По ту сторону

Большие ржавые ворота скрипели от ветра. Была осень, моросил дождь. Пронизывающий ветер заставлял засунуть лицо поглубже в ворот куртки. Он не хотел идти внутрь, но выбора не оставалось. Водитель стоял прямо за ним и ждал, когда парень зайдёт внутрь. — Может договоримся? — спросил подросток, обернувшись к водителю. — Молодой господин, Сэр Кенсингтон отчётливо дал понять, что больше поблажек для Вас не будет. — Ну подумаешь немного с друзьями затусил на вечеринке… — На вечеринке с наркотиками и алкоголем. — Травка не наркотик. Она легализована во многих штатах. — Но не у нас. Молодой господин, Вас ждут внутри. — Ну и пошёл ты. Всё равно от тебя никакой пользы. — парень выхватил свой чемодан и зашёл в калитку, которую ему открыли, после того, как водитель позвонил охране. Он подошёл к хлипким и деревянным дверям. Всё вокруг абсолютно не нравилось ему. Даже прислуга, убирающая двор подбешивала. Но внутри было не настолько плохо, сделан даже неплохой ремонт. Он подошёл к охране, чтобы его пропустили через турникет. — Пустите меня. — Ты кто? — спросил охранник, убирая стаканчик кофе и газету из рук. — Чейз Стерлинг Кенсингтон. — А я тогда королева Великобритании. — сказал охранник. — Без документов не пущу. Как же он ненавидел своего отца. Парень достал паспорт и показал охраннику. — Какими судьбами? — спросил он. — Жить в вашей халупе. Вас должны были предупредить. Что за организация? Охранник позвонил кому-то, а потом открыл турникет. — По коридору налево. «Ну что за сервис? Даже нет лакеев, мне что самому тащить свой багаж?» — подумал Чейз. Он прошёлся дальше по коридору. Возле прохода на лестницу стояло зеркало в полный рост. Чейз задержался у него, чтобы привести себя в порядок, после долгой поездки. Однако он выглядел так, как и должен был выглядеть сын семьи Кенсингтон, сын мэра этого дряхлого и проклятого города. Русые волосы гладко зачёсаны назад и зафиксированы дорогим гелем, одна лишь прядка выбилась из общей картины, он тут же зачесал её обратно. Лицо ухоженное, с ровной кожей, на которой не было ни намёка на усталость, да и откуда бы ей было взяться? Он никогда не работал. Серо-голубые глаза смотрели прямо, с привычной самоуверенностью того, кто привык, что мир крутится вокруг него. Футболка дорогого бренда идеально сидела по фигуре, не было ни одной складки, прислуга постаралась. На руке тонкий браслет из белого золота. Часы на запястье стоили больше, чем годовое содержание интерната, и Чейз это прекрасно знал. Сегодня он воспользовался парфюмом «Tom Ford Neroli Portofino» — самым дешёвым из коллекции. Зачем было тратить понапрасту дорогие на такие дни? Но даже его безупречно белые и новые кроссовки выделялись на бетонном полу, под светом тусклых ламп. Он вытащил цепочку из-под футболки и сделал фото, чтобы тут же послать друзьям: «Я тут не надолго. Старик придумает наказание получше и вернусь.» Он был популярен в своей старой школе, хоть там и училась такая же золотая молодёжь. Чейз зашёл в кабинет к директору. Тот сразу же пожал ему руку. — Какая честь, твой отец рассказывал о тебе. Добро пожаловать в мужской интернат: «Трэсхолд». Давай посмотрим-ка… Мистер Кенсингтон присылал твои документы к нам письмом, сказал, что ты их не донесёшь. Кроме паспорта… — Чейз сразу же отдал его. Отец пытался отобрать документ, но парень не хотел, как по-другому ему нужно было попадать в клубы? — Но не переживай, мы перевоспитаем из тебя мужчину. В нашем интернате все находятся до двадцати двух лет. Люди, по выходу отсюда, сразу же имеют диплом и могут работать по специальности. Ты входишь в категорию средних учеников… они живут вместе с младшим звеном до восемнадцати лет. А потом перезжают на третий этаж. Но в этом году вас так много… У нас есть места только на третьем этаже. Там комнаты на двоих. — А на втором этаже? — На четверых, мы поселим тебя со старшекурсником. Комната 313 твоя. — сказал директор и достал из ящика ключи, передавая их парню. — Зайди в комнату по соседству, там тебе выдадут форму. — Форму? — Да. Тут все ходят в одной форме, чтобы подчеркнуть единство и движение к общей цели. «Порядок снаружи — порядок внутри». Парень прыснул от смеха и зашёл в комнату по соседству. — Здрасьте, мне тут тряпки какие-то выдать должны были. — Здороваться так со своими родителями