Ключ к бессмертию

Грегор чувствовал, как нарастает раздражение. Всё шло по намеченному пути, но внезапное бегство девушки его не просто обескуражило, а разозлило. Весь этот вечер, скрываясь за безупречной светской маской, он едва сдерживал злость на дядю, потащившего его из столицы на этот ненужный бал. Если графу Маккрею так не терпелось поболтать со своей старой приятельницей, он мог бы отправиться сюда сам, а не использовать его в качестве отвлекающего манёвра. Мой мальчик, пока все присутствующие будут пожирать тебя взглядами, я как раз смогу переговорить с Норминой… Грегор с силой сжал перила веранды, глядя в темноту сада. Последнее время Гиллас слишком рьяно вмешивался в его личные дела. Да, он не мальчишка, но почему-то продолжает плясать под дудку этого старого интригана. Сегодня он рассчитывал расслабиться, потанцевать с десятком миловидных девушек, наперебой стремящихся заполучить хотя бы его взгляд. Но стоило ему сделать пару шагов к заветной свободе, как дядя отвёл его в сторону и практически приказал уделить внимание приёмной дочери герцога. Нет, это не был приказ впрямую. Гиллас не отдавал приказов — он «просил». Но тоном, который не предполагал отказа. — Кто эта девица? — спросил Грегор с лёгкой насмешкой. — Уж не та ли в красном, что настойчиво преследует какого-то бедолагу? — Нет, — граф даже не посмотрел в сторону зала. — Элисон — та, что осмелилась появиться после тебя. Грегор скользнул взглядом по гостям и сразу её увидел. Она выделялась. Высоко поднятая голова, лёгкая, но уверенная улыбка, платье, в которое явно вложили немалые деньги. Вокруг неё толпились кавалеры, наперебой стараясь привлечь её внимание. Он скептически хмыкнул. — Не похоже, чтобы она нуждалась в моей компании. — Юнцов я уберу, — холодно произнёс Гиллас. — Твоя задача — завладеть её вниманием… и телом. Грегор резко повернулся к нему. — Она не простая дворянка и даже не баронесса, — в его голосе прозвучала едва сдерживаемая ярость. — Именно поэтому, — Маккрей с ленцой потягивал вино, будто бы обсуждал не человека, а выгодную сделку. — Гэлбрейт имеет слишком много власти. А Элисон — удобный инструмент. Грегор зло прищурился. — Мне не нравится ваш замысел, дядя… — А мне не нужно твоё одобрение, мальчик. Ты обязан защитить свою корону, а для этого нужно убрать Ирвинга с шахматной доски. — Отец не считает герцога врагом… — Твой отец слишком многого не видит, — усмехнулся Гиллас. — Если Гэлбрейт только намекнёт своим союзникам о претензиях на трон, его тут же поддержат. Грегор промолчал, снова взглянув на девушку. Красота. Непринуждённость. Вызов? Он не был уверен, но эта мысль зацепилась в его разуме. — Она красивая… — пробормотал он. — Так радуйся, — Гиллас ухмыльнулся. — Нормина уверяет, что девочка наивна, так что тебе будет несложно. Грегор раздражённо дёрнул уголком губ. — И именно для этого вы меня сюда притащили? — Нет. Просто так совпало, что малютка Элисон решила именно сегодня блеснуть. Удачное стечение обстоятельств? Или же воля Созерцающего? Грегор едва сдержался от насмешки. — Вам-то о Созерцающем рассуждать… Особенно в свете вашей «просьбы». — А кто сказал, что это не помощь свыше? — Гиллас хитро улыбнулся. — Может, так тебе даётся шанс защитить твою корону? Грегор не ответил, но ощущение мерзости от этого разговора надолго застряло в его мыслях. И вот теперь он стоял на веранде, сжимая перила, и понимал — он потерпел поражение. Элисон ушла. Исчезла. И не было никаких сомнений, что это было осознанное бегство. Он махнул рукой, подзывая свиту. — Обыщите сад. Найдите миледи Элисон, — приказал он. — Вам настолько понадобилась моя дочь, что вы осмеливаетесь раздавать приказы в моём замке? — раздался за спиной холодный