Мелодия рифов

Руки везде: они держат меня и тащат за собой. Сколько ни сопротивляйся одной паре — появляется ещё одна. Хотелось звать на помощь, просить, чтобы меня прекратили утаскивать куда-то, но кол в горле мешал выдавить из себя хоть одно внятное слово. Я оказался на кровати. Было холодно, но мой потный лоб обдувал лёгкий ветерок. Понадобилось минуты три, чтобы соединить куски произошедшего воедино. Ещё пять — на самокопания и стыд, когда я понял, что в комнате не один. Я сжал прядь своих волос в кулаке: наверное, так я наказывал себя за устроенную сцену. Сложно было сказать, к чему вообще весь этот цирк. Сидящий в двух метрах Степа старательно делал вид, что не смотрит на меня. Пришлось отпустить свои волосы и собрать себя воедино. — Ммм... ну и хуйня, — начал я на выдохе. — Ебаное позорище. — Ну... — Степка, видимо, тоже не знал, что говорить в данной ситуации. — Так-то опозорились мы оба, получается? — Ты хотя бы не прилюдно, — я прорычал и скрыл лицо в ладонях. — Сука, от меня ж теперь никто не отстанет, и придётся рассказывать мужикам, че за хуйня случилась. На это ответа у Лорда не нашлось. Я был уверен, что он тоже не был фанатом делёжки личной хуйни с толпой. Даже если эта толпа — твои близкие. — Нам стоило бы поговорить об этом, — выдал Степа. Я обдумал его предложение. Действительно, «поговорить» может сработать, но мы не были и вполовину настолько близки, чтобы лезть друг другу в душу. Я всё ещё помнил взгляд Кирилла в день тусовки, когда тот бледный и безжизненный сидел на полу ванной. — Я, скорее всего, пожалею об этом, но как насчёт побазарить с Кирей? — я украдкой глянул на Степу. — Ты, типа, можешь идти, если не хочешь, но этот хуй недавно был спасён твоими чудо-руками. Не ему нас осуждать. Даже когда мы такие жалкие уёбища. — М-да, быть ещё более жалким уёбищем, чем Киря, надо постараться. Я хохотнул, а потом собрал лицо в серьёзную мину. — Эээ, мужик, Кирюха мой друг, и только я могу звать его так. Он поднял руки, отступая. Я написал одно сообщение, что отправил Кириллу, и отложил телефон. Лайс: если ты не слишком занят, мб поговорим? Киря подошёл минуты через две, мне казалось, что он только и делал, что ждал моего сообщения. Степа остался сидеть в том же пуфике, который облюбовал ранее. Мне пришлось начать сначала и рассказать Кириллу о трупе, о папе, о безглазых телах и звуках, что меня преследовали, о запахах и всём-всём, что меня терзало последнюю неделю. Он же слушал, не перебивая, иногда кивая, иногда посматривая на Степу, что тоже сидел с не самым позитивным выражением лица. — Я просто не знаю... что со мной происходит, — закончил я свою тираду, и мои руки наконец упали на колени. — Ну, я, конечно, нихуя не психолог, — он наконец открыл рот. Голос вышел надломанным, на что Киря прокашлялся. — Но думаю, что это ПТСР. — Допустим? — Ну, посттравматическое стрессовое расстройство. Случается после травмы, как можно понять из названия. Я промолчал и неуверенно кивнул. — Это... — Киря смотрел куда-то вдаль. — Пройдёт. Со временем. Конечно, лучше всего вам обоим сходить к специалисту и всё такое. Если будете сидеть и тупить — потеряете время, которое могли бы потратить на то, чтобы пролечить хуйню. — У тебя такое бывало? — Степа тоже решил подать голос. — У меня другая хуйня, но типа... посттравмат — это частая хуйня. Полежите в ПНД разок — десятки коллег встретите. Что-что, а шуточки всегда помогали дерьмовому настроению. Я улыбнулся Кирюхе и неуверенно протянул ему руку. — Бля, это пиздец тупо и всё такое, позорище ебаное, бля, но... — я прикусил губу. — Короче, дай мне руку. Если всё это выйдет за пределы комнаты — я на обоих Турбо натравлю. Оба в ответ хихикнули, но Кирилл всё же вложил свою кисть в мою. Он был живой и тёплый. Я мял мясо на большом пальце его руки и держал своё дыхание ровным. — Тебе так повезло, что ты его за руки не брал, — я поднял взгляд на Степу. Тот непонимающе смотрел на мои домогательства до руки Кирюхи. — Блять, это был просто пиздец. Она склизкая, и мясо само собой будто рассыпалось, и я его кости трогал! Я снова почувствовал тошноту, но только сильнее сжал руку Кири и смог сглотнуть кислоту на языке. Лица друзей сейчас отражали моё самочувствие. Лорд реально был везунчиком в этом плане. — Мне кажется, я больше никогда мяса съесть не смогу. Прощай курочка из КФС. Как представлю, что рву клочки мяса зубами — сразу вижу эту тушу со жрущими её рыбами, фу, бля. — Давай кончай, а то и я внезапно веганом стану, — Степа скривился так, будто лимона куснул. — А я, видимо, больше не смогу пить мой любимый кофе. Он сладкий, что пиздец. Меня вывернуло от одного глотка. — Не начинай... — я отпустил руку Кири и вспомнил о существовании других людей на тусовке. — Бляяя... А что там с Энди? И как вообще остальные? Они видели мою тушу? — Ты так рвался, что не заметить тебя было сложно. Будто кота в ванну нес. Ты, кажется, неплохо так зарядил локтем или коленом по лицу Энди. Глубокий вдох, выдох. — Ладно, пацаны, спасибо