Заметки докторского общежития

В пьяном угаре Су Инь ощущал лишь разливающийся по телу жар. Придерживая его подбородок, Хуан Цзянь мягко покусывал уголки губ юноши. Это не причиняло боли, но было довольно странным и непривычным. Су Инь, хлопая по крепким плечам мужчины, запротестовал: — Хватит, перестань! Тот тихо рассмеялся, шепча его имя: — Су Инь… Внезапно он схватил юношу за волосы, заставив запрокинуть голову, и, с резким привкусом табака, поцеловал глубоко, напористо. Они рухнули на смятую постель; мужчина одной рукой удерживал партнёра, другой начал расстёгивать его джинсы, от которых давно мечтал избавиться. В порыве страсти на коже юноши остались красноватые следы от пальцев. Су Инь никогда не испытывал ничего подобного. Чужая властная сила подавляла его, уводя в неизведанный безумный мир. Не понимая, что это страсть, неподготовленный, он растерянно пытался сопротивляться. Хуан Цзянь, опираясь на свой опыт, старался смягчить его дискомфорт, но не слишком преуспел. Хмурясь, юноша попытался оттолкнуть руку, обхватившую его член, и простонал: — Отпусти… Но мужчина мягко поцеловал его в лоб: — Не нравится? Су Инь уклонился, но Хуан Цзянь, крепко удерживая его подбородок, уточнил: — Больно? Чувствуешь дискомфорт? Юноша яростно закивал. Ещё бы не дискомфорт, когда на тебя навалился такой громила! Хуан Цзянь неверно истолковал его реакцию. Улыбнувшись, он коснулся губами век партнёра, а затем склонился ниже, взяв в рот его молодую неопытную плоть, впервые пробуя ублажать кого-то так нежно и осторожно. Су Инь издал короткий стон и пальцы судорожно вцепились в простыню: — Не надо… Но это слабое сопротивление было скорее от смущения, чем от искреннего протеста. Хуан Цзянь не обратил внимания. Для неопытного новичка всё было слишком... другим. Вскоре он довёл юношу до дрожащего пика наслаждения. Обессиленный, Су Инь тяжело дышал, запрокинув голову и обнажив тонкую уязвимую шею. — Хороший мальчик, — с улыбкой похвалил мужчина и, как хищник, склонился, чуть прикусывая его горло. Его губы прокладывали путь вниз, оставляя следы на худощавых плечах, совершенно не сдерживая жадности. Су Инь тщетно пытался остановить его, но Хуан Цзянь прижал его руки. Одновременно он осторожно продолжил исследование проникновением, стараясь быть нежнее, несмотря на нанесённый на пальцы крем, который смягчал, но не устранял напряжение этого места, куда никто до него не проникал. Глубоко вздохнув, мужчина приподнял юношу и медленно вошёл в него, стараясь не торопиться. Су Инь вскрикнул, но звук заглох под ладонью Хуан Цзяня. — Будешь кричать, и я не сдержусь, — прорычал он. — Хочешь проблем? Не вслушиваясь в угрозы, юноша отчаянно извивался, издавая звуки, похожие на жалобное повизгивание напуганного зверька. Это лишь разжигало пыл в Хуан Цзяне. Он прижал партнёра к постели, не давая шанса вырваться, и двигался медленно, но неотвратимо, обнимая его так крепко, что побег был невозможен. Поначалу ощущая лишь дискомфорт, Су Инь постепенно поддался новым ощущениям. Вызванные ритмичными движениями, волны удовольствия захлёстывали его, и он, хрипло постанывая, беспомощно отдался происходящему, чувствуя, как электрические разряды пробегают вдоль позвоночника. *** Наутро Су Инь проснулся с ломотой во всём теле, не в силах пошевелить даже пальцем. Лениво зевнув, он вдруг взвыл, чуть не плача, и сел на кровати. Сидя рядом, Хуан Цзянь посмотрел на него с полуулыбкой: — Теперь ты должен взять за меня ответственность. В растерянности юноша выдавил: — Я… я… я… — Никаких «я», — вставая, отрезал мужчина. — Всё решено. Хочешь