Цепи, сотканные из звёзд

      Бур пульсировал в её руках, как отрезанный нервный узел. Каждая вибрация отдавалась в костяшках. Двадцать семь часов цикла бодрствования с момента той встречи. Двадцать семь часов, как слова Боба вросли в сознание стальными заусенцами. Оттепель — это потоп. Вейлар — инженеры ада. Но даже бетон трескается под напором подземных рек. Гамма-хромитовые рудники дышали вокруг криогенным ядом. Свет флуоресцентных ламп лизал стены, оставляя ожоги на сетчатке. Оптические датчики, сканирующие рабочие зоны по своим предсказуемым траекториям, — четыре целых и три десятых секунды между каждым сканированием, — она отсчитывала с одержимой точностью. Маршруты патрулирования надсмотрщиков, выученные с точностью до секунды. Слепые зоны, где сигналы ошейника ослабевали, позволяя рабу исчезнуть на несколько драгоценных мгновений, не вызывая немедленного сигнала тревоги. Её цель находилась в сорока метрах впереди — второстепенный туннельный узел, где подтаявшая вечная мерзлота пересекалась с разломами в породе. Она отметила это место три рабочих смены назад, заметив образование на скальных поверхностях трещин от постоянных вибраций ближайших буровых. Зона потенциального «инцидента». Точка, где суматоха аварийных работ могла создать идеальную ширму для её действий.       А если у меня тоже есть маркеры Таррена? Мысль вспыхнула вновь — навязчивая, леденящая. Она попыталась отогнать её, но та впилась в сознание, как наледь в скальную трещину. Узор на клочке ткани мертвого раба, безупречная геометрия раны, судорожно сжатые пальцы, вцепившиеся в невидимую нить… Всё это кричало о секретах, за которые готовы убить. Загадки, способные объяснить, почему безымянная рабыня стала ключом к чьей-то игре. Пронзительный визг буровой коронки, взрезающей ледяную породу, высек россыпь искр. Вокруг, в механистичном ритме автоматов, двигались рабы, но Элисса не сводила глаз с расшатанного крюка на стабилизаторе своей установки. Три смены точечных надпилов — и теперь микротрещины, невидимые глазу, но смертоносные под нагрузкой, готовы были сыграть свою роль. Один точный удар, импульс на грани срыва — древний сплав разорвется в клочья, принеся в жертву логику и законы физики. Она ждала. Оптический сенсор мигнул зеленым — четыре секунды пустоты в радиусе сканирования. Хендрикс, как маятник, ушел на край сектора. Валериус исчез с наблюдательных вышек. Ошейник жужжал, высасывая данные, но её пульс бился в такт метроному, дыхание под контролем — идеальный алгоритм покорности. Сейчас. Элисса вдавила бур в породу, ощущая руками последний стон металла. Крюк ломается с хрустальным хрипом, заглушённым рёвом машин. Стабилизатор, словно гильотина, рухнул вниз, а буровая коронка, освобождённая, вгрызлась в напряжённо трещащий лёд со всей яростью перегретого реактора. Результат превзошёл ожидания. Порода завизжала, рассекаясь, лёд испарился в клубы пара. Буровая закрутилась в предсмертной агонии, датчики орали аварийными кодами, а Элисса, отпрыгнув, смешала в мимике ужас с холодным расчётом. Каменный свод заныл — рокот, будто недра разрывают на атомы. Обвал — контролируемый, как и задумывалось, — в резонирующих полостях шахты превратился в грохот апокалипсиса. Сирены выли стаей грифонов. Аварийное освещение вспыхнуло красным, превратив туннель в адский пейзаж кроваво-красных теней.       «ВСЕМ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМ НЕМЕДЛЕННО ОЧИСТИТЬ СЕКЦИЮ ГАММА-7. ОБНАРУЖЕНА СЕЙСМИЧЕСКАЯ НЕСТАБИЛЬНОСТЬ. АКТИВНЫ АВАРИЙНЫЕ ПРОТОКОЛЫ». По металлическим мостикам загрохотали ботинки надсмотрщиков. Рабы метались по клеткам сектора, ошейники щёлкали электрошоковыми кнутами, гоня стадо в обозначенные безопасные зоны. В хаосе никто не заметил, как тень выскользнула из общего бегства — словно призрак, растворившийся в артериях второстепенных тоннелей. Сердце Элиссы колотилось о ребра, когда она пробиралась по заброшенным коридорам, аварийные лампы заливали всё мертвенным кармином, превращая тени в кровавые клинки. Каждый шаг отдавался эхом, как выстрел, каждый вдох звенел громче тревожных сирен. Но она продолжала идти вперёд, влекомная необходимостью, которая стала сильнее её инстинкта самосохранения. Впереди