голос. Грегор резко обернулся. Герцог. А ведь дядя уверял, что Ирвинг не вмешается. Ошибся. Опять. — Всего лишь беспокоюсь, — произнёс Грегор, стараясь звучать непринуждённо. — Миледи неожиданно покинула меня. Хочу убедиться, что с ней всё в порядке. — Мотив понятен, — усмехнулся Ирвинг, — но мой опыт подсказывает, что в подобных случаях дама явно не жаждет продолжать общение. — Его Высочество проявил вежливость, — вмешался подошедший Гиллас. — А что до приказов… Разве герцогство перестало быть частью королевства? Или вы готовы развязать войну? Грегор сделал шаг назад, решив наблюдать за этим поединком слов. Но герцог был не из тех, кто отступает. — Если мне, для того чтобы выйти на собственную веранду в поисках дочери, пришлось почти вызывать стражу, я начинаю задумываться об этом… — в голосе Ирвинга звучал ледяной сарказм. — Вам стоит больше отдыхать, Ваша Светлость, — сказал граф, улыбаясь. — И не тратить силы на подобные пустяки. Бросив взгляд на герцога, Грегор вдруг понял: для Ирвинга это не пустяк. Он называет Элисон своей дочерью, без лишних уточнений. Для него она — семья. Разве он позволит кому-то играть с ней? Нет. Более того, он сделает всё, чтобы защитить её. Или… отомстить. Принц вздрогнул, осознав, что Ирвинг в ярости. Призрак возможной войны внезапно начал обретать реальные очертания. Дядя просчитался. Весь замысел — ошибка, глупая и досадная. И он сам позволил втянуть себя в эту историю. Послушная марионетка в руках умелого кукловода… Но хватит. Он больше не позволит дёргать себя за ниточки. Едва не совершил непоправимое, покорно следуя чужой воле. Но он — наследный принц. И отныне сам будет отвечать за свои поступки. Принц шагнул вперёд. — Ваша Светлость, я был неправ. Прошу прощения. Герцог повернулся к нему, удивлённо приподняв бровь. Но потом вдруг улыбнулся. Искренне. — Что ж, Ваше Высочество, приятно видеть, что в вас осталось хоть что-то от Хартвина. А затем ушёл, оставив его с мыслями. Грегор смотрел ему вслед, и что-то внутри него шевельнулось. Дядя всегда говорил, что между королём и Гэлбрейтами не было ничего, кроме официальной лояльности. А если он лгал? Что ещё было ложью? Грегор вернулся в зал, взял бокал вина, но оно не принесло облегчения. Он впервые за долгое время почувствовал не раздражение, а тревогу. *** Герцог Гэлбрейт шагал по аллеям сада, стараясь сохранять невозмутимость, но внутри его душило раздражение, смешанное с недовольством. Досадой на самого себя. На события, которые он упустил, потому что был занят более «важными» делами. Итак, что же, по сути, произошло? Принц прибыл в замок — но ему никто об этом не сообщил. Недосмотр? Немыслимо. Скорее преднамеренный шаг кого-то из приближённых короля. Возможно, даже самого Гилласа. Элисон неожиданно решила выйти в свет, но он слишком поздно заметил, насколько её появление стало приманкой для хищников. Гиллас, без сомнений, понял это первым. И тут же натравил на неё своего племянника. А что в это время делал он сам? Был занят своими делами. И хуже всего было то, что в тот самый момент, когда происходило что-то действительно важное, его не было рядом с Элисон. Что ж, по крайней мере Созерцающий уберёг девочку, и ничего непоправимого не случилось. Наверное. Потому что в противном случае… Ирвинг раздражённо сжал кулаки. А Дэн? Он не видел сына в бальной зале. Значит, тот успел сбежать раньше, чем началась феерия. Улизнул с парой дружков, чтобы пить вино и болтать о чепухе. Герцог стиснул зубы. Это он не переживал за сестру? Или просто был слишком самоуверен, чтобы заподозрить опасность? Он снова вернулся мыслями к Элисон. Почему она не пришла к нему? Если испугалась, то почему не искала защиты? Почему её первой реакцией был побег в