Путь к себе [тебе]: Доказательство от противного

— Тео, я закончил со свиньями,— Элиот застыл за спиной вожатого.  В лагере был скотный двор, и все дети каждый день по несколько часов занимались общественно полезным трудом, в том числе ухаживали за животными. Городским это давалось нелегко, но и Элиот, который жил на селе, не привык к такой работе. Их семья скота не держала, у них был лишь небольшой огород, а мясо и птицу мать покупала на местном рынке. Тео вместе с Майклом колол дрова у здания кухни. Воткнув топор в бревно, он развернулся к Элиоту и улыбнулся. — Молодец, а говорил, что не справишься. Элиот посмотрел на перепачканную одежду и, вспомнив, с каким трудом он выгнал свиней из свинарника, как они пускались наутёк, когда он пытался их поймать, смущённо сказал: — Учитывая, сколько я на это потратил времени и как я выгляжу, это сложно назвать «справился». — Но ведь свинарник и свиньи чистые? — уточнил Тео. — Да, насколько это возможно, — коротко кивнул Элиот. — Значит, справился. Иди в душ и отдыхай. И ты, Майкл, — Тео посмотрел на Майкла, который старательно орудовал топором, — дальше я сам. Тот вытянулся в полный рост, расправив широкие плечи, и заявил: — Я совсем не устал, могу продолжить. Элиот скользнул взглядом по его влажной от пота обнажённой груди и нервно облизнул губы. — Не стоит, мы накололи даже больше, чем требуется, — покачал головой Тео, а потом вновь обратился к Элиоту: — Кстати, ты костёр разводить умеешь? Элиот растерялся: — Ну… я видел, как это делает отец… — А сам пробовал? — Нет. — Так я и думал, — сложил руки на груди Тео. — Сегодня вечером после ужина приходи на опушку леса у спортивной площадки. Буду тебя учить. Элиот удивлённо моргнул. — Делать костёр? — Да. Директор разрешил нам пожарить на костре рыбу — парни из первого домика наловили. Девочки тоже приглашены. — Тео весело подмигнул Элиоту и принялся собирать поленья. — Ладно, приду. Майкл в этот момент снял повязанную на поясе рубашку, обтёр ею тело и, перекинув через плечо, посмотрел на Элиота. — Давай в душ и побездельничаем в комнате, раз уж у нас выдалось свободное время. — М-м, — Элиот сглотнул слюну, которой почему-то накопилось слишком много, и засеменил за Майклом. — Прости, от меня воняет. — Он даже не пытался поравняться с ним, стыдясь отвратительного запаха. — От меня тоже, — оглянувшись, усмехнулся Майкл. — Ну уж точно не дерьмом, — отозвался Элиот, пряча глаза. — Это свиньи, с ними так всегда. У нас дома тоже есть хлев, и, поверь мне, пахнет там не лучше. Тебе ещё повезло, что здесь всего четыре небольших поросёнка, правда, они самые юркие. — Всё равно неприятно, — брезгливо поморщился Элиот. — Не знаю, я привык, — невозмутимо пожал плечами Майкл, и Элиот немного успокоился, значит, тому не противно идти с ним рядом. В ду́ше Элиот дождался, пока Майкл выберет себе место, и только потом ушёл мыться в самый дальний угол, подальше от объекта вожделения. Последнее время он делал так всегда, правда, очередной раз проигрывая борьбу с самим собой, всё равно подглядывал за Майклом. Элиот — всего лишь человек, он слаб. Уже в домике, когда он устроился на койке, чтобы почитать, Майкл оторвался от раскладывания вещей в шкафу и вдруг проговорил: — Слушай, можно я задам тебе один вопрос? Только ты не обижайся, ладно? Элиот почувствовал, как внутри всё похолодело. Пальцы впились в страницы книги. — Да, задавай, — выдавил из себя он. Майкл закрыл шкаф и, присев на свою кровать, внимательно посмотрел ему в глаза. — Скажи, ты меня стесняешься? Сердце Элиота пропустило удар. — С чего ты взял? — ломким голосом ответил он.  — Просто в ду́ше ты сторонишься меня, выбираешь место подальше, затем прячешься за полотенцем, — Майкл удручённо вздохнул. — Раньше такого не было. И вообще, ты как-то ведёшь себя… Как будто я тебе неприятен. — Что-о? — удивлённо протянул Элиот. Последнее слово отрезвило его. Да, он стеснялся и даже сторонился. Да, пытался не пялиться и избегать скользких тем, например, о девушках, но Элиот всё равно постоянно рядом, всё равно ни с кем так близко, как с Майклом, не общался и радовался тому, что Майкл всегда зовёт его с собой, куда бы он ни направился. Элиот понятия не имел, что его неуклюжее поведение Майкл может истолковать настолько превратно. — Ну… Даже когда я просто кладу руку тебе на плечо, ты весь сжимаешься. Я же чувствую. — Нет, я… — Элиот подавился рвущейся наружу правдой и замолк. Он должен был подумать, что сказать, но всё, что крутилось на языке, сделало бы в глазах Майкла из Элиота посмешище. — Элиот, — позвал его Майкл, его голос стал мягким и обволакивающим, словно бархат, — я просто хочу понять. Мы же с тобой друзья. Элиот опустил голову и наконец выговорил: — А ты сам подумай, — губы Элиота искривились в мученической полуулыбке, — конечно, стесняюсь. Я раньше особо не задумывался, но сейчас, глядя на себя и остальных, замечаю контраст. Посмотри на меня — кожа да кости, даже ростом не вышел, а ты вон какой… Это тебе должно быть неприятно… — Он не смог продолжить: горло свело обидой, а в уголках глаз уже скопилась влага, готовая в любой момент пролиться по щекам, окончательно опозорив его. — Ты это серьёзно? — ошеломлённо проговорил Майкл. Элиот вскинул на него взгляд и тут же вжался спиной в подушку, потому что Майкл пересел на его кровать. — Вот опять, — разочарованно покачал головой он. — Я просто не ожидал. — Элиот вцепился в книгу, как в щит, и только спустя пару мгновений осознал, что делает. Книгу пришлось убрать на тумбочку. Майкл сидел слишком близко и неотрывно смотрел на него. В его взгляде читалась обида. Сердце Элиота сжалось, и он сам потянулся к его руке, несмело обхватил крупную мозолистую ладонь и сказал: — Прости. Ведь на самом деле я считаю, что ты очень хороший, и мне нравится дружить с тобой. Майкл продолжал смотреть на него с настойчивой сосредоточенностью, но его лицо медленно смягчалось. Элиот уже сам, будто заворожённый, разглядывал его черты: высокий лоб, тёмные широкие брови, слегка раскосые карие глаза, аккуратный нос с чуть заметной горбинкой, чувственные губы, словно очерченные по контуру, острые линии скул и подбородка, грубоватые, но оттого не менее привлекательные. — Никакой ты не «кожа да кости», Элиот, — вдруг проговорил Майкл. — Это называется стройность, и это, между прочим, красиво. А ещё у тебя нежная кожа и приятный мелодичный голос, — он расположил тонкую ладонь между своими, ласково поглаживая. — В отличие от меня, ты всегда приятно пахнешь, даже когда вспотел. Элиот почувствовал, что у него внутри что-то обрушилось, отчего стало невероятно легко и свободно. Сердце зачастило, но страх куда-то испарился, и Элиот подался вперёд навстречу Майклу в неудержимом стремлении прижаться к нему… Дверь в домик с шумом открылась. Майкл и Элиот испуганно отстранились друг от друга. — Эй, вы чего тут прохлаждаетесь? — недовольно заворчал Сильвер, уперев руки в бока. — К нам телега из города прикатила с провизией, нужно разгрузить, а все ребята, как назло, кто в конюшне, кто на стройке беседки, хорошо, что хоть вас нашёл. Майкл вскочил на ноги слишком спешно и слишком порывисто. Так же спешно и порывисто выпалил: — Конечно, разгрузим! — И направился к выходу. Элиот уже тоже поднялся с кровати, но Майкл обернулся и торопливо бросил: — Не переживай, мы сами справимся. Всего одна телега — пустяки. Сильвер с недоверием посмотрел на него, но возражать не стал. Они ушли, оставив Элиота наедине с собой и собственными