Красная дева

«В свой восемнадцатый день рождения принцесса Равендора получила в подарок от отца невероятной красоты ожерелье. Серебряная цепочка обрамляла нежную шею девушки, а огромный голубой сапфир в форме сердца покоился на её груди. Окрылённая подарком, принцесса отправилась в долгожданное путешествие на корабле. Однако стоило им выплыть из гавани, маршрут из-за плохой погоды пришлось изменить. Корабль обогнул Холодный остров и направился в незнакомые воды, где столкнулся с айсбергом. Судно исчезло в ледяных водах. Принцесса Равендора утонула во время праздничного путешествия, и голубой сапфир ушёл на дно вместе с её телом. Когда о произошедшем стало известно, охотники за наживой отправились на поиски драгоценного камня. Не успел ещё король оплакать свою дочь, как чужие руки сквозь холодную толщу воды потянулись к её телу, чтобы сорвать знаменитое «Сердце моря». К счастью, долгие циклы никому не удавалось этого сделать, поэтому принцесса оставалась неосквернённой. Но ничто не длится вечно.»

Всё в этом мире циклично: в природе, в истории, в человеческой жизни. Прошлое, настоящее и будущее переплетаются в бесконечном круговороте. Всё, что кажется иным, — лишь повторение. Замкнутый круг, напоминающий о постоянстве и неизменности. Уроборос. Огромный морской змей, заключивший мир в кольцо из собственной плоти. Одновременный конец и начало цикла. Люди рождаются и умирают, просыпаются утром, чтобы совершить этот круг и снова лечь спать. Империи сгорают и восстают из пепла, вода испаряется, но возвращается обратно в море с дождём. Мир — это круговорот. Природный цикл тому подтверждение. Сезон солнца сменится сезоном увядания. Месяц звёзд сменится месяцем золота. Ветер станет прохладней, с новой силой польются дожди, зелень потеряет свой цвет, обратившись песком, упавшим к ногам. Природа уйдёт на заслуженный отдых, чтобы переждать сезон бурь и вернуться с новыми силами в сезон цветения. И так происходило постоянно. В жизни ничего не меняется. И всё же всегда есть возможность найти иной путь к той же цели. Теодор никогда бы не подумал, что жизнь, украшенная мечтами о тренировках морских рыцарей, в итоге оставит его помощником кока на пиратском корабле. Но он быстро привык к людям, окружавшим его, и в целом не жаловался на жизнь. Если бы не она, то второго шанса у Тео бы не было. Он мало что помнил с того вечера, но только не Ариэль: её саркастичные упрёки, яркие красные волосы, взгляд и движения. Теодор боялся, что, придя в гавань на следующее утро, эта встреча окажется игрой пьяного воображения. Но она стояла там и без сомнений протянула руку помощи, хотя не была обязана. Теперь Тео считал, что должен отплатить ей за спасение. Сначала это действительно было лишь ощущение долга, поддерживаемое восхищением, но постепенно «долг» превратился в нечто иное. Теодор всё больше задумывался о прошлом. Хорошо бы, если о своём. Однако ему нечего искать в однообразных днях на Соддене. То ли дело завеса тайны, которую создала вокруг себя Ариэль. Раздражало ли это Теодора? Нет. Его мало что может довести до такого состояния. Разве что Билли и его дни дежурства на камбузе. Печалило ли Тео это? В какой-то мере да. Он умудрился запомнить море информации о своих товарищах. Альфонсо раньше был морским охотником и пережил множество бурь. Пинту — заядлый семьянин и отличный строитель. Гвинерва до определённого момента в своей жизни никогда не работала с больными. Теодор даже знал, что всю жизнь Сильвер был контрабандистом, а сёстры Ленокс — наёмными убийцами с Дорна. А что Ариэль? Можно бесконечно долго размышлять, пытаясь собрать из разбитой бутылки вазу. Однако ему никогда не удастся раскрыть эту тайну. Сколько бы ключей он ни перебрал, сколько бы замков ни пытался вскрыть. Нельзя отрицать, что Теодор заслужил малость доверия. Даже самую крошечную, но и её, как награду, он трепетно хранил в ладонях, боясь, что рано или поздно она ускользнёт, как песок сквозь пальцы. Возможно, когда-нибудь Теодору надоест дрожать над заслуженным богатством, и тогда он лично бросит всё на самотёк. Наконец займётся собственной жизнью, но а пока... — Теодор! — По маленькому, жаркому камбузу пронёсся громкий, бодрый голос корабельного кока. Несмотря на чистоту на кухне, Карлос всегда расхаживал в перепачканной одежде. Причиной тому было не желание показать всем, что он повар, а привычка вытирать руки и столовые приборы об себя. Иногда от кока пахло ботвой, иногда — вкусной зажаркой или, наоборот, противной замоченной рыбой. Но никогда — алкоголем. Карлос оказался заядлым трезвенником, ссылаясь на своё нежелание и здоровье. Гладковыбритое, округлое лицо с розоватыми щеками, как у младенца, не могло не принадлежать полному мужчине, который, к тому же, бравировал своим внешним видом, постоянно хлопая себя по животу. — Ты что, в гости к Иллаиде собираешься? — в голосе не звучало упрёка. Карлос щёлкнул пальцами у лица Теодора, а маленькие глазки со смешинкой и любопытством осматривали помощника. Проморгавшись, Тео и не заметил, как монотонная работа увела его далеко в мысли. Всё ещё находясь между мечтаниями и реальностью, он невнятно переспросил: — Что? — Говорю, чего мечтаешь? — повторил Карлос, но уже на другой лад. — Сейчас вместе с кожурой от картофеля слой кожи себе снимешь. Теодор опустил глаза: в одной руке маленький, но острый ножик, в другой — картофелина, уменьшившаяся в размерах в половину. Под ногами и на столе кожура неаккуратными обрывками, хотя Тео, развлекая себя, всегда старался снимать её одной большой ажурной лентой. Ну а что ещё делать, когда все твои будни проходят на камбузе, пока не заканчивается ужин? Карлос почти никогда не выходил с кухни, Теодор даже спрашивал, нравится ли ему вообще работать на корабле. Сам же юный помощник кока, хоть и любил заниматься хозяйством, старался выползать на поверхность, чтобы развеяться. Иначе среди кастрюль и бочек можно было сойти с ума. Когда он был помладше, Теодор с большим удовольствием хлопотал вместе с мамой на кухне, чем шастал по окрестностям. Между замешиванием теста для хлеба и беготней на улице Тео всегда выбирал первое. Он рос домашним мальчиком, и, что удивительно, эти навыки пригодились ему на корабле. Но вот пророчества матери о том, что в будущем Тео удивит жену навыками готовки, оставались только пророчествами. Пока его кулинарные способности удивили одного только Билли, отведавшего солёного супа. — О, извини, Карлос. Я всё уберу. — Теодор отложил орудие картофельных пыток на стол вместе с «подопытной», которая от крена корабля стремительно укатилась на другую сторону стола. Карлос цокнул, отмахнувшись от своего рассеянного помощника: — Да ладно тебе, после ужина порядки наводить будешь. — Мне не сложно. — Не упирайся на моей кухне. В остальном — делай, что хочешь. Ну ладно, только слюни в еду не пускай. — Теодор возмущённо глянул на кока в немом вопросе. Это когда он такое делал? Спрашивать напрямую Хэнд не стал. Быть пристыженным собственным поведением ему не нравилось. — Не спи на ходу. — Я не... — Опустив плечи и ковырнув носком сапога валяющуюся на полу кожурку, Теодор взял новую картофелину в руки. — Ладно, овощи, так овощи. — Правильно. Я бы не хотел подавать на ужин ребятам тебя, вместо похлёбки, — подмигнув, Карлос, переваливаясь с ноги на ногу, как медведь, направился к своей бурлящей кастрюле. Тео расценил это как настоящую угрозу. Голодные пираты, при необходимости, могли и капитана съесть. Хотя, зная Ариэль, она встанет у каждого поперёк горла. Совсем скоро закончился картофель. Кривые, очищенные овалы лежали в громадном тазике. Руки насквозь пропитались грязью и крахмалом. Теперь эту гору предстояло нарезать. Благо, картофель на борту не бесконечный, и чем больше его съедают, тем меньше его остаётся на следующий приём пищи. Так Теодор утешал себя каждый раз, когда ему приходилось в одиночку сражаться с этим крахмальным войском. Вот только сегодня Тео предстояло капитулироваться с поля боя по очень важным причинам. — Карлос! — тихие напевы кока прервал резвый голосок мальчишки. Это Джорджи, утирая нос рукавом, прискакал с новым поручением. — Капитан попросила временно отпустить Теодора. — Это ещё зачем? — постучав деревянной ложкой, кок отвлёкся от размешивания будущего обеда и ужина. — Она ждёт его у себя. — Меня? — встрял в разговор Теодор. — Ну да, — ответил Джорджи так, будто на «Пропавшей принцессе» есть ещё один Теодор. — Не сказала почему? — Братец, хотелось бы мне читать мысли. Но лицо у неё было нормальное. — Нормальное? — чуть оскорблённо переспросил Тео. Когда это у Ариэль было просто нормальное лицо? Или, может, Теодор чересчур всматривается в черты Рохас? Для помощника кока оно, словно высеченное из лунного камня, всегда сочетало в себе спокойствие и строгость. — Не злое и не недовольное, — Джорджи снова шмыгнул носом. — Просто лицо, как у... Как у нашего капитана. Вытягивать подробности из юнги оказалось бесполезным занятием. Поэтому Теодор с плохо скрываемой радостью ухватился за тряпку, оттирая руки от грязи и картофельного сока. Если Ариэль вызвала, значит нельзя заставлять её ждать. Она никогда ничего не делала просто так. Даже украденное у Липблауда приглашение было не просто желанием насолить старику. Кого вообще волновала маленькая шалость в сравнении с драгоценным камнем, истории о котором ходили по миру не первый десяток циклов? Можно было прожить жизнь и не увидеть «Сердце моря», но нынешнему поколению представилась возможность побывать на целом празднике, восхваляющем успех нашедшего. Могла ли Ариэль подумать, что сможет покинуть корабль не ради организационных вопросов, а из-за приглашения на бал? Просто так — вряд ли. Но ради знаменитого трофея — вполне может быть. А могла ли Ариэль вообще подумать, что сможет переступить через себя и без страха покидать корабль по любой причине?  Когда она ступила на ещё первую «Пропавшую Принцессу», всё казалось неустойчивым, недолговечным. Один неверный шаг или одно неверное слово могли пошатнуть уверенность, как её собственную, так и уверенность всей команды. Словно каждое действие было неровным кирпичиком, кривые грани которых приходилось накладывать друг на друга, строя стену, неустойчивую настолько, что она могла рухнуть от малейшего дуновения ветра. И тем дуновением ветра было бы недовольство экипажа. Так что да, первое время Ариэль действительно боялась покидать палубу, даже когда с виду всех всё устраивало. Была ли то матросская забава и скрытые мотивы, или моряки взаправду восприняли её всерьёз за столь короткий промежуток времени? Ариэль не сомневалась, что в отсутствие капитана всем заправлял Сильвер, и уж залезть ему в голову не представлялось возможным. Бывший контрабандист жил по своим правилам, которые, к счастью, довели Ариэль до капитанства. Несомненно, большую роль сыграли деньги, но и Рохас не дала повода сомневаться. Теперь же капитан с лёгкой душой могла покинуть корабль. И благодарит Ариэль не собственную силу и уверенность, а людей, в которых она не сомневалась. Правильно говорят: чтобы понять, чего ты достиг сейчас, нужно оглянуться назад и посмотреть, что было раньше. Даже несмотря на обретённую уверенность в своём положении, свободное время Ариэль чаще всего проводила либо на шканцах, либо у себя, бесконечно перебирая бумаги. Поэтому Теодор, выбравшись на верхнюю палубу и не найдя капитана у штурвала, поспешил в каюту. Он ознаменовал свой приход уважительным: — Капитан. Ответ последовал незамедлительно. Ариэль ждала прихода Теодора. Откинувшись на спинку стула, она издалека рассматривала лежащую перед ней карту  — старую, с помеченными синей и красной красками течениями, которые менялись из сезона в сезон. Её руки покоились на подлокотниках, а пальцы были сцеплены перед собой в замок. Однако, принятая капитаном поза не пестрела королевским величием. Ариэль выглядела спокойной, но сосредоточенной. Глаза цвета закатного моря потеплели, стоило Тео показаться в дверях каюты. — Теодор, — мягко поприветствовала она, заметив, — Мы ведь сегодня ещё не виделись. — Да, со