никуда? Лёгкое движение в тени кустов привлекло его внимание. Ирвинг шагнул в ту сторону — и увидел их. Кристиан сидел на мраморной скамье, держа Элисон на руках. Бледная, с закрытыми глазами, она выглядела беспомощной. Опьянение. По меньшей мере. И это его не удивило. Приближаясь, герцог заметил, как маг медленно поднялся, осторожно уложив девушку на скамью. Без резких движений, но вся его поза выдавала настороженность. Осторожность? Нет, скорее… защита. Без слов, без лишних жестов, но очень явная. Почти ощутимая. — Это я, мэтр, — негромко произнёс Ирвинг, позволяя взгляду скользнуть по девушке. Кристиан кивнул, но не расслабился. Совсем. — Возможно, в свите принца есть кто-то, владеющий запретной магией, — сказал он ровным голосом. — Я вынужден вас проверить. Слова, которые могли бы показаться дерзостью, но не с его интонацией. Ирвинг молча кивнул. Если дело в ментальной магии, то сомневаться нет смысла. Пусть убедится. Магия скользнула, мягко, но тщательно. — Всё чисто, — пробормотал Кристиан. И наконец склонил голову, прося прощения. Но даже после этого его поза осталась прежней — напряжённой. Герцог медленно вдохнул. Глупец. Он что, и вправду считает, что ему нужен повод, чтобы защитить Элисон? Думает, что она для него — разменная монета? Что он способен пожертвовать ею ради политических интриг? Нет, маг не глуп… Тут скорее осторожность, подстраховка. Он ничего не предпринимает, предоставляя действие ему, но всё же показывает, что не сделает ни шага назад, пока не будет уверен, что она в безопасности. Гнев утих, уступая место холодному анализу. Элисон пьяна, но цела. Значит, принц ещё не дошёл до последней грани. Но насколько мерзкими были его намерения… Гиллас манипулирует наследником, это факт. Но у Грегора есть своя воля, и он сделал выбор. Нельзя оправдать того, кто уже протянул руку к добыче. Взгляд снова упал на платье Элисон. Скромное, тусклое, совсем не то, о котором упоминал барон. — Зачем ты применил магию? — спросил он, проверяя свою догадку. — Всего лишь убрал иллюзию, — спокойно ответил маг. Ирвинг нахмурился. Так вот какое платье для неё выбрала Нормина. Он мельком видел наряд Донеллы — яркий, безупречно сшитый, подчёркивающий каждую черту фигуры. Вот, значит, на что пошли деньги. — Нормина совсем обнаглела, — произнёс он ровно. И вздрогнул, когда маг добавил: — Она забрала шкатулку с драгоценностями леди Элисон, так что мне пришлось спасать положение. Холодный, цепкий гнев заполнил его. Вот так просто. Ещё одна деталь, ещё один кирпич в стене, которую возводила герцогиня, стремясь оттеснить Элисон на задний план. Он упускал слишком многое. Но не далее, как сегодня — он это исправит. — Отнеси её в комнаты, — сказал Ирвинг. Разворачиваясь, он направился обратно во дворец. Нормина просила его побыть среди гостей подольше. Что ж, он так и сделает. А потом у них будет разговор. И герцогиня наконец поймёт, насколько фиктивны её «огромные» полномочия. *** Музыка в зале звучала громко, и смех гостей сливался с мелодией, создавая атмосферу безмятежного веселья. Но для герцогини Нормины этот вечер был далёк от удовольствия. Она сохраняла на лице безупречную улыбку, но внутри кипело раздражение. Сцена феерии должна была стать триумфом её дочери, но вышло иначе. Донелла не просто упустила Пола Рэмсея — он её демонстративно игнорировал. Этот позор не мог остаться незамеченным. Внимательные матери, следящие за перспективными партиями для своих дочерей, заметили всё. И хуже всего — Пол, один из самых завидных женихов королевства, присоединился к поклонникам Элисон. Герцогиня сжала в руке новый веер, представив, как легко могла бы переломить его точно так же, как сломанную ранее безделушку. Или чью-нибудь шею. Как? Как