растрёпанными чувствами. Он какое-то время сидел, оторопело уставившись в одну точку, а потом его словно прорвало, и он, уткнув лицо в ладони, заревел. Он не понимал, почему плачет, когда нужно радоваться: Майкл сказал ему столько прекрасных слов, он так ласково держал за руку. Кажется, Элиот нравится ему. Может быть, не как парень, но как человек, как близкий друг. Ведь не стал бы Майкл так переживать из-за него, если бы Элиот ему был безразличен. И он тоже хотел обнять, это бы случилось, если бы им не помешали… Но стоит ли вообще делать такое? Во что может вылиться подобная близость? Элиота переполняло так много эмоций, что он долго не мог с ними справиться. — Прости меня, Всевидящий, — бормотал он. — Грешен я, но я так хочу быть с ним. Зачем ты создал меня таким? В чём твой замысел? Это испытание, и я должен найти в себе силы противостоять этому? Или я должен поддаться? Ведь в Священном Своде говорится: «Если вы не нашли истину в любви, то не найдете её ни в одном из учений, ибо любовь — это путь, который ведёт к свету». Он сжал кулаки, чувствуя, как слёзы жгут глаза. Мимо пролетела муха, сделала круг по комнате и опустилась Элиоту на плечо. Он стряхнул её, но она так и продолжала раздражающе кружить над головой, словно ей доставляло удовольствие издеваться над Элиотом.   — Я боюсь, — прошептал он, откинувшись на подушку и устремив взор через распахнутые створки окна в мелькающее между ветвей сосен небо. — Боюсь, что если поддамся, то разрушу свою жизнь. Но ещё больше боюсь, что если не поддамся… то так и не узнаю: был это твой дар или проклятье.

✦⋅⋆⋅✦⋅⋆⋅✦

День прошёл обычно: обед, сончас, кружок духовного просвещения, полдник, вечерняя молитва, командные игры, поход на пляж, ужин. Майкл больше не поднимал той темы, что заставила Элиота так сильно расчувствоваться, и в какой-то степени он был этому рад. Пусть всё останется как есть. Он всё равно не знал, что делать, не знал, как правильно себя вести. А дружба — это уже определённость. Элиот умел дружить, и он постарается держаться не так скованно, как раньше. Майкл, казалось, вообще ни о чём не думал. Он выглядел, как всегда, невозмутимо: улыбался и шутил, помогал в мелких делах: отнести коврик для молитв в домик, сплавать за слишком далеко заброшенным в воду мячом, принести поднос с едой для себя и Элиота. Элиот привык к его заботе, но после их разговора она ощущалась немного иначе. Так и сейчас он смотрел, как Майкл собирал с их стола грязную посуду, ставя её на поднос. — Давай я сам отнесу, — предложил Элиот и, поставив стаканы рядом с тарелками, поднялся со стула. — Не нужно, не переживай, — как всегда добродушно улыбнулся Майкл. Элиот рассеянно посмотрел ему вслед. — Приятный парень, — прокомментировала Ариана, сидевшая рядом. Они с самого начала смены занимали общий столик: Элиот, Майкл, Ариана и её подруга Вероника. И Майкл каждый раз уносил посуду за всех четверых. Элиот с теплотой оглянулся на сестру. Вот уж кому бы подошёл Майкл, так это ей — они бы идеально смотрелись вместе. — Да, — с придыханием подхватила Вероника, — какой-то девушке очень повезёт. Элиот, а ты не в курсе, есть ли у него невеста? Ариана метнула гневный взгляд на подругу, а та, невинно пожав плечами, продолжила: — Что такого я сказала? Ведь нас здесь собрали и за этим тоже. Без жены ни один парень не сделает церковную карьеру, если, конечно, не решит стать божьим супружником. — Монахом, Вероника. Говоришь как старая бабка, — припечатала Ариана, закатив глаза. — Ну так что? — не обратив внимания на комментарий подруги, Вероника выжидающе смотрела на Элиота. — Откуда мне знать? Может, есть, а может, и нет — он не рассказывал, — состряпав безразличное лицо, ответил Элиот и отвернулся. Майкл — его