Богиня милосердия слышит ваши молитвы

Еще через три дня они добрались на Тяньсин — из-за частых остановок путь оказался дольше, чем Ши Цинхуа планировал, и причиной тому был он сам. У него было странное ощущение, что он то ли умирающий больной, то ли сирота, внезапно обретший заботливую семью, то ли и то и другое сразу, но все вокруг внезапно стали его опекать. Все его желания предугадывались, от него не отходили ни на шаг и постоянно спрашивали, как он себя чувствует, не голоден ли, не нужно ли остановиться на отдых и все в таком духе. Это немного раздражало, но учитывая обстоятельства, Ши Цинхуа решил потерпеть до приезда в орден. Судя по поведению, Янь Цзэтянь и Фэн Сюань заключили между собой какое-то соглашение о ненападении. Никто не вспоминал о том, что произошло, ни один из них не делал никаких намеков и не предпринимал попыток с ним сблизиться. А еще они оставались с ним наедине только вдвоем, либо уходили оба, оставляя присматривать за ним Ли Минши. Словно за ним нужно присматривать. Ши Цинхуа гадал, что будет, когда они вернутся в орден — Фэн Сюань съедет из их дома или это Янь Цзэтянь поселится с ними, чтобы не оставлять их наедине? Но как бы то ни было Ши Цинхуа такое положение вещей более чем устраивало, он до сих пор не разобрался, что чувствует по поводу всей этой ситуации. На самом деле он просто боялся заглянуть внутрь себя и узнать правду. Потому что всю свою жизнь он встречался только с женщинами и это было абсолютно естественно. Он не стремился заводить отношения и никогда не увлекался кем-то всерьез, что не мешало ему развлекаться и приводить домой девчонок, которых он подцепил в каком-нибудь баре. Большинство из этих женщин он потом не видел, и его это устраивало. Он читал книги про героев, которые собирали гаремы, и думал, что он и сам мог бы так жить. Видимо, ему стоило более четко формулировать свои желания, потому что гарем из мужиков он точно не планировал. Но проблема была более серьезная — он действительно заботился об этих двух парнях. Старейшина Янь был абсолютно прекрасен, его можно поставить в центр комнаты и любоваться им. А еще он был нежным и добрым, хоть и скрывал это под холодной маской. Ши Цинхуа хотел его оберегать, словно хрупкий цветок, который может увянуть под холодными ветрами и палящим солнцем. Возможно, виной тому была дурацкая книжка, где Янь Цзэтяню предстояло пройти немало испытаний и столкнуться с несправедливостью. И Ши Цинхуа хотел изменить его судьбу, защитить от жестокости мира, сохранив его чистоту и невинность. Как он мог разбить ему сердце, сказав, что то признание под лунным светом было ошибочным и его неверно поняли? Фэн Сюань был другим — в нем не было хрупкости, он был воином, закаленным в боях. А еще он был семьей. Ши Цинхуа не знал, в какой момент это произошло, но присутствие Фэн Сюаня в его жизни стало таким естественным, словно они были вместе всегда. Именно ради него Ши Цинхуа вернулся в этот древний мир, пожертвовав комфортом цивилизации. И по нему он скучал больше всех, когда жил на Потерянных островах. Когда происходило что-то смешное или интересное, ему сразу же хотелось пойти к Фэн Сюаню, чтобы с ним поделиться, а потом он вспоминал, что уже не может, потому что их разделяло не только расстояние, но и семь лет разлуки. А теперь они снова были вместе, словно так и должно было быть. Если б они были в отношениях, то Фэн Сюань был бы мужем, с которым они прожили вместе двадцать лет и понимали друг друга с полуслова, а Янь Цзэтянь был бы молодым красивым любовником. Внезапно Ши Цинхуа ударил себя по лицу. О чем он вообще думает?! Фэн Сюань, который летел с ним на мече, приподнял брови: — Ты в порядке? — Да, просто муха на лицо села. Фэн Сюань вздохнул, хотел бы он знать, что творится в этой голове. Наконец, они подлетели к ордену. Ши Цинхуа не хотел ни с кем объясняться, поэтому, сославшись на усталость после дороги, он сразу направился в сторону своего дома. Янь Цзэтянь и Бай Тайшэнь отправились к главе докладывать о произошедшем в ордене Байшань, а Ли Минши ушел к себе. Ши Цинхуа вместе с Фэн Сюанем шел по знакомой дороге, словно он покинул это место несколько месяцев назад, для него именно так все и было, но не для других. Подойдя к дому, он остановился, здесь все было точь-в-точь как и раньше. Дом, милый дом. Толкнув дверь, он зашел внутрь и осмотрелся — все было именно таким, как он запомнил. Ширма, закрывающая большую кровать, на столе лежали его книги, дверь в мастерскую закрыта. Все его вещи лежали на своих местах. Он обернулся к Фэн Сюаню и непонимающе на него посмотрел. — Здесь все так, как ты оставил. Я ничего не менял. — В этом-то и дело. А-Сюань, прошло семь лет... Это был музей имени Ши Цинхуа, ему внезапно стало не по себе. Он строил этот дом в расчете, что, когда он уйдет, Фэн Сюань будет здесь жить. Так почему здесь все так, словно он никуда не уходил? — Где ты спишь? — В своей комнате. У Ши Цинхуа пробежал мороз по позвоночнику. Каково Фэн Сюаню