вчерашнего вечера. — Он прикрыл за собой дверь, даже не стараясь скрыть интерес во взгляде. — Тогда наверстаем упущенное. Подойди, я тебе кое-что покажу. Дождавшись, когда Теодор всё же сделает несколько шагов навстречу и встанет напротив стола, Ариэль достала из ящика прямоугольник из розового пергамента, сложенный пополам. Не спеша с объяснениями, она положила бумагу на стол. Отчего-то Рохас до последнего хотелось держать интригу, поэтому она заговорила, как только Теодор тщательно осмотрел пергамент. — Это приглашение на корабельный бал, — пояснила она, внимательно следя за реакцией и выражением лица Теодора. — Его устраивает тот, кому удалось достать «Сердце моря» со дна. Одни только усилия по добыче стоят того, чтобы посмотреть на знаменитый сапфир. — Ариэль усмехнулась, как-то хищно, словно огненная лиса, кружащая вокруг добычи. Порой она забывала, что являлась капитаном именно пиратского судна и такая жажда наживы должна быть естественной. Но её не интересовали грабежи с последующим уничтожением человеческой нации или сожжение чужих кораблей. Не потому, что она благородная девица или заядлый моралист. Просто её рамки дозволенного не приравнивались к инстинктам диких существ, готовых на всё ради забавы. — Господина Липблауда толком никто не знает в лицо, а уж его загадочную спутницу тем более, — Ариэль продолжала постепенно вливать в Теодора информацию. Помощник кока осторожно подал голос, крутя в руках розовую бумажку. Его мысли в паре с предвкушением плясали где-то рядом с ответом, но никак не могли попасть в такт мелодии Ариэль. — Но кто такой этот господин? Закатное море встретилось с осторожным интересом в глазах Теодора. — Формально — это ты. Официально — хозяин рабского острова, на котором мы недавно побывали. Теодор сверился с бумажкой. Даже посмотрел на свету, не подумав, что это может показаться странным. Просто до него ещё не до конца дошёл смысл слов Ариэль. — Капитан, вы говорите так, словно мы собираемся отправиться на этот праздник, — наконец бросив рассматривать приглашение, Теодор обратил всё своё внимание на Ариэль. И вот тогда его осенило. Тео открыл рот и от захлестнувшей волны удивления чуть не забыл его закрыть. — Погодите, мы действительно туда собираемся. Разглядев в замешательстве Теодора больше неуверенности, чем решительности, Ариэль постаралась объяснить как можно доходчивее. Она уже привыкла, что матросам порой приходилось повторять всё по несколько раз. И в отличие от перебиваний и пьяных разговоров, это её не раздражало. — У нас на руках есть все карты: неоднозначная внешность, маски, внимание, которое будет собрано лишь вокруг камня. Я выбрала тебя в качестве главного действующего лица, однако мне будет понятен твой отказ в случае чего. — Нет, я не собираюсь отказываться. На губах Ариэль промелькнула довольная улыбка. Теодор улыбнулся в ответ, хотя всё его нутро кричало остаться в своём камбузе, помешивая суп. Но кто слушает здравый смысл, когда появляется возможность провести хоть немного больше времени с... предметом обожания? Со своим идолом? Нет, просто со своим капитаном. — Это хорошо, — Ариэль кивнула своим мыслям и снова откинулась на спинку стула. — Правда? — не сдержался Тео и тут же постарался исправиться. — В смысле, я рад, что вы выбрали меня в качестве своего... — Он задумался, не зная, какое определение подойдёт лучше. Если он скажет о кавалере, сам себе «порежет» слух. Деловые партнёры его тоже не устраивали. Они здесь совсем ни к чему. Союзники? Нет, они же не на войну идут. Джентльмен для дамы? Или джентльмен, сопровождающий даму? Слишком вычурно и долго. Перебрав в голове уйму вариантов за считанные секунды, Теодор всё же остановился на: — Спутника? — Пусть будет так. Когда мы вернёмся на Дорн, первое, что сделаем — отправимся на рынок. Нужно купить что-то более презентабельное к такому событию. Хотелось бы сказать: «Не пиратское это дело — костюмчики себе покупать». Но в действительности всё было совсем наоборот. Это сейчас каждый пират выглядел до противного обычно, лишь бы не выделяться из толпы моряков. Всё же предрассудки и стереотипы — враги народа по сей день. А вот раньше пираты отшивали себе костюмы из самых дорогих тканей, вставляли в шляпы самые пышные и диковинные перья, обвешивались ремнями из крокодильей кожи и золотыми украшениями, да так, чтобы каждый шаг сопровождался звоном побрякушек на шее и руках. Но главным атрибутом пиратства считались татуировки. Намного масштабнее и страшнее, чем у простых моряков. Разбойники набивали себе цветных змеев во всю спину, собственные корабли на груди, а руки превращали в целые картины боя. Так что, потратить с трудом заработанные монеты на костюм к балу было весьма в порядке пиратских вещей. Ариэль замолчала, обдумывая детали, о которых стоило упомянуть заранее. На самом же деле просто была довольна тем, что Теодор согласился пойти. В противном случае, подходящую на эту роль замену найти было бы сложно, но не невозможно. Скорее всего, Ариэль пригласила бы с собой Пинту. Но ни один, ни другой, в достаточной мере не были бы довольны сотрудничеством в таких обстоятельствах. Рохас давно поняла, что Пинту — человек, привыкший к спокойной, размеренной жизни. И если к кораблю, ставшему ему вторым домом, боцман ещё мог привыкнуть, то шумный молодёжный бал явно не принёс бы ему удовольствие. Зацепившись мыслью за Пинту, Ариэль вспомнила ещё один немаловажный нюанс. — О, и ещё кое-что, — Капитан подалась вперёд, снова завладевая вниманием Теодора. — Ты, наверное, обращал внимание, что Пинту и Альфонсо порой обращаются ко мне не так официально, — начала «подплывать» издалека Ариэль. Хотя, как для неё, информация не была настолько шокирующей, чтобы рассказывать о ней постепенно. — Да, — дал ответ Теодор, которого и не предполагалось вовсе. — Если они делают это при других, тогда вы смотрите на них очень укоризненно. — Так и есть, — Ариэль снова улыбнулась, не сдержав лёгкого смешка. Она пожала плечами, преподнеся ответ как данное. — Ничего не могу с этим поделать. Теодору нравилось, что его простые слова вызывают у капитана улыбку. Ариэль же пока предпочитала не обращать внимание на эту закономерность. Всё время недолгой паузы она смотрела на Теодора, тщательно следя и подмечая мелкие детали: то, что он теребил пуговицу на манжете и, скорее всего, сам же этого не замечал; что он стоит, едва навалившись на одну ногу, скорее всего, из-за ранения. Не ускользнули от внимания Ариэль следы готовки и непослушные кудри, закручивающиеся в разные стороны из-за ветра и морской воды. А самое главное, от солнца, проникающего сквозь окно, глаза Теодора казались совсем голубыми, яркими, очень насыщенными. Засмотришься на них на секунду дольше — и можно утонуть в плещущемся внутри море. — Мы с тобой знакомы достаточно, и я достаточно тебе доверяю, чтобы попросить оставить формальности во время личных разговоров. Как считаешь? — прервала тишину Ариэль резко и нещадно, чтобы поймать весь спектр эмоций, пролетевших на лице Теодора. — Перейти на «ты»? — переспросил Тео, не веря своим ушам. — По-моему, весьма простая задача в сравнении с тем, что нам с тобой предстоит. — Да тут как посмотреть... — пробормотал он себе под нос, одновременно не веря собственному счастью и сомневаясь в правильности такого решения. В последнее время обращение «капитан» по отношению к Ариэль резало слух, но было единственно верным. Тео сомневался, что сможет привыкнуть к такому. — Нет? — дразня, уточнила Ариэль. — Да! — торопливо парировал Теодор. — То есть, я абсолютно согласен. Это только на время бала? — Я предполагала более долгое сотрудничество. — О, правда? — он спрашивал с надеждой, но не рассчитывал на положительный ответ. — Мне придётся долго переучиваться. — Сделав вид, что это решение он принял с трудом, внутри Теодор ликовал, поднявшись на следующую ступень по лестнице доверия. — Не думаю, что это займёт много времени. — Ариэль коснулась бумаг, лежащих на столе. — Пока можешь идти. Примерно предположив, сколько указаний ей придётся оставить на время своего отсутствия, Ариэль дождалась, пока Тео развернётся, чтобы снова его окликнуть. — И ещё, Теодор. Это показалось ей какой-то безмолвной игрой, правил которой они не знали, но с удовольствием им следовали. Сделав свой ход, Рохас надеялась, что Тео не постесняется выступить в ответ. — Да, Ариэль? — отозвался Теодор, пробуя её имя на вкус. Впервые за долгое время. Оно показалось ему терпким, как полусладкое красное вино, и едва уловимым, как кислинка от ягоды шиповника. — Не говори пока никому, — предупредила Ариэль. Чем меньше матросы знают о привилегиях некоторых из них, тем лучше. Уважение строится даже на таких мелочах. — Как скажете... — и тут же быстро исправился. — Как скажешь. Напоследок они обменялись взглядами, и только после Теодор вернулся в камбуз к «излюбленным» овощам, но уже с куда большим рвением. Теперь дни тянулись со странным предвкушением, хотя ни Ариэль, ни Тео совершенно не знали, к чему приведёт их маленькая авантюра. Месяц звёзд постепенно подходил к концу. А значит, заканчивался и сезон солнца. Природа охлаждала свой пыл, и только море по-прежнему оставалось неизменным себе. Оно плескалось под бортом, шумя и пенясь, поглощая последние тёплые солнечные лучи. Совсем скоро, когда небо будет затягиваться тучами всё больше и больше, водной стихии останется лишь хвататься за прохладные порывы ветра. Причалив к берегу, «Пропавшая принцесса» словно и не уплывала от многолюдного рынка на поиски приключений в южных водах. Из-за того, что в прошлый раз их сборы резко оборвались неприятными известиями, припасы пополнили наспех, а прежде залатанную дыру в корпусе не успели проверить как следует. Корабельный бал назначили на десятый день месяца золота у берегов Равендора, поэтому в этот раз спешить было некуда. Путь от Дорна займёт несколько дней от силы, значит, можно не боясь уделить внимание подготовке к балу. Вновь прикоснуться к чему-то настолько простому, как покупка нового платья, ощущалось очередной дрожью струн прошлого. Ариэль всегда скрупулёзно относилась к своему внешнему виду, хотя любила в детстве повозиться в садовой грязи среди кустов пионов. А вот Генри, казалось, и запаха сырой земли не выносил, потому как шарахался от одной только идеи поиграть в саду. Новые наряды, особенно расшитые маминой рукой, всегда приводили Ариэль в восторг. Жаль, сейчас ей никто не вышьет волны на платье. Теперь Рохас предоставлена сама себе. Оставив Альфонсо и Пинту поручения, Ариэль вместе с Теодором спустилась в самое сердце Дорна — рынок. Торговые ряды простирались на сколько хватало глаз, как вены и артерии, а люди, шумные и суетливые, были кровью города, оживляя его сердце. В сотне магазинчиков и тысячи палаток просто невозможно не найти нужную вещь.  Даже абстрагируясь от внешнего шума и предложений купить свежий товар, у Теодора глаза и мысли разбегались в разные стороны, цепляясь за всё подряд. Поэтому он уточнил: — И куда мы пойдём, ка.. Ариэль? Оторвавшись от чтения названий забегаловок по обе стороны улицы, Ариэль потянулась поправить треуголку, но совсем позабыла, что оставила её в каюте. Непривычно тихий и сосредоточенный Теодор оказался приятным дополнением к сегодняшним светским развлечениям. Рохас догадывалась, что, кроме Соддена, до попадания на «Пропавшую Принцессу» он нигде не бывал. Поэтому даже «Равендорский призрак» впечатлил Тео своей оживлённостью и изобилием товаров. — Пинту назвал пару мест, — задумчиво произнесла Ариэль, — заглянем туда в первую очередь. — Пинту? — незадачливо переспросил Теодор. — Он разбирается в таких вещах?.. — Не забывай, он — женатый человек.   