спасение от этого неловкого разговора, уже шёл ему навстречу. Покинув столовую, они дошли до центрального фонтана и остановились напротив. Струи воды взлетали в воздух, переплетались друг с другом в бесконечном танце, искрились по канве, рождали умиротворяющую гармонию. В рыжих вечерних лучах солнца это выглядело особенно красиво. — Пойдёшь со мной к Тео? — небрежно поинтересовался Элиот, словно ему было всё равно. Майкл виновато опустил плечи. — Извини, но я пообещал ребятам заняться рыбой. Ловить-то они наловили, а вот, как оказалось, ни чистить, ни мариновать не умеют. Испортят ведь без меня. Девчонок тоже привлекать не хотят, неудобно, говорят. — А ты всё знаешь и умеешь? — Элиот и сам не ожидал от себя такого капризного тона. — Ну, не всё, конечно, — сконфуженно почесал затылок Майкл. Элиот поджал губы и спустя несколько мгновений произнёс: — Ты прав, нужно помочь. Будет обидно, если они пересолят или переборщат со специями. — Он улыбнулся самой искренней улыбкой и добавил: — Иди, а как освободишься, если захочешь… В общем, ты знаешь, как меня найти. Майкл рвано кивнул и, не проронив ни слова, развернулся и быстро убежал. Элиот в недоумении проводил его взглядом. Слишком отрадно было думать, что он так спешит, чтобы скорее закончить с рыбой и вернуться к нему. Тео обнаружился там, где и положено. Видимо, он с ребятами уже успел подготовить место для вечернего мероприятия, но сейчас сидел в одиночестве на одном из толстых брёвен, уложенных кольцом вокруг импровизированного кострища. — Я пришёл, — сообщил Элиот, и Тео оторвал взгляд от миниатюрного молитвенника. — Отлично, — заявил он и спрятал книгу и чётки в карман льняных брюк. — Объясни, — он широко развёл руками, — почему я выбрал именно это место. Элиот задумчиво осмотрелся, глянул на круглый заборчик из кирпичей в центре и ответил: — Потому что здесь вытоптанная трава, нет сухих листьев, до леса и деревянных построек достаточно далеко — огонь не перекинется. — Всё верно. У нас есть хорошее место для разведения костра. Что дальше? — Нужно набрать хворост, чтобы легко разжечь огонь. — Да, растопку, — поправил Тео. Его тон был ровным — как у преподавателя, объясняющего аксиому. — Пойдём, покажу, что искать. Он повёл Элиота в лес. — Всё, что на земле, — мокрое или отсыревшее. Не годится. Дымит, а не горит. Смотри сюда. — Тео сорвал с нижней сухой ветки старой сосны несколько бурых иголок. — Это основа. Сухая хвоя. Вспыхнет мгновенно. Ищешь на деревьях. Ещё подойдёт лишайник, который висит на стволах, как борода, — он отлично горит. Сухая трава тоже сгодится, но опять же — не палая. Вскоре они вернулись к кострищу с охапкой веток и прутьев. Тео указал на сложенные в стороне поленья. — Теперь основной материал, то, из чего мы должны сделать угли. Бери не самые толстые и не самые смолистые.  Элиот принёс несколько тонких полешек. — Теперь складывай. Не кучей. Сделай решётку, типа колодца. — Тео выставил два пальца параллельно друг другу, на них опустил ещё два перпендикулярно. — Клади растопку внутрь и между брёвнышек. Воздух должен свободно циркулировать. Огонь горит от притока кислорода.  Элиот, сосредоточенно нахмурив брови, принялся укладывать всё, как сказано. Справившись, он посмотрел на Тео. Тот кивнул в знак одобрения. — Нормально. Держи спички. — Он достал из кармана простую деревянную коробочку и кинул Элиоту. — Зажигай в нескольких местах у основания, где торчит пучок сена. Элиот чиркнул спичкой. Она ярко вспыхнула, и он поднёс её к сухим стебелькам. Язычок пламени лизнул их, затрещал, пополз вверх, но сразу начал гаснуть. — Потухло, — с досадой выдохнул Элиот. Тео присел рядом. — Давай ещё, с первого раза выходит не всегда. Вторая спичка разожгла тление. Элиот, затаив