за хуйню. Напоминаю об обете молчания, а я пойду просить прощения на коленях. — Сосать ему собрался? Брачные игры такие? — Степка, по всей видимости, смог наконец собраться. — И... давай так: я — одна из причин, почему ты тут. Если тебе снова будет хуёвить — поставь меня или Кирилла в известность, ладно? — Ладно, но взаимно. Я слышал, как ты боролся с монстрами в туалете. — Shadow fight, — хихикнул Кирилл. Энди сидел чёрный, как туча. Банка пива у глаза. Как только он увидел меня в дверях — поднялся со стула. Я кивнул в сторону двери, и мы оба пошли на улицу. Стемнело. Я глубоко дышал лесным воздухом и рылся в карманах, чтобы достать пачку красных. Андрей стоял рядом молча: только пшик открытия банки пива разрезал тишину. Мы отошли чуть дальше в лес, скрываясь от друзей, что могли стать случайными слушателями. Я поджёг наши сигареты, затянулся и посмотрел Андрею в лицо. Первый раз с того момента, как тот откачивал меня в туалете. Даже в сумраке виднелся хороший такой синяк, что завтра превратится в большое фиолетовое пятно. Я скривился, представляя, как сильно я должен был вдарить, чтобы последствия были настолько «на лицо». Я вновь осел под дерево. Энди сел рядом, ждал, пока я начну. — Прости, я... — Не хотел, я знаю, — он прервал меня, вскидывая руку. — Ты больше не можешь бегать от меня. Что происходит, Лайс? — Я за тем и позвал тебя, чтобы рассказать... Так мне пришлось второй раз за день пересказывать историю, но теперь я добавил немного больше подробностей относительно случая в кофейне. Мне пришлось хорошенько так сжать зубы перед тем, как рассказать то, что в те моменты я видел его мёртвым мальчиком, которого утопила мамаша. Нужна ли была ему эта информация? Кто знает. Но я почему-то хотел поделиться с ним более глубокими деталями, зная, что тот может соединить пазл за меня. Описывать ощущения от паничек долго не пришлось. Андрей и так всё понял и остановил меня, кладя руку мне на колено. Я и сам не заметил, как меня потрясывало. — ..короче ощущение, будто меня всю неделю на хую крутили, а потом еще и пизды вломили. — Ну, стоило сказать раньше. Я бы не додумался тащить тебя к воде в таком случае. Прости, я... — Не хотел, да-да. Это не твоя вина, — я помычал, затягиваясь так, будто от этого зависела моя жизнь. — Ну-с, принимай теперь в тусовку людей с панической боязнью воды? Правда, мыться я всё ещё могу как нормальный человек, так что тут я пока тебя не догнал. Энди хмыкнул, сжимая моё колено и передавая банку пива. Я сделал глоток и вернул жестянку другу. — Вообще-то с начала года прошло уже достаточно времени, теперь я могу проводить в душе до десяти минут. Твоё вечное желание вытащить меня к речке что-то да сделало. — Он гордо улыбнулся мне, будто меня должно волновать проведённое им время в душе. — Экспозиционная терапия вышла, хотя я на неё даже не подписывался. — Круто. А чё не сказал раньше? — А мне что, тебя каждый раз о моём посещении душа уведомлять? — Ясен хуй, я каждый раз буду писать: «В душ и без меня?» — Спасибо, обойдусь. Не самое приятное зрелище, — Энди хихикнул, видимо решив поделиться своими переживаниями в плату тому, что я делился своими. — Меня всё ещё трясёт как суку, и я моюсь в такой воде, что от пара нихуя не видно. — Мда, кипяток я не выдержу. Даже всего на десять минут. — К чему я веду... Мужик, все знают, как для тебя вся эта хуйня важна. И я уверен, что ты насрал себе в голову мыслями о том, что больше никогда не сможешь вернуться к рыбоёбству. Но это не так. Тебе просто нужно время и правильные шажочки. — Хмм... шажочки. Смешное слово, — я обвёл пальцем его синяк, тот поморщился. — В твоём стиле, кстати. Как влитой сел. — Приму к сведению, — фыркнул Энди. Пора было возвращаться на тусовку, которая как бы для меня и была собрана, а я уже часа два провёл за всем, чем угодно, но не за празднованием своего др. — Бля... — Энди протянул, когда уже поднялся за мной. — Теперь мой подарок будет выглядеть пиздец как неуместно. — Да забей, я любую хуйню приму, — я покачал головой. — Короче вот, с двадцатилетием, плесень. — Он протянул мне обложку на паспорт с лимонной акулой, явно сам рисовал. Стиль Энди узнать несложно: жирные контуры, яркие цвета и заметно влияние граффити-культуры. Я поворочал подарок в руке, рассматривая его, прикусил губу, чтобы не расплыться в глупой улыбочке. — Хотел отдать у воды, но как вышло — так вышло. — Спасибо, Энди. Даже учитывая всё говно сегодняшнего дня и последней недели, подарок был суперским. Теперь баба Надя в табачке будет завидовать моему паспорту. Я обнажил свои кривые зубы и потянул Андрея в объятия, хлопая того по спине. — Ладно, пойдём к нашим, — я отпустил его неохотно, но стоять обжиматься с дружбанами — идея говна. И дружбан может не так понять, и вдруг кто увидит. Так за сегодня я заметил, что мне очень не хватало простого человеческого «пообниматься» с кем-то. И тут я не мог винить только своё сраное либидо. По всей видимости, мне не хватало того, чтобы кто-то меня видел и слышал.