Выбор за тобой

Машина мягко тронулась с места. За окном проплывали деревья, потемневшие от осенней влаги, неон вывесок мерцал в лужах, будто город сам наблюдал за ними — настороженно и с любопытством. Дэниел откинулся в кресле, скользнул взглядом по профилю Харуо. — Ты стал реже отвечать на сообщения, — произнёс он, будто между прочим. — Много дел, — спокойно отозвался Харуо, не отрывая взгляда от дороги. — Или кто-то другой занял твоё время? Вопрос прозвучал легко, но в голосе была доля вызова. Харуо позволил себе короткую улыбку — тонкую, едва заметную, ту самую, от которой у людей пропадает ощущение почвы под ногами. — Ты всегда был слишком наблюдателен, — сказал он тихо. Дэниел усмехнулся и наклонился ближе. — Наблюдать — моё хобби. Особенно за тобой. Он говорил это без смущения. В его интонации была уверенность человека, который привык получать ответ на флирт. И Харуо ответил — не словами, взглядом. Коротким, почти рассеянным, но достаточным, чтобы напряжение между ними ощутимо изменилось. В салоне стало теплее. Воздух пропитался ароматом кофе, духов и чего-то ещё — мягкого, едва различимого, но тревожного. Харуо вёл уверенно, а Дэниел время от времени касался его руки, будто случайно, — лёгко, словно проверяя, где проходит граница. — Ты не сказал, куда мы едем, — заметил он. — В одно место, где тихо. Я хочу просто отдохнуть, — Харуо говорил ровно, но в каждом слове слышалась усталость. — От чего? От людей… или от самого себя? Харуо усмехнулся, чуть повернул голову: — А что, если от обоих? Дэниел на миг замолчал, потом рассмеялся — низко, тихо, почти шёпотом. — Тогда я подойду идеально. Я не требую разговоров. Фары выхватывали из темноты обрывки улиц, редкие прохожие, тусклые витрины. Музыка в машине звучала негромко — приглушённый ритм, едва слышный бас. Харуо позволил себе расслабиться, чуть опустил плечи, словно вместе с тем отпускал мысли, что тянули вниз. Он знал, зачем согласился на эту встречу. Не из желания. Из скуки. Из привычки к чужому вниманию, которое на мгновение греет, а потом оставляет только пустоту. Дэниел умел угадывать настроение, умел быть нужным ровно настолько, насколько позволяли. И сейчас он пользовался этим мастерски. — Ты выглядишь усталым, — сказал он, мягко, почти заботливо. — Возможно. — Тогда позволь мне тебя отвлечь. Его ладонь легла на подлокотник, почти касаясь руки Харуо. В темноте вспыхнуло короткое отражение света от часов, и на мгновение всё показалось предопределённым. Харуо не отстранился. — Отвлекай, — сказал он тихо. И Дэниел улыбнулся — не победно, а с каким-то хищным спокойствием, как человек, который знает, что игра уже выиграна. Машина свернула с центральной улицы на более тихую. За окнами мелькнули фонари, шум города остался позади. В салоне было слышно только дыхание и ровный гул мотора. Осень за стеклом плавилась в отражениях, и в этих отражениях Дэниел видел, как уголок губ Харуо чуть дрогнул — так, будто ему впервые за день стало по-настоящему легко. А может, просто всё это — иллюзия. Но именно из иллюзий, думал Дэниел, и рождаются самые яркие вечера.