Такой же

Суета безумного, панического отступления постепенно улеглась, сменившись гнетущим, монотонным гулом двигателя, который отдавался вибрацией в костях, и глухим, ритмичным стуком колес по разбитой, словно израненной, дороге. В салоне броневика царила тишина, тяжелая, как свинец. Ее не решались нарушить ни словами соболезнования, которые застревали комом в горле, ни сухим отчетом о произошедшем — любое слово могло стать той последней каплей, что взорвет плотину сдержанного ужаса. Воздух был густ, почти непрозрачен, от запаха едкого пота, пыли, горьковатого пороха и острого, медного запаха крови — крови людей и той, черной, маслянистой, что впиталась в броню, униформу и, казалось, в самые легкие. Лу Сянь сидел неподвижно, откинув голову на жесткий подголовник, но его глаза, прикрытые веками, были напряжены, а под ними лежали темные, синюшные тени. Внутри него бушевала тихая, разрушительная буря. Он мысленно, с безжалостной точностью, прокручивал каждый миг в той проклятой диспетчерской, выискивая малейшую ошибку, тот роковой просчет, который он совершил. Он видел лица — не маски «обесцвеченных», а живые, молодые лица своих солдат. Сержант Ли, который только в прошлом месяце стал отцом. Молодой Ван, всегда улыбающийся. Их имена и образы жгли его изнутри раскаленным железом. Он был их генералом. Он был тем, кто вел их прямо в пасть, в идеально подготовленную ловушку. Ответственность давила на плечи тяжелее любой брони, сжимая горло тисками вины. Единственным лучом, крошечным проблеском в этом кромешном провале, тогда стал Шэн Юэ. Его мгновенная, животная реакция, его осознание, его сорвавшийся на крик голос... это спасло остальных. Это знание было одновременно благодатью и проклятием. Шэн Юэ сидел, прижавшись спиной к холодному, вибрирующему борту, и смотрел в запыленное, в подтеках грязи бронированное стекло, но видел не убегающие, как в кошмаре, руины, а яркий, жуткий отпечаток недавнего ада. Его разум, обычно кристально ясный и аналитичный, был переполнен, перегружен хаотичными, обрывочными образами. Он не чувствовал боли или ужаса в человеческом понимании — его охватила оглушительная, всепоглощающая... пустота. Воспоминания, как предатели, подбросили ему то, что он слышал там. Тот шепот... ужасный, бездушный, механический шепот, который теперь жил в его памяти как навязчивый, невыключаемый звук, фоном к любым мыслям. И он был единственным, кто мог это слышать. Единственным. Почему? Вопрос висел в воздухе, тяжелый и безответный, давящий на сознание. Тишину в салоне, наконец, нарушил сержант Цзян. Его лицо было серым от усталости и пыли, мрачным, как сама пустошь. — Командор, — он начал с трудом, слова рвались сквозь сжатые зубы. — Что это, черт возьми, было? Лу Сянь медленно, будто через силу, перевел на него взгляд. Глубокая усталость на мгновение отступила, уступив место привычной, спасительной аналитической холодности. — Это была ловушка, — его голос был низким, ровным, но каждый слог был отлит из стали. — Идеально подготовленная. Их история была безупречна. Их внешность... не отличалась от обычного человека. Даже сканер... — Он замолчал, мысленно возвращаясь к тому роковому моменту, к жужжанию прибора. — Сканер первоначального осмотра ничего не выявил. Только анализ крови... Раньше «Обесцвеченные» были... проще. Агрессивные, предсказуемые звери. То, что мы видели... — он сделал паузу, и в его глазах, на долю секунды, мелькнула тень настоящего, леденящего кровь беспокойства, которую он тут же скрыл за непроницаемой маской, — это означает, что они не просто захватывают тела. Они учатся. Эволюционируют. Учатся имитировать нас на таком уровне, который мы не можем быстро обнаружить. Он