сестренка. Это лишнее. – Эй, народ, – обратился я ко всем, поверх головы Эли. – Ай да на улицу, нас ждет фейерверк! А то, как на поминках, ей Богу! Все с огромным энтузиазмом встретили данную инициативу и ломанулись на выход. – Ребят, вы идите, мы сейчас подойдем, – обратилась Эля к Натану со Славой, которые не торопились покидать нашу компанию. Вернее сказать, не торопился Слава. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, словно видел впервые. Удивлен был, что у меня такое интересное хобби? Или, может, заметил, что я так тщательно скрывал от посторонних глаз? Мне бы хотелось верить, что все же первое, потому что рассказывать о своей утрате я бы совершенно не хотел. Никому. А судя по лицу Славы у него прямо язык чесался разузнать побольше деталей. Благо, Натан подтолкнул друга на выход, и тот не стал ничего спрашивать. Да и, скорее всего не решился бы. На кой ему знать что-то обо мне? Виделись, считай, всего раз. И всякого рода расспросы были бы по меньшей мере странными и неуместными. А вот для Эли этот момент был принципиально важным, и она, стоило всем покинуть комнату, тут же решила обсудить случившееся, не откладывая в долгий ящик. – Гер… прости. Я должна была сделать все, чтобы убедить Алину изменить просьбу. Тогда тебе бы не пришлось… – Да, брось. Игра есть игра, солнце, – поспешил я ее успокоить. Еще не хватало, чтобы она испытывала по этому поводу вину. – Тебе это причинило боль, – еле слышно произнесла Эля. – Это просто… флэшбеки. Терпимо, – отозвался я. – Да и танец должен был быть когда-то выставлен на суд людской. Для этого, я так полагаю, он и ставился. Меня со спины обняли нежные руки и бережно сжали. – Как бы я хотела, чтобы ты однажды перестал чувствовать эту боль, миленький. Стал прежним счастливым парнем. Как бы я хотела, чтобы ты встретил того, кто излечил бы тебя от той тоски, которая сидит у тебя внутри и отнимает радость. – Я бы не хотел, – ответил я тихо. – Почему? – так же тихо вопросила Эля. – Потому что еще раз пройти через то, что было, я не смогу. Меня это уничтожит. – С чего ты решил, что тебе придется? – вскинулась Эля. Я приоткрыл рот, собираясь рассказать о главной причине, но в итоге так ничего и не сказал. – Неважно. Просто чувство. Видимо, я слишком долго ходил в любимчиках у жизни, вот она и решила показать, что ничто не вечно под Луной. Я аккуратно высвободился из сестринских объятий и пошел на выход. Но по пути меня догнали слова Эли. – А я чувствую, что ты в скором времени сможешь убедиться, как сильно ошибался. Потому что все плохое имеет свойство заканчиваться. И твое “плохое” не исключение из правил. – Жаль только, что необратимые последствия это “плохое” с собой не заберёт. – Заберёт. Просто в этом вопросе нужен достойный соперник. И, уверяю тебя, он непременно появится. – Соперник? – Да, человек, который сможет бросить вызов обстоятельствам и вытянет тебя из трясины, в которую ты попал. – А ты не думала, что этого человека просто не существует? – Кто тебе сказал такую глупость? – ласково улыбнулась Эля. Я невесело хмыкнул, поражаясь оптимизму сестры. Хотя она всегда такой была. Даже история с аварией, в которую я попал, не смогла изменить этого момента. Жаль, что я не разделял ее оптимизма и совершенно не видел просвета для себя в обозримом будущем. Да и кто мог реально появиться в моем поле и заинтересовать настолько, чтобы хотя бы на миллиметр сдвинуть бетонную плиту, непомерным грузом лежащим на моем сердце? После произошедшей трагедии я не видел никого. Все стали на одно лицо. И в моем понимании, чтобы что-то изменилось, должно было реально произойти чудо. В которое я не особо верил. Как я и подозревал, танец уничтожил малейшие зачатки положительного настроя, полностью лишив меня моральных сил. Праздник для меня закончился окончательно, и видеть кого бы то ни было я не желал. По этой причине салют не вызвал у меня вообще никаких эмоций, кроме раздражения, связанного с бесконечными восторженными криками собравшихся гостей. Но уйти так запросто я не имел права. Эля бы расстроилась. Да и бросать ее одну в роли главной заводилы я не мог. Все же, где имел место быть алкоголь, могло произойти все, что угодно. Поэтому я должен был остаться и проконтролировать, чтобы вечер закончился, как полагается. Кроме того, в гости нежданно-негаданно нагрянул Никита, парень Натана, а это означало, что это еще больше отдаляло меня от цели уединиться где-нибудь в укромном месте и напиться, чтобы притупить чувство дикой пустоты, вновь занявшей все место за грудной клеткой. Возможно, мое желание остаться в одиночестве было слишком сильным, или я чересчур активно невербально