Не то что женатый, у Пинту уже есть взрослый сын, ненамного младше самого Теодора. Воспитанный прекрасным человеком, Давос всё путешествие обратно на родину не отлынивал от матросских дел, хотя, как гость и пострадавший, не был обязан. Для человека, незнакомого с морским ремеслом, он справлялся отлично. Но куда больше парусов его интересовали знания, которыми с ним делилась Гвинерва. Целительница, несмотря на юный возраст, оказалась прекрасной наставницей. И на берег Дорна Давос ступал уже не зелёным новичком, а способным любителем. Пираты шли всё дальше от берега, оставляя опасную полосу позади. Иерархия существовала везде. И принципом «чем ближе к центру, тем лучше» пользовался почти каждый континент. На Железном так было принято раньше: чем ближе к суровым водам ты живёшь, тем больше вероятность, что тебя утащит морская тварь. В Равендоре такая система тоже присутствовала, но имела не настолько жёсткое объяснение. В центре жили те, кто богаче и успешней. Дорн же придерживался этой системы в своём стиле: чем дальше от берега, тем дороже и надёжнее товар. Поэтому, чтобы найти достойную одежду, Ариэль, не тратя время, отправилась сразу на центральную площадь. По периметру круглой, мощёной камнем территории выстраивались низенькие домишки с яркими вывесками. У многих магазинчиков благоухали клумбы перед входом, а вовнутрь покупателей заманивали яркие витрины за окном. Только незамысловатый, неработающий фонтан немного портил картину цветущей площади. Подходящих магазинчиков на площади оказалось не так много. Большинство из них были книжными и антикварными лавками. Сначала Ариэль попытала удачу в швейном. Она не планировала отшивать платье на заказ, но обычно в таких местах мастерицы нередко выставляли свои работы на продажу. И всё же успех настиг их только в затерянном в лабиринте домов бутике. Когда прохладный морской ветер остался за дверью, до пиратов добрался аромат лёгкого парфюма. Такой ненавязчивый запах источала каждая деталь интерьера. Посетителей встретили милые девушки в ажурных передничках. Они с большим рвением и явной любовью к своей работе рассказали обо всём понемногу, а после исчезли так же быстро, как появились. Необходимые ряды с одеждой располагались на разных половинах бутика, поэтому Ариэль и Теодору пришлось разделиться. Преобладающее большинство одежды, всё же, подходило для повседневной носки: однотонные платья прямого кроя, лёгкие рубашки, широкие штаны, туники, скромные юбки чуть выше щиколотки, но уже с цветастым узором. И всё же Ариэль удалось найти несколько подходящих вариантов, которые потом она сократила до двух. Первым Рохас выбрала пастельно-розовое платье с вставками из белого фатина. Оно было похоже на лёгкое закатное облако. Вторым оказалось нежно-голубое платье с красиво подобранными рукавами и многослойной юбкой.  Теодор закончил довольно быстро. Новая рубашка с широкими рукавами, жилет, весьма простой, но лаконичный, классические новые чёрные брюки. Хэнд носил похожие почти каждый день, но за меньшую цену. Он хотел посмотреть что-то на шею — ленточку или жабо, — но побоялся, что это будет выглядеть слишком аляписто. На полпути выбранные костюмы у него отобрали служанки, чтобы аккуратно сложить и посчитать. Осмотревшись, Теодор, несомненно, обратил внимание на занятую Ариэль. Настолько поглощённую мыслями, что та не услышала его приближения. Тео окинул взглядом висящие перед пираткой платья. Оба были настолько по-девичьи нежными, что, казалось бы, никак не могли смотреться на Ариэль. И всё же представить её в одном из этих нарядов совсем не сложно. — Голубое. — Что? — Ариэль обернулась, озадаченная неожиданным появлением Теодора. — О, прости, я думал, ты не можешь определиться, и поэтому... — Он сжал губы, желая прикусить, а лучше откусить себе язык. — Неважно. На тебе любое будет хорошо смотреться. Даже непрошеный комментарий из уст Теодора звучал по-другому. Возможно, виной тому бесконечно виноватое лицо, на которое невозможно злиться. Настроения переводить это в нравоучения совсем не было, как и делать ненужное замечание. Поэтому Ариэль только спрятала улыбку, поправляя волосы, и постаралась не испортить всё шутливым, даже легкомысленным вопросом: — Даже те белые полотна с острова? Теодор смог выдохнуть, получив в ответ повод продолжить начатый разговор. Весьма необычный способ, конечно, но Хэнду нравилась любая острая шутка капитана, как бы она её ни преподносила. Ему пора бы перестать так шугаться каждого своего действия рядом с Ариэль. Иначе Рохас подумает, что он её боится. — Даже они. Голос Теодора, звучащий совершенно искренне, заставил Ариэль обернуться обратно к нарядам. Коснувшись воздушной розовой ткани, её вниманием всё равно завладело голубое платье. Рохас смотрела на него достаточно долго, чтобы почувствовать на себе пытливый и взволнованный взгляд. Может, у Ариэль разыгралось воображение, но эти запретные глаза старались зацепиться за что угодно, лишь бы не выдавать своего любопытства. — Теодор. — Да? — Почему голубое? — не оборачиваясь, спросила Ариэль. — Не знаю. — Тео провёл рукой по волосам. — Оно мне нравится больше. Устроил ли Ариэль его ответ, Теодор так и не понял. Он решил не досаждать капитану, поэтому совершил ещё один круг по магазинчику ради интереса. Мода Свободного континента сильно отличалась от того, что он видел на родине. По крайней мере потому, что меха в их нарядах практически не было. Жители же Соддена и Родоса обвешивались шкурами животных не только, чтобы согреться. Они использовали их в качестве доказательств своей суровости и навыков охоты. На Равендоре всё было намного сложнее: от изобилия корсетов, пуговиц, ажура и аксессуаров на все случаи жизни кружилась голова. Теодор так и не узнал, какое платье выбрала Ариэль. Когда они пересеклись у прилавка, оба комплекта одежды уже завернули в ткань и обернули ленточками. Тео решил не допытываться, а оставить себе небольшой сюрприз. Обслуживающая пиратов девушка вывела пером на пергаменте сумму и оставила на противоположной стороне стола. Не задумываясь и выполняя джентльменский долг, Теодор тут же потянулся во внутренний карман плаща за мешком с монетами. Однако его прервали. — Не надо, я заплачу. — Ариэль уже успела снять с пояса свой кошель, звеня монетами в нём. — Но, я хотел заплатить за оба наряда. — Моих накоплений больше. Так будет рациональнее. — И всё же... — не побоялся возразить Теодор. Да, он получал меньше капитана, но не то, чтобы совсем остатки. Вопрос честной делёжки добычи на «Пропавшей принцессе» всегда стоял ребром, и Ариэль лично контролировала этот процесс. — Ладно, — фыркнула Ариэль, но мешочек не убрала, — тогда каждый платит сам за себя. — Непробиваемая стена гордости и отказ принимать чужую помощь нашли выход даже в такой ситуации. Ну, хотя бы в том, чтобы нести оба свёртка, Теодор одержал победу. Оставив в магазинчике приличную сумму, пираты вновь вышли на площадь. Но, в отличие от полупустой улицы, которую они видели раньше, этот переулок полнился людьми, которые живым потоком стекались на площадь. Каждый в ярком наряде, с лентами в волосах и даже в венках из полевых цветов. Детвора кружилась вокруг фонтана, создавая шумиху. Площадь словно ожила. Понаблюдав за происходящим со стороны, и Ариэль, и Теодор осознали, что, несмотря на чёткие записи в судовом журнале, потеряли счёт времени. Веселящийся перед ними народ провожал сезон солнца в его последний день. За какой-то час времени утренние улицы превратились в яркий и тёплый, как последние лучики, праздник. Площадь обросла мелкими торговцами, которые выросли за одно мгновение, заманивая прохожих своим необычным товаром. Прежде чем озвучить шальную мысль, пришедшую в голову, Теодор взглянул на Ариэль: она с теплотой во взгляде наблюдала за происходящим, по-прежнему держась строго. Ей всегда удавалось совмещать в себе эту величественность и утончённость. Отсутствие прямого контакта Тео посчитал хорошей возможностью спросить, как есть, с ноткой негодования в голосе: — Хоть теперь ты разрешишь мне купить тебе что-нибудь? — он сделал короткую паузу перед важным уточнением, чтобы убедиться, что его услышали. — Как подарок. Ариэль в возмущении выгнула бровь, обернувшись, но промолчала. Просто знала — Теодор не отстанет, если ему отказать. Всё равно ведь купит. — Как подарок, — эхом повторила Ариэль, предлагая Теодору пройтись по выросшим на глазах прилавкам. Ассортимент пестрел всевозможными украшениями ручной работы, во многих прослеживалась символика солнца и Равендора. Вот пожилая женщина на мягкой подстилке разложила тарелочки, вылепленные из глины. Тут же висели обереги из костей, бусин и всего, чем поделилась природа, а рядом скрученные из проволоки кольца и браслеты, украшенные стёклышками. Ариэль шла позади, чтобы не смущать Теодора своим присутствием. Смотря ему в спину, Рохас отмечала, как часто он останавливался у прилавков, но, не найдя ничего, быстро перемещался к следующему. Так площадь грозила быстро закончиться, но Хэнд продолжал перебрасываться парой слов с продавцами, извиняться и идти дальше. Ей непонятно было такое рвение Теодора подарить ей что-нибудь. И Ариэль поймала себя на мысли, что она с интересом и трепетом ждала окончательного выбора Тео. С момента, как Рохас сбежала из дома, ей никто не делал подарков. Да и раньше подарки всегда преследовали какую-то цель, хотя и были искренними. Так сказать, для дела, а не для души. Вот в свете солнца что-то блеснуло. Ариэль нарочно отвела взгляд, теперь наблюдая за бегающей ребятнёй. Сама же и вела себя, как маленькая девочка, ждущая подачки от старших за красивые глаза или милую улыбку. Теодор молча протянул ей совсем маленькую бутылочку, закупоренную пробкой. А внутри расправил паруса крошечный кораблик. И в бутылке, и вне, он бы запросто поместился на ладони. Аккуратно обхватив сосуд пальцами за дно и горлышко, Ариэль поднесла кораблик ближе к лицу, всматриваясь в мельчайшие детали, созданные рукой человека. Миниатюрное двухмачтовое судно напоминало галиот, но даже Рохас не удалось всмотреться в творение настолько, чтобы быть уверенной. Ребёнок в её душе всё ждал, что сейчас на верхнюю палубу выйдут миниатюрные матросы и примутся за работу. Гладкое, округлое стекло ловило блики утреннего солнца, делая паруса полупрозрачными. А за ними сияли голубые глаза Теодора, в точности, как Спокойное море, по волнам которого готов был отправиться крошечный галиот. — Красные паруса? — лукаво спросила Ариэль, убрав бутылочку от лица. Она по-прежнему бережно держала подарок в руках, словно корабль внутри остановил штиль в южных водах. Теодор пожал плечами, неловко улыбнувшись: — Я хотел найти похожий на «Пропавшую принцессу», но вот. — Тео давно перестал пытаться читать Ариэль. У него это и с другими никогда не получалось, а уж капитан была слишком сложной поэмой для всех. Но Теодор стремился к тому, чтобы разгадать её истинный смысл. — Может, я подумаю над тем, чтобы обновить паруса. — Оба понимали, что это шутка, и оба слышали в этих словах искреннее «спасибо». В остальном к выражению лица Ариэль снова добавилась эта беспристрастная капитанская изюминка. Пришлось спрятать маленький сувенир в кошель, чтобы не потерять и не разбить случайно. Убрав мешок обратно на пояс, но перевесив его ближе к себе, Ариэль готова была вернуться на корабль. Теперь, кроме запасов пресной воды и еды, ничто не держало экипаж «Пропавшей Принцессы» на Дорне. Но и это легко исправить. Отчего-то среди всех континентов, на торговом острове Рохас нравилось меньше всего. Возможно, она не могла терпеть бедность, которую всячески пытались замаскировать яркими крышами и изобилием товара на рынках. Не потому, что ей неприятно и чуждо это состояние, скорее из-за осознания того, что людям приходилось переживать в тени, встречая гостей с улыбкой. От засевших мыслей шарм торговых улиц готов был треснуть, как кривое зеркало, но ушей капитана коснулись знакомые переливы мелодии. Среди праздничного шума она ухватилась за приятную ниточку прошлого, которая тянулась к звукам уличной скрипки. Музыкант не справлялся в одиночку со сложной танцевальной мелодией, но она звучала всё так же живо и настойчиво. — Слышишь музыку? Теодор прислушался. Пробивающийся сквозь гам мотив несомненно нёс в себе куда больше, чем знал даже скрипач. Попытавшись сосредоточиться, Тео расслышал помимо песни чужие ритмичные хлопки и стук каблуков по каменной брусчатке. Он сразу же