Заметки докторского общежития

Ян Чжэнь пришёл в себя в спальне Цинь Цзяня, лёжа на широкой кровати. Тело, к его удивлению, не ныло от боли, лишь небольшая слабость напоминала о недавних событиях. Техника профессора Циня, как всегда, оказалась безупречной. Он осторожно сполз с кровати и толкнул дверь спальни. В кабинете сидел Цинь Цзянь, погружённый в работу. Услышав шаги, профессор с улыбкой спросил, не поднимая глаз: — Ну, как самочувствие? Ян Чжэнь подошёл ближе и, опустившись на колени у ног учителя, чуть запрокинул голову. Мужчина не выдержал, отложил работу и одним ловким движением подхватил ученика, усадив к себе на колени. В порыве страсти он задрал его халат, обнажив плечо, на котором багровели следы от пальцев. Смутившись, он спросил: — Больно? Юноша кивнул, глядя на него с притворной обидой, как раненый зверёк. Цинь Цзянь ощутил, что в груди разгорается жар, и мысленно повторил мантру: Передавать знания, наставлять, разрешать сомнения…, но тут же усмехнулся. Знания он, конечно, передал, и на лекциях, и даже в постели. Ян Чжэнь, понизив голос, спросил: — Как мы сюда попали? — Позвонил другу, он нас забрал, — коротко ответил Цинь Цзянь. Юноша вспомнил своё беспамятство и изодранную одежду. Лицо его вспыхнуло, а затем побледнело. Он попытался вырваться, но учитель поймал его за руку и рывком вернул обратно: — Куда собрался? Иди сюда, надо мазь нанести. — Я… я сам справлюсь, — возразил Ян Чжэнь. Не обращая внимания на протест, Цинь Цзянь одним движением опрокинул ученика на стол. Одной рукой он вытащил из ящика тюбик мази, другой приподнял одежду, аккуратно нанося крем на ссадины и следы укусов на шее и ключицах. Юноша дёрнулся, пытаясь вырваться, но мужчина наклонился к его уху и хрипло прошептал: — Хочешь повторить? Я, знаешь, ещё не так стар, сил хватит. — Не надо… — жалобно выдохнул Ян Чжэнь, и его дрожащий голос едва не сорвал Цинь Цзяня с последних нитей самообладания. Он уже был готов наброситься на ученика, как на добычу, но телефон нарушил тишину резким звонком. Слегка прикусив мочку уха Ян Чжэня, мужчина раздражённо рявкнул в трубку: — Алло? Чего надо? На том конце послышался хохот Шэнь Сюаня, профессора права*1: — Где твой хорошенький ученик? — Подавлен и укрощён, — бросил Цинь Цзянь. — Говори, что надо, или вали. Шэнь Сюань, с откровенно насмешливым тоном, продолжил: — Ну, старик, держи себя в руках. Твои косточки уже не те, что в молодости. Как бы после бурной ночи ты три дня на лекции не выползал! Цинь Цзянь усмехнулся, выругавшись: — Да пошёл ты! Он обнял Ян Чжэня, и в его глазах мелькнула хищная искорка. Собеседник, кашлянув, сменил тон: — Погоди, дело серьёзное. Ты попался*2, старик. Помнишь нашу звезду факультета, Чжао Жумэй? Цинь Цзянь помолчал, затем ответил: — Помню. Она брала мой курс как дополнительный. И что? — Обвиняет тебя в домогательствах, — с явным злорадством сообщил Шэнь Сюань. — Только что рыдала у меня в кабинете, вся в слезах, как груша под осенним дождём. Ох, как же мне её жалко было… Цинь Цзянь прикрыл ухо Ян Чжэня ладонью, чтобы тот не слышал, и спокойно спросил: — Где ты сейчас? — В университетском офисе, — ответил собеседник и, помолчав, добавил: — Ваше Величество, следи за репутацией. Когда там выберешь свою императрицу? Мужчина взглянул на Ян Чжэня, чьи глаза округлились от удивления, и, схватив его за волосы на затылке, наклонился и крепко поцеловал. У самого уха он хрипло шепнул: — Малыш, не слушай. *** «Ягуар» Цинь Цзяня увезли в ремонт, и он отправился в университет на такси. Тем временем Шэнь Сюань, профессор права, тоскливо мерил шагами коридор, то и дело воздевая руки к небу и стеная: — Ох, проклятая жизнь! Шэнь