Красная дева

Правда обрастает мифами, а мифы превращаются в легенды. Но в каждой истории остаётся доля истины, спрятанная под слоями лжи. Не все способны отличить вымысел от реальности и рассмотреть правду среди сотни однотипных рассказов. Можно видеть, но не замечать. Читать, но не вникать в суть. Минул месяц Приливов, а за ним отслужил своё и месяц Отливов, уступив место новому отрезку цикла — завершающему, суровому сезону Бурь. Погода превращалась в буйство серых красок и в пробирающие до костей ветра. Море ожесточалось, а небо стягивалось плотными тучами, чтобы природа могла одарить людей снегом, припорашивая леса и прибрежные города. Всё, кроме суровых вод, покрывалось тонким слоем льда, замерзая до наступления тепла. Особенно на Железном континенте. Содден и Родос — два граничащих друг с другом острова, что раньше были одним целым, всегда пребывали в состоянии морозной стужи. В сезон Солнца континент обдували холодные ветра Северного моря, а в сезон Бурь тут и вовсе не бывало ни дня без ливней или метели. Что уж говорить про сезон Цветения и Увядания — в это время погода на Железном континенте была непредсказуемой. Стоило холодам пуститься по волнам — и каждый корабль плыл на Железный континент, чтобы набрать провизию, тёплую одежду, шкуры и закалённую стужей древесину. Жители Соддена всегда готовы противостоять морозам. К тому же, они мастерски оснащали корабли в плавания в сезон Бурь, а цены не заламывали, что прекрасно сказывалось на спросе. В холода не так легко зарабатывать, поэтому малейшая экономия шла впрок. Именно поэтому «Пропавшая Принцесса» стояла в гавани Соддена, готовясь к холодным путешествиям, пока у экипажа выдалось несколько свободных дней. Ариэль предпочитала сначала дать пиратам отдохнуть, зная, что никто из них не переступит черту, пока она занимается бумажными вопросами. Только потом экипаж с новыми силами брался за работу. К тому времени любые путаницы оказывались решены благодаря капитану и клерку. К тому же ей самой хотелось немного выдохнуть после нескончаемых приключений. Косые взгляды людей Липблауда и шепот в её сторону от простых горожан вынуждал Ариэль реже выходить в город. А если она выходила, то только скрыв волосы под капюшоном. К счастью, помимо Красного капитана на территории трёх морей существовало достаточно пиратов, которые оказывались на слуху у простого люда. Взять только Эдмунда Флинта, капитана «Ловящего бурю», чья недавняя череда нападений на простые корабли вызвала гневный фурор у власти, немного сместив внимание с фигуры Ариэль. Вот бы ещё губернаторские корабли перестали ходить, хотя бы в эту холодную пору. Теодора, помимо сапфировой броши, ничего не отличало от остальных. Хэнд родился и вырос на Соддене. Все его знакомые благодаря матушке уверовали, что он поступил в морские рыцари. Поэтому стоило ему оставить «Сердце моря» в каюте, как Тео превратился в обычного мальчишку. Если взглянуть на Теодора, а затем на суровые дни на Соддене, невозможно представить, что этот тёплый человек родился в таких краях. Это обманывало многих, ведь на Железном континенте жили и работали такие, как Альфонсо: только с густой бородой и в медвежьих шкурах. Даже женщины не уступали мужчинам в навыках. Скорее можно предположить, что Ариэль родилась на Соддене, чем Теодор. Его миловидной внешности и этикетному характеру Равендор подходил куда больше. На самом же деле люди Железного континента — самый искренний и открытый народ Старого и Нового Света. Поэтому с виду холодные хвойные земли Соддена были лучшим местом для воспитания старшего помощника  «Пропавшей принцессы». Раз Тео оказался на родине с несколькими выходными в запасе, он не придумал ничего лучше, чем навестить матушку и наконец отдать ей сувениры. Мама Теодора, Герда, женщина строгая, но любящая. Встретив сына с распростёртыми объятиями, она сразу же усадила его за стол. Первое время матушка сидела рядом, внимательно слушая рассказы сына и держа его ладони в своих. Потом, не менее внимательно, копошилась на кухне, пока Теодор без устали говорил, рассматривая комнату. В доме ничего не изменилось. По-прежнему пахло свежим хлебом и скрутками полыни, которые мама жгла постоянно. Кое-где в углах крыша иногда подтекала, поэтому на деревянных балках виднелись влажные пятна и слышался аромат сырости. Но дома всё равно было тепло. Пылающий камин и накиданные вокруг него звериные шкуры в детстве были любимым местом для игры. Маленький Тео резвился с деревянными фигурками на мягком покрывале, а мама сидела рядом со спицами или книгой в руках.  