вспомнил о боевых мотивах, которые матросы напевали на «Принцессе». Этот же полностью отличался. Мелодия старой скрипки словно выпорхнула с благоухающего цветочного поля или из волшебного леса. — Да, а что? — Ты её не узнал? — А должен? — неуверенно уточнил Теодор. Из музыки он знал лишь мамины колыбельные да вечерние распевы у костра. На Соддене культура песен развита не настолько, чтобы каждого с пелёнок приучали к игре на музыкальных инструментах. Там младенцы скорее берутся за топор, чем за смычок скрипки. — Это традиционный равендорский танец. — Краткого поучительного объяснения бы хватило, однако Ариэль посчитала нужным с намёком добавить: — Без него не обходится ни один бал. Этой мелодии на Равендоре учили каждого. Без неё, не то что не обходился ни один бал: ни один праздник не считался праздником, если не звучала резвая мелодия скрипки. В больших залах к ней присоединялись арфы и флейты, уводя танцующих в вальс среди нежности и волшебства. Словно десяток белоснежных лебедей одновременно вспорхнули с поверхности хрустального озера. На улицах, площадях или в скромных домах мелодия обретала свой шарм простоты и душевности. Для людей здесь она была поводом для радости, тогда как в высшем обществе скорее формальной традицией. Стоило первым нотам традиционной мелодии разнестись по воздуху, пары вышли на площадь. О начале танца свидетельствовало не только резкое движение смычка по струнам. Пары поклонились друг другу. Мужчины — сдержанно и величественно. Женщины — элегантно, сопровождая поклон лёгким движением руки. Вот тогда началась самая живая часть праздника в честь окончания сезона солнца. Движения танцующих, синхронные и плавные, будто они репетировали этот танец всю свою жизнь, украсили площадь, как распустившиеся бутоны. Ноги легко касались земли, поднимая облачка пыли, а юбки девушек кружились в такт музыке. С каждым новым движением танец становился всё более оживлённым. Улыбки на лицах танцоров, смех и радостные возгласы зрителей создавали неповторимую атмосферу праздника. В этот момент казалось, что время остановилось, и все заботы остались далеко за пределами обычно мрачного и унылого Дорна. Пустая, практически час назад площадь, ожила, словно внезапно налетевшая на море тёплая буря. Теодор оказался очарован феерией музыки и движений не меньше, чем Ариэль. — Сходи, потанцуй, я подожду тут. — Он перехватил свёртки с одеждой поудобнее, видя, как Ариэль невольно тянет к этому маленькому воспоминанию из прошлого. — Не говори глупостей. — Спешно отвернувшись от танцующей толпы, Ариэль хотела по привычке поправить отсутствующую на голове шляпу. — Почему? — искренне удивился Тео. Он не считал себя гением, но такое предложение казалось ему весьма актуальным. — Это же просто танец. Пряча неловкость за негодующим взглядом, Ариэль скрестила руки на груди в оборонительном жесте. Словно ещё одно такое простое и очевидное предложение пробьёт брешь в никому ненужной серьёзности. Она объяснила, весьма доходчиво: — Это танец на торговой площади. — Пускай она одна находила в этом связь. И всё же сейчас её вечно сбегающий разум смог зацепиться за кое-что другое: неумение Теодора танцевать могло плохо сказаться на их корабельном вечере, — и уж это Ариэль может исправить. — И что? — не унимался Теодор. Будто то, что Ариэль станцует на площади, привнесёт в его душу спокойствие. Возможно, только возможно, он хотел бы хоть краем глаза глянуть на такую сторону капитана. — Если бы я умел, я бы присоединился. Ариэль ничего не ответила. Лишь в закатном море её глаз всколыхнулась волна горечи. Теодор не понимал, о чём говорит. Она сама не до конца понимала. Несколько дней спустя, когда времени до празднества почти не осталось, «Пропавшая принцесса» стояла вдали от равендорской гавани. Она пряталась среди брошенных кораблей, опустив уставшие паруса. Ночь скрывала резные бока из красного дерева. Город спал — замерла и жизнь на судне. Пустые причалы некогда пополнились движениями. Чернеющие силуэты брошенных кораблей, оставленные на милость волн и ветров, качались на воде, неся в себе тайны минувших дней. А изорванные в клочья паруса тихо шептали старые, забытые истории. Каменные стены, покрытые мхом и отделяющие старую гавань от города, отражали глухое эхо, которое словно стонало в такт прохладному ветру сезона увядания. Вода у причала была тёмной и непроглядной, зеркаля серебристый свет луны. Даже самый тихий плеск казался гулким звуком на этом безмолвном кладбище. Оно всё ждало, что кто-то вновь вступит на его старую землю и разбудит забытые тайны. Но у «Пропавшей принцессы» были другие планы. В кубрик, завешенный гамаками, пробралась капитан и, успешно обходя спящих пиратов, склонилась над чужой постелью. Она оттянула край ткани, осторожно раскачав гамак. Убедившись, что неожиданное движение проникло в чуткий сон, шёпот Ариэль разрезал тишину только для двоих. — Доброй ночи, Теодор. Тео едва разлепил глаза, ворочаясь в гамаке. Он до сих пор не привык ко сну в подвешенном состоянии. К счастью, работа на корабле порой утомляла настолько, что уснуть можно было и среди парусины в трюме. — Капитан? Уже? — он не сразу понял, день сейчас или ночь. В кубрике всегда стоял приглушённый мрак. Свесив ноги вниз, Теодор поймал баланс и осмотрелся по сторонам. Все вокруг спали глубоким, непробудным сном. — Нет. — Она зацепилась взглядом за вьющиеся волосы Теодора, которые после пробуждения выглядели ещё пушистее. — Идём, у меня есть к тебе дело. Тео успел лишь поправить помятую рубаху на завязках с длинными рукавами-фонариками и нащупать обувь. Ариэль уже вышла из кубрика, а он поспешил следом.  Духоту общей спальни сменила свежая ночь. Светлая, благодаря сияющей на небе луне, и тихая. Стоило сезону солнца закончиться, как вечера стали прохладнее. Ещё немного — и морозы не отступят даже днём. Теодор поёжился, растирая предплечья ладонями. Стоило накинуть свой плащ. Хотя он всё ещё не догадывался, для чего Ариэль разбудила его посреди ночи. Она стояла у мачты. В той же рубашке с ажурным воротом и длинной юбке, которые носила на вечере историй. Алые волосы капитан собрала в беспорядочный пучок, будто собиралась сейчас же заняться работой на корабле.  — Я теряюсь, — признался Теодор, хлопая глазами. — Мне бояться? Радоваться или... — Света луны оказалось достаточно, чтобы разглядеть тонкую улыбку на губах. — Или я лучше помолчу и подожду, пока ты всё расскажешь. — Необязательно, — Ариэль поправила складку на юбке. — Гуляния, организованные Равендорской знатью, чаще всего — проверка на приспособленность к обществу. То, как ты говоришь, как ходишь и что делаешь. Спросонья Теодор едва понимал, о чём говорит Ариэль, но продолжал слушать. — Есть три главных правила: хвалить хозяев, улыбаться всем и танцевать. — О, а мы точно идём на бал, а не на... — Сонный мозг отказывался работать. Теодор покачал головой, раздосадованно добавив: — Нет, ничего не придумал. Сложно было удержать серьёзное лицо, когда перед ней стоял похожий на несмышлёного котёнка Теодор. И всё же в такое не совсем подходящее время Ариэль планировала погрузить Тео в мир аристократии настолько, насколько сама знала. Она уже успела убедиться, что помощник кока хоть и был прекрасно воспитан, мало знал о привычном обществе. — Сосредоточься, — попросила Ариэль. — С первыми двумя правилами ты справишься, а над третьим мы сейчас поработаем. — Сейчас? — Теодора словно окатило холодной водой из Северного моря. Он правильно понял, что Ариэль предлагала ему поучиться танцевать прямо здесь? В одиночестве на ночной палубе? Его бросило в жар, сильно разнящимся с прежними прохладными мурашками. — Я буду вести. Тебе достаточно запомнить лишь несколько движений. — Я не уверен, что... — Прекращай. Ариэль подошла ближе. Вместо музыки для них звучало море. Его ветер и волны, шуршащий песок и плеск воды. Волнующее и чарующее чувство. Будто сказка. Первое движение Теодор сам знал. Видел его на площади. Танец начинался с поклона. Ариэль назвала это «реверансом». Жестом почтительного отношения друг к другу, к публике, к танцу. — Слушай меня, — тихо сказала она. Глаза светились привычным закатным теплом и уверенностью. Ариэль взяла противоположную руку Теодора, робко стоящего перед ней. Он помнил, как их пальцы сплелись, когда Тео помогал капитану подняться на палубу после побега с острова, но это прикосновение ощущалось иначе. Намного волнительней. — Нужно скрестить руки и сделать несколько оборотов вместе. Тепло быстро перестало литься от кончиков пальцев, когда Ариэль скользнула по рукаву рубахи, подняв их руки на уровень лица. Будто скрещенные в бою мечи. Теодор всё пытался сосредоточиться на движениях, но такая близость взглядов путала мысли. Мелодия с площади звучала так же спокойно вначале, постепенно набирая ритм. Движения сейчас выглядели как бы знакомством, первой встречей, когда приходится ходить вокруг да около в поисках момента. — Теперь положи мне руку на талию. — Куда? — брякнул Теодор. Ариэль посмотрела на него исподлобья, чуть наклонив голову. — Я понял. Тео осторожно опустил руку туда, куда было сказано, и едва поднял взгляд обратно на Ариэль. Она же уложила лёгкую ладонь ему на плечо. Ещё свободной рукой капитан убрала пряди от лица и сплела их пальцы, которые теперь напоминали нос корабля. — Большая часть танца — движение по залу в такт музыке. Здесь нет ничего сложного. — Ариэль показала первый шаг, затем второй. Её ноги скользили по палубе, оставляя за собой невидимые линии, которые Теодор старался повторить. Она мягко вела его, руки уверенно направляли, а голос, вместо мелодии, придавал уверенности. Море вокруг них, безбрежное и бесконечное, служило новой, понятной только им, песней. Звёзды, как зрители, мерцали и наблюдали за их танцем, а ветер подхватывал каждое движение Ариэль оказалась прекрасным учителем: терпеливой, понимающей и объясняющей. И всё же Теодору с трудом удавалось справиться со всем. Середина танца с однообразными пируэтами оказалась не так сложна, но когда музыка должна была начать ускоряться, звеня смычком по струнам, Тео путался, возвращаясь к самому началу. Последние движения оказались для него самыми сложными. — Представь, что это не танец, а поединок. — Рука Ариэль соскользнула с плеча Теодора. Он замер. Глубокая ночь всё ещё мешала ему мыслить быстро и успешно. — Тебе не нужно делать красиво для других, думай только о партнёре. В пляске мечей и сабель никто не будет смотреть именно на тебя, если ты не угрожаешь его жизни, — вдумчиво объясняла Ариэль, вышагивая по палубе. Юбку то и дело подхватывал ночной порывистый ветер, выпуская алые пряди из подобранных волос. Пробивающиеся сквозь тьму лунные лучи играли не только на поверхности воды, но и на её лице. — Я думал, обычно сражение на мечах сравнивают с танцем, — неуверенно растягивая слова, Теодор всё не мог устоять на месте, переминаясь с ноги на ногу. Как будто готов был прямо сейчас пуститься в пляс, но на самом деле с каждым новым движением Тео хотел этого всё меньше и меньше. Он не был создан для танцев. В отличие от Ариэль. — Но не наоборот? — Рохас прищурилась, остановившись и заведя руки за спину. — В танце думать вредно, в поединке — нет. — Правило «закрой глаза и бей без разбору» тогда совсем не вписывается, — задумчиво протянул Теодор. — Возможно, учебник по боевому искусству мне бы не помешал.  