умолк, и его взгляд, тяжелый и полный гнетущих раздумий, сам собой, неумолимо, переместился с Цзяна на сидевшего напротив Шэн Юэ. Лу Сянь смотрел на него несколько долгих, тягучих секунд, не произнося ни слова. Он видел бледное, почти прозрачное, отрешенное лицо, большие серые глаза, в которых, как в мутных озерах, отражался тусклый, мертвенный свет салона. И в этот момент Шэн Юэ, почувствовав на себе вес этого взгляда, поднял глаза и встретился с глазами генерала. Шэн Юэ выглядел все также — немного отстраненный, потерянный, но с бездонно глубоким, живым взглядом. В нем не было ни капли той инопланетной пустоты, что была у «Обесцвеченных». Не было скрытой угрозы или механистичности. Лишь тихая, почти хрупкая человечность, смешанная с глубоким, недетским непониманием окружающего ужаса. Лу Сянь резко, почти болезненно, отвёл взгляд, и тут же ледяная, тошнотворная волна сомнения сжала его сердце в тиски. «А что, если он такой же?» — пронеслось в голове с внезапной, обжигающей ясностью. — «Что, если эта хрупкость, это непонимание — лишь очередная, более совершенная маскировка? Более тонкий, изощренный алгоритм, встроенный в более сложный, более ценный носитель?» Генерал Лу только что увидел, на что теперь способен Рой. Идеальная, безупречная имитация, проходящая даже первичную проверку сканером. Но тут же, почти сразу, его рациональная часть, цепляясь за известные факты, как утопающий за соломинку, выдала яростное опровержение: анализы крови. Многочисленные, бесчисленные анализы, взятые у Шэн Юэ в Цитадели с самого первого дня. Ни один биомаркер заражения, ни один намек на чужеродное присутствие не был обнаружен. Это был единственный твердый, неопровержимый, научный факт во всей этой истории, его якорь. Мышцы на его лице непроизвольно, с облегчением, расслабились, и он почти физически ощутил, как ледяная хватка паники чуть ослабла, уступив место привычной, хоть и изрядно потрепанной, решимости. Лу Сянь ничего не сказал. Внезапно генерал беззвучно, глубоко вздохнул, наполняя легкие спертым воздухом, и выпрямился, расправив плечи. Он снял шлем, провел рукой по лицу, и когда его пальцы, грубые и покрытые мелкими шрамами, коснулись кожи, он почувствовал легкую, предательскую дрожь, которую тщательно скрывал от подчиненных. Лу Сянь снова посмотрел на Шэн Юэ, сидевшего напротив, и на этот раз его взгляд был иным. — Ты спас нас там, — голос генерала был хриплым, лишенным привычной мощи, сдавленным усталостью, но абсолютно, до мозга костей искренним. — Если бы не ты потерь было бы больше. Шэн Юэ медленно перевел на него взгляд. В его серых, чистых глазах не вспыхнула гордость или удовлетворение, лишь глубокая, недетская, всепонимающая задумчивость. Он просто коротко, почти незаметно кивнул, осознавая голый факт: он поступил логично и эффективно. Его действия, основанные на воспринятых данных, были верны и привели к оптимальному в данных условиях результату — сохранению жизни Лу Сяня и части группы. Внутри него не было места эмоциям, лишь холодный, безоценочный анализ. И этот анализ подсказывал ему, что его позиция — не «за людей» и не «с Роем». Его позиция была проще и сложнее одновременно: Шэн Юэ хотел быть рядом с Лу Сянем. Генерал был его якорем, точкой отсчета, единственной знакомой и надежной константой в хаотичном, безумном мире. Люди в целом были интересным, сложным объектом для изучения, но его лояльность, если таковая вообще существовала, была направлена на конкретного человека, а не на абстрактное человечество. Удовлетворенный этим молчаливым, полным понимания взглядом, Лу Сянь откинулся на спинку сиденья, закрыв глаза, но ненадолго. Он подозвал к себе координатора жестом, резким и