демонстрировал, как мне не терпится оставить шумный праздник, но ко мне в итоге подошла Эля, и сказала, чтобы я немного отдохнул, сбросив с себя роль надзирателя. Ведь большая часть ребят уже выпали из обоймы ядреного веселья, и вечеринка закономерно приобрела мягкую расслабленную ноту, от которой было рукой подать до полноценного отбоя. Стало быть, моего пристального внимания больше не требовалось, что означало для меня полную свободу действий. И хоть я ни одним мускулом не шевельнул, эта новость принесла мне облегчение. Наконец, у меня будет время сделать все, как я того хотел. А хотел я залиться алкоголем, который позволял себе крайне редко, учитывая род своей деятельности. Однако сегодня я не мог себе отказать в маленькой слабости, потому что опасно приблизился к той самой черте, переступив которую мог растерять остатки себя живого, которые каким-то чудом удалось сохранить после аварии. С этим намерением я и шел на выход из гостиной. Только вот маршрут пришлось немного перестроить. И всему виной была моя ебаная внимательность и способность замечать не очевидные вещи, которые далеко не всем и не всегда бросались в глаза. Взгляд непроизвольно зацепился за Вадима, который стоял, подпирая один из углов комнаты, и смотрел куда-то практически не моргая. Куда именно, я понял проследив за траекторией его взгляда. Блять. Я думал, что с этой историей мы разобрались, но видимо, не до конца. Вадим вновь пялился на Славу, который усиленно налегал на шоты, и не замечал, как его взял на мушку недоделанный охотник. То, что это так, было очевидно так же, как и то, что небо голубое, а трава зеленая. Я нахмурился. Сука, и чего тебе неймется? Вокруг полно других парней, но тебе подавай того, кто на тебя и в состоянии полной бессознанки не посмотрит. Вадику, конечно, на это было поебать. По его решительному выражению лица очень хорошо считывалось, что он что-то для себя решил и теперь в лепешку разобьется, но добьется своего. И, так бы оно и было, наверное, если бы не одно “но”. Я не собирался ему это позволить. Поэтому когда он, набравшись духа, отлепился от стены, и пошел прямиком к своей цели, я преградил ему путь. – Поговорим? – без предисловий обратился я к нему. – Сейчас? – еле скрывая раздражение, спросил Вадим. – Да, Вадя, сейчас, – ответил я, вложив максимум металла в голос. Вадик был далеко не дурак, и моментально считал скрытое предупреждение в голосе. Мол, лучше не спорь и делай, как тебе говорят. Поэтому препираться не стал, лишь бросил на Славу продолжительный взгляд напоследок. Словно хотел таким образом силой мысли зафиксировать того на месте и, вернувшись, продолжить кампанию по завоеванию неприступной крепости. Ага, блять, держи рот шире! – Что хотел? – грубовато вопросил Вадим, стоило нам оказаться в темном углу коридора, вдали от посторонних глаз. – Хотел, чтобы ты оставил попытки подкатить к Славе. – С хуя бы? – охренел Вадим от такой прямой и наглой просьбы. – Потому что ему этот аттракцион лазурно-амурного говна не нужен. – Это пока. – Не пока, а в принципе, – ответил я. – Что-то я не понял, а тебе то какое дело до этого? – Считай, берегу твою самооценку от падения с охуенной высоты жесткого отказа, – отозвался я. – Мне не раз и не два отказывали, и моя самооценка от этого не пострадала. Страдает она, когда я сразу иду на попятную. Так что спасибо за заботу, но позволь мне самому разобраться с этим вопросом. Не в моих правилах отказывать самому себе в том, чего сильно хочется. А хочется мне сейчас сладкого мальчика Славу. Вадим по-дружески похлопал меня по плечу и хотел было обойти, но я схватил его за руку и достаточно ощутимо сжал, заставив парня скривиться от боли. – Знаешь, очень не люблю повторять дважды, но видимо, все же придется, – я нагнулся к нему ближе и вкрадчиво произнес, – Оставь попытки нелепых подкатов. – А то что? – Уверен, ты не захочешь узнать, – произнес я. – Это шутка? Или ты серьезно хочешь меня отмудохать за безобидное желание подойти познакомиться с понравившимся парнишкой? – Если бы оно было безобидным, я бы слова не сказал, – ответил я. – Но ты хочешь тесного общения. А парню ты не интересен. – А кто интересен? Ты? – Да, блять, я, – бросил я без задней мысли. – И как я понимаю, это у вас с ним взаимно. Иначе не могу объяснить твоей агрессивной реакции, – проворчал Вадим, недовольно пыхтя. – Блять, так сразу надо было сказать об этом. Нет, устроил цирк с конями. Я, знаешь, ли не медиум, чтобы мысли читать. Я замер, сбитый с толку. Хотелось сказать, чтобы Вадим не порол чушь, и что мне вовсе не нравится Слава в том самом смысле, который он вкладывал в свои слова, однако я так ничего и не