Сюань, мужчина чуть за тридцать, был личностью поистине демонической. Ещё в студенческие годы его наставник наградил его прозвищем «Императрица». Он щеголял в строгом костюме, белоснежной рубашке и очках с золотой оправой, излучая такую благопристойность, что на его лице, казалось, можно было выгравировать иероглифы: «Я — воплощение целомудрия». Но эта «целомудренная» императрица была младше Цинь Цзяня всего на год. Вернувшись из-за границы, он остался преподавать в университете и за пару лет вошёл в четвёрку «убийц экзаменов». Его ледяной взгляд и скрытая страсть в душе снискали ему славу: «Когда Шэнь Сюань улыбается, сам король ада обходит его стороной». Студентки тайком фотографировали «императрицу», хранили снимки в общежитиях и, вознося молитвы, шептались: «Господи, дай мне хоть каплю его дьявольского обаяния!» Закончив стенания, Шэнь Сюань поправил очки, взглянул на своё отражение в зеркале и лениво протянул: — Сяо Цинь, чаю мне! Цинь Цзянь отрезал: — Очнись. Где эта девица? Шэнь Сюань ответил: — Рыдала, но устыдившись перед моим величием, сбежала. Цинь Цзянь внимательно посмотрел на него: — Императрица, ты сегодня утром опять не умывался. Развалившись за столом, Шэнь Сюань хлопнул по нему ладонью и взревел: — Я всю ночь не спал! Тащил тебя и твоего ученичка домой в глухую ночь, а потом мне позвонили, оказывается, утекли экзаменационные билеты для пересдачников. Только разобрался с этим, даже глаз не сомкнул, как явилась эта Чжао с воплями о справедливости. Кто знает, знает, что я её профессор, а кто не знает, подумает, что я её домогался! Цинь Цзянь примирительно заметил: — Ну-ну, никто так не подумает. Все знают, что ты, императрица, не посмотришь на тех, у кого меньше четвёртого размера. Даже тётя из университетской столовой в курсе. Друг вспыхнул: — Вот именно! Я боюсь, что подумают, будто я понизил стандарты! В этот момент мимо двери прошёл заведующий учебной частью, споткнулся от услышанного и, прикрыв лицо рукой, поспешил ретироваться. Шэнь Сюань вздохнул: — Старый пень! Застрял в прошлом! Не уважает человеческие страсти и потребности! Жалкое существование без искры жизни! Заведующий обернулся, бросив взгляд, полный обиды, и, как дым, растаял на лестничной площадке. Выплеснув утренний пыл, Шэнь Сюань повернулся к Цинь Цзяню: — Ну, что будешь делать? Эта малышка Чжао Жумэй клянётся, что ты на дополнительных занятиях намекал: не подчинишься, завалю на экзамене. — Чушь собачья! — отрезал Цинь Цзянь. — Такое я говорил только Ян Чжэню. Друг сказал: — Братец, твоё имя Цинь Цзянь, а прозвище, часом, не «Зверь»? Собеседник, ухмыльнувшись с самодовольной искрой в глазах, погрузился в воспоминания о недавнем «пире». Очнувшись, он деловито спросил: — А сколько набрала эта Чжао? Может, подкинуть ей пару баллов, чтобы прошла? Даже будучи чистым, как первый снег, обвинение в домогательствах не та слава, о которой мечтает профессор. Тем более Цинь Цзянь стоял на пороге важной оценки и работы над проектом, и малейший намёк на скандал мог пустить всё прахом. Шэнь Сюань посмотрел на него с сочувствием: — Двадцать девять. Цинь Цзянь умолк. Помолчав, он поднялся, откашлялся и спросил: — Где сейчас эта девица? Шэнь Сюань тоже встал: — Ваше Величество, убийство ради замятия дела не лучший выход. Профессор отмахнулся: — Спокойно, императрица. Я лишь проверю, соответствует ли она стандартам для домогательств. Если красавица, забирай её себе! Шэнь Сюань расхохотался: — Нет уж, уволь! Я годами блюду чистоту и воздержание. Не рушь мою аскезу, Ваше Величество! Чжао Жумэй, увы, не тянула на роковую красавицу. Когда Ли Вэй, её классный руководитель, увидел её, она сидела за столом, вытирая