зияла ниша-склеп, её вход искривлён в красном свете, как пасть химеры. Первым ударил вонючий коктейль — гнилостная сладость, медная окись крови, аккорды разложения. Кишки свернулись в тугой узел, но она заставила себя пойти вперёд, упав на колени рядом с поспешно накрытым трупом. Тело замерло в той же позе, но часы разложения уже выжгли на нём свои отметки. Кожа просвечивала мертвенным воском, раны от ошейника въелись в шею чёрными кольцами, будто ожерелье из застывшей крови. Она впилась взглядом в это лицо, пытаясь высечь из памяти искру цели — ради чего шагнула в эту бездну, ради каких тайных кодов, что стоили жизни даже мертвецу. Руки окаменели, ссохлись, пальцы скрючились в когтистых арках, но пути назад не осталось. Стремительными рывками она разламывала панцирь окоченения, хруст суставов под кожей звучал, как щелчки расстёгиваемых замков. Правая кисть поддалась с трудом, обнажив мозоли от лет, прожитых в рабстве у машин Вейлара. Но левая... Пальцы распахнулись внезапно, словно хищный цветок, выплюнувший из чашечки главный трофей. Ключ. Крошечный, архаичный, сделанный из металла, настолько древнего, что он покрылся ржаво-красной патиной забытых лет. Абсурдный артефакт в эру голографических шифров и квантовых бункеров — физический ключ из эпохи, где секреты хоронили в железных сундуках, а не в шифропотоках. На поверхности ключа, такого маленького, что Элиссе пришлось прищуриться в аварийном освещении, чтобы его разглядеть, был выгравирован крошечный скорпион. Его хвост изогнулся изящной дугой, клешни поднялись, словно готовясь нанести удар. Она ничего не знала о его значении, но что-то в изображении говорило ей — вызов в миниатюре, опасность, сжатая в искусство. «За какую правду ты сгорела?» — шипела мысль, пробираясь в чёрные колодцы глазниц, — «Какой секрет стоит дороже твоих костей?» Ключ обжёг ладонь холодом, его вес ощущался как-то несоразмерно больше, чем можно было ожидать от его размера. Она стиснула металл, ощущая, как ржавые грани вгрызаются в кожу, и затолкала находку в тайник, вырезанный в подкладке. Что он откроет? Куда приведёт жалом вперёд? Неважно. Теперь он был её. Последний дар мертвеца миру, который забыл, как надеяться. Из главного туннеля послышались голоса — кто-то приближался. Бригады по очистке уже были мобилизованы, и вскоре они начнут оценку повреждений во всех пострадавших секциях. Ей нужно было уходить. Немедленно. Но когда Элисса начала подниматься, её ошейник отреагировал вибрацией, как напоминание о его механической власти над ней.       «ВЕРНИТЕСЬ В НАЗНАЧЕННУЮ РАБОЧУЮ ЗОНУ. НАРУШЕНИЕ ЗАФИКСИРОВАНО». Голос лишённый души, спрессованный из битов, не нес никаких эмоций, никакой человечности — только холодную уверенность абсолютного контроля. Элисса рванула вперёд, ногами вбиваясь в металл, и вписалась в толпу у эвакуационной зоны ровно в момент, когда лифт-клетка выплюнула Командира. Валериус. Его глаза хищно сканировали рабов, вычисляя диссонансы, собирая данные. И эти глаза немедленно нашли её.       — Раб 6, — голос рассёк гул, словно лезвие сквозь плоть, — Доклад. Сейчас. Остальные рабы испарились, оставив её в кольце пустоты, под перекрёстным огнём датчиков. Она чувствовала на себе их взгляды — одни с дрожью страха, другие с любопытством, голодом к боли. Она пригнула голову, играя в послушный винтик, пока мысли метались, как пойманный в клетку зверь.       — Сэр, — элисса сохраняла свой голос нейтральным, ни вызывающим, ни подобострастным, — Жду инструкций. Валериус приблизился, заполнив пространство запахом стерильных фильтров — искусственное дыхание, выходящее из вентиляционных щелей его ошейника.       — Твой бур. Объясни сбой. Она репетировала эту ложь сотни раз, отшлифовывая, пока та не засияла правдоподобностью:       — Сэр. Пласт был нестабилен. Вибрации заставили крюк сместиться. Ожидается повторная калибровка стабилизаторов установки. Валериус пристально наблюдал за ней, словно учёный, изучающий особенно интересный экземпляр. Он постучал по чему-то на планшете, закреплённом на его запястье, и Элисса мельком увидела файл — биометрические данные, отчёты о производительности, поведенческие оценки. Вся её жизнь, сведённая к цифрам и графикам.       — Твоя недавняя эффективность была... нестабильной, — наконец произнёс он, — Однако базовая устойчивость отмечена как высокая. Слова, казалось, несли в себе гораздо больший смысл, чем их буквальное значение, и по спине девушки пробежал холодок. В его интонациях сквозило понимание, и она ощущала, что за словами кроются расчёты, которые были ей недоступны. Элисса чувствовала себя словно мышь под пристальным взглядом терпеливого кота.       — Твоя базовая устойчивость... действительно примечательна, — взгляд Валериуса стал пронзительным, и когда он снова заговорил, его слова словно ударили её наотмашь, — Лорд Кай Вейлар лично изучает отчёты о шахтах. Мир будто перекосился вокруг неё. Кай Вейлар — наследник печально известного Дома, чьё имя давно стало синонимом генетических манипуляций и технологического безумия. Почему человек его статуса вдруг заинтересовался отчётами о рабах? Разве может его волновать эффективность подневольных? Разве что...       — Ему требуется пополнить домашнюю коллекцию, — равнодушно бросил Валериус, словно речь шла о выборе породистого скота, — Кем-то с... особыми генетическими метками. Элисса ощутила, как кровь застыла ледяной тяжестью в жилах. Ключ под одеждой напоминал раскалённый слиток, прожигающий ткань кармана до кожи. Они раскрыли её. Каким-то непостижимым образом узнали правду.       — Сэр? — сдавленный шёпот едва сорвался с губ.       — Ты передана в его личные владения. Немедленно, — леденящая улыбка Валериуса превзошла всё, что она видела прежде, — Сделка утверждена. Сделка. Слово врезалось в сознание ножом. Это не перевод — её продали. Приобрели, как расходный материал для шахт или редкий инженерный образец. Не по ошибке. Не случайность. Точечный выбор. Кто-то прекрасно понимал ценность её генокода. Ошейник отозвался металлическим щелчком — и вдруг всё её тело пронзили чуждые импульсы. Через нейроимплант хлынули обновлённые протоколы, перезаписывая базовые установки сознания. Она физически ощутила, как её статус в системе Вейларов трансформируется, перекраиваясь в ярлык чужой собственности. «ПЕРЕДАЧА СОБСТВЕННОСТИ ПОДТВЕРЖДЕНА. ОБОЗНАЧЕНИЕ 6 ПЕРЕНАЗНАЧЕНО В ЛИЧНОЕ ИМУЩЕСТВО ЛОРДА КАЯ ВЕЙЛАРА. ГЕНЕТИЧЕСКАЯ ПРОВЕРКА: ИДЕНТИФИЦИРОВАНЫ МАРКЕРЫ ТАРРЕНА. РАЗРЕШЕНИЕ НА ПЕРЕВОЗКУ: НЕМЕДЛЕННО» Голос системы рассек тишину, словно гладильный нож по шёлку. Они не просто подозревали — они знали. Её кровь, тайна, которой она боялась даже мысленно коснуться, теперь была выставлена напоказ, описанная сухим языком отчётов. Она была Таррен. Всегда была Таррен. И теперь все это знали. Двое охранников вышли из сияющего портала транспортных магистралей — Элисса машинально отметила серебристые мундиры с гербовой вышивкой, больше похожие на ливрею элитной охраны, чем на утилитарную робу надсмотрщиков. Их движения отдавали выверенной синхронностью роботов-грузчиков, обращающихся с хрупкими артефактами. Взгляд, скользнувший по её фигуре, заставил кожу сжаться мурашками — не похотливое щупальце, а ледяное сканирование аукциониста, фиксирующего лоты для каталога.       — Очередной эксклюзив для коллекции молодого господина? — бросил первый, вращая в пальцах биометрический сканер. Словно проверял свежесть мясного отруба.       — Третий в этом месяце, — ответил другой с профессиональным равнодушием, — Он щепетилен в отношении родословных.       — Этот образец стоил больше, чем годовая зарплата. Должно быть, ему нужно что-то конкретное. Они говорили сквозь неё, будто разгружали ящик с маркировкой хрупкое. Но их беседа стала последним пазлом в кошмаре — Вейлар не просто охотился. Он вёл планомерный отбор, скупая живых носителей определённых генов, как редкие книги для библиотеки. И теперь его когти сомкнулись вокруг неё. Охранники взяли ее за руки с удивительной мягкостью — нет смысла портить ценный товар — и повели к транспортной зоне. Вокруг замерли другие невольники. В их взглядах мелькали осколки эмоций: у одних — сдавленная жалость, у других — животный страх. Большинство же смотрело пустыми глазами существ, чьи души давно растворились в рутинном кошмаре. Ни шёпота поддержки. Ни намёка на сопротивление. Коллективное понимание висело в воздухе гуще пыли шахт — любое неповиновение лишь