точным. — Курс? — коротко бросил он, и в этом одном слове был весь его характер. — Держим направление на Цитадель, командор. Примерно пять часов пути, если не встретим препятствий, — тот тут же, щелкая переключателями, доложил. Лу Сянь кивнул, ещё раз бросив быстрый, оценивающий взгляд на карту на планшете координатора, и вернулся на свое место, погружаясь в молчаливую бдительность. Броневик, словно раненый зверь, мчался сквозь пустошь, увозя их все дальше от места бойни, и оставшийся путь, по какому-то чуду, обошелся без новых происшествий, лишь однообразный пейзаж смерти за окном. Дорога шла в гнетущей тишине до одного момента, когда наконец сквозь шипение статики, словно голос из другого мира, прорвался четкий, уверенный голос оператора из Цитадели. — «Страж», прием! Доложите обстановку! Координатор бросил вопросительный взгляд на Лу Сяня, и тот коротко кивнул, беря рацию. Пластик был холодным и шершавым в его руке. — «Страж» на связи. Возвращаемся на базу. Миссия... осложнена. Есть потери. — Его голос был ровным, бесстрастным, но каждый звук был отчеканен из стали и боли. — Ситуация тревожная. По возвращении требую созыва экстренного собрания Совета. — Принято, командор, — без колебаний, с привычной военной дисциплиной ответили из центра. — Все будет готово к вашему прибытию. Связь прервалась. Лу Сянь отдал рацию, и его лицо вновь стало непроницаемой, каменной маской, за которой скрывалась буря. Теперь главное было добраться до стен Цитадели и лично, глядя в глаза совету, доложить о том новом лике ада, что они увидели. Спустя несколько часов, въехав с грохотом через ворота северного форпоста, машины, наконец, остановились. Солдаты, с лицами, застывшими в масках усталости, быстро, почти автоматически, начали покидать свои места, расходясь для осуществления бесчисленных проверок и написания горьких отчетов по операции, где строки «погиб при исполнении» будут выжигать душу. Как только двигатели с облегчением заглохли, Лу Сянь мгновенно преобразился. С него будто слетела оболочка усталости, сменившись привычной, властной собранностью. Он был снова генералом. Лу Сянь коротко, не глядя, бросил Шэн Юэ, его голос был обезличенным, как скрип железа: — С тобой разберутся, — и, отдав несколько тихих, но четких, как выстрелы, распоряжений своему приближенному, быстрым, решительным шагом направился вглубь другого коридора, вскоре скрывшись за очередной массивной, бронированной дверью, захлопнувшейся с окончательным стуком. К Шэн Юэ подошли двое солдат, которых он раньше не видел вблизи. От них пахло холодным металлом и стерильностью. — Линь Сю, — представился первый, молодой, но с серьезным, пронзительным взглядом. Он был строен и подвижен, как клинок. — Ю Ян, — просто кивнул второй, более коренастый и молчаливый, его глаза были скрыты в тени козырька. — Нас назначили тебя сопровождать. Пойдем. Процедура дезинфекции была до боли знакомой, но на этот раз Шэн Юэ воспринимал ее совершенно иначе. Его аналитический ум, как высокоточный сканер, фиксировал каждую деталь. Режущий обоняние запах химикатов, обжигающих слизистую носа и горла. Шипение распылителей, окутывающих его плотным, ядовитым туманом, который щипал кожу. Резкий, слепящий свет ультрафиолетовых ламп, заставляющих кожу покрываться мурашками и слегка краснеть. Раньше это был просто набор сенсорных впечатлений, странный ритуал. Теперь он понимал их истинный, ужасающий смысл — стерилизация, тотальное уничтожение любых следов внешнего мира, любой, малейшей возможности проникновения спор «Роя». Эта процедура была тонким, хрупким барьером между человеческим островком и враждебным, коварным океаном, и он только что своими чувствами убедился, насколько этот океан