Над камином, как и прежде, стояла глиняная ваза, которую Теодор слепил маме на день рождения с соседским гончаром. В неуклюжем детском подарке всегда торчали сухоцветы или хвойные веточки. Рядом — резная фигура Сиринга во всей красе. Герда не была настолько верующей, чтобы молиться идолу, но держала статуэтку дома как оберег. Подперев голову кулаком, Теодор с теплотой во взгляде рассматривал родные стены, когда перед ним с глухим стуком опустилась деревянная тарелка. В нос сразу ударил запах печёных овощей. — Это рагу? — восхищенно спросил Теодор. В сезон Бурь овощи были редкостью, поэтому обычно их запасы тратили только к праздникам. — Когда ты успела? — Пока ты болтал без умолку всё утро. — Герда улыбнулась, коснувшись плеча сына. Лицо её оставалось спокойным, но женщина была невероятно счастлива вновь увидеться с родным человеком. — Правда, без свежего хлеба. Как бы вкусно ни готовил Карлос, Теодор соскучился по домашней еде, поэтому сразу же схватился за ложку. — Пустяки, мам. Женщина опустилась за стол рядом вполоборота, не упустив возможности пожурить сына: — Если бы ты предупредил, что будешь на Соддене, я бы успела накрыть на стол. Теодор виновато улыбнулся, соскучившись даже по материнским причитаниям. — Прости, я не знал, что мы будем проплывать мимо. — Мог бы хоть весточку отправить. — Она покачала головой и, закончив вытирать руки, повесила тряпку себе на плечо. — В следующий раз зови в гости товарищей. Так и не донеся ложку до рта, Теодор замер на мгновение. Возможно, будь он на обучении у рыцарей, его товарищи согласились бы, но вот в чём загвоздка… Он окружил себя пиратами. Новая семья была немного вне закона и едва ли смахивала на рыцарей. Тео не сомневался, что экипаж бы с удовольствием принял приглашение, вот только матушке бы это не понравилось. Поэтому Теодор предпочёл придерживаться своей легенды, надеясь, что мама не раскроет обман хотя бы раньше времени. Тео тот ещё лжец: его скорее обманет маленький ребёнок, чем наоборот. — Ага, товарищей, — отшутился юноша. — Не думаю, что они согласятся. Герда встала, чтобы принести с кухни ещё одну тарелку. Пока Теодор молча жевал и надеялся, что правда не всплывёт наружу, она неожиданно спросила: — Вы молитесь перед едой? Тео мог поклясться всем трём богам, что расслышал строгость в её голосе, и он никак не мог понять, к чему бы это. Вряд ли мама знала о пиратах настолько много. Для простых людей они были обыкновенными морскими варварами, но на деле же пираты почитали богов даже больше, чем некоторые служители храма. И да, они молились перед едой. — Мы... — замялся Тео, но тут же зацепился взглядом за деревянную шкатулку на столе, как за спасительный канат. — Ты уже примерила серьги? — Да, спасибо большое, дорогой, но такая вещь вызовет вопросы у знакомых. — Это почему же? Матушка тяжело вздохнула, а потом кивнула в сторону полупустой тарелки сына: — Ешь молча, иначе в следующий раз воды в рот наберёшь. Теодор захлопал глазами. Его ресницы напоминали крылышки маленькой глупой птички, которая билась о прутья клетки. — Тебе не понравились? — Мне всё понравилось, — смягчилась она, — но они ведь стоили бешеных денег. Герда опустила тонкие пальцы, замученные работой, на крышку шкатулки, на которой мастер вырезал герб Соляриса. — Совсем нет. — Серьги действительно стоили недорого. По словам продавца, они были сделаны из кости антилопы и выкрашены натуральной краской из водорослей. — Но я же не мог привезти тебе безделушку? — Точно, ты мне кое о чем напомнил. Теодор нахмурился, а мама снова исчезла в направлении кухни. Вернувшись, она передала сыну пожелтевший кусок пергамента. Тео отодвинул тарелку, чтобы как следует