выдавил. Мозг тут же запустил анализ уже не реакций Славы и третьих лиц, а моих собственных, и подкидывать логичные ответы на вопросы, которые я посчитал лишним задать себе с самого начала. Потому что, как мне казалось, необходимости в этом не было. Банальный интерес и азарт не являлись для меня признаками симпатии. Да и примитивные реакции мной тоже в расчет не брались. Для этого нужно было нечто большее. Поэтому я не напрягался, понимая, что кроме живого любопытства, мной больше ничего не двигало. И вот привет. Вадим, как ящик Пандоры, который опрометчиво оставили приоткрытым, явил слепому мне базу во всей красе. Да так, что я реально охуел. – Можешь отпустить? Рука затекла, – пожаловался тем временем Вадим, немного приведя меня в чувства. Я оставил в покое конечность парня, наблюдая, как тот крутит ей влево-вправо. – Короче, расклад такой, – произнес он состроив серьезный до жути покерфейс. – Я не при делах. Можешь окучивать Славу сколько душе угодно, совет вам да любовь, как говорится. А мне проблемы не нужны. Ну его нахуй. Пойду лучше накину как следует. Алкоголь уж точно никогда не обломает по части получения кайфа. Произнес он и отчалил. А я словно к полу прирос, продолжая рефлексировать на тему. И чем больше рефлексировал, тем больше понимал, что сам себя обманывал, когда уверял, что это просто банальный интерес. Славе удалось пробудить во мне эмоции, давно мной забытые. Блять… Решив больше не отирать одинокий темный угол своими телесами, я направился обратно в гостиную, зайдя в которую получил очередное доказательство правдивости данного предположения. Славик был не один, а в компании Эли. Они о чем-то весело щебетали, вызывая у меня этим однозначную реакцию. Злость. Хоть по сути обычное невинное общение и не должно было отзываться в душе такими эмоциями. Но отзывалось, отчего я чем дальше, тем больше раздражался. Ибо мне вот эта вся херня с привязанностями и непреодолимыми тягами нафиг не нужна была. Однако вопреки всему я продолжал наблюдать за тем, как Эля воркует с радостным от такой перспективы Славой. Наблюдение не продлилось долго, потому что господа “флиртующие” решили удалиться. Куда именно я понятия не имел, но желал выяснить. Эмпирическим путем. Тупо проследив. Остановиться и проанализировать свое поведение времени особо небыло, я мог потерять свой объект наблюдения из виду. Долго, правда, эта эпопея не продлилась, и след привел меня на второй этаж, к одной из свободных комнат для гостей, где Эля очень по-дружески попрощавшись со Славой, оставила его в гордом одиночестве. Напряжение, достигшее предела, в одно мгновение улеглось. “Значит, просто пообщались, без продолжения. Отлично,” – выдохнул я и тут же напрягся снова. Уже по другому поводу. Сука… Что я делаю? Сначала угрожаю Вадиму, затем выслеживаю, как тот гребаный сталкер, самого Славу, которого, к слову, едва знаю, и испытываю иррациональное облегчение от того, что он не мутит с моей сестрой. Что это, если не симпатия? “Ну, например, банальное влечение?” – подсказал внутренний голос. – “Похоть там, желание получить то, что не пришло само в руки”. Да, вероятно, так оно и было. Во всяком случае, это объяснение мне нравилось куда больше, чем то, где фигурировали другие, куда менее уместные чувства. Оправдав таким образом свое стремное поведение, я решил удалиться к себе в комнату от греха, чтобы остаток ночи переждать там, в надежде как можно скорее погрузиться в сон. Сон послал меня на хер с разворота. Ведь по говеному закону подлости мою голову заполонили мысли о Славе, и о том, насколько велика степень его влечения к парням. Естественно. Других же мыслей и быть не могло. Не о квантовой же физике думать, ей Богу. Лучше бы о ней, правда. Не хотелось и дальше рассуждать на тему. Но выходило очень хреново. Потому что это было как в том выражении “Не думай о хромой козе”. Чем больше заставляешь себя не думать, тем больше думаешь. Мне надо было знать. Мне кровь из носа надо было знать, не ошибся ли я в выводах, сделанных касательно Славы, и в умозаключениях связанных с моими из нихуя взявшимися пылкими душевными импульсами. Только вот существовала маленькая проблемка – для этого необходимо было пересечься со Славой и прозондировать как следует нужную почву. А учитывая, что он покинул шумную компанию и наверняка уже лег спать, сделать я этого не мог. Тогда как? Не в дверь же к нему ломиться, в самом то деле… Твою мать… Перебирая куцые убогие варианты того, как бы это можно было сделать без риска быть уличенным в доблоебизме, я решил сделать паузу и сгонять вниз за градусами. Нажираться в хлам желание пропало, но вариант не пить совсем, мной не