изощрен и беспощаден. После дезинфекции, когда кожа пахла стерильной горечью, ему выдали чистую, безликую одежду — такие же серые, грубые штаны и темную, простую водолазку, какие носили другие люди, тоже прошедшие через это очищение, — взяли кровь на анализ, игла вошла в вену с привычным холодным уколом, и отпустили, только после того как результаты, мерцающие на экране, подтвердили: Шэн Юэ был чист. Линь Сю и Ю Ян молча, как тени, проводили его по знакомым, бездушным коридорам карантинной зоны, вывели на улицу, где воздух показался непривычно свежим, и усадили в автомобиль с затемненными стеклами. Никаких вопросов, никаких лишних слов — лишь профессиональное, безразличное, звенящее тишиной сопровождение. Наконец дверь апартаментов Лу Сяня с глухим щелчком закрылась за ним. Шэн Юэ остался в полном одиночестве. Его окружила тишина. Глубокая, почти оглушительная, после грохота двигателей, выстрелов и шипения дезинфекторов. Он стоял посреди гостиной, его взгляд скользнул по строгой, функциональной мебели, голым, аскетичным стенам, идеальному, почти пугающему порядку. Здесь все было статично, предсказуемо и безопасно. Это было место, которое неразрывно ассоциировалось с Лу Сянем, с его запахом, его присутствием. И пока генерал был где-то здесь, в недрах Цитадели, мир, пусть и шатко, но все же держался на своей оси. Шэн Юэ медленно, будто в замедленной съемке, подошел к креслу и сел, глядя перед собой в пустоту, но видя вовсе не ее. Он был дома. Но впервые за все время это слово, пусть и мысленно, вызвало в нем странный, вибрирующий отклик. Что-то щелкнуло, необратимо сместилось. Теперь этот «дом» был не просто укрытием, а самой передовой линией обороны, а его собственная, уникальная природа — не просто загадкой, но и потенциальным оружием, ключом и, возможно, мишенью. И он с абсолютной ясностью понимал, что Лу Сянь сейчас там, в сердце Цитадели, пытался осмыслить, что же все это значит для них, для всех. В то же время Лу Сянь проходил ускоренный, но оттого не менее тщательный цикл дезинфекции в отдельном, строго засекреченном блоке для высшего командного состава. Процедура была такой же: струи дезенфецирующих средств, смывающих с него пыль и память о бойне, ослепительный ультрафиолет, сканирование каждого сантиметра тела — все это он воспринимал как автоматический, необходимый ритуал, его сознание уже было там, в холодном зале заседаний, где решались судьбы. Едва дверь камеры с шипением открылась, генерал Лу, не теряя ни секунды, стряхнув с себя капли влаги, направился в Головной центр Совета Цитадели. Его мокрые от дезинфицирующего раствора волосы он даже не вытер, они холодными прядями прилипли ко лбу. Влажный, неприятно липнущий к телу хлопок униформы был мелочью по сравнению с тяжестью того, что ему предстояло обрушить на собравшихся. Его шаги, отбивающие дробь по бетону, гулко отдавались в пустых, строгих, освещенных тусклым светом коридорах, ведущих в самое сердце оборонительного комплекса. Двери в зал, массивные, из полированной стали, были уже открыты, словно пасть. Внутри, за огромным, похожим на надгробие столом, его уже ждали. У стола, в кресле с самой прямой, негнущейся спинкой, сидел генерал-майор Вэй Цзинь. Начальник штаба обороны не выглядел уставшим; он казался высеченным из гранита многолетней, беспощадной войны. Его пальцы, покрытые старыми, белыми шрамами, медленно, с тихим стуком, барабанили по полированной столешнице — единственный признак скрытого, клокочущего напряжения. Рядом с ним, будто тень от этой острой скалы, замерла полковник Ли Шэнь. Глава отдела Внутренней Безопасности смотрела на входящего Лу Сяня взглядом, способным просверлить броню и душу, ее собранные в