Мужское общежитие на Ривербей-роуд.

Глава 9.

После нескольких дождей наступила зима. Золотые листья гинкго, влажные от дождя, покрывали асфальтированную дорогу ковром. Когда жители Ривербей-роуд просыпались утром и открывали окна от пола до потолка, их выдох превращался в белый туман. В Цзяндуне при смене сезона всегда наблюдалась непрерывная полоса дождливой погоды, и только несколько редких солнечных дней освещали месяц. Уровень воды в реке Люцзинь постепенно снижался с наступлением сухого сезона, и обнаженное русло реки становилось излюбленным местом для бездельничающих школьников, которые копались и рылись в нем. Срок аренды Янь Цзюня истекал через неделю, и он более или менее вывез свои вещи. Он решил отвезти Сяо Ци на Ривербей-роуд, 7. В последнее время он ежедневно после работы навещал новую квартиру, чтобы понаблюдать за распорядком дня других жильцов. Чжан Ювэнь каждый вечер в восемь часов уходил в свою комнату, как дедушка. Чжэн Вэйцзе часто ел лапшу быстрого приготовления в своей комнате и также редко выходил в гостиную после восьми. Янь Цзюнь еще не встречал Чан Цзиньсина; ходили слухи, что тот никогда не возвращался до двух часов ночи. Чэнь Хун был единственным, кто иногда проводил дома весь день, но в другие дни он исчезал без следа. Янь Цзюнь не был уверен, сможет ли он избежать соседей по квартире. Он думал, что все будет в порядке, когда перевез детскую кроватку, но вместо этого устроил грандиозное появление. :Неважно, просто переезжай'— сказал он себе. В новом доме царила отличная атмосфера, а отношение Чжан Ювэня было обнадеживающим, поэтому Янь Цзюнь решил отправиться во вторник, взяв с собой рюкзак с последними подгузниками, бутылочками, лекарствами и молочным порошком. С Сяо-Ци в переноске на груди он направился к дому № 7 на Ривербей-роуд. «Сегодня папа отвезет тебя в наш новый дом», — тихо сказал он Сяо-Ци. Она улыбнулась, глядя на дом перед ними. «С этого момента мы будем жить здесь, так что веди себя хорошо». Он глубоко вздохнул, открыл дверь с помощью отпечатка пальца и вошел. Казалось, понимая важность момента, Сяо-Ци вела себя хорошо, лишь с любопытством оглядываясь по сторонам. Янь Цзюнь вздохнул с облегчением. Гостиная была пуста, домработники уже ушли на день. Сяо-Ци протянула руку, чтобы взять украшение на тумбочке для обуви, но Янь Цзюнь остановил её и отвел в свою комнату. «Па-па!» — позвала Сяо-Ци. Комната была уже убрана. Янь Цзюнь посадил её на пол и улыбнулся, идя кипятить воду, чтобы приготовить ей смесь. Он заранее приготовил чайник и все детские принадлежности в комнате, чтобы не нужно было постоянно ходить туда-сюда. Каждое утро в половине восьмого он вставал и отвозил Сяо-Ци в детский сад, а вечером после семи забирал её обратно. Так он не мешал соседям по квартире. Янь Цзюнь отнес Сяо-Ци обратно. «На улице слишком холодно, мы не можем выйти!» Эта комната была значительно больше, чем другие съемные комнаты, и он мог использовать дополнительное пространство, чтобы разложить игровой коврик, разложить игрушки и оборудовать место для чтения книжек с картинками. Он был доволен этим местом. Итак, Янь Цзюнь тихо переехал. В первый день никто не заметил Сяо-Ци. Во второй день было то же самое. Однако на третий день, принося её домой, он встретил Чжан Юэня, который чинил принтер с испачканными чернилами руками. Когда их взгляды встретились, Янь Цзюня охватило беспокойство. Чжан Юэнь выглядел озадаченным, когда заметил Сяо-Ци, но затем улыбнулся. «Привет!» Он поспешил умыть руки. Вернувшись, он спросил Сяо-Ци: «Как тебя зовут?» Сяо-Ци ответила: «Папа!» Чжан Ювэнь расхохотался. «Её зовут Янь Юци», — пояснил Янь Цзюнь. «Она называет