Перерождение в Ничто

Выйдя на улицу человеком, я впервые за долгое время почувствовал страх. Непонятно, чем он был вызван, ведь убить меня ещё раз было невозможно, всю боль, которую можно было испытать, я уже испытал. Так почему мне было страшно и тоскливо? Думать об этом было ещё страшнее и тоскливее, поэтому я решил отложить этот вопрос на неопределённое время. Направившись в сторону, где, предположительно, обитали мои убийцы, я довольно быстро вышел на окраину города, туда, где стояли могильники-пятиэтажки. Рядом с ними располагалась детская площадка, на которой сейчас играло двое детей. Их бестолковое веселье и азарт почти ощущались в воздухе, как и любовь, источаемая пожилой женщиной на лавочке. К моему страху и тоске добавилась зависть. Я снова завидовал чужой любви. Пока я был котом, любовь той женщины была приятна, но её никогда не было достаточно. Каждая новая порция тепла заставляла желать большего. И вот сейчас сила любви этой женщины взбесила меня и заставила завидовать. На секунду захотелось убить одного из детей и занять его место, но я отложил эту идею. Сейчас у меня была другая цель. Цель? В чём она заключалась? Этот вопрос возник в моей голове как-то вдруг и оглушил своей простотой. Я хотел встретиться со своими убийцами. Хотя, наверное, хотел – не то слово. Меня тянуло к ним. Я хотел мстить? Хотел ли я убить своих мучителей? Или заставить их пережить ту же боль, что и я? Как во всех тех бесконечно одинаковых историях, которые просматривал по телевизору вечерами хозяин моего временного пристанища. О нет, такого желания я в себе не наблюдал. Так что же? Зачем я иду к ним? В моем багаже отложенных вопросов прибавился ещё один. Я продолжил путь. Осенний день быстро заканчивался, а я был уже далеко за городом. Темнело с удивительной скоростью и мне оставалось лишь посетовать на человеческое тело – оно замерзало слишком быстро и, к тому же, плохо видело в темноте. Я попробовал его усовершенствовать, но это оказалось дурной затеей. Слишком сложный организм: я мог усилить его, увеличить крепость костей, суставов и мышц, гибкость и эластичность, но пытаясь усилить выработку тепла, я чуть не задохнулся от вырывающегося из груди, бьющегося в агонии сердца. А попытка внести в человеческий глаз кошачью способность видеть в темноте привела к полной потере зрения. Надо было предварительно озаботиться получением знаний по человеческой анатомии прежде, чем усовершенствовать тело. К тому же, я на практике осознал различие между знанием, куда идти и знанием дороги, ведущей к этому месту. Идти по пресечённой местности, перелазить через овраг и поваленные деревья, в человеческом теле оказалось ещё одним видом пытки. В итоге, я снова развоплотился и пронёсся весь путь в своей исходной форме бесплотного ничто. Добравшись до места, куда меня тянуло магнитом, я остановился и, показалось, вздохнул свободнее. Хотя, дышать без формы я, конечно, не мог. Просто чувство облегчения и предвкушения пересилило сковывающие меня всю дорогу тревогу и страх. Я был перед заваленным ветками квадратным люком, ведущим в подвал. Воплощение в человека требовало времени, поэтому я не был уверен, стоит ли воплотиться сейчас или уже внутри, но рассудив, что эти двери и те, что внутри, скорее всего, будут заперты, я решил пока не воплощаться. И тут я услышал его. Голос, который воскресил всю боль и агонию, которые сделали меня тем Ничем, что я из себя представляю. Старик бродил меж деревьев – и как я не почувствовал его заранее – и монотонно нараспев бормотал себе под нос что-то. Кое-как усмирив и подавив воспоминания о боли, я снова наполнился ужасом, потому что понял, почему не почувствовал старика. Он не излучал эмоций. Ни радости, ни страха, ни боли – ничего. Понимание пыталось пробиться ко мне в сознание, но я отгонял его, как хозяйка отгонял муж от своей стряпни. Этого не может быть. Не должно быть. Я не хочу этого. Но всё же одна муха пробралась в моё сознание – ответ на вопрос «Зачем?». Зачем я шёл сюда – чтобы попытаться заполнить пустоту. Я не хочу быть Ничем. И не хочу быть Кем-то. Здесь я в последний раз был человеком. Здесь же родилось Ничто. Я не понимал, но знал, что в этом месте я не обрету новых-старых знаний, не вспомню о своей бытовании человеческим существом – любил ли я, страдал ли я до похищения, хотел ли чего-то; не обрету я и понимания, что мне делать в будущем. Но завершающая и отправная точка была здесь. Прислушавшись к бормотанию старика, я понял, что он читает молитву. Чаша отвращения переполнялась. Я мог прямо сейчас уйти. Без телесного воплощения старик не заметил бы меня, как не заметил я его. Больше всего хотел этого. Я могу бы унестись, вернуться к обличью кота, жить в семье и поглощать тепло хозяйки сколь угодно. Мог бы воплотиться её мужем и получать всю её любовь без остатка. Мог воплотиться кем угодно, где угодно, поглощать любые эмоции и чувства, которые только захотел бы. Мимикрировать и жить сколь угодно долго, но это всё не было не тем. Это было бы иллюзией жизни, жалкой попыткой того, кто является Никем, притвориться Кем-то. И я остался, чтобы воплотиться и спросить: - Зачем? Святой Отец не испугался внезапного голоса среди ночи. Он лишь удивился и… обрадовался? Если верить его выражению лица. Но верить ему можно было лишь настолько же, насколько можно было верить мне. - Дитя моё, ты смог. Один-единственный за пятьсот с небольшим лет. – он улыбнулся, голубые глаза сверкнули даже в темноте – Тебя долго не было, я уже потерял надежду и