дыхание, стал аккуратно подкладывать тонкие сухие стебельки в разгорающийся огонь. Тот сопротивлялся, норовил погаснуть, но потом схватился за лишайник и вспыхнул с новой силой. — Вот так, — одобрительно констатировал Тео. — Сейчас хорошенько разгорится, подложим поленья потолще, и где-то через полчаса у нас будут готовые угли. Видишь, ничего сложного. — Да, — отозвался Элиот, чувствуя неожиданную гордость. Тео перебрался на бревно и, расположив локти на коленях, созерцающе уставился на костёр. Элиот присел с ним рядом, окинул его взором и, застыв на обрамлённой русыми волосами лысой макушке, вдруг спросил: — Почему ты решил пойти в монахи? Тео дёрнул губой, очевидно, в попытке скрыть какую-то эмоцию, а затем меланхолично ответил: — А что мне ещё остаётся делать? Судя по всему, это был риторический вопрос, но Элиот не понял, какой ответ он предполагал, поэтому заметил: — Возможностей много, но испить «Чашу Отречения», пройти «Испытание»... Это же путь в один конец. Некоторые даже сходят с ума. Тео криво усмехнулся и посмотрел на Элиота снисходительно, как на неразумное дитя. — Сходят лишь те, кто слаб духом, кто пошёл на это, не обдумав последствия. Кто был не готов. — А ты готов? Ты вроде бы городской и из обычной семьи. Если тебе нравится Церковь, ты мог бы найти работу в каком-нибудь храме, жениться, получить сан. Жить как все. — Посмотри на меня, Элиот. Реально посмотри. — Тео повернулся к нему и указал пальцем на своё лицо. — Какая девушка выйдет за меня? Элиот непонимающе моргнул. Он никогда не обращал внимания на внешность Тео. Парень и парень: немного нескладный, впалые глаза, длинный нос, тонкие губы, на щеках россыпь оспин и грубый массивный подбородок… Да, если присмотреться, то и впрямь данные не выдающиеся, однако Тео был добрым и жизнерадостным. Разве эти качества не способны затмить недостатки?  Разглядывая чужое лицо, Элиот прислушался к себе и вдруг осознал: он никогда не захотел бы стать для Тео больше, чем другом. Внутри Элиота колыхнулось гадкое чувство вины за то, что поднял эту болезненную тему. Болезненной она была и для самого Элиота, только его проблемы крылись в куда более тёмных глубинах собственного естества. — Разве что за папины деньги, да и то вряд ли. Какие такие деньги у простого лавочника, — тем временем продолжил Тео. — А без жены… Какая может быть церковная карьера без жены? По всем правилам уже сейчас я должен обзавестись как минимум невестой. Но я послушник, и, слава богу, на меня эта норма не распространяется. — И всё же это печально, — только и смог проговорить Элиот. Тео помолчал, а потом поднял с земли тонкий прутик и нарисовал на пыльной почве под ногами око Всевидящего, затем склонил голову к плечу и добавил к нему длинные ресницы и бровь. Получилось красиво. Глаз вышел как настоящий. Неожиданно он повернулся к Элиоту и тепло улыбнулся. — Ты не думай, я всем доволен. И я не иду на этот шаг из-за того, что считаю себя уродом. Я не считаю, хоть никогда не нравился девушкам. Я размышляю иначе: я создан богом, а ему виднее, как я должен выглядеть. Он любит всех без исключения, поэтому я хочу служить ему, хочу отдать ему тело и душу. Любить его, как он того заслуживает, не отвлекаясь на потребности плоти. — Ты станешь другим, лишишься части себя. Когда я размышляю об этом, мне становится не по себе, — глядя на яркое пламя костра в сгущающихся сумерках, пробормотал Элиот. — В этом нет ничего страшного. Просто пьёшь отвар и уходишь на некоторое время в иной мир, сливаешься с богом, а возвращаешься переродившимся, безмятежным и умиротворённым. Вот лет двести назад было страшно, когда оскопляли. При слове «оскопляли» Элиота передёрнуло, и он рвано выдохнул скопившийся в лёгких воздух. — Эй, ты