есть? Что-то болит? Прими пару таблеток от воспаления, чтобы не было температуры. Су Инь слабым голосом повторил: — Я… я… я… — Да что ж такое с этим парнем! — всплеснул руками Хуан Цзянь. — Всё просто! Ты должен взять за меня ответственность. Понял? — Стоп, стоп, стоп! — юноша закрыл лицо руками. — Но почему я должен за тебя отвечать? Мужчина, задрав голову к потолку, задумался на мгновение, а затем, понизив голос, начал вкрадчиво объяснять: — Слышал выражение «пьяный в дым — сам не свой»? Или, скажем, «после выпивки — в постели с ошибкой»? Смущённо хлопая глазами, Су Инь кивнул. — Вот именно! Вчера кто напился? Я был стёкл, как трезвышко, значит, напился ты. А раз напился ты, то и «ошибку» совершил ты. И если ты меня, так сказать, «испортил», разве не логично, что ты должен взять за меня ответственность? Хитро улыбаясь, мужчина засунул таблетку от воспаления в рот юноше и отправился на кухню варить кашу. Вернувшись, он услышал слабый голос Су Иня: — Но как мне за тебя отвечать? Ласково поцеловав его в веко, Хуан Цзянь ответил с улыбкой: — Для начала запомни, что я не твой куратор. Утвердив свой статус, Хуан Цзянь, как истинный наследник семьи Хуан, принялся с энтузиазмом отстаивать свои «законные права», начав коварный план по «одомашниванию» Су Иня. Его сложно винить. Будучи человеком с высоким социальным статусом и бушующими страстями, в романе, который автор отчаянно пытался сделать серьёзным и академичным, Хуан Цзянь, впервые полностью завладев своим возлюбленным от сердца до тела, испытывал естественное желание присвоить его себе. С точки зрения социологии, биологии и психологии, это было вполне объяснимо. Су Инь же пребывал в смятении. Как меланхоличный юноша с тонкой душой (пока мы не вспоминаем его превращение через десять лет в грозного лидера спецназа, перед которым трепещут все), он в глубине сердца всё ещё грезил о романтике с противоположным полом. Он испробовал множество способов образумить Хуан Цзяня. Например, метод убеждения: — Желание к противоположному полу, это традиционная модель, принятая в обществе! Мужчина строго отчитал его: — Где твоя тяга к новаторству? Или метод мольбы: — Пощади, я правда не могу к тебе привыкнуть! Мы не подходим друг другу, пойми! Хуан Цзянь наставительно возразил: — Мы должны превращать невозможное в возможное! Это завет нашего великого первого председателя. Как государственный служащий, ты обязан это помнить, иначе позор тебе! Или метод общественного давления: — Хуан Цзянь, тебе не кажется, что два парня вместе, это странно? Посмотри: твой отец — мужчина, мать — женщина; дядя — мужчина, тётя — женщина; даже твои предки восемнадцатого колена были парами мужчина-женщина! А мы с тобой оба парни! Но тото рассмеялся: — Ну, можешь считать меня женщиной. В конце концов, какая разница, если в постели позиции не меняются? Исчерпав аргументы, молодой стажёр каждый день оказывался похищенным Хуан Цзянем из полицейского участка и утащенным домой, где жил под его жадными, полными страсти взглядами, дрожа от смеси страха и смущения. Возможно, именно этот трепет заставлял его видеть в партнёре настоящего маньяка, из-за чего после той первой ночи Хуан Цзянь больше не мог подобраться к нему. И он был безутешен. — Автор, что за дела?! Я же хищник по натуре, а ты обрекаешь меня на воздержание! …Господин Хуан, твои чаевые маловаты. Пока я не заработаю на манговый смузи, терпи свои дни «смотри, но не трогай».