Омега + Омега. У солнца твой запах

I

      Арт сверлит взглядом слово «приглашение». Оно его нервирует. Какая ассоциация? Кроме уже предложенной Ларсом открытой двери в… его пространство?.. Арт так и пишет: «Пространство». И Ларс отвечает: «Заполненность».       Они перебрасывают друг другу слова, как будто играют в настольный теннис. Ответ занимает у обоих пару секунд на подумать и пару секунд на ответ.       Арт идет по коридору, прилипнув к экрану: «Хлам».       Ларс пишет: «Уборка».       Арт врезается в кого-то из студентов и сразу меняет курс. Так, как если бы искал безопасного и комфортного расстояния — между ним и окружающим миром.       Арт пишет насчет любого наведения порядка: «Скука».       И Ларс говорит: «Перегруженность».       Арт замирает на «перегруженности», привалившись плечом к стене задумчиво. Она выбивается из схемы. Он ожидал, что Ларс скорее ответит что-то вроде: «Тишина» или «Покой». Ну, поддерживая незыблемый образ святого духа и ангелопрепода.       Арт спрашивает: «Почему?»       Ларс отвечает: «Иногда я делаю себе разгрузку. Когда чувствую, что уже всё. И главное в отдыхе для мозгов — это скука».       Арт пишет: «Но вы не написали „отдых“».       Ларс шлет неловкие улыбки, соглашаясь: «Да. Не знаю, как это получилось».       Арт говорит: «Вам бы больше пошло это слово».       «Какое?» — не понимает Ларс.       И Арт отвечает: «Отдых. Но не потому, что вы бездельник и не можете устать. А потому, что это что-то положительное».       Арт добавляет следом: «Хотя-я-я… Вы когнитивист. Ассоциация — бездельник. Как философ или вроде того. Хотя я знаю, что вы буквально вертитесь в информации. И поэтому перегруженность даже как будто логичней».       Арт распизделся. И вдруг замолкает. Ждет. Смотрит на задумчивое перестукивание точек. Ларс отвечает довольно быстро.       «Я бы не хотел ассоциироваться только с положительным. Это не к тому, что я собираюсь нести негатив в твою жизнь. Но к тому, что я опасаюсь… что ты придумаешь себе образ и потом появится ощущение обмана… Я обычный человек. Не такой уж и положительный».       Арт кусает собачку на толстовке. Кусает увлеченно, опаздывает на пару, висит в коридоре. Пишет:       «Слово, которое характеризует вашу негативную сторону».       «Одиночество».       Арт ловит ошибку и не понимает: «Разве вас не окружают люди?»       «Да, — Ларс вновь ставит неловкие смайлики. — И это тоже характеризует меня. Какое слово у твоей темной стороны?»       Арт думает: «Омега». Но пишет: «Блокада». Он с этого начал.       Ларс говорит: «Мне нужно бежать, Артем».       И Арт хмыкает: «Бегите. Из разговора. Спасайтесь. Одиночество — это приятно».       Ларс пишет: «Есть слово про тебя. Это слово „кусаешься“».       Арт спрашивает: «Вам больно или приятно? Выявим еще один ваш недостаток».       «Мне интересно. Как назовем?.. мой недостаток».       «Подозрительное любопытство».       «Люблю интеллектуальный вызов, — признается Ларс. — Это хуже всего. Во мне».       Он добавляет, ставит в известность: «Ушел».       Арт продолжает стоять и смотреть на экран. С чем сравнить его собственное «мне интересно»? И чем оправдать?.. Он перечитывает переписку. Потому что ему было мало. И потому что так сильно… занимают ответы. Арт тоже хочет… покопаться в чужом коде. Он прикусывает губу и смотрит на часы… проверяя из привычки, сколько еще должен действовать эффект и мог ли ослабнуть.       Не мог. Но почему ему нервно?..

II

      Он умный. Вот что думает Арт о Ларсе. С каким-то открытием. С каким-то, может быть, объяснением. Он умный, поэтому ему сложнее. Найти себе пару, влиться в коллектив, быть частью чего-то. Может, его одиночество — про это? Сложно найти кого-то, кто бросал бы интеллектуальный вызов, но не ломал.       Арт хочет написать, что Ларс как раз из тех, кто ломает. Системы. Таблетки. Правила. Предположения. Арт хочет ему написать. Во время пары. И после. Весь день, бросая взгляд периодически то на часы, то на экран телефона, он хочет написать — и не важно о чем. Например: «Ваше одиночество — это системная ошибка или выбор?»       Арта мучает этот поганый препод. Чтоб ему также хреново спалось…

III

      У Ларса в аудитории свежий букет цветов. Арт пялится на него и думает, что сейчас не первое сентября, чтобы это было уместно.       Ларса опять окружили студенты. Такое у него… своеобразное одиночество. В столпотворении восхищенных лиц. Одно вот — со своими компьютерными играми — слишком навязчиво пялится.       Арт стоит на входе, скрестив на груди руки. Пропускает студентов. И думает вовсе уйти. Зачем бы ему оставаться?..       Но взгляд Ларса скользит по нему, теплый, как солнечный луч. Этот взгляд — приглашение.