рассмотреть сувенир. — Это что, мам, карта? Хэнд внимательно изучил пергамент. Привычные силуэты континентов, начерченные на бумаге, ничем не отличались от десятка карт, которые он видел в капитанской каюте. И всё же кое-что не давало ему покоя: маленький остров за Равендором кто-то обвёл красной краской. — Я знаю, ты не пират, чтобы заниматься таким... Едва не поперхнувшись, Теодор поспешил заверить маму: — Да, не пират. — Он отрицательно качнул головой. — Эм-м, откуда она у тебя? — Мне отдали её на рынке. — И ты... — Пусть она лучше будет у вас, чем попадёт в руки пиратов. Мало ли, что здесь отмечено? — строго произнесла Герда. Теодору ничего не оставалось, кроме как согласиться с её словами. — Да, ты совершенно права... Герда уловила странный взгляд, которым сын смотрел на карту. — Если она тебе не нужна, так и скажи. — Нет, нет, я возьму. Посмотрим, может, и пригодится. Теодор аккуратно скрутил бумагу в трубочку и спрятал её во внутренний карман плаща. На мгновение он испугался, когда его взгляда не коснулся синий блеск сапфира, а потом вспомнил, что оставил украшение в каюте, чтобы не привлекать внимание. Составив маме компанию ещё немного, Тео прикрылся обязанностями рыцаря и, попрощавшись с ней, тысячу раз пообещал писать чаще. Напоследок старший помощник выслушал ещё пару нравоучений, а получив крепкие объятья, наконец покинул родной дом. Если бы не карта в руках и желание скорее показать её остальным, прощание с мамой выдалось бы тяжёлым. Даже тяжелее, чем в первый раз. С палубы «Пропавшей Принцессы» доносились знакомые голоса. Теодор остановился на трапе, упёрся рукой в фальшборт и вслушался в весёлый разговор напарников. Альфонсо почти что улёгся спиной на перила, подставив под холодное солнце крепкие мышцы на руках. Квартирмейстер закутался в несколько одёжек, и только обтягивающая бицепсы ткань выдавала в нём невероятно крепкого мужчину. Больше десятка лет жизни на Солярисе сделали его слишком восприимчивым к холоду, так что Альфонсо утеплялся, как мог. Когда корабль двинется в путь, не мудрено, что он выйдет на палубу, укрывшись шерстяным пледом с головой. Пинту же просто сменил лёгкую жилетку под цвет своей тюбетейки на куртку из толстой кожи. Он стоял напротив товарища, с удовольствием поддерживая разговор. — Как, говоришь, назывался тот корабль? — Старик, думаешь, я помню? — Альфонсо почесал бровь у шрама и продолжил оправдываться: — Это было сто циклов назад. — Всего лишь во времена твоей службы. Теодор пришёл в середине разговора, но ему всё равно было интересно вслушиваться в живую речь товарищей. — Да я запамятовал, как мы с тобой познакомились, а ты говоришь о молодости. Один только Сиринг помнит, что я там творил! Пинту фыркнул, но по-доброму, без тени недовольства. — А лучше бы и он не помнил. Альфонсо хохотнул и принялся вспоминать вслух: — Кажется, то была «Фелиция». — При этом мужчина забавно жестикулировал. — Или «Элизабет». Нет, не «Элизабет», но начиналось с этой же буквы. — Уж если бы не я вёл с тобой этот разговор, подумал, что ты перечисляешь имена девушек, с которыми встречался. Теодор мысленно согласился с Пинту. Приди он немного позже — и сгорел бы от стыда, услышав такой откровенный диалог. — О-о-о, это я могу! — Ещё сильнее повеселел Альфонсо, потирая подмёрзшие огромные ладони. Однажды ему взбрело в голову узнать, сколько человек он сможет обнять за раз своими ручищами. Получилось пятеро. Теодор оказался в их числе. — Лучше вспоминай, как назывался корабль. — Пинту вернул товарища на правильный путь, не желая слушать о похождениях друга. Воцарилась недолгая тишина, которую тишиной назвать было трудно. Альфонсо что-то бормотал себе под нос и хмыкал, потирая подбородок. — «Эсмеральда»! Ну точно же! Капитан назвал его в честь своей жены Эсмеральды. Или дочь свою в честь корабля назвал... Но точно «Эсмеральда»! — Всплеснул руками квартирмейстер, довольный своей победой. — А про что мы говорили? Пинту ущипнул себя за переносицу, наверняка задаваясь вопросом: «Как они дружат столько циклов?» Сделав несколько осторожных шагов, Теодор оказался в зоне видимости боцмана, и