*1 Лето пролетело незаметно. Су Инь с отличием окончил полицейскую академию и, с гордо поднятой головой, под грустные взгляды однокурсниц, отправился служить на границу Родины. Это была настоящая граница. По приказу Хуан Цзяня юношу направили на пограничную линию, где отряд спецназа затаился в горах, сменяясь каждые двенадцать часов и следя за контрабандистами наркотиков и торговцами оружием. Полгода в суровых условиях сделали их экспертами по ядовитым насекомым. Су Инь помог обезвредить двух наркобаронов, сведя беспорядки к минимуму. За это он получил орден третьей степени. Вернувшись в Пекин, он через полгода отправился в миротворческую миссию в Золотой Треугольник. Возглавляя отряд, он многократно с успехом выполнял задания, заработав ещё два ордена третьей степени, один второй степени и множество медалей. В одном из случаев, когда бандиты взяли в заложники семью иностранного дипломата, Су Инь провёл успешные переговоры и ликвидировал преступников. Позже комиссия признала, что его действия снизили агрессию бандитов, дав коллегам драгоценное время. За это его лично принял посол. Мало кто знал, что вспыльчивый и решительный Хуан Цзянь был верующим. Он мог держать оружие, идти на передовую и сражаться на поле боя, но в молитвах был искреннее всех. Он сам дал крылья своему любимому человеку и теперь мог лишь молиться за него. В конце 2007 года выполняя задание на границе, Су Инь был ранен осколком. Его срочно доставили в Пекин, где после лечения на левом плече осталось необратимое повреждение сустава, из-за чего его признали непригодным для высокорисковых операций. Десять лет он провёл на самых опасных рубежах, достигнув вершины своей карьеры. В тридцать лет Су Иня назначили начальником уголовного розыска и спецназа одного из городов. Глядя в пустоту, Хуан Цзянь пробормотал: — Знал бы, держал бы тебя дома… А затем взревел: — Су Инь! Сними с меня наручники! Капитан Су, весело напевая и хрустя чипсами, смотрел аниме. За его спиной неудавшийся «преступник» Хуан Цзянь, был прикован к спинке кровати и бесился. Он всего-то пару раз позволил рукам погулять, даже не поцеловав, не говоря уже о давно желанной близости. Но Су Инь уже не был тем наивным новичком, каким был десять лет назад, и с лёгкостью пресёк эту атаку. — Хуан Цзянь, — задумчиво произнёс коп, следя за тем, как Красный Таро в аниме избивает Серого Таро, — я понял одну истину. В семейной борьбе либо восточный ветер одолеет западный, либо западный — восточный. Если враг как пружина, слаб ты, силён он. Вызывать жалость у партнёра, неимоверная глупость. Нужно подавлять жёстко, бить первым, полностью обнуляя атаку врага. Он повернулся и с улыбкой похлопал мужчину по плечу: — Я доволен своим решением. Кстати, ты подумал над моим прошлым вопросом? Хуан Цзянь буркнул: — Я всё ещё не согласен. Су Инь с сожалением покачал головой: — Тогда сиди в наручниках. Он не спеша направился в ванную, и вскоре оттуда донёсся соблазнительный плеск воды. Через некоторое время завёрнутый в полотенце капитан вышел, лёг на кровать, выключил свет и с улыбкой пропел: — Спокойной ночи! Помолчав несколько секунд, Хуан Цзянь в отчаянии взвыл: — Контратака в таком стиле, это точно не для меня! Ты ещё так молод, Хуан Цзянь, и твой «супруг» капитан Су Инь тоже. Так что, если в следующий раз Су Инь спросит: — Хуан Цзянь, может, поменяем позиции, попробуем что-то новенькое? Не смей отвечать, не подумав: — Дорогой, не надо, мне и сверху быть всю жизнь не мешает, ха-ха-ха! Тебе ведь придётся выбирать между «смотри, но не трогай» и «смотри, как тебя трогают». Ваша семейная жизнь ещё только начинается, и впереди долгая дорога!*2 Сноски: *1. Авторское слово. *2. Авторское слово. *** Перевод команды Golden Chrysanthemum