Но вряд ли такой залежался среди книг в каюте. Большинство из них были бульварными романами, к которым Ариэль старалась даже не притрагиваться. — Как ты сказал? — Мне бы не помешал... — Нет, — она махнула рукой, жестом прося вернуться к предыдущей фразе. — Закрой глаза и бей без разбору? Это правило, в какой-то степени, считалось общеизвестным. В пиратской общине оно стояло на одном уровне со знаменитым «как корабль назовёшь, так он и поплывёт». И всё же впервые Теодор услышал лаконичный совет здесь, на борту «Пропавшей принцессы». — Кто тебя этому научил? — Ариэль и подумать не могла, что кто-то на её корабле ещё придерживался такого завета. В отличие от многих пиратов, выживающих сейчас в пределах трёх морей, Красный капитан никогда жестоко не расправлялась с обворованными судами. Кража человеческих жизней без причины считалась в команде первым запретом в кодексе. Они пираты, не убийцы. — Парни, — без зазрения совести ответил Теодор. Хотя догадывался, что это выражение Ариэль не нравилось. — Пока ты была на острове, они взялись учить меня. — Нашёл у кого брать уроки. У них у всех сила велика, но не у каждого найдётся ум ей в противовес. — Ариэль слегка нахмурила брови. Они вместе провели достаточно времени, вышагивая в такт друг другу, чтобы уже даже подсознание Рохас заговорило о чём-то другом. — Тебе нужно было попросить Альфонсо научить тебя. Он хороший учитель. — Ты училась у него? — Да, — кивнула Ариэль, — что тебя так удивило? — Ты говорила, что у тебя было много учителей, вот я и подумал. — Я смогла уговорить отца, но дальше пары уроков это не зашло. Он был против. Честно, я даже не помню, что мне там показывали. Поэтому всему, что я знаю, меня учил Альфонсо. — Трудно было? — Да. Ответ Ариэль подбодрил Теодора. В момент, когда он решился задать ещё один вопрос касательно уроков фехтования, капитан уже исчезла в своей каюте, а вернулась с двумя ножнами. Но самое главное — они не были пустыми. Собственную новую саблю, взамен оставленной шпаги на острове, Рохас аккуратно облокотила о мачту. Вторую передала Теодору с простым предложением: — Покажи, чему они тебя научили. Едва ухватившись за ножны, теряя саблю в пространстве от неожиданного предложения, Теодор с неуверенностью посмотрел на Ариэль. Почему урок танцев неожиданно превратился в урок фехтования? И почему занятия с кучкой матросов казались ему проще? Но всё же он вытащил холодное оружие из ножен, взвешивая его в руке. — Хорошо. — Ариэль кивнула, подойдя ближе. — Встань в стойку. Молча следуя её просьбам, — хотя в голове рождалось столько вопросов, — Тео встал так, как его учили. Вряд ли в абордажном бою пригодятся все правила, стойки и удары, но знать их обязан каждый опытный боец. Искусство ведения боя за последние десятки циклов превратилось в способ развлечения толпы. Когда ловкие умельцы подкидывали шпаги и глотали сабли между привычными боевыми движениями. Рыцарские бои и настоящие сражения ушли в историю. Куда больше народ привлекали гиперболизированные показательные выступления. Всё стало проще. Ариэль, заведя руки, обошла Теодора и остановилась у него за спиной. Сначала она, едва касаясь пальцем его локтя, поправила высоту руки, держащей шпагу, затем увела плечо в сторону. Тео замер, как статуя, боясь пошевелиться. Спокойный голос капитана раздался прямо над ухом: — Не напрягай так ноги, иначе тебе будет трудно уклоняться. — Не церемонясь, Ариэль хлопнула Теодора ладонью по бедру, отчего тот пошатнулся, едва не потеряв равновесие. — Вот видишь. Твоё тело должно быть волной. Мягким и податливым. И одновременно способным расколоть гору или утопить корабль. Тео выпрямился по струнке, слушая Ариэль. Место удара пекло, но не от боли. Металл рукоятки уже не казался ему холодным. Он вновь вернулся в стойку, учитывая все недочёты и глупо приговаривая: — Я волна. Он не увидел, что Ариэль за его спиной спрятала улыбку. Ей никогда не приходилось поучать других. Всегда было наоборот. Ариэль училась, пока буквы и цифры не путались в голове, а ноги не сплетались в танце. Не сказать, что ей это не нравилось. Просто оказалось, что многое из того, что она учила в детстве, попросту не пригодилось в действительности. Никто, кроме жизни, не научит доверять, бороться за жизнь, изворачиваться, ища верные пути. Ни один человек не скажет, верно ли ты поступил, пока ты не столкнёшься с последствиями своего выбора и не начнёшь разгребать их. За проведённое в море время, Ариэль научилась большему, чем за несколько циклов домашнего обучения. — Да, ты волна, Теодор, — подбодрила она помощника кока. — А теперь сделай выпад вперёд. Теодор сделал, как Ариэль попросила, исправив недочёты. Движения с оружием в руке казались ему намного легче, чем шаги в танце. Чему он, несомненно, радовался. — Сражаться у тебя получается лучше, чем танцевать. Тогда попробуем иначе, — похвалила Ариэль, отходя от Теодора. Она взяла свою саблю, избавила её от чехла и грациозно прокрутила оружие в руках, выставив вперёд. — Поклон — выразить уважение противнику. Скрещенные руки — скрещенные мечи. Кружись, словно ищешь слабое место у противника, а не ждёшь следующей ноты для манёвра. Шаги — движения, чтобы увернуться. *** Так проходили их прохладные вечера до самого праздника. Мысль о том, что они собираются заняться чем-то безрассудным, не покидала пиратов до самого прибытия к пристани. Пышущий красотой корабль уже качался на лёгких вечерних волнах, торжественно приглашая всех вступить на его борт. Вокруг собрались люди в элегантных нарядах, словно они шли на праздник к самому губернатору. Женщины всех возрастов не поленились не только подобрать маски к своим пышным ажурным платьям, но и соорудить на головах невероятные причёски. Мужчины выглядели куда более приземлённо в новых костюмах и расписных камзолах, но не меркли на фоне прекрасных спутниц. Теодор отлично вписывался в их компанию в своём тёмно-синем жилете и белоснежной рубашке с рукавами в складку. Он всё поправлял новые металлические запонки, напоминающие серебро, но явно несходящиеся с ним в цене. Бюджетный вариант для пирата, которому только надо притвориться почтенным гостем. Между прочим, почтенным гостем, который владеет работорговой сетью. Ариэль всё же выбрала небесно-голубое платье, а её волосы, пятном выделяющиеся на фоне нежного образа, украсили серебряные шпильки. Шершавые пальцы капитана спрятались в атласных перчатках, а лицо скрывала голубая маска, украшенная искусственным жемчугом и несколькими перьями, как на родной шляпе. Маска Теодора была куда проще, но сияющие под ней голубые глаза прибавляли образу загадочности. — Запомни, мы здесь веселимся, — предупредила Ариэль, когда мужчина у трапа проверил их приглашения. Капитан понадеялась, что интонации, которую она вложила в слово «веселимся», хватит для осознания истинного смысла напоминания. Тихий ответ Теодора потерялся в приближающемся веселье. На верхней палубе практически никого не было. Лишь несколько нарядных фигур стояли у фальшборта, дыша свежим воздухом. Внутри же корабль гудел и кипел развлечениями. Когда популярность такого способа празднования возросла, в море спустили оборудованные специально для этого суда. Внешне они ничем не отличались от привычных больших кораблей, но на нижних палубах не было отсеков для оружия, пороха или хранения припасов. Такие «плавающие праздники» выходили в море не больше, чем на день, находясь рядом с берегом, поэтому не нуждались ни в пушках, ни в бочках с солониной. Всё место отводилось залу для плясок. Лишь камбуз и капитанская каюта оставались на месте. Внутри всё сияло убранством, от которого, казалось бы, корабль вот-вот пойдёт ко дну. Палуба гудела от тихих разговоров и лёгкого смеха, проникая в каждую деревянную щель. Стены были украшены мягкими тканями, драпировками нежных оттенков, мерцающими в свете сотен свечей, расставленных по всей палубе. Их свет отбрасывал причудливые тени, танцующие в такт невидимой мелодии. Повсюду, куда ни глянь, разместили цветочные композиции, аромат которых смешивался с солёным морским воздухом, наполняя пространство неповторимым благоуханием. В углу расположился оркестр, музыканты которого, одетые в нарядные костюмы, настраивали свои инструменты, готовясь оживить пространство мелодиями вальса. Длинные столы, уставленные яствами и напитками, выстроились вдоль стен, предлагая гостям изысканные блюда и редкие вина. Ариэль молча повела Теодора к угощениям, собираясь утолить не голод, а любопытство. Никто не потревожит человека, занятого трапезой, пока он сам этого не захочет, а значит, у них будет время понаблюдать за всеми со стороны. То, что пираты взошли на борт как Липблауд и его невеста, совсем не значит, что гостям обязательно знать их именно под такими именами. Окинув взглядом стол, Ариэль потянулась к тарталетке, пока остальные дамы рядом поклёвывали виноград, словно птички. Теодор успел раздобыть два бокала вина, от которых приятно пахло пряностями и цитрусами. Стоило Рохас, пригубив, отставить напиток в сторону, а Тео отвернуться в поисках лакомств для себя, как над ухом Ариэль тихую мелодию прервал грубый, самоуверенный голос. — Госпожа, — лестно обратился неизвестный мужчина, — вы позволите угостить вас на этом вечере? Ариэль окинула его прячущимся под убранством маски недовольным взглядом: квадратный подбородок с щетиной, скрупулёзно уложенные волосы и сверкающая золотом маска. Буквально минуту назад она слышала, как этот джентльмен ворковал с девушкой, стоящей неподалёку, но Рохас зацепилась за ту, что робко пряталась за широкими плечами. Теодор даже не успел вступить в разговор, как Ариэль решила его закончить: — Предполагаю, что вам лучше обратить внимание на девушку, с которой вы сегодня пришли. Разве я не права? К тому же, кажется, всё на этом столе бесплатное. — Улыбка Ариэль резанула незнакомца прямо по его достоинству. — Поэтому возьмите это сладкое пирожное и преподнесите ей в качестве извинения за своё неподобающее поведение. — Она улыбнулась вновь, устремив взгляд за спину мужчине, который не скрывал своего недовольства, скривив губы. Сминая подол розового платья, «великого джентльмена» ожидала девушка. Её лицо покрылось скромным румянцем, а взгляд, влюблённо и опасливо останавливаясь на спутнике, то и дело уходил куда-то под ноги. — Хорошего вечера, — неискренне пожелала Ариэль, демонстративно развернувшись к Теодору. На его лице так и читалось: «Что это только что было?», и капитан бросила в ответ лаконичное «манеры», вернувшись к лакомствам и наблюдению. Как бы ни презентовали светское общество, люди в нём были не лучше рыночных простачков. Отличалась лишь шуршащая обёртка. Желательно с позолотой и атласным бантом на верхушке. Каждый второй среди находящихся здесь имел свои секреты, пряча их за светлым образом, как Маарис прятал кости детей, принесённых в жертву. Не существовало большего рассадника лжи, чем светские вечера и семейные ужины. Не бывало мест притворнее, чем украшенные залы и благоухающие сады.  