И лотос расцветёт среди льдин

— Эх, и почему этот год выдался таким холодным? Недовольно бухтя себе под нос, мужчина медленно плёлся по заковыристым улочкам этого полуживого города. Перед глазами всё плыло, а голос будто эхом раздавался в собственной голове. Наконец-таки вырвавшись из оков своей жены, рыбака с блаженством смог напиться до отвала, но та недавняя радость, что окрыляла его тело и разум, постепенно начинала сходить на нет. Сейчас, чувствую, как тело медленно пробирает наступающий холод этой ранней осени, его пьяная голова медленно, но верно начала понимать, что домой всё же придётся возвращаться. Умирать на улице от холода не хотелось, а последние деньги с выручки ушли на алкоголь, так что переночевать в гостинице он попросту не мог. — Сейчас бы мясного субчика, да поострее… тц… Тяжело вздыхая, мужчина безвольно пнул первый попавшийся камень. Сделав шаг, он ещё раз ударил по камню, а затем ещё и ещё. Данное действие могло длиться и до самого дома, пока в один из таких ударов, пьяница не переусердствовал с силой удара. Камень отлетел уж слишком далеко, от чего пришлось сделать несколько лишних шагов и было бы это не так страшно, если бы под удар не поставлялась неудобная ему нога. Слегка нахмурившись, мужчина сам того не понимая, замахнулся ногой, да пнул этот камень куда подальше. Только вот радость от этих действий не успела охмурить задурманенный мозг. Женский душераздирающий крик разнёсся по полупустым улочкам, тем самым заставляя несколько особо любопытных жильцов выглянуть из своих, ранее плотно зашторенных, окон. Как бы то не было, даже на пьяную голову этот мужчина не был настолько безрассудным. Уже развернувшись в противоположную сторону от крика, он хотел было отправиться домой, но тут его и впрямь осенило. Дом находится там, откуда издавался крик. Не зря говорят, что алкоголь притупляет сознание. Сглотнув, пьяница вновь поворачивается, как по улицам вновь разносится звонкий голос. От столь пугающих звуков, тело рыбака невольно вздрагивает, а ранее широко расправленные плечи, слегка сжимаются от волнения. Что-то было не так. Возможно из-за холода, а возможно из-за нахлынувшего адреналин, но мозг, что совсем недавно был одурманен спиртными напитками, начал быстро проясняться. Глаза сами собой начали бегать по окружающей их обстановке, старательно цепляясь за те или иные детали, но чего-то особенного они так и не уловили. Только вот беспокойство, что так крепко сжало его сердце, так и не хотело отпускать его. — Да что-ж этот такое, кому там не спится, — послышалось где-то совсем недалеко, — не прекратите кричать, я сам вас заткну! После этих слов настала тишина. Казалось, что эта угроза донеслась до кричавшего, поэтому тот решил не рисковать и всё же начать соблюдать тишину в ночное время. Лишь тихое шуршание травы, да стрекотание кузнечиков, хоть как-то, разбавляли тишину. Было страшно. Мнимая тишина словно сжимала голову, делала обстановку до ужаса неуютной. И простоял бы мужчина так может ещё часа с пол, но дождь, что начал накатывать своей мелкой моросью, всё же заставил его, пусть и не особо хотя, отправиться домой. Может от этих криков, его любимая жёнушка так испугается, что и забудет отчитать его за гулянье.

***

Началась гроза. Деревья нервно покачивались из стороны в сторону, а ветер то и дело, что завывал на пустынных улицах. Резкие раскаты грома с наслаждением пугали ещё не спящих людей, а сверкающие молнии помогали им в этом. — Чёртовы псины. С раздражением поговаривал старик, то и дело посматривая на распахнутое окно. Хотелось каждой шавке свернуть шею, да бы она наконец замолкла. Но разве он мог поступить так? Нет. Иначе его, и без того хлипкая, репутация развалилась на щепки. — Что расселся? Поднимая свою задницу и сделаю уже что-нибудь, пока соседи не пришли и не увидели тебя в обнимку с трупом! Гневно прикрикнул старший, с призрением осматривая своего сына. Всего бледного, заплаканного, а самое главное почти полностью запачканного в крови собственной жены. Запах полуразложившегося тела, с лёгкостью пробирался в дыхательные пути ещё живого, но чуть-ли не обезумевшего мужчины. — Она. была жива. , — надломлено пролепетал новоиспечённый вдовец, — ещё днём она кричала на меня. — Да заткнись ты уже! Не сдерживаясь, старик со всей свой силы дёрнул на плечо бездыханного тела, тем самым отняв его от сына. Старые пальцы с отвратительным чавкающим звуком впились в разлагающуюся плоть. Голова женщины, по инерции продолжавшая двигаться за собственным телом, непроизвольно запрокинулась. Отвратительно, но нужно было что-то делать с этим. — Не хватало, чтобы и этого паршивца посадили. Это было единственным, о чём старик сейчас мог думать. И от этих мыслей взгляд сам собой перешёл на окно. Псы. Изголодавшие, бездомные дворняги, что и куску хлеба сейчас будут благодарны, что уж говорить о пусть и разлагающемся, но куске мяса.