рассматривался. Возможно, выпив немного горячительного, мне в голову придет светлая мысль. А возможно, я и вовсе забуду о внезапно взявшей меня в оборот навязчивой идее. Однако, спустившись вниз, моя навязчивая идея резко взметнулась вверх, пробив попутно потолок. Потому что на мою удачу или беду, я увидел Славу, маячившего возле холодильника. Секундная растерянность моментально сменилась решительным настроем воплотить тот самый нереальный еще минуту назад план в жизнь. Правда, как это сделать, я не имел представления. Да и похуй. Главное грамотно лавировать, держа перед собой главную цель. Остальное приложится. Как я и предполагал, растерянный, немного испуганный вид Славы меня стал неумолимо заводить. А это в свою очередь будило во мне уже хорошо известного актера больших и малых, который моментально включился в игру, где мне отводилась роль спокойного, целиком и полностью владеющего ситуацией парня. Слава же придерживался своей линии, по-прежнему не понимая, чего я от него хочу, а отсюда, и как себя со мной вести. Передо мной тем временем стояла предельно ясная задача, которую я должен был выполнить. И так вышло, что мне даже стараться не пришлось, потому что Слава, пытаясь прогнать повисшую неловкость и завязать корявую беседу, помог мне в этом, подобрав не сильно удачную тему. Одним словом, дал ту самую зацепку, которую я умело использовал, чтобы найти ответы на свои вопросы. – Почему ты бросил занятия на пилоне?? – Потому что это хобби отнимало слишком много времени, и надо было делать выбор между занятиями кикбоксингом и пилоном. Я свой выбор сделал, – без промедления ответил я. – Что-то мне подсказывает, что причина в другом. Просто ты не хочешь ее озвучивать, – ответил задумчиво Слава. – Даже если и так. Имею полное право не говорить. Ты же не посчитал нужным рассказать, что у тебя был поцелуй с парнем, хотя того требовали правила игры, – ответил я, лихо переводя стрелки на Славу. – Потому что целовал не я! И я уже говорил об этом, – вспыхнул он. – Но факт остается фактом – поцелуй был. – Ну и что! Какое это имеет значение? – стал злиться Славик. – Прямое и непосредственное. Раз был поцелуй, значит, мы вновь возвращаемся к теме твоих предпочтений. В которых фигурируют не только девочки, но и мальчики. – Да, блять, натурал я! Чего ты доебался до меня как бухой до фонарного столба?! У меня девушка есть! А поцеловал меня Натан еще хрен знает когда, по синьке! И я совсем ничего не почувствовал! Потому что не гей и не би. Меня совсем не привлекают парни! Мне хорошо с Ниной, остальные строем идут нахер! – Даже если у тебя есть девушка, и не одна, это не делает тебя натуралом. А то, что ты не почувствовал ничего с Натаном… Ну так это может говорить только о том, что вы оба по типажу омежки. На альф совсем не тянете, без обид.. – Бля.. ты меня слышишь вообще?? – вновь предпринял попытку достучаться до непробиваемого меня Славик. – Я не.. – Девушка есть, значит? – перебил его я. – О которой ты вообще в первый раз не упомянул. – Я и не обязан был. Это не твое дело! – А хочешь, я расскажу тебе как у вас с ней проходят встречи? – спросил я. – Ну просвети, – остервенело поставил бутылку на стол Слава, демонстративно скрестив руки на груди. – Очень скромно, пресно и без какого-либо намека на страсть. Желания нет совсем, лишь платонический интерес, не более. И бесконечные попытки убедить себя, что ты просто уважаешь девушку и идешь на поводу у ее желания не торопиться. На деле же ты понятия не имеешь, как будешь действовать, дай она тебе зеленый свет, и в душе радуешься, что момент с интимом раз за разом откладывается, – четко по делу разложил я, уверенный на все сто, что именно так все и обстояло. – И чем раньше ты все это поймешь, тем быстрее пройдет принятие. Славик на мгновение замер, забыв предварительно сохранить напускную уверенность, но достаточно быстро собрался, готовый вновь держать удар. Да только вот нужный мне момент уязвимости перед истиной я успел заметить. – Послушай, я реально не понимаю, с хера ли ты сделал такие выводы, и какой тебе с этого интерес?? Ты меня видишь второй раз. Ну так пройди мимо. На хер ты лезешь со своими советами? Я тебя об этом просил?? – с двойным энтузиазмом стал защищаться Слава. – Просто хочу, чтобы ты перестал отказывать себе в том, чего давно хочет твое "я". – Я отказываюсь продолжать этот разговор, – взбрыкнул он. – Ты мне ничего не докажешь. – Ошибаешься, и сделать это совсем не сложно. Но если так жаждешь заниматься самообманом – валяй. Хочешь верь, хочешь нет, я просто хотел помочь тебе. – Каким образом?? Силком затащив в постель?? Я хмыкнул: – Для осознания не обязательно прибегать