Ариэль достаточно собственных секретов, чтобы с наслаждением наблюдать за ними здесь. Она никогда не лгала, но и никогда не говорила правду. Ей удалось найти ту золотую середину: полуправду, полуложь. Когда люди сами решали и додумывали, а Красному капитану оставалось только соответствовать рассказам. Просто Ариэль была уверена, что её ложь не причинит никому вреда. Никому кроме неё самой. — Господин и его милая дама не желают сыграть в «романтика»? — Холёный юноша в светлом костюме и с задорным голосом появился из толпы, как из тумана. Сверкая улыбкой, он вежливо поклонился пиратам. Таких особ ласково крестили зазывалами. Танцы и кушанья не единственное, чем развлекались приглашённые на балу. Между плясками и бокалами находилось время на игры. Взрослые, благовоспитанные люди с удовольствием сочиняли шуточные стихи, разыгрывали сценки, имитировали морские фигуры, а порой доходило до пряток. Именно подобные развлечения ложились на плечи зазывал. Редко когда ими были кто-то из гостей. Куда чаще хозяева вечера приглашали таких людей специально, чтобы те поддерживали атмосферу праздника и развлечений. — Простите, но мы вынуждены отказаться, — не глядя ответила Ариэль. Возможно, она могла бы согласиться, но игры никак не входили в их планы: лиса во время охоты никогда не отвлечётся на пролетающую мимо бабочку. Обычно, только с виду приставучие, зазывалы отступали при первом же отказе. Их цель — развлекать людей, а не донимать предложением поиграть. — Мы здесь веселимся, — тихо напомнил Теодор, пряча проказливую улыбку в бокале. Непонятно, что двигало им в тот момент. Тео привык проще относиться к жизни и вести себя соответственно. Возможно, его внутреннего ребёнка зацепил категорический отказ Ариэль танцевать на площади, и он теперь хотел хотя бы немного возродить в ней тот азарт. Лицо Ариэль скрывала маска, но Теодор и так знал, чувствовал, что под ним скрывается наигранно-недовольное выражение. Только когда Хэнд начал прогибаться под твёрдым взглядом капитана, она развернулась к незнакомцу. Постукивая пальцем по бокалу, Ариэль подарила зазывале улыбку. Настолько чистую, дежурную улыбку, смазывающую всякое беспокойство, что юноша перед ней растерялся. Немногие предпочитали выпивке и сплетням детские игрища. — Хорошо, мы сейчас подойдём. Зазывала откланялся, попутно поправляя складки белоснежного костюма. Дождавшись, пока он уйдёт, Ариэль обернулась к Теодору. Она склонила голову чуть в бок, отчего перья на её маске описали дугу. Пальцы всё ещё размеренно постукивали по бокалу, теперь выбивая не ритм мелодии, а нагоняя лишнего напряжения. — Теодор, — Ариэль особенно нравилось обращаться к нему по имени всякий раз, — скажи, ты хоть раз играл в «романтика»? — Нет, — немедля, честно признался он. Посещение светских вечеров не входило в его ежедневный распорядок дня в прошлом. Вся его общественная жизнь на Соддене ограничивалась сборами у костра или гуляниями на собраниях. Но и там, и там игры не были в приоритете. — Я, честно говоря, и не слышал о ней. Что это? — Игра для маленьких детей. — Ариэль уже приняла свою участь и даже постаралась скрыть лёгкий намёк на заинтересованность, но всё же утомлённо вздохнула. Если и развлекаться, то им стоило найти игру поинтересней. Однако в этот раз игра нашла их сама. — Тогда почему... — Он не успел закончить свой вопрос, планируя добавить, «здесь в неё играют», как у Ариэль уже был готов ответ. Она наконец выпустила бокал из рук, оставив его на столе, и, поясняя, попутно высматривала исчезнувшего в толпе зазывалу. — Потому что все здесь ведут себя как маленькие дети. Когда я говорила «мы здесь веселимся», я имела в виду, что мы делаем так, чтобы остальные думали, что нам весело. — Ей ответ показался слишком грубым, из-за чего совесть больно укусила капитана за язык. Смягчив взгляд, она подозвала Теодора к себе. Ещё ни разу он не делал чего-то Ариэль назло, поэтому она была полностью уверена в чистоте его намерений. — Идём. Теодор предполагал получить больше удовольствия от маленькой шалости, но остался в подвешенном состоянии. Одновременно ликуя над своей крошечной победой и в то же время переживая, а не перегнул ли он палку? С какой-то стороны он благодарен сам себе, что присутствие Ариэль рядом, обычно, не позволяло ему расслабиться. Иначе бы Тео наговорил несчётное количество глупостей. В человеческих взаимоотношениях же слишком много мелочей, которые только всё усложняли, и которые он не всегда понимал. У каждого из них в голове крутилась своя интерпретация происходящего, пока они прокладывали себе дорогу: «я жду слишком много» и «я позволяю себе слишком много». Каждый всё воспринимал по-своему. И если они продолжат молчать — произойдёт что-то необратимое. Обойдя следующую группу воркующих, Ариэль с Теодором добрались до обитых бархатом козеток и табуретов, где уже полукругом разместились играющие. Зазывала сидел во главе, а остальные с интересом внимали его истории, которой он развлекал каждого встречного. Когда же пираты заняли свободные места, улыбающийся юноша оказался в своей стихии. Он поправил ворот пиджака, попутно уточнив: — Итак, все знают правила? Вся игра строилась на запоминании. Чем больше людей — тем интересней. Игроки должны были в произвольном порядке обращаться друг к другу по именам, стараясь не забыть никого. Главный интерес и, возможно, даже сложность развлечения заключалась в том, что вместо имён гости представлялись названиями растений. Каждый мог выбрать любой цветок: от ромашки до огненной лилии. Тот, кто путался в чужих именах, выбывал из игры до следующего круга. Нередко частью наказания за проигрыш был не просто выход из круга, а любая личная вещь, которую разыгрывали в конце между всеми. Если уметь играть в «романтика», то потраченного времени вовсе не жаль. Но в большинстве случаев светская забава превращалась в тайные любовные послания или признания в симпатии на языке цветов. Весьма тривиально. — Прошу, назовите свои цветы, — объявил зазывала, дав играющим немного времени подумать. Со всех сторон полились названия растений. Были и роза с ромашкой, и самовлюблённый нарцисс, и пёстрая хризантема. Каждый последующий придумывал что-то необычное. Ариэль дождалась, когда основная масса игроков выскажется, а их сидело вокруг с десяток, не считая пиратов, и её выбор пал на прекрасный цветок: — Пион. — Она хотела уточнить цвет, но подумала, что это будет лишним. Пион, особенно красный, всегда считался королевским цветком на уровне огненной лилии. Кроме значения «власть и богатство», он нёс в себе символизм благородства и удачи. Его лепестки, бархатистые и насыщенные, играли оттенками вина, одновременно разливая нежный и сладкий аромат. Поэтому пион часто использовали для выражения сильной любви и страсти. — Лобелия, — задумавшись, выбрал Теодор. Утончённые и мягкие лепестки лобелии небесного оттенка — это капля в победе над тем, чтобы оставаться теплосердечным. Маленькие нежно-голубые соцветия, как самая чистая и искренняя любовь, как преданность и искренность, развеваются на ветру. На каждый цветок зазывала, сидящий во главе полукруга, отвечал кивком головы, при этом непрестанно улыбаясь. Он ещё раз повторил имена каждого и начал свой примитивный стишок: — Я романтиком родился, не на шутку рассердился. Все цветы ей надоели, кроме розы! Выбор зазывалы пал на ту робкую девушку, которую Ариэль видела у стола с закусками. Проследив за её взглядом, нетрудно было догадаться, какой цветок будет следующим. — Ох! — Удивлённый вздох был частью игры, но звучал совершенно искренне из уст девушки. — Что с тобой? — подхватил маленькую сценку зазывала. — Кажется, влюблена! — И в кого же? — В нарцисс, — почти что проблеяла она, пряча застенчивый взгляд. — Ой, — отозвался мужчина, что ещё не так давно приставал к Ариэль. Уточняющие вопросы от романтика повторились снова. Томная улыбка и абсолютное игнорирование своей спутницы добавили к ответу мужчины неприятное, липкое ощущение. — В пион. — Ой, — ответила Рохас. Нарочито безэмоционально. Она медленно взглянула на мужчину, словно натягивая тетиву лука. Тот горделиво улыбался, не прочитав посыла. От праведного убийства взглядом Ариэль остановил вопрос от романтика. — Что с тобой? — Кажется, влюблена. — И в кого же? На секунду от осознания, что она занимается полной глупостью, скрещивая цветочки, у Ариэль запекло от раздражения. Но лишь на секунду. В следующий миг Рохас назвала имя своего «возлюбленного»: — В лобелию. «Ой» вырвалось у Теодора само по себе. Ариэль не смотрела на него, но умудрилась застать врасплох. Когда зазывала спросил, что с ним, Тео мысленно спросил себя об этом же, не ведая, что ответит внутреннему «я». Теодор всячески старался не концентрировать свои мысли на Ариэль, но каждый раз приходил к одному и тому же. Она, как солнце, на которое неизбежно посмотришь, подняв глаза к небу. Жаль лишь, что оно привыкло светить всем, а не ему одному. Откровенные и даже эгоистичные мысли сбили его с толку, и игра окончательно превратилась во что-то шумное и сумбурное. Пираты продержались ещё несколько однотипных раундов и откланялись. Оба пришли к выводу, что ближайшее время в сад — ни ногой. Благоухающие алкоголем цветы с бала пока достаточно разнообразили свободное время. Зазывала долго не хотел отпускать пиратов, предлагая играть на что-то более существенное, будто знал, кем они являлись. Но ни платочек скромной барышни, ни перстень ловеласа не смогли их заинтересовать. К тому же Теодору не хотелось отдавать свои новые запонки, а Ариэль и вовсе не планировала проигрывать. Отойдя от играющих, они снова оказались в движущейся толпе. Создавалось впечатление, что занятые собой барышни в пышных платьях, семенящие за кавалерами, собьют их с пути и даже не додумаются извиниться. Но, к счастью, их тяжёлые подолы только шуршали рядом. — Действительно детская игра, — признал своё поражение Теодор, когда они отошли к стене. Ариэль ответила ему триумфальным взглядом. Она не переставала удивляться той простой жизни, которая течёт на Соддене. Всегда казалось, что раз уж континенты находились столь близко друг к другу и поддерживали связь, то культура везде должна быть одинакова. Но нет. Даже если праздники выпадали на один день, они обрастали совершенно разными традициями. Так предстоящий час нового начала в сезон бурь сильно отличался от дня последнего огня на Солярисе или от Йоля на Соддене. Карнавал Лун Хуа на Поднебесном континенте и вовсе казался чем-то непостижимым. — Во что же ты тогда играл? — спросила Ариэль, подойдя ближе к Теодору. Музыканты играли слишком звучно, заглушая голоса гостей вокруг, поэтому говорить приходилось или громко, или на ухо.  Теодор невольно нашёл плещущее закатное море в глазах Ариэль за маской. Ему нравились такие простые и глупые разговоры, когда можно не задумываться и говорить, как есть. — В рыцарей и пиратов. Он играл во много игр со своими сверстниками, но почти все дети придумывали на ходу. Как и правила к ним, отчего игры нередко заканчивались драками. Но вот в рыцарей и пиратов, когда одни догоняли, а другие убегали, играли везде. Услышав ответ на свой вопрос, Ариэль просто отвернулась, наблюдая за громко хохочущей полной дамой неподалёку. Почему-то именно рядом с Теодором ей хотелось говорить и задавать вопросы. Но что самое странное, Ариэль хотелось на них отвечать. И каждый раз, когда Тео проглатывал своё любопытство, ей приходилось искать, за что зацепиться, лишь бы диалог не оборвался. Ариэль нравилось общаться с Теодором. Пусть они и звучали, как из разных миров, но всё равно находили способ заговорить снова. — «Угадай парус»,— бросила Ариэль, машинально собрав руки у груди в защитном жесте. Теодор расслышал её слова. Он всегда слушал Рохас внимательно, даже когда она не говорила. Но сейчас Тео потерял смысл сказанного. Пришлось аккуратно переспрашивать: — Что? — Игра, которую я любила в детстве, — пояснила Ариэль. — «Угадай парус». Мы с моим другом выходили к морю и спорили, какой корабль войдёт в гавань первый. Сдержав довольную улыбку, Теодор не упустил возможность узнать чуточку больше: — Наверняка приходилось долго ждать. — Интерес был превыше всего. — Она пожала плечами, отчего серебряная цепочка на шее немного съехала. — Особого разнообразия парусов не было, поэтому мы ограничивались белыми и голубыми. — Всё равно, это интереснее, чем «романтик». Ариэль скривила губы, безмолвно соглашаясь с Теодором. Угадывание парусов казалось ей интересным лишь из-за воспоминаний из детства. В остальном же, признаться честно, игра недалеко уходила от «романтика». Вот только если цветочные признания в любви были общепринятой игрой, которой любили развлекать себя взрослые, то угадывать цвет парусов пришло в голову двум детям. Им стоило внести игру в общество. Кто знает, может, сейчас бы на балах дамы и их кавалеры угадывали цвета миниатюрных парусов? Вроде того кораблика в бутылке, что теперь стоит у Ариэль на столе. — Может, мы как-нибудь сыграем? — наивно предложил Теодор, самостоятельно расценив сказанное как очередную глупость. Но если бы не спросил — не успокоился бы. Ариэль нахмурилась, будто почувствовала, как Теодор медленно переступает проведённую между ними черту. Больше всего Рохас не хотелось отталкивать помощника кока резким отказом, как она сделала бы с остальными. Вместо этого Ариэль выдержала достаточно напряжённую паузу и переспросила: — В «угадай парус»? — Да. — Пожалуй, мы уже слишком взрослые для таких игр. — Она отвела взгляд и больше к диалогу не вернулась, хотя чувствовала зудящее ощущение сожаления от осознания собственных слов. Ариэль больше никогда не будет сидеть рядом с ворчащим Генри и ждать следующего корабля, заходящего в гавань. Это одновременно печалило и радовало, ведь иначе «угадай парус» стала единственной вещью, связывающей её с