тот с удовольствием ухватился за возможность сместить фокус разговора с кораблей и девушек на старшего помощника. Пинту махнул рукой, привлекая внимание: — Теодор, уже вернулся? — Добро пожаловать обратно на борт, малыш! — Альфонсо посмотрел на Тео с широкой улыбкой и даже отлип от фальшборта. — Что это у тебя? Опустив взгляд на скрученный пергамент в руках, Теодор пожал плечами: — Карта. — Карта? Сокровищ что ли? — Квартирмейстер едва не расхохотался с собственной шутки и вперил заинтересованный взгляд в Теодора. — Не знаю, это я у вас спросить хотел. — М-да... — Альфонсо наигранно-разочарованно покачал головой, будто ждал, что Тео сразу принесет им на корабль сокровища. Но, как говорят, лучше ключа может быть только его рисунок. — Идём, разберёмся, что ты за гадость в дом тащишь. — Не слушай его. У Альфонсо сегодня особенно хорошее настроение. —  А оно бывает у него плохим? — Теодор со смешинкой в глазах обернулся на Пинту, прижимая карту к груди. — Бывает, — ответил за друга Альфонсо. — Я спускаюсь в трюм и плачу в уголке, чтобы никто не знал. Пинту покачал головой, едва сдерживая улыбку от абсурдности сказанного. — Идёмте. — Боцман махнул рукой и двинулся в сторону капитанской каюты. Над картой склонилось пять голов. Пять пар глаз внимательно всматривались в чёрные линии континентов. Особенно сильно их внимание привлекал красный круг, которым был обведён один из островов. — Это старая карта. — Ариэль выпрямилась. — Содден ещё не разделён. Возможно, она с тех времён, когда люди боялись выплывать за пределы трёх морей. Теодор посмотрел на Железный континент, ещё объединённый одним названием.  — Но зачем тогда отмечать холодный остров? — спросил Хэнд. — Там же ничего нет. — Причём там буквально ничего нет. Лысые скалы, и промозглый ветер. — Альфонсо скрестил руки на груди, тоже выпрямившись, и теперь поглядывал на карту издалека. — Там множество обломков кораблей, — поправил друга Пинту. — Прекрасная достопримечательность. После шутливой фразы Альфонсо голос неожиданно подал Сильвер: — Там стоит храм. Старый и кривой храм, который построили пираты из обломков кораблей. Жалостней постройки я в жизни не видал. — Штурман поймал на себе удивлённые взгляды команды и с недовольством объяснил: — На острове устраивают встречи контрабандисты. Нас храм никогда не интересовал, мы туда не поднимались. — Хочешь сказать, что там ничего нет? Но зачем тогда карта? — Мне почём знать? Не я её рисовал. — Сильвер отмахнулся от Альфонсо, пожалев, что вообще открыл рот. — Может, тот храм набит золотом? — Такое мы бы не упустили. — Конечно, конечно, — шутливо растянул Альфонсо, надеясь задеть самообладание Сильвера. — Хочешь сказать... — рыкнул он, поворачиваясь к квартирмейстеру. — Прекратите немедленно, — попросила Ариэль. — Зачем лишний раз мутить воду над спящим змеем? Остров не больше, чем в десяти днях пути от Соддена. Посетить его не проблема. Все затихли, уставившись на Ариэль. Во взгляде каждого читалось «вот так просто?» с примесью удивления и сомнения. Рохас, может, и была строгой, но где-то в душе она всегда оставалась ребёнком. И когда предоставлялась возможность заняться чем-то интересным и неизведанным, почему бы ею не воспользоваться? Даже если несколько часов назад она хотела просто отдохнуть. Капитан хмыкнула, довольная реакцией пиратов: — Что, у кого-то есть планы, о которых я не знаю? — Тишина продолжилась. Ариэль кивнула. — Вот и всё. Сильвер, займись маршрутом. Спустя несколько дней, готовая к морозным путешествиям, «Пропавшая Принцесса» двинулась в путь. С наступлением сезона Бурь море преобразилось. Тёплые бризы Спокойного моря сменились холодными, острыми порывами, несущими с собой ледяные брызги. Небо, прежде ясное и безмятежное, всё чаще затягивалось серыми облаками, которые скрывали свет луны и звёзд по ночам. Волны, став тяжёлыми и суровыми, с глухим ревом медленно накатывали на борт корабля. Морская гладь, отражающая рассветы и закаты, теперь напоминала пласт холодного металла, блестящего в редких лучах солнца. Шторма всё чаще навещали путешественников, особенно в Северном море, принося за