папой каждого мужчину, которого видит». «Папа!» — снова посмотрела Сяо-Ци на Янь Цзюня с его груди. Чжан Ювэнь помог Янь Цзюню снять рюкзак. «Ты в последнее время спишь здесь?» «Мм», — ответил Янь Цзюнь. Его опасения, казалось, были необоснованными, и он начал понимать, что Чжан Ювэнь обладает магической способностью мгновенно расслаблять всех, кто с ним общается. Он воспользовался этой возможностью, чтобы расспросить Чжан Ювэня о его повседневной жизни. «Ты еще не ложился спать? Я думал, ты уже спишь». «Не совсем так рано», — сказала Чжан Ювэнь, — «но скоро. Я вырос с бабушкой и дедушкой, а мой дедушка был врачом, поэтому я унаследовал привычку рано ложиться спать и рано просыпаться. Ты не собираешься её положить?» Янь Цзюнь расстегнул ремни переноски и поставил Сяо-Ци рядом с диваном. Чжан Ювэнь хлопнул в ладоши и спросил: «Хочешь, чтобы я тебя обнял?» Сяо-Ци подошла, чтобы он её обнял, но менее чем через двадцать секунд она раскинула руки к Янь Цзюню и позвала: «Па-па!». Чжан Ювэнь вернул её. Удивленный Янь Цзюнь сказал: «Она никогда не позволяет никому, кроме меня и няни, обнимать её». «Ого!» — Чжан Ювэнь не заметил нестыковки в его словах, просто приняв их за вежливую ремарку. «Возможно, она действительно меня любит». «Черт возьми!» — воскликнул Чжэн Вэйцзе в изумлении. Услышав разговор, он вышел из своей комнаты, чтобы посмотреть, в чем дело. «Какая милашка! Боже мой!» Чжэн Вэйцзе подошел, чтобы обнять её, но Сяо-Ци начала плакать и пыталась уклониться от него. Янь Цзюнь быстро погладил её, чтобы успокоить. «В этом возрасте она немного стесняется незнакомых людей», — объяснил он. Чжан Ювэнь понял, что Янь Цзюнь говорит правду, когда тот сказал, что она никогда не позволяет незнакомцам обнимать себя. «Но мне удалось её обнять», — похвастался он Чжэн Вэйцзе. Чжэн Вэйцзе хотелось плакать. Его самооценка никогда не восстановится, если она не позволит ему обнять себя сегодня. В конце концов, заплаканная Сяо-Ци позволила обнять себя наполовину, и Чжэн Вэйцзе воспользовался шансом, чтобы прислониться к Янь Цзюню. Но вскоре вернулся Чэнь Хун, что вызвало очередную порцию уговоров и очередной приступ плача. Только когда Сяо-Ци намочила себя, Янь Цзюнь отнес её в их комнату. Он высунул голову, чтобы спросить Чжан Ювэня: «Мы не помешаем вам?» «Конечно, нет!» — быстро ответил Чжан Ювэнь. Он пил молоко и болтал с Чэнь Хун за обеденным столом. «В этом доме отличная звукоизоляция. Даже если она будет кричать, это нас не побеспокоит». Янь Цзюнь уже проверил звукоизоляцию комнаты, и она действительно была отличной. «Ваша племянница останется здесь на ночь?» — спросил Чэнь Хун. «Я отправлю её домой позже», — ответил Янь Цзюнь. «Её родители очень заняты, они много работают». «Черт, это тяжело». Чэнь Хун слишком хорошо это понимал, хотя было трудно сказать, был ли его комментарий адресован Янь Цзюню или его брату и невестке. «Просто позовите нас, если понадобится помощь», — сказал Чжан Ювэнь. «Мы не ложимся спать так рано». Янь Цзюнь почувствовал облегчение, увидев энтузиазм своих соседей по комнате. «Я привык». Он закрыл дверь и наполнил таз водой, чтобы искупать Сяо-Ци. Затем он одел её, уложил в кроватку и включил телевизор, а сам пошел принимать душ. Новый дом был очень уютным. Никаких шумных соседей, много горячей воды и никаких холодных сквозняков в ванной. Чжан Ювэнь уже включил подогрев полов во всем доме, поэтому ему не нужно было беспокоиться, что Сяо-Ци простудится. На самом деле, в доме было даже теплее, чем в детском саду. Комната была безупречно чистой, а воздух свежим и свободным от пыли с улицы. Янь Цзюнь был благодарен Чжан Ювэню от всего сердца. Чжан Ювэнь