думал, что ты умер, как все те слабаки до тебя. - Зачем? - Я не хотел быть один. - Но ты и так не один. Те люди, которые… - я не смог выговорить «пытали меня вместе с тобой» - называют тебя Святым Отцом…. - Вот именно – люди. Я не Святой, но им я действительно стал вместо Отца. И вместо Матери. Вместо всего. Я их мир, они любят и почитают меня, потому что я даю им то, что они хотят – сказку о высшем предназначении и божественной любви. – он снова улыбнулся и ласково посмотрел на меня. Также ласково, как тогда, в бетонной коробке - Дитя моё, люди - глупейшие существа на Земле. Одни считают себя венцом эволюции, другие воплощением божественного замысла, третьи просто мнят невесть что. Но они глупы и слепы. А ещё алчны и жестоки. Я лишь хотел найти товарища, собеседника и спутника, равного мне, понимающего меня, имеющего возможность разделить со мной вечное существование Совершенного Существа. Я молчал, не в силах ответить что-либо. А он продолжал: - Будь милосерден и прости меня за ту боль, что тебе пришлось пройти. Когда-то давно я тоже прошёл через это. Первое время после Перевоплощения я метался и не знал, куда себя девать – пытался мимикрировать и жить то с животными, то с людьми. Я был вожаком в волчьей стае, беспробудным пьяницей на корабле, оперным певцом и героем-любовником на сцене. Всё это оказалось бесполезным. Деньги, любовь и обожанием, почитание и презрение – всё это бесполезно для существа, которое не нуждается ни в чём человеческом. Я осознал, что единственное, что мне нужно – это понимание. Полное понимание, которое может дать только существо, полностью идентичное мне. И я приступил к его созданию. Мало что помня, я пытался воссоздать всю ту же тропу, которую прошёл я перед Перевоплощением. И вот, спустя пятьсот с небольшим лет ты здесь. Он замолчал, будто задумавшись. В его глазах плескалась радость и надежда, я чувствовал, как он начал излучать тепло и любовь, обещание безопасности и радость от встречи. И в этот момент я понял, как выгляжу со стороны. Люди излучают эмоции подобно тёплой батарее, они лучатся изнутри, будто там располагается источник, глядя на который не сомневаешься, что он не иссякнет, что внутри ещё бесконечные запасы. От него же эмоции исходили так, будто возникали из пустоты. Они выглядели чужеродно, как нечто, возникшее совершенно не на своем месте, не принадлежащее этому миру и вообще не должное существовать. Это была последняя капля в чаше моего отвращения – почти всё оно было направлено на старика, но эту последнюю я истратил на самого себя. - Иронично, что за все века, что ты живёшь, ты так ничего и не понял. – я засмеялся – Ты всё это время надеялся заполнить пустоту в себе, не поняв, что ты и есть Пустота. И я есть Пустота. Я, мы – Ничто. И ничто это не изменит – создай ещё хоть сотню, тысячу нам подобных, убей всех на свете людей, ничего не изменится. Мы будем Ничем. - Ты ещё слишком юн, дитя моё. Ты совсем недавно перевоплотился и не знаешь ещё тоски многовекового одиночества после бессмысленных скитаний среди всех живых существ. Думаю, сейчас ты ещё не готов понять меня. Для тебя не секрет, что я не могу тебя удержать. Поэтому лишь прошу, иди, прогуляйся по миру, найди какое-нибудь желание, воплоти его в жизнь, заставь кого-нибудь полюбить себя и насладись этим сполна. А потом, когда поймёшь, что этого недостаточно, возвращайся ко мне. Мы будем двигаться дальше вместе. Я улыбнулся напоследок и развоплотился и полетел туда, где я оставил свою одежду при предыдущем развоплощении, мысленно смеясь. Передвигаться без формы было легче, но мне хотелось сделать кое-что в последний раз, а в теле человека совершить задуманное было легче всего. Дождавшись первых солнечных лучей, я воплотился, оделся и почти бегом отправился в сторону города. Туда, к бетонным коробкам, в которых только просыпались люди. Добежав и переведя дыхание, я остановился и поднял глаза на фонарь – тусклый и мигающий. Его омерзительный жёлтый свет напомнил мне тот переход, который я так и не прошёл. И ту бетонную тюрьму, в которой я потом очнулся… Но этот мигающий свет был маяком, к которому я шёл. Вдохнув и выдохнув напоследок, я начал раздеваться, глядя на этот мигающий жёлтый шар. Это было необязательно, я мог просто развоплотиться, но это была тренировка перед основным обнажением. Сняв, наконец, последний элемент одежды я постарался прочувствовать каждую мурашку, покрывающую пробиваемое ознобом человеческое тело, и развоплотился. Приятное послевкусие существования ещё некоторое время держалось, а потом я «снял» с себя и его. И начал по очереди «снимать» все те эмоции, которые успел впитать – начиная с последнего отвращения к старику, заканчивая той инстинктивной любовью самки морского котика к своему детёнышу. Это всё не было моим. Это всё мне было не нужно. В миг, когда я был повсюду и нигде, я не смог отпустить боль и агонию, в которых умер и стал их отражением, Ничем Воплощённым. Теперь же я отпустил и их и снова оказался повсюду и нигде. Осталось только отпустить сознание. Уже без чувств и эмоций, без их отражений и без всего напускного, я понимал, что, как только отпущу его, я перестану быть собой, Никем, но не перестану быть. Если будет что-то, способное вновь во мне отразиться, я снова стану Никем. Но до тех пор могут пройти сотни, а то и тысячи лет. А может, этого никогда и не произойдет. В любом случае, я не буду ни жалеть, ни радоваться никакому исходу событий. Я просто буду. Как запасная деталь в этом мире. И ныне я просто есть.