собой бурю и вихрь. Могучие волны вздымались, грозя поглотить всё на своём пути, а ветер свистел в парусах. На палубе и мачтах появлялись ледяные узоры, похожие на хрупкие кружева, какие обычно оставляла пена на воде. Паруса отяжелели от наледи и инея. Из-за этого корабль управлялся ещё сложнее. Снасти и канаты, покрытые тонким слоем льда, превратились в скользкое и опасное испытание для моряков, которым приходилось взбираться по ним. Чем дальше они плыли, тем сильнее виднелись выдыхаемые облачка пара, а холод пробирался в трюм и каюты. Ариэль стояла на палубе, держась руками за набухший от влаги деревянный фальшборт. Из-за корочки льда приходилось аккуратней ступать по палубе, чтобы нечаянно не выпасть за борт из-за крена корабля или не повредить себе что-нибудь при падении. С заживающим коленом Ариэль это удавалось с трудом. Она всё ещё прихрамывала, поэтому не всегда могла удержать равновесие. Сегодня погода ощущалась ещё холоднее, скорее всего из-за ветра, дующего с севера. Он трепал алые волосы Ариэль, которые на фоне блеклого серого неба выглядели ярким пятном. Ей нравилась прохлада, но такой откровенный холод пускал неприятные мурашки по коже. Капитан едва чувствовала кончики пальцев, а верхней одежды оказалось недостаточно, чтобы согреться под порывами холодного воздуха. На горизонте сгущался тяжёлый туман. Там же должен был появиться силуэт Холодного острова. Раньше об этом месте ходило множество легенд. Столько, что некоторые побаивались его до сих пор. Говорили и говорят, что та пустая земля — настоящее пристанище для неупокоенных душ. Призраки бесцельно бродили по берегам, насылая туман, беспощадно затягивая в него корабли. Единственное утешение для страдающих духов — треск разбивающейся древесины и разрывающихся парусов. Именно поэтому Холодный остров ещё называли кладбищем кораблей. «Чем дальше, тем холоднее, — подумала Ариэль, слегка поёжившись. — А ведь это даже не месяц Змея, всего лишь начало Стужи. Наверное, я просто привыкла к холодам на Равендоре. Там намного спокойнее». На Свободном континенте погода действительно стабильнее всего. Редко когда там шёл снег, скорее дожди. Холодные, затяжные, но уж если они шли весь сезон Бурь, то шли. Они не превращались в ледяные лужи из-за резкого перепада температур, например. Хуже всего, наверное, на Солярисе. Хоть там и тепло, в сезон Бурь ночи становились настолько холодными, что бездомные нередко замерзали на улицах. — Стало заметно холоднее, и я подумал... Ариэль резко обернулась. Рядом стоял Теодор, держа в руках меховую накидку. Он сам сменил привычный плащ на тёплую длинную дублёнку с запахом, которая прикрывала колени. А увидев, что Ариэль стоит снаружи в весьма лёгкой одежде, поспешил найти что-нибудь и для неё. Даже с таким хорошим лекарем, как Гвинерва, болеть на корабле — плохая идея. Особенно капитану. Особенно в такое время цикла. — Спасибо, Теодор. При иных обстоятельствах Ариэль не стала бы брать накидку, но ветер проморозил её до костей. Поэтому в этот раз она только улыбнулась и укрыла плечи тёплой тканью, заметно расслабившись. Чем чаще они с Теодором оставались наедине, тем больше Ариэль хотелось общаться с ним в такой обстановке. Поэтому Рохас отвернула лицо от ветра и посмотрела в голубые глаза старшего помощника. Прошло не так много дней с начала холодов, но Ариэль уже соскучилась по лазурному цвету моря, такому же, как в глазах Теодора. — Повидался с матерью? Неожиданный и такой простой вопрос удивил юношу. Он уже и забыл, что встречался с матерью на днях, а Ариэль вспомнила о такой мелочи. — Да, жаль, что недолго. — Тео спрятал руки в карманы. — Она сказала, чтобы я в следующий раз приглашал товарищей на обед. — А она знает, что твои товарищи не совсем законные? Теодор неловко улыбнулся. — Нет, я ей не говорил. Она слишком скучала по мне, чтобы вдаваться в подробности о других. — Я тебя понимаю. Если бы я сказала своим родителям, особенно отцу, что окружила себя пиратами, боюсь, меня бы закрыли в комнате до конца жизни. Теодор замолчал. Грудь каждый раз сжимало предвкушением, когда Ариэль самостоятельно начинала разговор