чего? — Тео обеспокоенно дотронулся до его головы, чуть взъерошив волосы. — Это всё в прошлом. Такого больше нигде не делают, даже за проступки. А отвар — это не стерилизация. Все функции сохраняются, просто вряд ли ты захочешь ими пользоваться. Ты же знал, да? — Да, конечно, знал. Это в любом учебнике истории религии упоминается, — покачал головой Элиот, заливаясь краской за постыдную реакцию. — Просто как подумаю, что было раньше… Жуть. — Прости, я что-то увлёкся. Не думал, что так тебя задену. — Нет-нет, всё нормально, — замахал руками Элиот. — Я сын священника, и мы оба будущие священнослужители, в порядке вещей обсуждать такое. Однажды мне будут задавать сложные вопросы и об этом тоже, и я должен уметь отвечать на них, не теряясь. — Ну хорошо, — Тео встал и подошёл к костру. — Нужно добавить толстые, — сообщил он и, очевидно, решив не привлекать Элиота, направился к кучке поленьев. Потом они молчали. За спиной где-то в отдалении стучал дятел, со стороны реки доносилось кваканье лягушек, вокруг жужжали насекомые, стрекотали сверчки, поленья трещали и посылали в воздух фейерверки искр. Гармония природы звала Элиота расслабиться и проникнуться её первозданным совершенством, но он не мог. Что-то в истории Тео царапнуло его за живое, и он всё прокручивал в голове сказанное им. Элиот, погружённый в мысли, не сразу заметил, что кто-то приближается. — Как дела? — услышал он голос Майкла и вскинулся, глубоко обрадовавшись, что тот наконец пришёл. Майкл встал рядом с Тео, деловито уставившись на огонь. — Как видишь, почти готово, — ответил Тео. — Отлично, тогда нужно всех звать. Как раз, как соберёмся, можно будет жарить, — сказал Майкл и посмотрел на Элиота. Тео кивнул. — Верно говоришь, пойду объявлять общий сбор. А вы тогда за огнём следите. Он убежал по дорожке к домикам, а Майкл сел рядом с Элиотом. — Сам разжёг? — Сам, — с притворным безразличием произнёс Элиот.  — Какой молодец, — усмехнулся Майкл. — Я в тебе не сомневался. Элиот оскорблённо надул губы. — А что тогда смеешься? Я что, по-твоему, совсем безрукий? Я вообще-то много чего умею, а если не умею — быстро учусь. — Он задрал нос, изображая гордость, а потом хитро глянул на растерянного Майкла и звонко рассмеялся. Тот фыркнул. — Чёрт, напугал. Я уж думал, что ты и правда обиделся. — Да ладно, ты что? — Элиот игриво толкнул его плечом. Рядом с Майклом все дурные мысли из головы моментально улетучились. — Я же шучу. Я знаю, что некоторым вещам я не обучен, и рад, когда у меня получается что-то новое. Майкл посмотрел на огонь, затем на Элиота и спросил: — Ты не замёрз? Ветер поднимается. Кажется, ночью будет дождь. — Он положил руку Элиоту между лопаток, потирая кожу через ткань рубашки. — Холодный. — М-м, я и не заметил. Действительно, становится прохладно. Жар от костра уже не так согревает. Майкл снял с себя кофту и накинул на плечи Элиота. — Я зашёл в домик и решил надеть на всякий случай. Как знал, что пригодится. Элиот покосился на окутавшую его шерстяную ткань и недоумевающе поднял на него глаза. — А как же ты? — Мне не холодно, — улыбнулся Майкл. Послышались приближающиеся голоса, и в мгновение ока на поляне собрался весь лагерь. Девушки принесли с собой нарезанные овощи и фрукты, разложили их на большой скатерти прямо на траве. Парни засуетились вокруг костра, выкладывая рыбу на решётку. Приятный аромат жареного смешался с запахом хвои и речки. Силвер притащил из домика гитару и запел шуточную балладу о бравом солдате Вилли, что вернулся с войны и предаётся прелестям жизни на гражданке. Мотив был весёлым и заводным, а слова слегка провокационными. Её знали все и вскоре стали подпевать. Даже Тео и вожатая Люсия, которая долго закатывала глаза, подхватили песню.