тугой, безупречный хвост волосы и идеально сидящая форма были молчаливым вызовом самой возможности хаоса. С противоположной стороны стола доктор Чжоу Мэйлин, главный научный советник, казалось, полностью игнорировала появление генерал-полковника. Ее внимание было поглощено бегущими строками данных на планшете, а тонкие, почти бесплотные пальцы листали страницы с быстротой, недоступной обычным людям. Она была живым воплощением холодного, безэмоционального разума, пытавшегося разгадать тайны «Роя», не поддаваясь ужасу. Чуть в стороне, в кресле, которое обычно занимали приглашенные консультанты, сидел Янь Цзэ. При виде Лу Сяня уголки его губ привычно дрогнули в легкой, почти незаметной улыбке-маске. Выглядел он так, словно заскочил на чашку чая к старому знакомому, а не присутствовал на экстренном заседании Высшего Совета Цитадели, где решались судьбы. Эта маска непринужденности была его фирменным, непробиваемым щитом, за которым он умел скрывать острейший, как скальпель, ум и полную готовность к любым, самым немыслимым поворотам дискуссии. Лу Сянь прошел к своему месту, его мокрая униформа неприятно холодила тело. Его взгляд, тяжелый и уставший, скользнул по собравшимся, оценивая их готовность услышать нечто, что перевернет все их устоявшиеся представления о войне с «Роем». — Начинаем, — произнес генерал Лу без предисловий, его голос, низкий и властный, заполнил гробовую тишину зала. Он перешёл сразу к делу. — То, что мы видели... Старая тактика, все наши протоколы действий против «Роя» — устарели. Они эволюционировали. Генерал Вэй Цзинь, до этого момента сохранявший каменное, невозмутимое спокойствие, резко, как пружина, выпрямился. Его сжатый, мощный кулак с глухим стуком, заставившим вибрировать стаканы с водой, обрушился на стол. — Что ты несешь, Лу Сянь? — его голос пророкотал, словно подземный гром, полный гнева и неверия. — Какая, к черту, эволюция?! — Та, что ставит под угрозу саму основу нашего выживания, саму нашу идентичность, — холодно, без тени сомнения, парировал Лу Сянь. — Они научились обманывать. Не только зрение и слух, но и наши приборы. Первичные сканеры. — Он повернулся к двери, его движение было отточенным и резким. — Сержант Сун, войдите. Дверь открылась, и в зал вошел бледный, но собранный, с поджатыми губами сержант. По короткому, властному знаку генерала он сел в кресло, куда тут же, с тихим жужжанием, подкатили и подключили портативный детектор лжи — сложный нейро-сканер, считывающий малейшие микроколебания мозговой активности, малейший признак лжи. — Расскажите совету, что произошло в метро, сержант, — приказал Лу Сянь, и его голос был неумолим. — С самого начала. Дословно. Сержант Сун, глядя прямо перед собой, сквозь собравшихся, начал свой отчет. Его голос сначала был ровным, но по мере повествования в нем появлялись трещины. Он говорил о выживших, их правдоподобной, пронзительной истории, их абсолютно нормальном, человеческом виде. Полковник Ли Шэнь вонзила в него свой буравящий взгляд, задавая резкие, точные вопросы о поведении группы, о мельчайших деталях. Доктор Чжоу, наконец оторвавшись от планшета, интересовалась сухими, техническими деталями работы сканеров. Генерал Вэй требовал более подробного описания каждого боевого эпизода. Нейро-сканер мерцал ровным, уверенным зеленым светом, подтверждая каждое слово, каждую эмоцию, каждую вспышку ужаса в памяти сержанта. И когда сержант, срывающимся, полным отвращения и боли голосом, описал момент, когда «выжившие» сбросили свои маски и атаковали с нечеловеческой, паучьей скоростью, в зале воцарилась леденящая, абсолютная тишина. Воздух стал густым и мертвым. Даже генерал Вэй откинулся на спинку кресла, его гнев сменился