даст жерновам системы новый жмых для перемалывания. Они расступятся, она исчезнет в зверинце Вейлара, а конвейер страданий продолжит штамповать слитки из породы и сломанных судеб. Пока они шли, рука Элиссы нащупала ключ, спрятанный в её кармане. Металл, пропитанный теплом её тела, обжигал кожу. Она не знала, что он открывает или куда может привести, но он принадлежал ей. Это была тайна, о которой Кай Вейлар не подозревал. Маленький бунт, скрытый под её кожей. Портал транспортной системы вздымался впереди химерой из чёрного стекла. Зеркальная поверхность дробила свет шахты паутиной искажённых бликов, словно гигантский калейдоскоп, собранный из осколков. За этим барьером ждало то, что Вейлар наверняка называл жизнью — существование образца в кристальной витрине коллекционера аномалий. Сытые пайки вместо гнилой баланды. Мягкие камеры с климат-контролем вместо сырых штреков. Ни плетей надсмотрщиков, только стерильные иглы. Но эта призрачная милость лишь меняла форму клетки. Теперь её тюремщиком становился тот, кто вычислил её по спиралям ДНК, словно редкий вирус в эпидемиологическом отчёте. Он знал. Не просто подозревал — знал. Приобрёл, как уникальный кристалл, точно зная её стоимость. И теперь его машины будут вскрывать её послойно — клетка за клеткой — пока не соберут пазл, ради которого охотились. Воспоминание о рабе Таррен пронзило сознание — тело, изрезанное скальпелями с математической жестокостью. Её генетический код выдрали из плоти, как алмаз из породы.       Стану ли я следующей? — мысль ударила в виски, — Ещё одним экспонатом в кабинете ужасов Вейлара, чьи останки сокроют в подземных архивах империи? Двери транспортного узла разошлись с шипящим вздохом, обнажая салон, сиявший стерильным блеском. Здесь всё дышало искусственным совершенством: бархатный полумрак, воздух, пропитанный ароматами несуществующих цветов, мягкие линии стен, обволакивающие как щупальца. Красота этой ловушки была отточена, как лезвие — комфорт, рассчитанный до микрон, чтобы жертва добровольно легла под нож. Стражники толкнули её вперёд. На миг Элисса обернулась. Шахты застыли в последнем кадре — лабиринт туннелей, где сгорбленные тени копошились в вечном мраке. Существа без лиц, без имён, чьи крики давно растворились в гуле машин. Она считала это дном мироздания. Теперь понимала — дно было где-то глубже. Портал захлопнулся с щелчком, отсекая прошлое. Капсула рванула вперёд, и сквозь иллюминаторы поплыли индустриальные пейзажи Лоринталии: дымовые столпы, пронзающие багровое небо, силуэты заводов-циклопов, пожирающих сами себя. Огни шахтного комплекса таяли вдали, как последние искры в угольной яме. Рука сжала ключ до боли. Металл впивался в ладонь, напоминая: даже в идеальной системе бывают сбои. Даже у коллекционера аномалий есть слепые зоны. Чего бы ни хотел от неё Кай Вейлар, какие бы генетические маркеры ни сделали её достаточно ценной для покупки, он не знал о ключе. Он не подозревал о символе, который тот нес, о вопросах, которые он поднимал, или о мёртвой женщине, которая погибла, защищая его тайну. Это было немного, но в мире, где надежда была роскошью, доступной лишь немногим, это было всем. Раба 6 Гамма-хромитового месторождения больше не существовало. Она была собственностью лорда Кая Вейлара, помеченной, объявленной и принадлежащей ему. Но в то же время она была хранительницей тайны мертвеца, и это было то, что не мог обнаружить даже самый изощрённый ошейник.       «Пусть он попытается сломать меня, — думала она, — Пусть он попытается раскрыть все мои секреты. Он может владеть моим телом, но моя душа всё ещё принадлежит мне». Уголки губ Элиссы дрогнули в улыбке, острой и беззвучной, будто блеск клинка в лунном свете. Шахты остались в прошлом — теперь она летела в пасть чудовища, но в её жилах звенела тихая ярость. За иллюминатором плыли туманные силуэты спутниковых вышек, словно могильные плиты цивилизации. Лорд мечтал вырезать её секреты скальпелем? Пусть попробует. Транспорт завибрировал, замедляясь у цели. Элисса выпрямилась, сжимая ключ до онемения пальцев. Что бы ни произошло дальше, она встретит это с тяжестью ответственности за тайну мертвеца в своём кармане и с огнём мятежа, пылающим в её сердце.