спас его. В ту ночь он снова дежурил, но остальные скоро ушли в свои комнаты, и ему больше не нужно было притворяться. С Сяо-Ци он спокойно лег спать и проспал всю ночь. Как обычно, когда он проснулся на следующий день, никого не встретил. Наступили выходные, и Чан Цзиньсин сдержал свое обещание. Он пошел в супермаркет с Чжэн Вэйцзе и купил много продуктов, чтобы приготовить праздничный ужин в честь переезда и знакомства всех жильцов. Янь Цзюнь почувствовал себя немного неловко. «Сегодня мне, возможно, придется позаботиться о своей племяннице». «Давайте пообедаем вместе!» Чан Цзиньсин еще не был знаком с Сяо Ци. «Я могу приготовить ей детское питание?» «Ты умеешь готовить детское питание?» — удивился Янь Цзюнь. «Это просто пюре из моркови и картофеля. Проще простого». Кухня была полностью оборудована разнообразными кухонными принадлежностями. Пока Чан Цзиньсин готовил, Чэнь Хун помогал ему, время от времени комментируя, что его методы нездоровы. Вместе они устроили на кухне настоящий беспорядок. Чжан Ювэнь, однако, не возражал, и в любом случае, на следующий день прислуга придет и приведет все в порядок. В целом Чжан Ювэнь был доволен своими объектами наблюдения. Никто из них его не беспокоил, хотя он не знал, беспокоили ли они друг друга. Постепенно он стал воспринимать их как друзей, а не просто как моделей для истории, и даже начал немного симпатизировать им. «До свидания», — сказал Чжан Ювэнь. На улице продолжал идти дождь. Янь Цзюнь был одет в черный плащ до колен и нес черный зонт. Он был в хорошем настроении. Давно он не испытывал такой теплой атмосферы. Его соседи по квартире даже казались ему немного родными... Он заставил себя не питать никаких иллюзий. В конце концов, мир полон лжецов, и люди часто создают иллюзию теплоты и нежной привязанности, прежде чем их маски срываются. Но даже если это было всего на один день, Янь Цзюнь не мог не мечтать. Что, если бы он добился успеха в карьере? Что, если бы дом принадлежал ему? Что, если бы у него был любовник, как Чжан Ювэнь? А что, если бы этот любовник был готов растить Сяо-Ци вместе с ним...? Начать новый этап жизни с таким количеством нерешенных вопросов было не просто. Он отказался от своих фантазий. Было очевидно, что Чжан Ювэнь не испытывал к нему ничего, кроме дружбы, и его наблюдения подсказывали ему, что дружелюбие Чжан Ювэня распространялось на всех, кого он встречал. Янь Цзюнь ничем не отличался от остальных. Наступила зима, и по городу прокатилась волна гриппа. Многие носили маски и непрерывно кашляли. Янь Цзюнь беспокоился о заражении в детском саду; многие родители уже пришли забирать своих детей. Он подумывал оставить Сяо-Ци дома на день. Он мог взять еще один день отпуска завтра, но как он это объяснит? Отопление в детском саду было включено на полную мощность, и лицо Сяо-Ци было красным как помидор. Забрав её, Янь Цзюнь прикрыл Сяо-Ци зонтиком от моросящего дождя, когда они шли домой, защищая её от холода. Придя домой, они обнаружили хаос на кухне. «Ты вернулся!» — Чжан Ювэнь вытирал борщ, пролитый на пол. Ранее Чэнь Хун случайно обжегся, вынося суп, что усугубило хаос. Янь Цзюнь онемел от увиденного. «О, вау! Сяо-Ци! Ты здесь!» — Чжэн Вэйцзе бросился к ней. Он обожал ребёнка, хотя его привязанность частично проистекала из искренней любви, а частично из того, что он считал это правильным поведением в отношении младенца. «Ты еще помнишь меня?» «Ты еще помнишь дядю Вэйцзе?» — спросил Янь Цзюнь. «Я слишком молод, чтобы быть дядей», — запротестовал Чжэн Вэйцзе. «Я уберу», — сказал Янь Цзюнь Чжан Ювэнь, опустив Сяо-Ци на пол, чтобы помочь с домашней работой. Чжэн Вэйцзе принес из своей комнаты мягкую