было приходить сюда после его смерти? Смахивать пыль с его вещей, а потом возвращаться в свою маленькую аскетичную комнату. Это было слишком неправильно. Он отвернулся, чтобы скрыть лицо, и подошел к столу, кончиками пальцев перебирая книги, письменные принадлежности, какую-то мелочь. В глазах защипало, все было совсем не так, как он планировал. А потом во внезапном порыве он развернулся, за пару быстрых шагов подошел к Фэн Сюаню и крепко его обнял, уткнувшись лицом ему в грудь. — Прости меня. За то, что бросил тебя здесь одного, за то, что вмешивался в твою судьбу, за то, что никогда не спрашивал, чего ты хочешь сам. За то, что ничего не замечал. Прости. За то, что и теперь не смогу остаться рядом, потому что мое тело поражено демоническим проклятьем и скоро я опять тебя покину. Фэн Сюань вздрогнул от внезапного объятия, а потом поднял руки и прижал его к себе. Они стояли так обнявшись, и Ши Цинхуа был рад, что Фэн Сюань не видит, как он плачет. Он бы хотел быть сильным крутым мужиком, но он не был, и прямо сейчас он не мог сдержать слез. «Не хочу с ним расставаться. Не хочу снова исчезнуть, оставив их одних. У Янь Цзэтяня есть его ученик, а кто останется с Фэн Сюанем, когда я снова умру?» Ши Цинхуа не боялся смерти, но понимал, что еще одного шанса вернуться в этот мир у него уже не будет. — Цинхуа, — тихо позвал Фэн Сюань. Но Ши Цинхуа еще сильнее уткнулся в него лицом. — Цинхуа, посмотри на меня, — Фэн Сюань немного отстранился и, обхватив руками его лицо, приподнял его. Увидев заплаканное лицо Ши Цинхуа, в глазах Фэн Сюаня мелькнула паника: — Что случилось? Цинхуа, тебе больно? Скажи мне, что происходит. Цинхуа, пожалуйста! — Я в порядке, правда, просто мне грустно, вот и все, — Ши Цинхуа шмыгнул носом. — Мы найдем лекарство. Не беспокойся об этом, мы обязательно тебя вылечим. — Мне грустно не из-за этого, просто все... так сложно... я не знаю, не знаю, что мне делать со всем этим. Ши Цинхуа даже не мог сформулировать, что он имел в виду, но Фэн Сюань его понял. — Сначала нам нужно вылечить тебя, хорошо? Тебе не нужно сейчас ни о чем беспокоиться. Мы о тебе позаботимся. Но... — Фэн Сюань замялся, — но если есть что-то важное, о чем ты не рассказываешь. Цинхуа, ты можешь доверять мне, ты же знаешь. Если что-то происходит, я должен знать. Я же с ума схожу от волнения за тебя. Ты никогда не говоришь о важном, все держишь в себе. Но если что-то происходит, прошу тебя, расскажи мне. Ты не должен справляться со всем в одиночку. — Я просто не знаю, как об этом можно сказать. — Просто скажи, что бы это ни было. Я не такой слабый, как ты думаешь, я выдержу. — Янь Цзэтянь... я не могу разбить ему сердце. Просто не могу, понимаешь? — Ши Цинхуа смотрел ему прямо в глаза, и его взгляд был полон печали. — И тебя я не могу обидеть. Я не хочу обидеть вас обоих. Я не знаю, что с этим делать. Но что бы я ни сделал, в конце концов, все равно вас расстрою. Потому что это проклятье нельзя снять, а значит, я умру и снова вас оставлю. И если так, то лучше бы я вообще не возвращался в этот мир, по крайней мере, вам было бы проще. Фэн Сюань все еще держал его лицо в своих руках, он большими пальцами стер слезы с его щек, а потом наклонился и поцеловал его глаза. Это были очень легкие поцелуи, словно бабочка крыльями прикоснулась к коже. Фэн Сюань прижался своим лбом к его лбу, их лица были так близко, что они чувствовали дыхание друг друга. — Мы найдем способ тебя вылечить, просто верь в нас хотя бы немного. А со всем остальным мы разберемся позже, когда ты будешь здоров. И даже думать не смей, что все будет иначе, я этого не допущу. Ты мое самое ценное сокровище во всем мире. Ты мое солнце, когда ты улыбаешься, своим светом ты освещаешь все вокруг. Когда ты погиб, мое солнце погасло, и я остался во тьме, семь лет я жил в этой тьме, словно это моя душа разбилась в тот день. Словно в моей груди огромная дыра и если прислушаться, то можно услышать, как в ней завывает ветер. И теперь, когда ты вернулся, больше я тебя не отпущу. Просто оставайся рядом и ни о чем не беспокойся, положись на нас, ладно? — Я не хочу с тобой расставаться. — Мы не расстанемся. Мы всегда будем вместе. Они еще долго так стояли, лицом к лицу, и Фэн Сюань еле сдерживался, чтобы не сократить это ничтожное расстояние, разделяющее их губы. Нельзя, пока нельзя. Они с Янь Цзэтянем заключили соглашение — пока они не найдут способ избавить Ши Цинхуа от демонического проклятия, ни один из них не должен ничего предпринимать, чтобы сблизиться с ним. Если Фэн Сюань его сейчас поцелует, и старейшина Янь узнает об этом, то может тоже начать действовать. А Ши Цинхуа и так сейчас был слишком слаб и сбит с толку. Поэтому сначала надо было позаботиться о его теле, сейчас они союзники, но потом станут любовными соперниками, и та война будет кровопролитной. Фэн Сюань готов был пойти на что угодно, чтобы заполучить его. Но что, если, Ши Цинхуа так и не сможет выбрать между ними, как они будут его делить?