к столь радикальным мерам. – Ну да, ну да… – насмешливо протянул Славик. – Только знаешь, ты последний человек на земле, который сможет переубедить меня в том, что я натурал. Потому что вызываешь во мне сильное отторжение. И ничего больше. Сказанная уверенно фраза заставила меня нехило разозлиться. Потому что такая неприкрытая ложь реально не помогала сохранить полное и безоговорочное самообладание. – Одна минута, Слава, – вложил я как можно больше твердости в голос. – Мне больше не нужно. Ты ничего не теряешь. Ведь как сам только что сказал, парни тебе не нравятся. А раз так, то ничего не произойдет. Мне от тебя нужно только согласие. И обещаю, мы больше не вернемся к этому разговору. – Могу дать даже пять! – самоуверенно заявил он. – Все равно ничего не выйдет. – Сойдемся на трех, – предложил я оптимальный вариант, надеясь потратить на проверку меньше. – Хорошо. Но после этого ты больше не станешь меня донимать нелепыми подозрениями, – согласился Слава, желая во что бы то ни стало отстоять свою позицию и доказать, что к неправильным предпочтениям не имеет никакого отношения. – Обещаю, – дал я слово пацана. – Что нужно делать? – вопросил он. Я отлип от своего места и направился к нему, удерживая словно на цепи его внимание. И видя, как сильно повышается уровень его нервозности по мере моего к нему приближения, уверенность в том, что дело выгорит, росла как на дрожжах. Боишься, малыш? Это правильно. Тебе достался очень непростой соперник. Придется наизнанку вывернуться, чтобы я поверил в историю, шитую белыми нитками, о том, что тебе нет дела до “неправильных” страстей. – Тебе ничего не нужно делать. Просто стой, – произнес я, максимально приблизившись к через раз дышащему парню, глядя на то, как его кадык нервно дергается. И чтобы еще немножечко помочь довести Славу до нужного состояния, я, понизив голос до появления в нем легкой хрипотцы, поинтересовался: – Почему ты спросил о танце, Слав?? – Я… просто так… – едва шевеля губами, ответил он. – Тебе понравилось то, что ты увидел? – вновь прошептал я, слегка тронув губами чувствительное место чуть ниже уха. Слава замер на секунду, но в итоге кивнул, впервые давая честный ответ. – И глядя на это, ни на секунду не возникло желания прикоснуться к горячему телу? – моя рука скользнула под полу расстегнутой рубашки Славы, вслед за чем подушечки пальцев прошлись по его коже, вызывая легкую дрожь. – Нет, – надреснутым голосом произнес Славик. – Не хотелось, чтобы горячие руки, сжимающие пилон, прикоснулись к тебе?? – положил я руку на бок Славы, придвигая к себе плотнее, отчего наши бедра прижались друг к другу. – Ннет… – зажмурился Слава, пряча от меня свои сапфировые глаза. – Огладили торс, поднялись к груди, зацепив соски, и проложили путь вниз, под резинку брюк, туда, где их давно заждались… где жадные настойчивые прикосновения довели бы тебя до полуобморочного состояния и заставили полностью потерять контроль, – прошептал я, чувствуя, как от происходящего напрягся член, намекая мне, что он в общем-то не железный и не ровен час не выдержит таких серьезных испытаний без перехода к радикальным мерам. По-хорошему мне бы немного притормозить и прислушаться к безмолвной просьбе своего верного “коня”. Но я, естественно, этого делать не стал. Мне хотелось довести начатое до конца во что бы то ни стало. О последствиях таких действий я благополучно решил не думать. Просто потому что впервые за долгое время я почувствовал помимо безразличия что-то такое, что слегка меня встряхнуло и заставило вспомнить о том, что я живой. Тронув мочку уха Славы губами, я слегка ее прикусил. – Я не.. нет… нет, – помотал головой тот. – Ты спросил меня, какое мне дело и зачем я лезу со своими советами? – поинтересовался хрипло я. Слава на автомате кивнул. – Понравился ты мне… Поэтому и полез… – сорвалось с моих губ признание. – Жаль, что ты против, потому что я бы очень хотел этого… Хотел, чтобы ты все это позволил мне… Все это и гораздо больше… – произнес я вслух то, что крутилось в голове смутными спутанными мыслями, не находя должного обрамления в виде верно сделанных выводов. Слава на этих словах задержал дыхание. Видимо, совсем не ожидал услышать от меня чего-то подобного. Почему же, сладкий? Ведь после нашей первой встречи в гостиной такое продолжение было вполне вероятным. – Уверен был, что наши желания взаимны. Но, видимо, все-таки ошибся, – закончил я свою мысль, наблюдая за застывшим в немом оцепенении парнем. Я отстранился, не убирая тем не менее руку с торса, и воззрился прямо в глаза Славы: – Что ж… Поздравляю, ты натурал, – все тем же хрипловатым голосом произнес я, делая стратегически