игрушку, чтобы поиграть с ней. Она была в восторге, весело лепеча и шагая, держась одной рукой за диван, а другой — за игрушку. «Мама Сяо-Ци сегодня работает в ночную смену. Может она остаться здесь на ночь?» — спросил Янь Цзюнь. «Конечно». Чжан Ювэнь очень любила малышку. «Тебе это не составит труда?» «Это совсем не проблема. Я просто боюсь, что мы можем вам помешать». Янь Цзюнь избегал взгляда Чжан Ювэня, когда пошел менять кухонные полотенца. Аромат, доносившийся из кухни, ещё больше усиливал его тоску по дому. «Шеф-повар». Янь Цзюнь похлопал Чан Цзиньсина по руке, когда тот пробовал суп. Он улыбнулся Чжан Ювэню, когда тот снова вышел из кухни. «Что?» — спросил Чжан Ювэнь, недоумевая. «Мы друзья», — сказал Янь Цзюнь. «Да, мы друзья. А что с этим?» Янь Цзюнь хотел признаться Чжан Ювэнь в чем-то. Если бы Чжан Ювэнь просто рассмеялась, он бы отказался от этой идеи, но Чжан Ювэнь сказала «да», и это заставило его почувствовать, что, возможно, Чжан Ювэнь может понять его трудности. Однако это было не лучшее время для этого. Кулинарные навыки Чан Цзиньсина оправдали свою репутацию. Тушеные свиные ножки были нежными и таяли во рту, на огромном блюде с отварными морепродуктами были упругие креветки и нежные моллюски, а горячая рыба, приготовленная на пару, была приправлена соевым соусом. Более половины рыбы была съедена сразу же после подачи. Чан Цзиньсин перевернул её, подавая блюда, и к тому времени, когда он вернулся из кухни с овощами и сел за стол, от рыбы остались только кости. «Ой, простите!» — сказала Чэнь Хун. «Мы не дождались вас». «Вкус блюда начинает меняться в тот момент, когда оно покидает кастрюлю», — заметил Чан Цзиньсин с улыбкой. «Если вы хотите насладиться его максимальной вкусовой гаммой, вы должны съесть его как можно скорее. Так вы проявите уважение к повару». Он тщательно продумал, как произвести впечатление на своих соседей по квартире, и тщательно спланировал трапезу так, чтобы шесть блюд и суп были поданы почти одновременно. В этом проявилась настойчивость великого повара. «Как долго вы двое собираетесь вытирать пол?» — сказал Чан Цзиньсин, подавая последнее блюдо. «Давайте приступим!» Чжан Ювэнь небрежно отстранился от смущенного Янь Цзюня. Группа геев, живущих вместе, неизбежно любила дразнить друг друга, и лучший способ избежать дразнилок — это нанести удар первым и подразнить кого-то другого. Чжан Ювэнь хорошо это понимал, но, судя по его наблюдениям, любые двое из этих парней могли легко составить пару. При таком количестве возможных пар он не знал, с чего начать. Когда все блюда были поданы и все подняли бокалы для тоста, Чжан Ювэнь выбрал пару и начал атаку. «За здоровье Син-гэ и невестки». Чжэн Вэйцзе учил Сяо-Ци говорить «спасибо», когда услышал это. «Черт возьми! Черт возьми! Не говори ерунду!» — воскликнул он, преувеличивая свою реакцию в равной степени из-за смущения и возбуждения. «Кто бы мог подумать, что ты можешь быть таким нахальным!» Чжан Ювэнь поднял бокал. «Теперь ты знаешь». Все разразились хохотом. «Чжан Ювэнь выглядит серьезным и корректным на первый взгляд, — заметил Чэнь Хун, — но в глубине души он весь из озорства». Чжан Ювэнь одобрил эту оценку и не собирался её опровергать, но прервал разговор, чтобы вернуть его к Чан Цзиньсину и Чжэн Вэйцзе. Все начали дразнить Чжэн Вэйцзе, спрашивая, ждет ли он каждый вечер возвращения Чан Цзиньсина домой и чем именно они занимаются в комнате Чан Цзиньсина... Это была правда: Чжэн Вэйцзе любил заходить в комнату Чан Цзиньсина, чтобы полежать на его кровати и поболтать. Чан Цзиньсин тоже никогда его не прогонял. Чжэн Вэйцзе дарил Чан Цзиньсину средства по уходу за кожей и маски для