будешь. — сказал мужчина, который работал там. — Размер? — Размер чего? Он сердито посмотрел на него, окинул взглядом, взглянул в какой-то список и выдал два пакета с формой и один пакет с обувью. — Основные правила: Галжеты запрещены, украшения запрещены, курение, распитие — запрещены. Жизнь строго по расписанию. Сосед твой, надеюсь поведает. Как переоденешься — отдашь мне свои вещи. — Ничего я не собираюсь вам отдавать. Это моя личная собственность. — Твой опекун подписал документ, разрешающий забрать у тебя вещи и поместить в камеру хранения, пока ты тут будешь гнить… ну то есть пытаться перевоспитаться. Так что не думай хитрить, если не хочешь, чтобы я забрал у тебя насильно. — Угрозы и насилие по отношению к… — Читал договор? Это ВСЁ тоже разрешено. Мы не несём ответственность за то, что ты тут пострадаешь. Можешь конечно пожаловаться своему папаше. — сказал мужчина и скрестил руки на груди. Он был в несколько раз больше и мощнее Чейза, но ему было без разницы, не с такими дрался. Парень поднялся по лестнице, но не нашёл никаких жилых комнат. Он прошёлся по третьему этажу и его окликнул какой-то парень, который мыл полы: — Ты куда по помытому? — Ищу своё спальное место. Второй и третий этаж уже не казались такими новыми как первый. Походили на какую-то бюджетную больницу. Такие он видел только на фотографиях. — Это учебная часть. Тебе нужно вниз спуститься и пройти в жилой корпус. Чейз спустился вниз, поднялся по другой лестнице и опять попал в учебный корпус. — Ты издеваешься? Ещё и там наследил… На втором этаже на лестничном проёме дверь в проход между корпусами. Тебе туда. — Так бы сразу и сказал. Чейз прошёл по переходу и будто бы попал в абсолютно иной мир. Корпус больше напоминал наркопритон, чем жилое помещение. Коридор тянулся длинной кишкой, пахнущей сыростью, дешёвым порошком и чем-то кислым, будто здесь неделю не открывали окна. На стенах когда-то была краска, но теперь она была облезшая, местами испещрённая надписями и царапинами. Лампочки под потолком мигали, отбрасывая тени. Двери в комнаты стояли перекошенные, с облупившимися номерами, на некоторых виднелись следы ударов кулаком или ботинком. Изнутри доносился гул голосов, смех, тихая музыка с дешёвого динамика. Где-то пахло сигаретами, и Чейз понял: здесь курят прямо в комнатах, и работники делают вид, что не замечают. На полу серая плитка, вся в кровавых пятнах и трещинах. Вдоль коридора валялись забытые кроссовки, мятая куртка и пустая банка из-под чего-то. Когда он заглянул в открытую дверь, у него кольнуло в груди: четыре железные кровати, тонкие матрацы, скомканные простыни, шкафчики с вмятинами. Это больше напоминало казарму или ночлежку, чем место для «перевоспитания». Интернат жил своей шумной, грязной жизнью, полной скрытой агрессии. Когда он шёл по коридору к лестнице, несколько парней вышли из комнаты хохоча, но как только увидели его, смерили высокомерным взглядом и перестали смеяться. Чейз поднялся по лестнице и, пройдя некоторое расстояние, нашёл комнату. На третьем этаже было сравнительно чисто. Чейз зашёл в свою комнату. Но кровать в ней была только одна и на ней лежал его сосед. — Здравствуй. Как я понимаю, ты теперь мой сосед. Парень ничего не ответил. — Возможно это какая-то ошибка. Эта конура… выглядит как гардеробная в моём доме. И тут как я вижу только одно место. Чейз осмотрел парня. Он абсолютно не подходил под местное окружение. В комнате было действительно чисто. Тёмные волосы падали на лоб неаккуратной прядью, их давно не стригли и не укладывали. Лицо резкое, угловатое, без ухоженной гладкости, чуть впалые скулы, сжатая челюсть, лёгкая щетина, за которой в интернате, очевидно он не следил. Казалось, что он старше большинства, кого Чейз успел увидеть, и не только из-за возраста, а из-за усталого, тяжёлого взгляда зелёных глаз. Чейзу сказали, что он старшекурсник, то есть ему больше восемнадцати. На вид прикинул — двадцать один. На нём была простая белая футболка, местами потёртая, и синие шорты, но сидело это всё так, что выглядело не жалко, а угрожающе, одежда подчёркивала силу в плечах и худощавую упругость тела. — Пойду спрошу у директора. — сказал Чейз и развернулся. — Это комната для двоих. — с тяжёлым выдохом сказал парень. — Будешь спать на полу, я не собираюсь раздвигать кровати. — С какого