о своём прошлом. — Как-то жестоко... — неуверенно проговорил он. — Мой отец — очень категоричный человек, — просто ответила Ариэль, сжав губы. Её отец никогда не обращал внимания на планы дочери, считая их детской забавой. «Пусть развлекается, пока не выросла», — каждый раз говорил он, когда Генри или кто-то другой рассказывал о недостойном для девушки поведении. В то же время, в противовес своим словам, отец забивал свободное время Ариэль учёбой, находил любое другое важное взрослое задание, чтобы дочь привыкала к такой жизни. — Скучаешь по ним? — осторожно спросил Теодор. Он надеялся, что ответ совпадёт с его предположением. Иначе бы все попытки разгадать капитана оказались бесполезными. Невозможно не скучать по родителям, какими бы плохими ни были отношения с ними. Порой Теодор ловил себя на мысли, что тоскует по отцу, которого не знал вовсе. Даже если тот просто бросил их с матерью и исчез. Возможно, он путает это с чувством тоски не по конкретному человеку, а по ощущению отцовского плеча рядом. — Да, — глухо ответила Ариэль, и её голос унёс новый порыв ветра. Сильный и беспощадный, он не только окатил холодной волной, пробираясь под одежду, но и нагло сбросил с плеча капитана накидку. Ариэль потянулась поправить её. Теодор машинально сделал то же самое. Кончики их пальцев соприкоснулись на одно мгновение. Мимолётное, но оно отозвалось тёплой искоркой, пробежавшей по замёрзшей коже. Теодор ощутил её прикосновение как нежное, согретое солнцем дуновение ветра взамен холодным завываниям вокруг. Внутри вспыхнуло странное, необъяснимое чувство, заставившее его мгновенно отдёрнуть руку. Старший помощник смущённо перевёл взгляд на горизонт, когда понял, как явственно читалось удивление и лёгкий трепет на его лице. Ему отчего-то стало стыдно за такое ребячество, но Тео ещё не знал, что Ариэль почувствовала то же самое, когда его пальцы на секунду притронулись к её коже. Просто она смогла совладать с эмоциями, но в голове замелькали неожиданные мысли, оставленные невидимым следом тепла. Ариэль нахмурилась, поправила накидку и отвернулась. Рохас почувствовала себя странно неуютно и одновременно с этим легко, осознав, какую бурю чувств вызвало у неё простое прикосновение рук. В тишине, что повисла между ними, можно было расслышать растерянность и распробовать сладостно-горький привкус их ощущений. — Как думаешь, мы найдём что-то в той церкви? — Ариэль стремилась скорее прогнать мысли, в очередной раз отступая от любых ярких эмоций. Тео был рад, что они не заострили внимание на такой мелочи, поэтому с энтузиазмом ответил: — Хотелось бы, я ведь принёс карту, но мне кажется, там ничего нет. — Он улыбнулся, вспомнив кое о чём. — Правда, парни уже во всю делят добычу между собой. — Они безнадёжны, — недовольно вздохнула Ариэль, но всё же слова Теодора её позабавили. — Скорее мечтательны, — смягчил он. — Нерациональны, — передразнила она. — О, это точно. — Лёгкий смешок вырвался из груди Теодора. Старший помощник опустил руки на фальшборт. — Билли мечтает сделать себе острые золотые зубы. Элиза сказала, что для этого нужно лишиться всех зубов, а Луиза предложила свою помощь. — Передай девочкам, что я могу помочь. Простоять так долго они не смогли. В конце концов, мороз сковал их, а на горизонте показался Холодный остров. Всё это время туман и тучи скрывали даже звёзды на небе, а стоило «Пропавшей Принцессе» начать приближаться к суше, как дымка заметно поредела, открывая команде скудный пейзаж. Силуэт земли, к которой корабль держал путь, медленно вырисовывался на горизонте. То был остров, ограждённый скалистыми берегами и покрытый редкими, мёртвым деревьями, которые стояли безмолвными свидетелями тысячи кораблекрушений. Ветер свистел по пологим склонам, сгибая ветки к голой земле и разбрасывая пыльный песок. Единственный оплот человечности, оставшийся на холодной земле, — ветхий деревянный храм. Суровая погода не смогла сломить веру в божество, и здание до сих пор возвышалось в центре острова. Небольшой отряд выдвинулся в путь, когда лодки, спущенные с корабля, достигли берега. Земля под ногами была твёрдой и неровной, покрытой тонким слоем инея. Ветер, ставший резким и пронизывающим, заставлял их двигаться быстрее, чтобы согреться и не замёрзнуть.  