морем. Только когда фоновая музыка оркестра сменилась на пробирающую до мурашек ностальгическую мелодию, Ариэль оживилась. Прокручивать такт в голове последние вечера и, наконец, услышать истинное звучание — оказалось чем-то утешительно приятным. Атмосфера на палубе сразу же переменилась: с расслабленной до предвкушающей и суетливой. — А теперь узнаёшь мелодию? — лукаво спросила Ариэль. Теодор в ответ горделиво кивнул, подтверждая, что уроки танцев не прошли зря. Стоя в сторонке, пираты наблюдали, как центр палубы превращался в пустое пятно посреди яркого и живого вечера. Люди сами по себе стекались к столам и диванчикам, оставляя пространство для танцоров. Суматошная волна окатила гостей бала, и тогда к центру корабельного зала начали подходить парочки. Девушки порхали, искрясь от радости, мужчины с чувством выполненного долга вели своих спутниц. Лишь некоторые лица в оставшейся на галёрке толпе омрачали предвкушение танца. Многие из присутствующих ждали его больше, чем представления «Сердца моря», и немногие остались разочарованы предательством своих партнёров или тайных возлюбленных. Теодор наблюдал за всем этим и за Ариэль, затаив дыхание. Им совсем необязательно было танцевать, но Хэнд был убеждён в обратном. — Мы... Могу я пригласить тебя на танец? — Теодор протянул руку. Она показалась ему одновременно невесомой и тяжелее целого корабля. Только когда тонкие пальцы в атласе перчаток скользнули в его ладонь, Тео поднял взгляд на Ариэль. Тёплый свет ламп и отблески чужих драгоценностей делали её волосы ещё ярче на фоне серебряных украшений, а нежно-голубая ткань платья напоминала закатное небо. Музыка постепенно становилась веселее, требовательно призывая всех к движению. А вместе с ней в пляс пускалось и сердце Теодора. Он думал, что ничего волнительнее тренировки на палубе, залитой лунным светом, не будет. И всё же танец на глазах у десятка человек казался непреодолимой преградой. Даже если другим нет дела до них, ведь именно для Теодора «они» значили куда больше.  — Возможно, — уклончиво ответила Ариэль, хотя её жест, её взгляд и дразнящая ухмылка выразили беспрекословное согласие. Это ведь всего лишь традиция, которой все должны придерживаться. По крайней мере, до тех пор, пока Рохас будет игнорировать сковывающее чувство в груди. Так что, почему бы и нет? Понимая, что волнение Теодора достигло пика, и он и шага с места не сделает, Ариэль требовательно потянула его на себя. Оба с запозданием осознали, что уже стоят среди других пар. Поклон — и их руки сплелись как виноградные лозы. Куда изящнее и чувственнее, чем скрещённые в бою мечи. Вместо искр от металла блестели глаза из-под тени масок, как два моря, сливающихся в опасное течение. Чёткие силуэты друг друга граничили со смазанным восприятием реальности вокруг, так же, как и восторженный гам толпы уходил далеко на второй план. Ариэль оказалась увлечена не столько танцем, сколько Теодором, ловящим все её движения. Удивительно, насколько мальчишка с Соддена вписался в помпезную атмосферу вечера. Ему же казалось, что он видит Ариэль впервые. Такой по-настоящему живой, наслаждающейся моментом. Он видел маленькую девочку, которую капитан так старательно от всех прятала. Теодор чувствовал её лёгкость, как будто она была создана для этого танца, для этого мгновения. В движениях Ариэль была грация, мягкость и в то же самое время едва уловимое превосходство. Хотелось снять маски, чтобы в полной мере насладиться улыбками, блеском глаз и теплым румянцем. Перо кружилось в танце вместе с платьем. В белом шуме толпы слышался звон украшений и перешёптывания других пар. Ариэль с Теодором в словах не нуждались. Они чувствовали друг друга, двигаясь в унисон. Последняя высокая нота, как выстрел или звон колокола, известила об окончании танца. Расслабившись в объятиях Теодора, Ариэль позволила ему подхватить себя в финальном движении и склонить над деревянным полом в нежных объятиях. Толпа зрителей взревела, поднимая щекочущее чувство эйфории из глубины души. Они находились невероятно близко, чувствуя, как вздымается грудь от быстрого темпа танца. Рохас всё ещё крепко держала Теодора за руку, обнимая его второй за плечо. Его ладонь, поддерживающая Рохас за талию в лёгком состоянии невесомости, скользнула чуть выше по спине, едва не задевая ленты корсета, чтобы помочь Ариэль вернуться в вертикальное положение. Прикованные друг к другу взгляды, горящие гордостью и удовольствием, сияли в прорезях масок, не требуя слов. Они бы простояли так вечность, если бы не тишина, прерываемая хвалебными хлопками. В вышедшем мужчине все безошибочно узнали хозяина вечера. Его облик и поведение кричали об этом. Высоко поднятая голова и вальяжный шаг нельзя спутать ни с одним гостем. Рядом с ним плыла женщина в до безумия прекрасном тёмно-синем платье, напоминающем ночное небо. От перелива блёсток, как от звёзд, невозможно было оторвать взгляд. Открытые плечи украшало массивное ожерелье из обсидиана. Пыль от таких обработанных камней пираты использовали в качестве чёрных меток, ведь что-либо ещё из обсидиана они позволить себе не могли. Почти никто не мог. По белоснежной коже плеч струились иссиня-черные волосы, частично собранные в прическу. Спутница хозяина выглядела словно королева ночи. Притягательная и опасная. Ариэль догадалась почти сразу: вот сейчас и начнётся то, ради чего она сюда пришла. К всеобщему удивлению, вынесли лишь небольшую чёрную бархатную шкатулку. Пока хозяин вечера распинался, рассказывая, каких трудов и денег стоила ему добыча драгоценности, «сундучок с сокровищем» покоился на высоком, круглом столике с ажурной ножкой, который вынесли специально для шкатулки. Спутница нависла над украшением, как мать-орлица над птенцом. Когда Ариэль узнала о причине праздника, ей почему-то представилось целое выступление, которое устроят ради «Сердца моря». Она бы не удивилась, если бы равендорские актёры воссоздали историю о погибшей принцессе в своей излюбленной похабной манере. Однако в действительности всё оказалось куда проще. Открытие шкатулки зрители сопроводили восторженными охами. Внутри, на подушечке из белого атласа, сияло «Сердце моря». В легенде говорилось, что на цепочке крепился кулон в форме сердца с драгоценным камнем по центру. Сейчас же он выглядел как брошь; крупная, сияющая невероятным отблеском брошь. Голубизна и глубина «Сердца моря» предавали ему таинственности, будто перед ними лежал магический артефакт, а не дорогое украшение. — Оставайся здесь. Теодор испуганно глянул на Ариэль, чуть ли не вцепившись ей в запястье, чтобы та никуда не уходила. Она же всё ждала подходящего момента. Похваставшись своей добычей, хозяин и его спутница остались развлекать гостей, отвечая на вопросы, а шкатулку с украшением унесли. Ариэль считала, что её оставили в капитанской каюте. Более подходящего места на корабле не было. А ещё она считала, что ей просто необходимо достать эту брошь. В качестве награды, трофея, исключительно из разбойничьих побуждений — это не так важно. Она думала о «Сердце море» сколько себя помнит. История о трагически погибшей принцессе была одной из любимых, и, несомненно, маленькая Ариэль мечтала о подобном украшении. Сейчас же она имела возможность исполнить мечту. Масла в огонь желания подливало и недоверие к хозяевам. Настолько богатым не был даже губернатор! А личное приглашение главного работорговца навевало плохое предчувствие. В подобных обстоятельствах Теодор не сумел бы её отговорить. А даже если бы имел в запасе всё время мира, то не смог. Ариэль приказала ему оставаться здесь, следить за гостями и обстановкой. Сама же Рохас нашла выход на верхнюю палубу. После жаркого зала и танцев, свежий морской воздух оказался глотком живительной силы. На палубе было пусто, не считая одной дамы, которую нещадно рвало за борт. Уж ей явно сейчас наплевать на происходящее вокруг. Долгожданное «Сердце моря» крылось за резными дверями каюты. Приподняв платье, Ариэль подошла ближе и аккуратно дёрнула за ручку. Дверь легко пошатнулась, но не поддалась. Другого Рохас не ожидала. Кто же будет оставлять дверь незапертой, когда за ней прячется драгоценный камень из легенды? Сильвер как-то учил её вскрывать замки, но поблизости не было ничего подходящего. Она ещё раз оглянулась, убедившись, что рядом никого нет, и наконец отпустила дверную ручку. Не во многих каютах на палубу выходили окна. Например, на «Пропавшей принцессе» таких не было. Лишь одно большое в кормовой части корабля. Ариэль осторожно провела пальцами по деревянной раме, не боясь вогнать занозу, и зацепилась за нижний край. Даже самая маленькая щелочка для проветривания могла послужить ключом. С тихим, неприятным шуршанием оконная рама поддалась, съехав вверх лишь на треть. Сегодня Сиринг явно играет с нервами Ариэль! Перехватив край поудобней, Рохас приложила чуть больше усилий, и рама наконец сдвинулась с места. Даже открытого окна было недостаточно, чтобы без проблем залезть в него в таком платье. Мысль раздеться прямо здесь несколько раз промелькнула в её голове, когда Ариэль пыталась перекинуть вторую ногу на ту сторону. На ткани наверняка осталось множество зацепок, но это ли сейчас важно? Прикрыв раму, пиратка наконец смогла осмотреться. Внутри каюты капитана царил полумрак. Тонкие лучи лунного света проникали сквозь занавески, освещая старинные книги, ровными рядами выстроенные на полках. Сразу видно: на этом корабле никто никогда не выходил в море по-настоящему. Ни одной карты, ни одного компаса на столе. Лишь какие-то безделушки. Ариэль замерла на мгновение, прислушиваясь к тишине. Она подкралась к столу, стараясь не дышать лишний раз. Попытав удачу с несколькими ящиками, Рохас открыла тот, в глубине которого лежала та самая чёрная шкатулка. Благоговейно проведя пальцами по мягкому бархату, она откинула крышку, наконец взглянув на камень вблизи. Блеск сапфира был настолько идеальным, что Ариэль не стала лишний раз касаться его. Серебряный сеттинг оказался вырезан в виде маленьких пенящихся волн, а не просто ажурных веточек. Аккуратно захлопнув крышку, капитан поспешила вернуться. Крепко сжимая шкатулку в руках, Ариэль вернулась на палубу. Оставалось спуститься, найти Теодора в толпе — и они исчезнут на подготовленной лодке. И никто никогда не узнает, как и кем было украдено «Сердце моря». Однако у судьбы на сегодняшний вечер были другие планы. Вместо шума моря прохладную тишину ночи разрезал стальной женский голос. Он насмехался, и Ариэль слышала, как ноги в каблуках спускаются со шканцев. — Очень предсказуемо. Ариэль замерла. Смысла бежать или прятать шкатулку за спину не было. Поэтому капитан обернулась, словно её ноги не подкосились от страха. И тогда взгляду представилась та женщина в тёмно-синем платье, что шагала рядом с хозяином вечера. Правда, вернее будет сказать, что именно она и являлась истинной хозяйкой. — Если ты считала, что выкрасть сапфир представится возможность, то ты очень сильно ошибалась. Ариэль до боли сжала зубы, натянув уголки губ в ядовито-смиренной улыбке. Совершенно неискренней, ведь взгляд продолжал источать злобу и холод. К себе и к появившейся женщине. Ослеплённая импульсивным желанием завладеть «Сердцем моря», Рохас не придала значения тому, что никто не охранял каюту и даже не пытался её остановить. Вопреки всем ожиданиям, женщина не стала выхватывать шкатулку. Её ладони, увенчанные кольцами, потянулись к лицу Ариэль и аккуратно сняли с маску. Покрутив аксессуар в руках, хозяйка брезгливо отбросила его в сторону. Перо, погнувшись, припало к полу. Избавиться от маски было приятно, но не в таких условиях. — Милое личико, — хмыкнула хозяйка. Её чёрные волосы сливались воедино с ночной тьмой. — Слишком взрослое для игр в пиратов, как думаешь? — просмаковала она, опустив взгляд ниже. Ариэль очень хотелось прокомментировать её морщины на лбу, но воспитанность заставила выдавить из себя менее агрессивный ответ: — Я сама решу, когда мне взрослеть. Когда-нибудь, сдерживая страх и злобу, Ариэль разлетится на тысячу мелких осколков. Когда-нибудь, всё её нутро, пропитанное гневом и раздражением, сгниёт. Ну а пока Рохас вновь сделала вид, что ничего не случилось. Что её сердце не билось в груди с бешенной скоростью, или что пальцы не немели от страха. Женщина перед ней в любой другой ситуации была бы достойна каждой капли уважения капитана. Но именно сейчас её надменное лицо не вызывало ничего, кроме раздражения. Того самого, когда кто-то нагло врывался в планы и вгрызался в них так глубоко, что уже ты сам терял к ним принадлежность. — Верни мне шкатулку, — резко выплюнула женщина. — И не подумаю. — Ариэль вздёрнула подбородок, демонстративно подняв брови в вызове. Адреналин покалывал в крови, заставляя испытывать противницу прямым взглядом. — Разве? А так? — Рука хозяйки исчезла в «ночном небе» её платья и элегантным движением вынырнула с револьвером. Она взвесила оружие и направила дуло прямо на Ариэль. Тьма внутри ствола затягивала взгляд с тревожной скоростью. Рохас уже чувствовала запах пороха и привкус крови, но шкатулку не опустила. Пальцы, наоборот, инстинктивно сжались ещё сильнее. — Кажется, у меня в руках весомый аргумент. Это настолько взбесило Рохас, что её воспалённый от раздражения и страха мозг не придумал ничего лучше, чем: — Опусти. — Ты не в том положении, чтобы указывать мне. — Я сказала: опусти, — твёрдо потребовала Ариэль.  