тяжелым, мрачным, всепоглощающим пониманием. Доктор Чжоу сняла очки и медленно, тщательно протирала стекла, ее обычно бесстрастное лицо выдавало глубокую, серьезнейшую озабоченность. Исчезла, просто испарилась и та легкая, защитная улыбка с лица Янь Цзэ. Его взгляд стал острым, клиническим, аналитическим, будто он только что обнаружил симптомы смертельной, неизлечимой болезни у всего человечества. Сержанта Суна отпустили, и тяжелые бронированные двери зала заседаний с глухим, окончательным стуком закрылись, оставив внутри пятерых самых влиятельных людей Цитадели наедине с новой, ужасающей реальностью. Воздух сгустился до состояния железа. Первой нарушила тишину доктор Чжоу, снова надевая очки, и стекла ее блеснули холодным светом. — Если «Рой» научился обходить наши стандартные протоколы внешнего сканирования, это аннулирует всю нашу систему периметровой безопасности. Мы не можем быть уверены ни в ком, кто возвращается извне. Ни в одном человеке. — Значит, следует ужесточить карантин, — тут же, как отклик, отреагировала полковник Ли Шэнь, ее голос был резким и не допускающим возражений. — Все экспедиции, без исключений, даже для высшего комсостава. — Это лишь полумера, которая замедлит нас, но не их, — мрачно, словно проглотив горечь, проворчал генерал Вэй. — Нужно нанести упреждающий, сокрушительный удар. Выяснить, откуда они взялись, где их логово, и уничтожить источник. Генерал Лу, твое предложение? — Немедленная, хорошо подготовленная повторная экспедиция, — без тени колебаний, твердо ответил Лу Сянь. — Но на этот раз с усиленным, специально подобранным составом, с инженерами и полным комплектом оборудования для взятия и консервации образцов. Мы должны вскрыть механизм этой эволюции. Понять его. И только потом бить. После короткого, но невероятно напряженного обсуждения, где каждое слово взвешивалось на весах войны, план был утвержден. Совет формально подошел к концу. Все его участники поспешили покинуть зал, чтобы приступить к исполнению решений, их лица были озабочены, плечи — напряжены. Лу Сянь уже собирался выйти, ощущая тяжесть усталости в каждой клетке, когда фигура генерала Вэй Цзиня мягко, но непреодолимо преградила ему путь. — Хорошо провел отчет, Лу Сянь, — его голос прозвучал на удивление тихо, почти отечески, но глаза, маленькие и острые, оставались холодными, как лед в глубине. — Четко. По делу. Но я заметил одну любопытную деталь. Ходят слухи, что у тебя появилась... новая игрушка. Мальчик-альбинос. С необычными талантами. Тот самый, что предупредил вас там об опасности. Почему его не было здесь сегодня? Его показания, его... восприятие, были бы... бесценны для полной картины. Лу Сянь не дрогнул. Он встретил пронзительный взгляд начальника штаба с таким же ледяным, непоколебимым спокойствием, какое было у него в бою. — Сержант Сун передал все с исчерпывающей, подтвержденной сканером точностью. Шэн Юэ — просто гражданский связист с обостренным слухом, в данный момент страдающий от тяжелого посттравматического шока. Его присутствие на таком совете только внесло бы ненужную эмоциональную нервозность и отвлекло бы от сути доклада. Считаю его показания избыточными при наличии полных и проверенных показаний опытного бойца. Он слегка, почти вежливо кивнул, демонстрируя, что разговор исчерпан, и обошел на мгновение остолбеневшего Вэй Цзиня, направляясь к выходу. Но за своей спиной, даже не оборачиваясь, он чувствовал тяжелый, пристальный, полный подозрения взгляд, впивающийся ему в спину. Тайна Шэн Юэ только что перестала быть его личным делом. Теперь за этим живым, хрупким архивом, за этой загадкой, пристально и безжалостно следили из самых высоких, самых бездушных кабинетов Цитадели.