Дневник тирана, балующего жену / Tyrant Pampering Wife Diary

Он опустил взгляд на мягкий матрас. Даже зная, что этой ночью с ним ничего не случится, Сун Сун всё равно нервничал. — Подними на меня глаза. Эти слова были в точности такими же, как в его прошлой жизни, но Сун Сун почти не решался взглянуть на него. Позже, в тусклом свете, он так и не узнал, запомнил ли тот его лицо. Он всё же поднял голову и посмотрел на Ли Сяо. Тот долго разглядывал его. Сун Сун почти чувствовал, как его взгляд осязает каждую черту лица, но не мог понять, о чём думает Ли Сяо, и снова опустил голову. Ли Сяо заговорил мягко, словно боялся его спугнуть: — Как тебя зовут? — Сун Сун. — Сун-эр... — мужчина смаковал имя, и у Сун Суна тут же задрожали кончики ушей. Может, дело в крови. Будучи призраком, он всегда кружил возле ребёнка, которого подобрал Сун Ге. Ли Сяо очень любил маленького принца: часто навещал его, иногда оставался подолгу. Сун Сун тогда тайком следовал за ним. И бывало, Ли Сяо вдруг поднимал взгляд, словно что-то почуял, а иногда неожиданно звал: «Сун-эр?» Но вскоре тепло в его глазах угасало, и они темнели. Даже если Сун Сун стоял рядом, он словно не видел его. Лицо Сун Суна внезапно зажали пальцы. Он очнулся, увидел в глазах мужчины нечто глубокое и услышал низкий голос: — Осмелился застыть в задумчивости передо мной? Дерзко. Сун Сун поспешно склонился: — Простите, Ваше Высочество. Тот тихо усмехнулся, аккуратно поднял его за запястье: — Сун-эр боится меня? Сун Сун тут же покачал головой: — Нет. Ли Сяо сел рядом, провёл рукой по его длинным мягким волосам. Его взгляд скользнул к тонким плечам и шее. Он был так худ, что кости проступали сквозь кожу. Питание Сун Суна улучшили, чтобы подготовить его к этой ночи, но тело, долго изнуряемое, невозможно восстановить в одночасье. Глаза Ли Сяо скользнули ниже — сквозь одежду отчётливо виднелись позвонки. С таким телом не будет ни комфорта, ни радости — только горечь. Сун Сун понял это и внезапно занервничал. В прошлой жизни, напуганный и одурманенный лекарствами, он свернулся калачиком в стороне. Тогда Ли Сяо просто прижал его. Но теперь... Увидев его измождённое лицо и впалые щёки, не потеряет ли он интерес? Сун Сун нахмурился. Хоть возьмёт Ли Сяо его или нет — он всё равно помнил то тёплое личико, крошечные ручки и ножки ребёнка, который тогда погиб от руки Сун Ге. В прошлый раз он так и не успел подержать его на руках. Если Ли Сяо не коснётся его сейчас, разве у него будет шанс снова увидеть своего ребёнка? Он резко поднял лицо: — Ваше Высочество, ложитесь в постель. И сам протянул руки, чтобы снять одежду с Ли Сяо. Приблизившись, он уловил холодный свежий аромат. Ли Сяо тут же притянул его к себе. Сун Сун опешил, ощутил его ладонь на своём лице и услышал вопрос: — Хочешь вернуться со мной во дворец? Сун Сун замер. Он никак не ожидал такого счастья. Его глаза вспыхнули, но он удержал себя, прикусил губу и мягко ответил: — Да. Ли Сяо, видимо, не ожидал столь прямого согласия, и в его взгляде мелькнуло сомнение. Но вскоре он улыбнулся: — А если прямо сейчас — домой? Сун Сун едва удержался, чтобы уголки губ не дрогнули, и, не отрывая взгляда, кивнул: — Да. С тех пор, как Безумный князь вошёл в комнату Сун Суна, герцог Сун и Сун Ге прислушивались снаружи, ожидая результата. Но свет в комнате всё ещё горел, и тревога росла. — Сун Сун справится? — нахмурился герцог. — Если не сможет удержать Безумного князя хотя бы на одну ночь, в нём нет смысла. Но как раз в этот момент двери распахнулись, слуги поклонились. В проёме появился Ли Сяо, накинувший плащ. — Отец! — поспешно вышел навстречу Сун Ге, и оба с герцогом встали на пути, — Ванъе, вы... Ли Сяо взглянул на них спокойно: — Этот мальчик мне по душе. Забираю. Эти слова изменили лица обоих. Они вовсе не хотели так быстро отдавать Сун Суна. А что будет с «священным лекарством»? Если с ним что-то случится, князь станет копать глубже, и вскроется подлог. Тогда дому Сун не жить. — Э-это... Сун-эр — сын чиновника, — начал герцог, — если князь хочет забрать его... — Почему? — перебил Ли Сяо лениво, но с опасной ноткой. — Не хотите расставаться с любимцем? Эти слова зазвучали в ушах герцога как: «Смейте ли вы перечить мне?» Все знали: Ли Сяо безумен. Если он случайно убьёт министра — это всегда можно списать на «помешательство». Герцог склонил голову. Сун Ге шагнул вперёд и с поклоном сказал: — Для брата это честь — быть избранным князем. Но он пуглив и слаб, боюсь, не выдержит столь высокой милости. Может, спросите у него самого? Ведь он не раб, которого можно продать без спроса... Эти слова были брошены нарочно — в лицо Сун Суну. В прошлой жизни он бы растрогался. Все считали его пустым местом, только Сун Ге называл человеком. Он помог ему сбежать после первой ночи, пугал рассказами о жестокости князя — и он поверил. Потом, прячась, он не выходил из дома, жил только Сун Ге. И в итоге тот отнял у него жизнь и ребёнка. Сун Ге ожидал увидеть привычное испуганное лицо. Но Сун Сун спокойно сдвинул плащ с лица, даже не взглянул на него, а лишь обвил руками шею Ли Сяо и тихо произнёс: — Куда пойдёт князь — туда пойду и я. От этих слов у Сун Ге будто зубы свело. Лицо его посинело, а глаза Ли Сяо наоборот засияли. Он больше ничего не сказал и тут же унёс Сун Суна к карете. Сун Ге остался стоять с мрачным лицом. Всю жизнь Сун Сун был словно тесто в его руках: лепи как хочешь. Но теперь тесто выскользнуло и оказалось в руках другого. Эта перемена жгла и раздражала. Он долго стоял, а потом встретил госпожу Сун, выбежавшую из дома. Она вцепилась в него: — Я же говорила, что нужно убить его! Теперь он достался Безумному князю! Как я отомщу за твоего брата? А Ши ещё без сознания! Он всего ребёнок, его пронзили ножом... он, наверное, до смерти перепуган... Сун Ге с отвращением посмотрел на неё, сдержал раздражение и мягко сказал: — Я помогу ему отомстить. Он ещё вернётся. Как только Сун Суна усадили в карету, он хотел соскользнуть с рук князя. Держать его на руках всё это время было слишком уж смело. Но тот и не думал отпускать. Почувствовав его сопротивление, лишь крепче прижал и тихо усмехнулся у него над ухом: — У Сун-эра очень сладкие уста. Тёплое дыхание коснулось его уха. Сун Сун поёжился. Но, помня о цели — о ребёнке, — всё же шепнул: — Хотите попробовать?