На лице противницы растянулась неприятная улыбка ещё до того, как капитан успела повторить.  — Я сказала… — Я сказал: опусти, — Ариэль прервал голос. Она выделила его среди пьяной толпы однажды и узнала среди тысячи сейчас. В мягких переливах слышалась твёрдость, но угадывалась и дрожь, впервые так хорошо замаскированная серьёзностью.  Ариэль повернула голову. Мрак ночи не был способен скрыть сияния голубых глаз даже под маской. Теодор стоял в нескольких шагах, напряжённый и сосредоточенный. Он то сжимал руку в кулак, то разжимал, не имея рядом никакого оружия. Сжатые губы уже подсохли от страха, а взгляд замер на Ариэль. — Господин Липблауд, а вы явно помолодели с нашей последней встречи, — дразняще поприветствовала Теодора хозяйка. Тот решительно снял маску и бросил её на палубу. Ну конечно. Теперь всё встало на свои места. Старикашка с острова не стал мириться с поражением и потерянными возможностями. Даже догадался, что приглашение было украдено, а не потеряно. Он всё продумал, предупредил и сдал Ариэль с потрохами. Если бы не их с Липблаудом диалог в рабовладельческой резиденции, Ариэль бы подумала, что это и был его настоящий план. С трудом оторвав взгляд от Теодора, Ариэль перевела его на хозяйку.  «В каких же отношениях ты состоишь с настоящим Липблаудом? Он рассказал тебе о происходящем? Намекнул, что опасность с рыжими волосами может заявиться на этот вечер? Ты была готова. Иначе бы не ждала здесь со взведённым револьвером». Поток вопросов и мыслей вновь прервал голос. Секунду назад время словно остановилось, растягиваясь, а с её словами пустилось вперёд. — Вас оказалось двое, — хозяйка цокнула языком. — Стоило догадаться. За пиратской принцессой всегда тащится верный пёс. Что ты ему пообещала? — Он не пёс, — выплюнула Ариэль. Титул «пиратской принцессы» неприятно обжёг совесть, но ещё больше её обозлил вопрос. — Она ничего мне не обещала. — Осторожно прозвучавший ответ Теодора окатил Ариэль холодной водой. Она вновь повернула голову к нему. Тео успел сделать несколько маленьких шажков. Пора брать ситуацию под свой контроль. Иначе гнев погубит их обоих. — О, разве? — Это простое уважение. — Он сделал ещё один шаг, собираясь лишь на секунду посмотреть на Ариэль. Но когда их взгляды мельком пересеклись, Теодор позабыл о планах. — И преданность, — мягко добавил он, адресуя ответ не хозяйке бала, а своему капитану. Преданность. Слово разлилось необходимым спокойствием. Как колыбельная после ночного кошмара. Как холодная тряпка, приложенная к месту ожога. Ариэль очень хотелось сказать что-то в ответ. Но даже с её остроумием не нашлось слов. Поэтому Рохас ухватилась за взгляд Теодора со всей отчаянной благодарностью, такой нелепой в данной ситуации. Женщина отмахнулась от его приторных речей, уже обращаясь к Ариэль: — Возвращай шкатулку, или первую пулю получит твой дружок. — Она нарочно дёрнула рукой с револьвером. — Ари... — Волнение и страх сорвались с уст Теодора, но он вовремя прикусил себя за язык. Готов ли он сейчас умереть? Нет, о какой бы преданности ни шла речь, Тео не хотел закончить свою жизнь здесь. Но он даже не подумал о смерти, потому что знал — Ариэль ни за что не пожертвует им ради камня. — Этот сапфир принадлежит мне. И я имею право сделать с тобой всё, что хочу, если ты сейчас же мне его не вернёшь! Ариэль понимала, что в этой женщине нет ничего, кроме внешней невозмутимости. Если бы её не одолевал страх, выстрел бы давно прозвучал. Она трусиха, прячущаяся за маской властности. Эта ясная мысль наконец сняла оковы. Ариэль плавно дёрнулась, намереваясь обезоружить или хотя бы помешать. Но где-то она всё же просчиталась. Дуло револьвера вжалось в живот, обжигая холодом даже через ткань платья. Рохас зажмурилась на секунду, стараясь устоять на ногах. В них появилась такая тяжесть, словно по венам течёт не кровь, а свинец. «Ну же, хотя бы опусти палец на курок. Нет?» — Этот сапфир принадлежит принцессе. — Ариэль нужно было, чтобы Теодор доверился ей. Остался стоять на месте и не предпринимал никаких попыток помочь. — Её гниющим костям уже ничего не надо. — Что же, раз мы не можем поделить камень между собой, его следует вернуть на законное место. На дно. — Отчаянно развернув корпус в сторону фальшборта, Ариэль замахнулась со всей силы — чёрная бархатная шкатулка, выскользнув из её рук, описала дугу и направилась прямиком в воду. Ночное море с радостью проглотило драгоценный дар, оставив лишь характерный плеск и едва заметные волны. Ариэль не сомневалась в своих действиях ни на секунду, даже под дулом револьвера её голос не дрогнул, хотя всё нутро кричало о том, что пора бежать. Истошный крик раненного зверя, который издала хозяйка, метнувшись к фальшборту, стоило слышать. Ей не нужно было вглядываться в воду, чтобы понять, что сапфир снова ушёл на дно. Её ярость не принимала очевидных вещей, и это сыграло пиратам на руку. Точнее, только Ариэль. Теодор всё это время стоял, боясь за жизнь капитана больше, чем за свою. Бросок он и вовсе не пытался понять — лучше дождаться объяснений. Это он уже давно осознал. Но помощника кока не покидало неприятное предчувствие. Будто ещё ничего не закончилось. Будто сапфир был спусковым крючком, а не опущенным якорем. Теодор с ужасом осознал их положение. Выстрел прозвучал. Прозвучал на несколько секунд позже ощущения рук, обхватывающих её за талию и тянущих вниз. *** — Капитан, — Тео мялся у каюты уже какое-то время, но всё же вошёл, набравшись храбрости, — мне сказали, ты хотела меня видеть. — Он прикрыл дверь за собой, оставаясь стоять у порога. Ариэль сидела за столом, занятая бумагами. Без шляпы на голове она казалась не такой строгой, хотя это всего лишь атрибут её капитанского образа. Теодор старался не пялиться на неё, поэтому опустил взгляд в пол. И очень зря. Он не заметил, как Ариэль, сама того не осознавая, улыбнулась его скромности и покладистости. — Заходи. — Рохас вернула перо обратно в чернильницу и, дождавшись, пока Теодор перестанет топтаться и подойдет ближе, достала из ящика стола чёрную коробочку. В ней Тео сразу узнал ту самую шкатулку, ради которой пару часов назад они чуть не остались без собственного капитана. А ведь это начиналось как простое развлечение. Как? Почему шкатулка сейчас на столе, а не на дне? Это тот случай, когда подмога оказывается нужна совсем в другом месте.  Обсуждая бал с Альфонсо и Пинту, они шутили, что выбросить камень за борт будет лучшим сокрытием улик. Уж если за сапфиром ныряли так глубоко, неужели шкатулка не найдётся и на мелководье? Ведь праздничные корабли никогда не отходили далеко от берега и уровень воды там достаточно мал, чтобы неопытный ныряльщик достал что-то со дна. В дальнейшем шутка перестала быть шуткой. А в критический момент оказалась самым гениально-глупым решением. Ариэль открыла коробку и поставила её на стол перед Теодором. Внутри, на белой атласной подушечке, лежала крупная брошь с огромным синим сапфиром в центре. — Я хочу, чтобы ты взял её себе.   Тео нахмурился, но по Ариэль не скажешь, что она шутила. Девушка сидела, сцепив руки в замок, с самой королевской осанкой, на которую был способен капитан пиратов. — Что? — переспросил он, захлопав глазами. Первое, что пришло в голову: «Это точно какая-то проверка». Но так или иначе, он бы ни за что не принял настолько дорогую вещь, не предназначенную ему. — Но почему? — Это знак моей благодарности за спасение, — ответила Ариэль, будто брошь с драгоценным камнем для неё ничего не значила. Может так и есть? Поэтому она так просто отдаёт её? — Я не мог позволить этому случиться: ты наш капитан, любой бы…  — Не любой бы, — моментально отреагировала Ариэль и спешно добавила, — Альфонсо с Пинту не в счёт. Ты бросился под пулю вместо меня, и тебе просто повезло, что она прошла мимо. Пойми, для меня это — показатель. — Ариэль подвинула открытую шкатулку ближе к краю стола, но поражённый Теодор так и не шелохнулся. — Некоторые могут посчитать меня сумасшедшей, но я больше не хочу видеть тебя в роли помощника кока. Сердце Теодора рухнуло вниз, разбилось на тысячу осколков и потянуло за собой душу в непроглядную тьму. Это не знак благодарности, а всего лишь способ избавиться от него. Как изящно. — Ты же знаешь, что у меня до сих пор нет старшего помощника. — Пока у Теодора ничего не вязалось в голове, Ариэль поднялась с места и подошла ближе, взяв брошь из шкатулки. — Я кое-что поняла этой ночью и хочу, чтобы ты занял эту должность. А брошь — лишь приложение к просьбе, чтобы ты согласился.  «А ещё она очень подходит к твоим глазам», — чуть не вырвалось у Ариэль, но ей это показалось чем-то очень глупым. — Хочешь, чтобы я?.. — Он не успел договорить, завороженно наблюдая за ловкими пальцами, которые расстегнули застежку броши и прицепили её на чёрный плащ, прямо под сердцем. Ариэль разгладила складки одежды и неожиданно положила ладонь на грудь Теодора, вовсе не смутившись при этом держать с ним полный зрительный контакт. — Обычно, я не прошу ни о чём, что касается корабля. Я приказываю. Но не тебе. Пусть это будет твоё решение. Подумай. Я буду ждать до захода солнца. — Ариэль убрала руку с груди, и Теодору отчаянно захотелось снова ощутить тепло, пусть Рохас бы и поняла всё по гулко бьющемуся внутри сердцу. — Нет, — выпалил Тео, — нет, нет. Мне не надо думать. Я буду счастлив находиться рядом с тобой в такой должности. — Хэнд аккуратно коснулся драгоценной броши на груди, задыхаясь от восторга, распирающего изнутри. — Правда? — Ариэль облегчённо улыбнулась. Так, будто предполагала, что Тео сможет ей отказать. — Хорошо, очень хорошо. Я тебя напугала? Извини, стоило сказать прямо. — Она потёрла переносицу, сморщив нос. Тео растаял прямо там, Ариэль даже не нужно было на него смотреть. Когда она так делала, — забывала о должности капитана, — Теодору казалось, что капитан явилась ему призраком из сладких сновидений. Наверное, прямо сейчас он улыбался как дурак, но это совсем не имело значения по сравнению с тем, что произошло только что. Он, пьяный, безалаберный паренёк из таверны, теперь старший помощник? Не старший помощник кока, а капитана. Теперь Тео, как и мечтал, будет стоять плечом к плечу с Ариэль. Он всегда встанет на её сторону, между ней и летящей пулей или взмахом меча. Тео сделал бы так, даже если бы не был старшим помощником, но теперь есть одно «но»: Ариэль действительно доверяет ему. — Это честь для меня, капитан. — Наконец оставив брошь в покое, Тео встал ровно, чтобы показать, что он готов к первому приказу. Ариэль оценила это. Она осмотрела Теодора сверху вниз довольным взглядом, а затем вручила ему стопку бумаг. — Для начала передай это Альфонсо, а потом поднимись на палубу и назначь тех, кто первым вступит на ночную вахту.