лица, а Чан Цзиньсин принимал их все. Чан Цзиньсин продолжал улыбаться, не подтверждая и не опровергая, что, вероятно, было типичной стратегией игрока. Чжэн Вэйцзе, однако, сильно покраснел от всех этих подшучиваний. Видя, что Чжэн Вэйцзе вот-вот выйдет из себя, Чэнь Хун вмешался, чтобы сгладить ситуацию. «Ты здесь самый младший, поэтому все считают тебя своим младшим братом. Мы просто дурачимся». Он ласково обнял Чжэн Вэйцзе. Наконец, подшучивания прекратились. Янь Цзюнь, который усердно кормил Сяо-Ци детским питанием, пока остальные подшучивали над Чжэн Вэйцзе и Чан Цзиньсином, время от времени громко смеялся над их взаимодействиями. Он выпил немного красного вина, которое Чжан Ювэнь принес для этого случая, и замок на его сердце слегка ослаб. Он почти поверил, что теперь они его друзья. «Кто-то из твоей семьи, должно быть, повар». Чжан Ювэнь только взглянул на блюда Чан Цзиньсина, чтобы догадаться. «Это действительно замечательные кулинарные навыки». Чан Цзиньсин подмигнул Чжан Ювэню, отчасти дразня, отчасти намекая, и Чжан Ювэнь не стал дальше расспрашивать. «Спасибо, Ювэнь». Чэнь Хун снова поднял бокал. «Благодаря тебе мы все смогли познакомиться». «Верно!» Все отложили палочки и подняли бокалы. «Это дело судьбы». Чжан Ювэнь чокнулся с ними бокалами. Когда группа хороших друзей собралась вместе и пила в свое удовольствие, звон бокалов с вином звучал как звон монет в кошельке — одновременное напоминание всем четырем жильцам о том, что они все еще не заплатили за аренду. В воздухе повисла краткая тишина, после чего все неловко рассмеялись. После ужина Янь Цзюнь и Чэнь Хун болтали, мою посуду на кухне. Сяо-Ци, учившаяся ходить, шаталась по дому, а Чжэн Вэйцзе следовал за ней. «Чем ты зарабатываешь на жизнь?» — спросил Чэнь Хун Янь Цзюня. «Ты всегда кажешься очень занятым». «Продажа оборудования», — ответил Янь Цзюнь. «Когда будет время, представь мне нескольких клиентов». Чэнь Хун передал вымытую посуду Янь Цзюню, который вытер её и убрал. «Конечно, я поинтересуюсь», — неопределенно ответил Янь Цзюнь. «Где твой спортзал?» «Тренажерного зала нет, но я с удовольствием проведу домашнюю тренировку», — поправился Чэнь Хун. У него была только услуга, а зала больше не было. Ян Цзюнь в знак согласия хмыкнул, и Чэнь Хун добавил: «Из-за экономического спада дела идут плохо». «Да», — согласился Янь Цзюнь. «В нашей компании тоже наблюдается резкое падение объемов бизнеса». Чэнь Хун никогда раньше не обсуждал свой бизнес с соседями по квартире, но после всего того вина ему захотелось с кем-нибудь поговорить. В его глазах Чжэн Вэйцзе был ребенком, Чан Цзиньсин, похоже, не имел нормальной работы, а Чжан Ювэнь не обязательно его понимал. Янь Цзюнь был единственным, кто, казалось, мог быть на одной волне с Чэнь Хуном. Чжан Ювэнь вошел на кухню. «Можете не убирать посуду. Завтра придут домработницы, чтобы убрать. У них выходной только по субботам». «Ничего страшного», — ответил Чэнь Хун. «Мы уже помыли посуду. Хотите кофе?» «Нет, спасибо. Потом не смогу заснуть. Пойду поиграю с Сяо-Ци». Убрав со стола и приведя в порядок кухню, Чэнь Хун и Янь Цзюнь постояли некоторое время во дворе, потягивая кофе и обсуждая трудности зарабатывания на жизнь. Чэнь Хун выбрал подходящего человека, чтобы поделиться своими переживаниями. Янь Цзюнь понимал: жизнь тяжела, а деньги зарабатывать трудно, особенно сейчас, когда инфляция и экономический спад не дают признаков ослабления. Ни один из них не знал, когда ситуация может улучшиться. Разговаривая, они начали сетовать на несправедливость мира. «Честно говоря, — сказал Чэнь Хун, — только когда я возвращаюсь сюда, я чувствую, что могу дышать и отбросить