По всему берегу были разбросаны щепки и ошмётки кораблей, кое-где почти целые суда лежали боками на грязном песке. Вокруг, противостоя порывам, кружились чёрные птицы. Но и их крики уносил ветер, будто животные — не более чем неаккуратный мазок художника, оживший на холсте. Небо оставалось затянутым облаками, лишь тусклый свет пробивался сквозь плотный туман. На берегу царила тишина, нарушаемая скрипом сапог и тихими переговорами матросов. Вокруг не было ни единой живой души, только старые, мёртвые деревья и острые камни, разбросанные повсюду. Ведя за собой группу, Ариэль шагала уверенно, хотя в её глазах можно было заметить настороженность, а недавний ушиб делал движения немного отрывистыми. По мере продвижения вглубь острова, пираты всё больше ощущали его неприветливую атмосферу. Рохас прекрасно чувствовала напряжение своих товарищей и десяток глаз, направленных в спину. Вдали появились первые очертания заброшенного храма, окружённого серыми камнями и голыми кустарниками. Созданное из остатков кораблей пристанище Сиринга пугало, заставляя пиратов не сговариваясь замедлить шаг. Тропинка к храму была жутко неудобной, извилистой. Приходилось ступать осторожно по склону, иногда хватаясь за торчащие камни. Стены зловещего храма были покрыты мхом, а ветер, пролетая сквозь развалины, издавал странные звуки. Массивная дверь оказалась просто приставлена к проходу. Альфонсо и ещё несколько крепких парней оттащили её в сторону, положив наземь. Побоялись, что, если облокотить дверь о стену храма, тот сложится как карточный домик. Пока пираты возились с проходом, Ариэль решила отделиться от всех, чтобы осмотреть храм снаружи, надеясь найти что-нибудь интересное. Внутри было темно и холодно. Только отсутствие двери кое-как освещало им путь. Матросы в полумраке смогли рассмотреть балки под крышей из потемневшего дерева, на которых кто-то пытался вырезать непонятные силуэты. Возможно, это просто украшенные резьбой и краской доски, которые раньше служили фальшбортом какого-то корабля. К стене напротив выхода, вместо статуи Сиринга, была прикреплена гальюнная фигура, напоминающая морского бога. В воздухе витал запах сырости, смешанный с ароматом старого камня и трухлявой древесины. Пол храма был усеян обломками — никаких блестящих гор золотых монет. В центре зала, величественно возвышаясь над всем остальным, стояла огромная чаша. В подобных сосудах служители храма проводили свои обряды. Обычно чашу наполняли водой исключительно из Хрустального озера, что находилось на Проклятом острове. Это озеро считали единственным местом, где морской и земной боги могли вновь встретиться. Вода там всегда оставалась невероятно чистой, прозрачной, как стекло. Поэтому священной была не сама чаша, а то, что в ней находилось. Пираты разбрелись по небольшому храму, чтобы найти хоть какие-то зацепки. Кто-то даже принялся копаться в пыли и мусоре, надеясь найти, если не золотой слиток, то потайной люк или механизм. — И тогда, изгнанный собственным королём, капитан Кид собрал у скалистых берегов таких же отважных моряков, чтобы вместе отправиться на поиски Невозможного острова, где, по легенде, скрывались невероятные богатства. Целая флотилия отплыла, надеясь только на удачу и ту информацию, что они смогли достать. В тот день о капитане Киде слышали в последний раз, но истории о Золотом городе не умолкают до сих пор. — Ариэль появилась на входе. Её голос эхом разнёсся по помещению, привлекая внимание команды. Убедившись, что её слушают, она продолжила: — Ровно как и не перестают появляться смельчаки, которые снаряжают корабли в это опасное путешествие. И ни один из них не возвращался. Говорят, по пути к богатствам дуют сильнейшие ветра, вместе с волнами уносящие корабли под воду. И если в Холодном острове нет никаких тайн — он лишь кладбище кораблей и обитель духов, — то Невозможный город не видел ещё никто. Но легенды тесно связывают эти два непохожих места между собой. Пираты