важный необходимый шаг назад. – Как и обещал, больше ни слова об этом не скажу. Можешь идти. – Могу? – отмер тот, непослушным языком задав вопрос. Видно было невооруженным взглядом, что он поплыл. Но пока что все еще стоически держался. Пока… – Если хочешь… – мягко произнес я. – Хочу… – Правда хочешь? – Очень хочу, – сглотнул Слава и провел языком по нижней губе, заставив меня зависнуть на этом действии. Секунда от сорвавшейся последней капли моего терпения, и вот уже я прижимаю Славу к столешнице, чувствуя, как он зарывается пальцами в мои волосы отвечая со всей страстью на грубый голодный поцелуй. Да так отвечает, что моя всегда светлая и рациональная голова идет кругом, а руки дрожат, как у алкаша в трехдневной завязке. Но в том накале эмоций, в котором происходит наше со Славой “общение”, трудно распознать такие нюансы. Слишком сильно меня штормит и слишком сильно ведет его. Я на мгновение отрываюсь от безумно сладких губ парня и веду носом по коже за ухом. Мне нужна небольшая передышка, потому что вьебало мне по куполу так, что я едва сохраняю вменяемое состояние. Однако аромат кожи Славы активно пытается отобрать у меня и эти жалкие крохи вменяемости, и руки, обосновавшиеся на аппетитных ягодицах, становятся первой жертвой моего измененного сознания. “Боже… Как же вкусно ты пахнешь… Так бы и съел…” носится в голове мысль, и я в подтверждение ей, на пробу прихватываю губами, а затем и зубами, кожу на шее парня, оставляя засос-метку, едва не урча от довольства. Аромат пьянит и шибает в голову, но я каким-то чудом все еще в состоянии остановиться. Во всяком случае у меня где-то на задней пыльной полке моего затуманенного мозга живет эта мыслишка. Но я про нее благополучно забываю, когда Слава протяжно стонет, заставляя мою руку обосноваться на его возбужденном члене, прикрытом тканью джинсов, а губы вернуться к ставшему слишком шумному рту его обладателя. По идее, я бы должен держать в голове мысль о том, что у нас на наши игрища всего три минуты, но идея эта, чем дальше, тем больше кажется мне совсем некудышней. Потому что… Причину я не считаю нужным обозначать, вместо этого продолжая подавлять давно канувшее в лету сопротивление, ведь этого от меня требует оговоренная проверка. Да… проверка. Ведь я здесь именно для этого. Однако проверка эта проводится не только для Славы, но и для меня. И мысль эта нагоняет меня за секунду до того, как я слышу краем уха какое-то движение в дверном проеме кухни. С немым “блять” я с невероятным усилием отрываюсь от вкусных, ставших в два раза больше от активных стимуляций губ Славы, и пока тот стоит с прикрытыми глазами, бросаю взгляд в сторону шума. Там, ясное дело, уже никого нет, хотя я готов был поклясться, что мне не померещилось, что кто-то буквально на секунду заглянул к нам на огонек. Заглянул и обломал едва вступившее в силу химическое взаимодействие. Сука, почему не позже на минут пятнадцать, я бы успел еще немного… Стоп. Я замер на месте, пытаясь отдышаться и сделать более-менее вменяемый вид. Но общее крайне возбужденное состояние организма послало меня на хуй. Сердце херачило как припадочное, руки подрагивали, глаза горели огнем, а в штанах полыхал член, доведенный до такого состояния, что достаточно было бы невзначай зацепить его рукой, и фейерверк из спермы стал бы еще одним феноменальным залпом к празднуемому Дню Рождения. Одним из замечательных свойств своего организма я считал умение в кратчайшие сроки собираться и приходить в норму. Если того требовали обстоятельства. А сейчас обстоятельства не просто требовали, они орали благим матом взять себя в руки и перестать быть куском желе. “Или продолжить начатое” - шепнул провокатор внутренний голос. И я, глядя на расслабленного Славу, готового к не менее жаркому, чем начало проверки, продолжению, понимал, что мне ничего не мешает, потому что я адово этого хочу! Из чего напрашивался закономерный вывод, что… Твою мать… – Немного не уложился по времени, но думаю, твою реакцию все равно можно считать положительным ответом на поставленный вопрос, – произнес я, оперативно сворачивая кампанию призванную убедить Славика, что ему вполне может прийтись по душе игра за радужную команду. Все, лишь бы не думать, почему меня так сильно прибили простые по сути примитивные действия по отношению к другому парню. Смысл фразы не сразу дошел до Славы, в силу довления над ним бушующих гормонов, но когда он все же смог понять, о чем я ему толкую, то приоткрыл рот от шока, и резко дернулся в сторону, встав на расстоянии полутора метров от меня. – Это… это ничего не значит! Это просто физическое действие, я ничего не почувствовал, – сбивчиво