Вчера наш Вилли, удалец, крушил врагов одною шпагой,

Но, раскрасневшись как юнец, сейчас хлебает жадно брагу.

Икает, требует ещё и жмётся трепетно к Марии,

А та, вскочив и крикнув: «Хам!», идёт на выход горделиво.

Элиот тоже подпевал. Куплетов у баллады было много, наизусть он помнил не все, но старался не отставать от остальных. После баллады полились новые песни. Рыба прожарилась. Её разрезали на кусочки и разложили по бумажным салфеткам. Ели прямо руками, отчего, казалось, было ещё вкуснее. Майкл ни на шаг не отходил от Элиота, слепо игнорируя внимание девчонок, чему Элиот не мог не радоваться. Однако вечер закончился слишком быстро, и вожатые велели ребятам убрать за собой беспорядок и идти готовиться ко сну. Выбросив мусор в помойку, Элиот и Майкл зашли в душ самыми последними, а когда завершили водные процедуры, людей, кроме них, там не осталось. — Тебе понравилось, как посидели? — поинтересовался Майкл, вытираясь. — М-м, — одобрительно промычал Элиот. Он уткнулся лицом в стену и спешно натягивал на себя пижамные штаны. — Это я уговорил Тео, — тяжёлая ладонь легла ему на плечо. Элиот вспомнил утренний разговор и обещание, которое он себе дал, поэтому повернулся к Майклу, стараясь выглядеть как можно более расслабленно. — Вот, значит, как? И ничего мне не сказал? — с деланным упрёком посмотрел он ему в глаза. — А вдруг всё прошло бы плохо? — невинно пожал плечами Майкл. Он был полностью обнажён и стоял совсем близко, почти нависал над Элиотом. — Ну и что теперь? Хочешь, чтобы я тебя похвалил? — Элиот не понимал, откуда в его тоне взялись дразнящие нотки. Внутри он весь трепетал, точно испуганный зверёк, но голос предательски подражал манере соседки Камилы — молодой девицы на выданье, когда та ворковала с женихом. — А ты можешь? — вскинул бровь Майкл. У Элиота сбилось дыхание. Вот и что он теперь должен сделать? Но, вероятно, Элиота не слушался не только голос — его рука поднялась и легла на тёмную макушку Майкла, уверенно провела по волосам. — Конечно. Майкл — такой хороший мальчик, он заслуживает похвалы. Рука продолжала гладить, но в какой-то момент её перехватили и прижались щекой. — Приятно, — пробормотал Майкл, потираясь о ладонь словно кот. Сердце провалилось куда-то вниз, а в области паха скрутило жарким напряжением. Элиот, вытаращив глаза и открыв рот, не моргая смотрел на это действо, и не мог оторвать взгляда. Снаружи послышались приближающиеся шаги, и Майкл резко отпустил руку и отошёл в сторону. В душевую зашёл Тео. — Вы что тут возитесь? Давайте скорее по койкам! Колокол уже пробил! — строго нахмурился Тео и принялся стягивать с себя одежду. — Прости, мы уходим, — откликнулся Майкл. В домике было прохладно, как и на улице, и Элиот закрыл окно. — Вы же не против? — спросил он соседей, которые ещё не уснули и тихо переговаривались друг с другом. Возражений не последовало. Он улёгся на бок лицом к Майклу и свесил руку с койки. Через некоторое время он почувствовал, как его берут за ладонь. Он открыл глаза и увидел, что Майкл смотрит на него. Хрустальный свет луны лился из окна на его постель, поэтому Элиот очень хорошо разглядел выражение его лица. Оно отражало невероятную, почти болезненную нежность, светлую, самоотречённую и бесконечную, как сама вселенная. Понимание пришло как откровение, словно лучи небесного света озарили разум и душу Элиота. Таким взглядом на друзей не смотрят, так смотрят на возлюбленных. Этот взгляд громче и красноречивее любых слов. Пальцы Элиота, будто сами по себе, разжались и мягко сомкнулись вокруг пальцев Майкла, сплетясь в молчаливом признании. Так они и уснули, держась за руки. И в этот момент Элиоту было плевать, заметит их кто-то или нет. Он был слишком счастлив, чтобы думать о таких пустяках.