все заботы». Янь Цзюнь смотрел в ночь, погруженный в раздумья. «Я тоже». Дом № 7 на Ривербей-роуд казался утопией, но какая польза от временного бегства? Рано или поздно им все равно придется вернуться к реальности. «Потому что хозяин дома богат, — вздохнул Чэнь Хун. — В конце концов, все равно нужны деньги». «У нас будут, — сказал Янь Цзюнь, никогда не теряя надежды на будущее. — Надеюсь, что однажды я смогу позволить себе такой дом». Выпив кофе, Янь Цзюнь вернулся в гостиную, поднял Сяо-Ци и отнес её в свою комнату. «Сегодня она останется здесь и будет спать со мной», — сказал он Чжэн Вэйцзе. «Здорово!» — улыбнулся Чжэн Вэйцзе. «Завтра я снова её увижу. Сегодня вечером я постараюсь не шуметь». «Не нужно», — поспешно сказал Янь Цзюнь. «Я буду благодарен, если она не будет вам мешать». Его не переставало удивлять, что все его соседи по квартире были такими внимательными людьми, которые в первую очередь думали о том, чтобы не потревожить сон Сяо-Ци. Сяо-Ци прекрасно проводила время. Это был самый счастливый день за последние месяцы. Янь Цзюнь погрузился в мечты, купая её. Его охватило внезапное желание найти партнера. Он был застигнут врасплох тем, как оживленная атмосфера ужина усилила его одиночество. Даже после того, как он уложил Сяо-Ци спать, Янь Цзюнь продолжал ворочаться в постели. Но ночь была не из лучших. Сяо-Ци несколько раз плакала посреди ночи и изрыгала молоко на подушку. Янь Цзюнь вскочил с постели, чтобы обнять её и успокоить, но обнаружил, что она горячая — у неё жар. «О нет, — подумал Янь Цзюнь. — Наверное, она подхватила вирус в детском саду». С самого рождения Сяо-Ци редко болела. Янь Цзюнь включил свет и дал ей лекарство, но она сопротивлялась, и её плач становился всё громче, пока он боролся с ней. Тогда Янь Цзюнь наклеил ей пластырь для снятия жара. Сяо-Ци явно чувствовала себя очень неудобно, и ему не оставалось ничего другого, как носить её по комнате. Прошло почти час, прежде чем Сяо-Ци снова погрузилась в беспокойный сон. Янь Цзюнь на ощупь в темноте убрал рвоту с кроватки, а затем отложил постельное белье, чтобы на следующий день постирать его вручную. Когда он наконец закончил, он посмотрел на часы: было уже час ночи. Он не мог отправить Сяо-Ци завтра в детский сад. Там не принимают детей с температурой. Ему придется подождать, пока она поправится. Ему пришлось взять еще один день отпуска. Янь Цзюнь подумал, кто мог бы заменить его на работе, и отправил сообщение своему коллеге, а затем снова измерил температуру Сяо-Ци. Лихорадка не спала. Он немного запаниковал, гадая, не стоит ли ехать в больницу. Через полчаса Сяо-Ци начала плакать. Её температура поднялась ещё выше. Янь Цзюнь взял Сяо-Ци на руки и заказал такси через приложение, но в такое время суток на Ривербей-роуд не было ни одного, а ближайшая больница находилась в семи километрах. Он вспомнил, что у Чэнь Хун есть электросамокат, но не решился постучать в его дверь. «Что случилось?» Когда Янь Цзюнь вышел в гостиную, он встретил Чан Цзиньсина, ночного птицу, который всё ещё не спал. Он не выходил из дома в ту ночь, но не мог заснуть до четырех утра, потому что чувствовал, что день ещё не закончился. Он был в столовой и вешал фотографии всех, кто был с ними, когда они в последний раз ходили играть в лазертаг на природе. «У Сяо-Ци поднялась температура, — сказал Янь Цзюнь. — Я думаю...» Чан Цзиньсин отложил свою работу и подошел, чтобы пощупать лоб Сяо-Ци. «Черт возьми, она горит. Какая у неё температура? Она принимала лекарства?» «Сейчас 40 градусов», — сказал Янь Цзюнь, глубоко нахмурив брови. «Я дал ей лекарство, но оно не помогло». «Я разбужу Ювэнь», — сказал Чан Цзиньсин.