перепугу? Ты знаешь кто мой отец? — А ты знаешь, кто мой? — Нет? — Ну вот и я не знаю и знать не хочу. — Как тебя зовут, плебей? — С чего бы мне тебе представляться? — Я Чейз Стерлинг Кенсингтон. — Монетка? Серьёзно? Тогда зови меня Охотник. — Ты шутки вздумал со мной шутить? — С чего бы это? — Как тебя зовут? — Охотник. — Как тебя зовут другие? — Так и зовут. Мне тебе документы показать или что, малявка? — Это кто из нас малявка? — А что? Похвастаться достоинством не можешь, поэтому золото нацепил? Такие богатые сынки у нас долго не держатся. Родители забирают, через месяц, иногда через неделю, когда те слёзно плачут. Так что поспишь на полу. Чейз скинул полотенце с изголовья кровати и понял, что их действительно две. Парень дёрнул за изголовье, чтобы подвинуть кровать, но вместе с охотником её было сложно двигать. — Слезь. — Ты же слабак. Ни разу наверно руки не прикладывал к работе? — Я не слабак. — Ну давай взглянем. — сказал Охотник и перелёг на другую кровать. — За изголовье не дёргай — оторвёшь. — Разберусь. Только вот разобраться не получилось. Чейз упёрся плечом в боковину и со всей силы толкнул кровать. Та лишь противно скрипнула, будто смеясь над его усилиями, и не сдвинулась ни на сантиметр. — Ого, гора мышц, — протянул Охотник, сцепив руки за головой и развалившись на матрасе. — Сейчас стены обрушишь. Чейз нахмурился, подошёл к изголовью и попытался тащить кровать на себя. Она дёрнулась, но тут же застряла, парень даже проверил не приварен ли каркас. — Давай-давай, у тебя хорошо выходит! — насмешливо похлопал его по воздуху Охотник. — Скоро откроешь собственное шоу: «Аристократ против мебели». — Заткнись, — процедил Чейз и попробовал схватить кровать снизу, но едва не прищемил пальцы. — Осторожнее, барчонок. Маникюр испортишь. И что тогда? Плакать побежишь к папочке? Он тебе денежек скинет. Чейз, задыхаясь, попробовал толкнуть обеими ногами, держась руками за спинку, но вместо того, чтобы сдвинуть кровать, сам соскользнул на пол. Охотник расхохотался и чуть не свалился с матраца. — Великолепно! Я думал, ты будешь занудой, а оказалось ещё и клоун в придачу. Может, всё-таки примиришься с полом? Он хотя бы не сопротивляется. Парень веселился, пока в стену не покричали с криком: «Потише там, Охотник». Парень пару секунд молча смотрел на стену, потом хмыкнул и скосил глаза на Чейза: — Видишь, даже соседи за тебя заступаются. Чейз только вытер пот со лба и насупился. — Ладно, — Охотник слез с кровати и встал рядом. — Двигаться эта дура всё равно не будет, если ты только пыхтеть собираешься. — Я справлюсь сам. — Конечно, справишься, — ухмыльнулся Охотник. — Через недельку, может быть. Он взялся за край кровати, и одним резким рывком сдвинул её сантиметров на двадцать. Каркас противно заскрежетал по полу. Чейз замер с открытым ртом. — Чего смотришь? — Охотник склонил голову. — Тебя, видимо, в детстве не учили, что силу надо прикладывать с умом. — Просто… я не ожидал. — А ты думал, что я только языком чесать умею? — парню стало явно весело снова. — Давай, помогай, а то так и останешься в списке малявок. Чейз молча подхватил с другой стороны и помог приставить кровать к стене. — Как же без тебя хорошо жилось… — Представляешь, но я тоже не рад этому. Боже, как вы на этом спите… — Когда собираешься вещи отдать? — Какие? — Личные. Ну вот этот чемодан и всё это дерьмо на тебе. — Никогда. Это моя собственность. — Пфф… — Почему тебе дали кличку «Охотник»? — спросил Чейз, после того как вспомнил крик за стеной. — Меня так зовут. Это не кличка. — Не придуривайся. — Я не буду тебе доказывать. — Делай что хочешь. — Спасибо, хозяин барин. А давай поспорим? — На счёт чего? — Ты и недели не продержишься тут без психов и слёз. — Продержусь. Охотник протянул руку, но Чейз побрезговал её пожимать, поэтому просто прикоснулся к верхним фалангам и сразу же вытер руку об себя. — А на что спорим? — Сначала согласился на спор, а потом решил спросить. Что тебе от меня нужно? — Хочу узнать твоё имя. А тебе от меня? — Достаточно будет, что ты признаешь себя богатеньким золотым мальчиком. — По рукам. — Будь мужиком. — сказал Охотник и сжал руку Чейза. Отвращение тут же подступило к горлу, но ушло, как только парень сжал сильнее и начал перебирать костяшки. Теперь он чувствовал только боль. — Удачи. Она тебе понадобится.