эта девчонка смогла так эффектно перехватить внимание? Откуда взялось это роскошное платье? Когда Нормина узнала об этом, она тут же отправила Джемму на разведку. Та вернулась с известием: никакого роскошного наряда в комнате Элисон не было. Но ещё больше удивило другое — служанка Силис была выгнана. Зарёванная и униженная, девушка пробормотала, что миледи вдруг проявила невиданную решительность. Что происходит? Элисон решила больше не притворяться и раскрыла истинную сущность? Впрочем, может, это и к лучшему. Стоило лишь осторожно намекнуть графу Маккрею, что скомпрометировав приёмную дочь герцога, можно нанести Ирвингу серьёзный удар, как Гиллас немедленно взялся за дело. И всё шло просто замечательно. Очарование Грегора, его умение танцевать и обольщать — всё работало идеально. Элисон попалась в сети. Они смотрелись поистине ослепительно, особенно в своём первом танце. Даже зная, что всё это игра, герцогиня не могла не злиться. — Ваши сведения, моя дорогая, не стоят ничего, — раздался за её плечом голос Гилласа Маккрея. Раздражённый, сухой, едва сдерживающий злость. Нормина плавно обернулась. В её взгляде читалась настороженность, но голос остался ровным: — Что вы имеете в виду? — То, что Элисон оказалась далеко не такой наивной, как вы утверждали. И ваш супруг, который, по вашим же словам, не проявит ни малейшего интереса к происходящему, не просто вмешался, но и заставил моего племянника извиниться. Герцогиня на мгновение потеряла дар речи. В пальцах она небрежно крутила ножку бокала. Этого не могло быть… Ирвинг не интересовался балами, не вмешивался в игры и интриги. По крайней мере, не вмешивался открыто. Она поставила бокал на поднос. Разве что… если ситуация действительно вышла из-под контроля. — Вот как, — спокойно произнесла она, резко раскрывая веер. Но едва ткань треснула, герцогиня отбросила испорченный аксессуар в сторону и взяла новый, быстрым движением служанки поданный ей на замену. — И это всё, что вы можете сказать? — с насмешкой продолжил Гиллас, делая глоток из бокала. — А что вы хотите услышать, милорд? — ледяным тоном отозвалась Нормина. — Сами спросите у своего племянника, почему он упустил девчонку. Что же касается моего супруга — понятия не имею, почему он решил нарушить свои привычки. Граф сузил глаза, его усмешка стала шире, но он промолчал. Затем, бросив через плечо короткое «Как предсказуемо», он развернулся и направился прочь, оставляя герцогиню в одиночестве. Нормина позволила себе глубокий вдох, взяв новый бокал. Пальцы больше не дрожали. Её положение оставалось шатким, но она справится. Главное — сохранять спокойствие. И тут она заметила Ирвинга. Он только что вернулся в зал, безмятежный, уверенный, шутя и разговаривая с гостями. Ни единого намёка на гнев или подозрение. Его голос звучал ровно, взгляд — открытый, расслабленный. Если бы что-то было, он бы уже подошёл. Он бы смотрел на неё иначе… Герцогиня почувствовала, как напряжение уходит. Всё не так плохо. Всё ещё можно поправить. Она пригубила вино и позволила себе наконец-то расслабиться. *** Бал продолжался. Гости развлекались, танцующие пары кружились по залу, музыка лилась плавным потоком, заполняя пространство. Ирвинг Гэлбрейт, внешне оставаясь радушным хозяином, наблюдал за всем происходящим с пристальным вниманием. Он улыбался, обменивался любезностями, кивал в ответ на тосты — но под этим вежливым фасадом скрывалась ярость. Они посмели. На его территории. Под его крышей. Маккреи решили устроить грязную интригу, причём выбрали объектом Элисон. Ирвинг не сводил взгляда с графа Гилласа Маккрея. Тот не скрывался, но и не стремился привлекать к себе излишнее внимание. Стоял среди свиты принца у столиков, спокойно пил