слёзы платочком, отчего её глаза покраснели, как у кролика. Ли Вэй, взявший этот класс в начале семестра, неловко кашлянул. Шутить о том, чтобы раздеть Ян Чжэня и отправить его в постель к наставнику, было одно, но выслушивать сплетни о похождениях собственного профессора совсем другое. Чжао Жумэй, глядя на него с жалобным видом, выдавила: — Он… он сказал, что может завалить меня на экзамене, если захочет… — Я знаю, вы ученик профессора Циня и не хочу вас подставлять. Давайте позовёте его, и разберёмся лицом к лицу. В глубине души Ли Вэй понимал, что вызывать Цинь Цзяня на очную ставку идея сомнительная. Пять лет под его началом научили его разбираться в натуре профессора. Ещё в первый день, когда появился Ян Чжэнь, Ли Вэй заметил, как Цинь Цзянь положил на него глаз. Если уж он не устоял перед Ян Чжэнем, поддразнить студентку для него раз плюнуть. Девушка, уловив его сомнения, разрыдалась сильнее: — Учитель, пересдача не беда, но как я объясню родителям, почему её заслужила? Я всегда уважала руководство, училась прилежно, а теперь… что подумают однокурсники? Преподаватели? Родные и друзья? Общественное мнение могло раздавить её. Ли Вэй вышел в соседний кабинет, где Хуа Маньлоу, закрыв лицо руками, бормотал: — Ты меня не видел, не видел… — Трус! Дай сигарету, — бросил Ли Вэй. Хуа Маньлоу, безропотно отдав полпачки «Хунташань», сжал кулаки: — Давай, Гэгэ, вперёд! Я сдаюсь, стипендия первого ранга твоя, и эта девица тоже твоя! Ли Вэй прищурился: — А ты, Второй брат, разве не мастер по части ночей? Хуа Маньлоу страдальчески простонал: — Но эта девица запала не на меня, а на нашего зрелого босса! — Тьфу, дезертир без чести! — отмахнулся Ли Вэй. Зажигая сигарету, он вернулся к Чжао Жумэй, которая всё ещё рыдала: — Если родители спросят, почему я на пересдаче, я… я не переживу! Я не могу их подвести, я всегда была отличницей… Ли Вэй ответил: — Послушай, однокурсница, ты провалила экзамен не из-за того, что профессор Цинь урезал тебе баллы. Тебе не хватило тридцати одного балла! Чжао Жумэй разрыдалась ещё громче: — Мне всё равно! Всё равно! Я не прошла экзамен, и что теперь делать? Куривший у шкафа, Ли Вэй потёр лоб, теряя остатки терпения: — Был ли у профессора Циня с тобой физический контакт? Был? Словесные домогательства? Что именно он сказал? Есть доказательства? Записи? Без этого как я должен говорить с профессором? Девушка упрямо заявила: — Он угрожал мне! — Как именно? — Сказал, что, если не послушаюсь, не сдам финальный экзамен! Ли Вэй окончательно вышел из себя. Разъярённый, он прошёлся по кабинету, остановился и рявкнул: — И это ты называешь угрозой? — А как ещё это назвать?! Юноша, не меняясь в лице, одним ударом отломил угол спинки стула и зловеще оскалился: — Вот это угроза. Чжао Жумэй вскочила и бросилась к двери, но у выхода её перехватили. Двое профессоров как раз подошли. Шэнь Сюань заглянул внутрь и восхищённо воскликнул: — Сяо Ли настоящий герой! Сохраняя академическую невозмутимость, Цинь Цзянь добродушно обратился к Чжао Жумэй: — Здравствуй. Слышал, я тебя домогался? Сноски: *1. 衡平法教授 (Héngpíng fǎ jiàoshòu) Профессор права справедливости — эксперт по англо-американской правовой доктрине Equity (историческая часть системы общего права). В Китае преподаёт зарубежное право. *2. 常在河边走，终于湿了鞋 (cháng zài hé biān zǒu, zhōngyú shī le xié) — дословно: «Долго ходил по берегу реки, в конце концов промочил обувь». Идиома, означающая, что постоянное рискованное поведение или нахождение в опасной ситуации неизбежно приводит к неприятностям. *** Перевод команды Golden Chrysanthemum / Золотая Хризантема Больше наших работ вы найдете в тг-канале https://t.me/goldenChrysanthemum