произнес он, пытаясь выдать откровенную ложь за правду. – И я бы тебе поверил, если бы не эрекция, которая выдает тебя с головой, – пошел я с козырей. Слава стыдливо опустил глаза в пол, судорожно сглотнув. Очевидно, на эти неоспоримые факты ему ответить было нечего. – Не понимаю, почему ты упираешься? – произнес я, желая немного его подбодрить. – В этом нет ничего плохого. Подумаешь, трагедия века – влечет к парням. Да сейчас этим вообще уже никого не удивишь. – Прекрати, пожалуйста, – с нажимом ответил Слава. – Меня не влечет к парням. – Слава… – Не влечет к парням. Да, мы… поцеловались, – с трудом выдавил он, – но это просто результат алкогольного опьянения. Меня часто в таком состоянии тянет на эксперименты. Поэтому в этом нет ничего такого. – Нет, конечно. Только есть одна неувязочка. Раньше, если верить твоим словам, ты себе такого не позволял. Значит, дело совсем не в алкоголе. А в том влечении, которое еще недавно спало в тебе, а теперь подняло голову, – разложил я. – Просто ты боишься.. – Хватит! Достаточно! – вызверился Славик. – Прекрати вещать это говно! Ты меня совсем не знаешь, а я знаю, и твои аргументы мне не всрались, понятно?? Просто оставь меня в покое, сделай милость. – Слав… – Просто оставь меня в покое, мать твою! – прикрикнул парень. – Ладно. Оставлю. Но когда от бесконечного отрицания у тебя однажды сорвет башню, и ты побежишь по мужикам, не говори, что я тебя не предупреждал. – Никогда этого не будет, слышишь?? – твердо, насколько мог, ответил Слава. – Никогда не говори никогда, – философски заключил я. – Какой же ты мудак, – скривился Славик, сжав от злости кулаки, и бросился на выход из кухни. Я же остался стоять на месте, испытывая такой коктейль из противоречивых чувств, что словами хер передашь. “Ну что, молодец! Провел проверку. Выяснил, что хотел”, – похвалил меня внутренний голос. – Да, выяснил, – полушепотом произнес я и прошелся рукой по волосам. – А дальше что? Ради чего все это было? Чтобы просто в очередной раз убедиться в своей охуенной проницательности? Убедился. Так убедился, что самому теперь никак прийти в себя не выходит. А ведь это был всего лишь легкий петтинг, и ничего больше. С какого хера тогда меня размазало в сопли? Неужели так сильно сказалось долгое воздержание? Я ведь уже неприлично долгий срок ни с кем не был. Даже обычный ни к чему не обязывающий перепих не позволял себе. Просто не мог переступить через себя. Все время казалось, что я предаю Лекса. Поэтому всякого рода эротические удовольствия с кем бы то ни было, я упрямо игнорировал. И вот та самая палка, которая стреляет раз в год, выстрелила, заставив меня потерять контроль. И где же он мой хваленый спортивный характер с умением держать себя в руках, когда это было так необходимо? Открыв бутылку холодной воды, которую Слава впопыхах сбегая, забыл прихватить, я сделал пару больших глотков и поплелся в комнату, уже зная, что до утра мне нормально поспать не удастся. И в очередной раз оказался удивительно прозорливым. Так оно и вышло. Перевозбужденный организм не позволил мне провести время так, как и положено было в ночное время. Без лишнего мозгоебства, давая организму долгожданный отдых. В моем случае мозгоебства прибыло столько, что на десять лет вперед хватило бы, и как я не пытался перекрыть мысленный поток, затея эта не выгорела. Вопросов было столько, что голова пухла так, словно я пил весь день напролет. Хоть по факту ничего подобного не было. Я даже с вечерней порцией не разобрался. Не успел. А сейчас уже не хотелось. Совершенно. Да и анализ произошедшего на пьяную голову, поначалу казавшийся неплохим вариантом решения проблемы, в данный момент уже не выглядел очень привлекательной идеей. Мне нужна была трезвая голова, чтобы постараться понять, что со мной произошло и почему обычно непробиваемая монолитная защита, в которую я был облачен, дала брешь и позволила ненужным эмоциям просочиться в мое сознание, вызвав реакции, от которых я бежал как от огня последние два года. Симпатия? Влечение? Или, может, начало чего-то большего?... Нет. Ерунда и чушь собачья. Просто временное помутнение. Я соскочил с кровати, на которой вот уже битый час пытался убедить себя, что решение любых вопросов на ночь глядя не самая лучшая мысль, и что в это время суток нужно спать, а не сношать свой мозг. Подойдя к окну, выдвинул ящик стола и достал сигарету из практически полной пачки, подпалив валяющейся в углу ящика зажигалкой. Не курил всерьез и не собирался начинать, но сейчас этого очень требовал организм, и я ему не стал отказывать в такой мелочи. Открыв окно, я затянулся дымом и задержав его в легких, выпустил