замерли, переглядываясь. — Это... — Из истории о капитане Киде, — объяснила Ариэль. Поход вокруг храма позволил ей собраться с мыслями и наконец связать все ниточки между собой. — Я всё думала, зачем кому-то отмечать Холодный остров. Это просто метка встречи для пиратов, которые отправлялись с ним в путь. — Значит, тут нет никаких сокровищ? — спросил кто-то из экипажа. Из-за полумрака и эха Ариэль не смогла понять, кто именно это был. — Скорее всего, но стоит осмотреть церковь. — Из истории... — грозно прорычал себе под нос Билли, передразнивая капитана и одновременно растаскивая мелкие деревяшки. — Можно было и не отправлять нас сюда, лишь бы поважничать своими знаниями перед другими... — продолжал он. Впервые слова никудышного матроса напитались такой злобой. Возможно, он слишком сильно хотел заполучить свою долю добычи. — Что ты сказал? — Теодор в это время находился рядом, ощупывая деревянные скамейки. Он замер, вслушиваясь в ядовитые слова матроса. — Ничего, моллюск, займись делом, — бросил Бедовый Билли. Теодор, при всём дружелюбии, его никогда не любил. Сначала камбуз, потом остров с дикарями. Мало того, что Билли был гнусным и противным человеком, так ещё и взаправду приносил одни несчастья. Сильвер нравился Теодору куда больше этого костлявого утопленника. Сначала Хэнд хотел промолчать, но вспомнил о своём положении и не смог стерпеть. — Нет, — резко отрезал юноша. — Ты только что оскорбил капитана, и я имею полное право оставить тебя в этой церкви. И я не моллюск. Прояви уважение к старшему помощнику. Гордость за самого себя взяла верх. Теодор обернулся, чтобы найти взглядом Ариэль и рассказать о случившемся. Внимание Рохас привлекла чаша. Она уже успела обойти храм, касаясь старых стен лишь взглядом, поэтому вернулась к металлической посуде. Её поверхность была украшена сложными узорами и истёртыми надписями. Скорее всего, молитвами Сирингу. При ближайшем рассмотрении чаша переливалась различными оттенками сине-зелёного. Ариэль осторожно провела рукой по ножке, похожей на волны, затем пальцами коснулась края чаши, описав круг. Она видела, как служители храма при помощи золотой ступы так очищали воду. Их прикосновения сопровождались чарующей мелодией и тихими молитвами. Рохас очень нравилась атмосфера, которая царила в храме, несмотря на то, что посещала она их очень редко. Там всегда было спокойно. Каждый из присутствующих уважал богов, искренне молясь им. Ариэль опустила ладонь на дно чаши, нахмурившись. Она осторожно присела на корточки, взглянув на него снаружи, а затем снова провела по дну внутри. Пришлось вычистить чашу от мусора, чтобы убедиться, что оно не вогнутое, как положено, а плоское. Там, где дно соединялось со стенками, виднелись едва заметные щели, которые поддеть пальцем было практически невозможно. Утешая себя мыслью, что это всё-таки заброшенный храм Сиринга, Ариэль сняла с пояса небольшой кинжал и зацепила им искусственное дно. Оно легко поддалось, отойдя от чаши, как крышка, издав тихий звон. Убрав тонкий пласт металла на одну из скамеек, Ариэль достала из чаши небольшой кожаный блокнот, перевязанный шнурком, довольно пухлый, испачканный не только пылью, но и чернилами.  — Теодор. — Ариэль не поняла, почему ей в первую очередь захотелось окликнуть именно его. Старший помощник, и так собирающийся подойти к капитану, возник рядом. — Что это? — Дневник. — Капитан осторожно раскрыла высохшие страницы, и лицо её стало ещё задумчивее. — Он весь состоит из шифра. Взгляд Теодора полнился удивлением, а в душе он ликовал, что карта всё же привела их хоть к чему-то. — У тебя получится его разгадать, — уверенно произнёс он, рассматривая, как пальцы Ариэль осторожно листали страницы. — Возможно, но на это понадобится время. — Это был не вопрос, — возмутился Теодор, серьёзно посмотрев на Ариэль. Но, встретившись с её лукавым и задумчивым взглядом, оступился. — Я имел в виду, что... Что у тебя получится его разгадать. Ариэль закрыла дневник и перевязала его кожаным шнурком, не имея ни малейшего представления, что за шифр скрывается внутри. — Что же, твоей веры в меня будет достаточно, чтобы попытаться.