IV

      Аудитория пустеет. Арт заходит на возвышение кафедры, будто он тут свой, будто это — его территория. И запрыгивает на парту. Такую обычную парту. Стоит тут вместо стола. На ней бумажки с пометками. И ноутбук.       Про бумажки Арт говорит:       — Это прошлый век, нет?       — Помогает запоминать, — объясняет Ларс. — Когда пишешь от руки.       — Античные мудрецы осудили бы вас за варварство.       Ларс замечает противоречие:       — Сильная отсылка… для того, кто так скептичен к философии…       — Чтобы что-то ненавидеть, нужно понять, с чем имеешь дело.       — И с чем мы имеем дело? — улыбается Ларс.       — С пустой тратой времени.       Ларс дает себе паузу. На усмешку из-за реплики, которая бросает ему… «вызов». Он закрывает ноутбук, но как бы на расстоянии от стола, ведь рядом сидит Арт… Ларс держит небольшую дистанцию, но, когда поднимает глаза, она почти рассыпается.       — Логика Аристотеля, научный метод Декарта и Бэкона, теория вероятностей Паскаля — всё это выросло из «пустой траты времени», разве нет?       Арт смотрит на него — со странным и почти циничным восхищением. Арт говорит:       — Вы демагог.       Ларс замирает на секунду. Потом спрашивает с легкой усмешкой:       — Аргументация будет?       — Если хотите, — пожимает плечами Арт. — Вы берете парочку выдающихся математиков и говорите: «Это философы». Вы софист.       — Аристотель основал формальную логику. Декарт придумал координаты. Паскаль рассчитал шансы. Они не были «математиками» — они мыслили. И да, это философия.       Арт улыбается Ларсу, и тот невольно — в ответ.       Арт говорит:       — То есть любая мысль — это априори философия? Тогда я могу сказать… что мы с вами пишем философский трактат. В столовке. Когда вы говорите, что еда неплохая, а я отвечаю: «Такое себе».       Ларсу почти смешно. А потом вдруг… он оказывается слишком близко, сократив расстояние между собой и Артом. Его пушистые ресницы опускаются, и он срывает ровный, почти метрический пульс у Арта под кожей. Вообще-то, он забирает бумаги, которые лежат рядом с Артом. Смотрит — на них. А затем опять — и это невыносимо — он поднимает глаза:       — Мне нравится твой бэконовский подход, — говорит Ларс тише. — То, как упрямо ты идешь по воде и говоришь, что моря не существует…       — Так я иду по воде пешком — какое тут море? Если я, разумеется, не Иисус. Вы сдаете позиции, Никита Сергеевич.       — А вы перешли в раздел философского дискурса, Артем…       Арт шепчет:       — Очень подлый софист…       И Ларс наконец, не выдержав, смеется:       — И это тоже философия…       Арт его отталкивает. Рукой. Как знакомого. Как друга. Как кого-то, кого он имеет право — касаться так панибратски.       И Ларс расплывается еще больше:       — Смелый ход… напасть на оппонента, когда закончились аргументы.       Арт говорит совершенно серьезно:       — Я бы с вами подрался.       — И что же мешает?.. этика?..       — Вы же буквально напрашиваетесь…       Арт знает: Ларс его дразнит. Играет. Щурит глаза. Все эти улыбки… Эта якобы нечаянная близость. Арт чувствует… и отвечает, как может. На том примитивном уровне, на каком ему позволяют таблетки и приглушенный таблетками мир.       Ларса вдруг изводит возникшая неловкая пауза, и он неожиданно вспоминает о рамках приличия:       — Так что?.. Ты зашел поспорить о философии?       — О, нет, — Арт тут же сбрасывает с себя ухмылку. И говорит почти что серьезно: — Я проходил мимо и заметил, как вы флиртуете со студентами. Я решил уточнить: вам не стыдно?       Ларс смотрит на Арта — с вопросом. Он спрашивает:       — И когда это было? С кем?       — Буквально пару секунд назад. Это был один любитель Детройта. Он, кстати, оценил вашу китайскую комнату?       Ларс спокойно, не дрогнув, укладывает в сумку ноутбук, бумаги. Он говорит:       — Это строго академический интерес с обеих сторон.       — И цветы, конечно, дарил не он? — насмешливо тянет Арт.       Ларс держит улыбку:       — Не он, — и не отвечает больше.       Ведь это — его личное дело, так?       Он берет цветы с собой. Он жестом пропускает Арта вперед, и тот, помедлив, подумав, посмотрев изучающе еще пару долгих секунд, спрыгивает со стола, и прячет руки в карманы джинсов.       Но уже на входе Арт оборачивается, чтобы спросить:       — Как к этому относится ваш партнер?       — В каком смысле?       — Ну, вы таскаете домой цветы. А сейчас не первое сентября.       — Я свободен.       Арт зависает на «свободе» Ларса, а потом — «трогает пальцами рану». С таким же научным интересом, с каким препарируют жука. Он даже склоняет голову набок, чтобы понаблюдать за реакцией.       — Вы хотели сказать: «Я одинок».       Ларс смотрит гораздо мягче. На Арта, который снова попытался его «укусить». Задеть чем-то личным. Вывести из равновесия.       И говорит тихо:       — Хорошо, ты поймал меня.       Арт замирает со странным ощущением, что ничего не получил. Ответ Ларса не похож на снисхождение. Но на отступление — да.       — Что-то вы быстро сдались, — говорит Арт. — Даже неинтересно.       — Не всё же нам играть в сражение, — улыбается Ларс, запирая аудиторию.       — Почему нет?       Ларс усмехается и говорит только одно слово:       — Эмерджентность.       Он говорит: непредсказуемость сложной системы. Он говорит: они могут потерять над игрой контроль.       — Похоже, вы струсили, — решает Арт.       — Точно. Тебе не страшно?       Вопрос Ларса — участливый. И какой-то прощупывающий. Но Арт не понимает. И спрашивает:       — С чего бы?       Ларс идет по пустому коридору, явно подбирая слова. И к этому моменту он уже, наверное, кое-что понял об Арте. Тот несется на него с ускорением. И если Ларс попытается остановить — случится авария. И он не то чтобы хочет… остановить.       — Ты спросил, не стыдно ли мне? — говорит Ларс. — Мне стыдно… Мучают этические дилеммы. Даже если ты еще не мой студент… Особенно если.       Тут мозги Арта начинают откручивать назад диалог, чтобы понять, к чему был вопрос про стыд. И он тормозит. Арт тормозит, потому что:       — Ну нет…       Он даже начинает виснуть на шагах и отстает. Потом догоняет. Потом обгоняет. Преграждает дорогу. И говорит:       — Ну нет. Ни за что. Вы даже не в моем вкусе.       — Так и запишем, — кивает Ларс. Он пытается перестать улыбаться — на реакцию, которая говорит ему больше слов. Он спрашивает: — Ты не против? Если я пройду.       Но Арт мешает ему — пройти. И говорит:       — Это не было флиртом. Я бы с вами не стал. Ни за что. Вы уже старый.       — Ладно, — соглашается Ларс. И снова пробует попросить: — Ты пропустишь меня?       — Куда вы так спешите? Вас дома никто не ждет… — тут до Арта окончательно доходит их двойственное положение. — Теперь ваше заявление про одиночество звучит просто ужасно. Вы — ужасный человек, как вам такая новость?       — Это не было настолько темной стороной… Я сказал, что плохо схожусь с людьми и отталкиваю их…       Арт замечает в улыбке Ларса неловкость. Почти ловит смущение, когда тот опускает глаза, и даже что-то похожее на чувство вины.       Арт говорит:       — Теперь, когда я вижу, что вам плохо от этических дилемм, я как будто получил ключ от города. Я же не отстану.       — Это двусмысленно звучит…       — Да что вы?       — Крайне.       — Не я начал эту игру.       — Какую? В ассоциации?       — Ладно, эту я, — сдается Арт. — Но в целом…       Ларсу смешно, и он правда хочет уйти. Но не так, как если бы действительно пытался сбежать. А так, как если бы находил разговор… не слишком приятным?       Арт отступает, не зная, как задать финальный вопрос: а Ларс вообще в курсе, что Арт — омега?.. Это не было подкатом, потому что… ну, они одного поля ягоды. Просто забавное перекидывание слов, просто переписка. Просто…       Ларс проходит мимо, но, обернувшись, пытается попрощаться:       — Ладно, я не знаю, что сказать… Мне не жаль, что так вышло. Но я чертовски неловко себя чувствую. Поэтому, — Ларс прикусывает губу, указывая себе пальцем за спину, — я просто пойду…       — Валяйте, — пожимает плечами Арт. — Не знал, что вы из пугливых. Из робких. Омега. Слабый ранимый пол.       Ларс ничего не отвечает — на подколки. Хотя всё это применимо к Арту в той же степени, в какой к нему, если, конечно, знать, что тот — омега. Арт боится сказать вслух. Как будто это хуже, чем флирт студента с преподавателем.       Арт не знает, что чувствует по этому поводу… Его внутренний экран упрямо выдает критическую ошибку. Светится синим. Виснет, ломается. Уходит в перезагрузку. Арт стоит посреди пустого коридора и не понимает.       В смысле…       Блять, ну он же не флиртовал?..