в летнюю прохладу ночи. – Что-то, Герман Викторович, Вы себя маленько накрутили, – покачал я головой. – А если успокоиться и разобраться, то можно понять, что ничего из ряда вон не произошло. Просто закономерная реакция организма на то, в чем ему долгое время было отказано. “А что если нет?” – последовал вопрос от внутреннего голоса. – Никаких если, – упрямо повторил я, желая успокоить самого себя и вернуть в привычное пофигистическое состояние, опоры которого как-то резко перестали быть такими же устойчивыми, как прежде. – Просто маленький сбой, и уже завтра все как рукой снимет. И никаких гвоздей. Приободрив себя этой нехитрой установкой, я позалипал еще с две минуты на неизменный пейзаж за окном, и сделав еще несколько тяжек, затушил сигарету, спрятав оставшуюся треть в пачку. После небольшой дозы никотина мне немного полегчало, что позволило понадеяться на то, что ночь пройдет относительно спокойно. И так оно поначалу и было, пока в мои сны не ворвалась острая фантазия со Славой в главной роли. Он сидел на кухонном столе, в одном белье и, провокационно раздвинув ноги, смотрел на меня до ужаса блядским взглядом, закусив уголок нижней губы. Грудь высоко вздымалась, слегка выпячиваясь вперед, а руки плотно сжимали край столешницы. – Хочешь? – выдохнул парень и прошелся пальцами по возбужденному члену, скрытому неприлично тонким слоем ткани. Я на секунду буквально замер, раздираемый противоречиями, но быстро поборол сопротивление, буквально в два прыжка оказавшись рядом и налетев на разгоряченного парня, словно ураган. Все было настолько остро и до ужаса правдоподобно, что я на полном серьезе думал, что происходящее не сон, а реальность. Тактильные ощущения, аромат секса и звуки, доводящие меня до исступления… В суровый неприветливый мир меня вернул будильник, поставленный на всякий пожарный ранее, который я забыл предварительно отключить накануне. Я шумно выдохнул, пытаясь привести в норму дыхание, после чего мой взгляд скользнул вниз. И общая картина, открывшаяся взору, заставила брови взметнуться вверх. Одеяло сбилось в хлам и было таким мокрым, хоть выжимай, а трусы, к моему вящему изумлению, украшала сперма. И меня это открытие настолько ошарашило, что я еще минуты две тупо таращился на следы преступления и не мог поверить, что они мои, а не подброшенные кем-то в качестве пранка. Приплыли, блять… Занимательный созерцательный процесс пришлось в срочном порядке свернуть с целью сгонять в ванную, дабы устранить последствия бурной ночи и немного освежить голову. Прохладный душ мне в этом очень помог, но замешательство все равно не смог устранить. Я силился вспомнить, когда последний раз сон эротического содержания вызывал у меня такое послесловие, но в памяти ничего подобного не отыскалось, отчего я в очередной раз напрягся. Очень хотелось верить, что произошедшее просто случайность, спровоцированная спонтанным вечерним общением со Славой, и что больше ничего нестандартного мой организм мне не преподнесет. Однако стоило всем собраться за утренним завтраком, я в полной мере осознал, что случайности не случайны. Глядя на сидящего напротив Славу, стыдливо прячущего глаза, я ощутил, как член вновь подал признаки жизни, а руки, до этого спокойные, обзавелись легким тремором, активизируя желание прикоснуться к парню напротив. Но когда мой взгляд наткнулся на оставленный мной засос на его шее, пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы побороть желание подойти к Славе с весьма прозрачной целью – завершить то, что не было доведено до логического конца накануне. Я задержал дыхание на пять секунд и выдохнул, призывая на помощь всю свою выдержку. “Если так пойдет дальше, то можно будет попрощаться со своим спокойствием, как и с относительной вменяемостью.” – поймал я себя на неутешительной мысли, но тут же одернул. Ничего не будет. Ведь раздражитель моего пиздец стремного состояния скоро уедет, а значит и повода для волнения нет. С глаз долой, как говорится. Дело оставалось за малым – просто дождаться его отъезда. И все станет как было. “А ты хочешь как было?” – всплыл внутренний вопрос. “Я хочу, чтобы не было головной боли.” “С чего ты взял, что она будет? Ты не думал, что эта встреча тебе была дана не просто так, а для чего-то?” “Думал.” “И к чему пришел?” “К тому, что Слава был дан мне для того, чтобы я не погас окончательно. И свою миссию он в моей жизни выполнил.” Только вот глядя на машину, которая увозила Славу с нашей дачи, я так и не смог отделаться от мысли, что его отъезд ничего ровным счетом не изменит. И что проверку, которую я устраивал для него, ставшую и моим испытанием тоже, я с успехом провалил.