вино, беседовал — всем видом изображал полную невинность. Умно. Тонко. Осторожно. Сам Грегор был тут же. Мрачный, напряжённый, угрюмый. Ирвинг внимательно изучал его лицо, пытаясь понять, какого карха он вообще послушал дядю. Неужели он настолько слеп, что не осознаёт, как рушит свою репутацию, когда пляшет под дудку Маккреев? Неужели Хартвин не видит, что его сын уже давно стал их марионеткой? Хотя чему удивляться… Сам Хартвин когда-то сделал то же самое. Воспоминания накрыли его волной. После внезапной смерти короля молодой наследник оказался в сложном положении. Ирвинг тогда был среди тех, кто мог бы поддержать друга. Его отец, Льюис, тоже был готов помочь — Гэлбрейты всегда стояли на стороне Оствейнов. Но в игру вступили Маккреи. Они использовали юношескую влюблённость принца в Нессу, дочь графа Грегора Маккрея. И сыграли идеально. Брак с Нессой обеспечил поддержку. А дальше начались интриги… Ирвинг и его отец не собирались претендовать на престол, но принца убедили в обратном. И он поверил, перечеркнув все годы их дружбы. Этого Ирвинг не мог ему простить. Как и то, что Хартвин демонстративно лишил Льюиса звания первого советника, заявив, что Гэлбрейты достаточно послужили трону. Впрочем, отец, узнав о указе будущего короля, лишь пожал плечами, сказав: «Если королевству не нужен герцог Гэлбрейт в качестве союзника, то тем хуже для них. А у нас с тобой, сын, есть свои земли, требующие заботы и защиты». Ирвинг принял эту позицию. Уехал, не дожидаясь ни коронации, ни свадьбы. И больше не возвращался. Но, видимо, пора. Он снова посмотрел на принца. Грегор был слишком похож на своего отца. Те же черты. Та же кровь. Та же слепота. Несса умерла при родах, но успела убедить мужа дать сыну имя её отца. Старший Маккрей должен был быть доволен… в посмертии. И теперь его свора посмела покуситься на Элисон. Он сжал бокал, ощущая, как злость разливается по жилам, горячая, тяжёлая, требующая выхода. Они думали, что смогут унизить его семью. Думали, что он промолчит, проглотит, отступит. Ошиблись. Гэлбрейт медленно сделал глоток вина. Пора напомнить им всем, кто здесь настоящая сила. — Простите, ваша светлость… Ирвинг повернулся. Перед ним стоял Пол Рэмсей. Бледный, взволнованный. — Миледи Элисон так и не вернулась в бальный зал… Я хотел спросить, всё ли с ней в порядке? Герцог настороженно посмотрел на него, но прежде чем успел ответить, в разговор вмешался барон Кинлох. Отведя Ирвинга в сторону, он быстро изложил ситуацию. Герцог удивлённо приподнял бровь, поняв, что лишь из-за настойчивости Пола Кинлох пришёл к нему в курительную, чтобы рассказать обо всём происходящем на балу. — И, вообще, не сжигайте парня взглядом, — добавил барон, хмыкнув. — Он искренен в отношении Элисон. Ирвинг задумчиво посмотрел на стоящего поодаль Пола. Если Кинлох прав… такой муж для девочки был бы неплохим вариантом. Если она этого захочет. Шагнув к молодому человеку, он спокойно сказал: — Благодарю вас за заботу о миледи. Она слегка утомилась сегодняшним вечером. Вы можете навестить её завтра. Настроение Пола резко изменилось. Только что он был встревожен — теперь же выражение его лица сменилось на откровенно счастливое. Ирвинг усмехнулся, наблюдая за этим. Затем снова оглядел зал… и увидел Донеллу. Она стояла одна, чуть в стороне. В роскошном алом платье, в драгоценностях, которые он без труда узнал. Украшения Элисон. Ничего не помогло, да? Гэлбрейт нашёл глазами Нормину. Их взгляды встретились. Ирвинг с ехидной улыбкой поднял бокал, безмолвно салютуя ей. Та ответила рассеянным жестом, даже попыталась улыбнуться. Ну-ну… Гэлбрейт сделал глоток, демонстративно поворачиваясь в сторону Донеллы. Давай, дорогая. Начинай выдумывать, как ты выкрутишься.