Наследница двух миров

             Меня пробудила тишина. Не та, что означает отсутствие каких-либо звуков, а та, что бывает в самом сердце бури — напряженная, полная сил.       На секунду я задумалась о том, где я оказалась, но подняться и оценить окружающую обстановку у меня просто не было сил. Грудную клетку прожигала дикая боль, такая, что с трудом удавалось дышать. Я резко открыла глаза и зыстыла, дыхание застряло в горле.  Первым, что я увидела, было -  небо. Не то, что было прежде. Оно было куда ближе. Его бархатная синева мерцала живыми звездами прямо под сводом незнакомого места. Воздух был свежим и прохладным, пахнущим некратом неземных цветов. Это был сад, парящий в небесах. Вместо потолка над головой сияла пологая заря — вечный восход, где небо было окрашено в десятки оттенков золота, абрикосового и нежно-голубого. Свет переливался на гранях хрустальных конструкций, создавая сложные, постоянно меняющиеся геометрические узоры на всём вокруг. Иногда лучи двух разных светил сталкивались в пространстве, и на их месте вспыхивала кратковременная, ослепительная вспышка, рождающая новую маленькую звезду. Только спустя некоторое время я поняла, что этот свет исходил не от звезд, это был свет, исходящий от него. Он стоял, закрывая собой всё пространство. Сияние исходило от него, свет пламени играл на идеальных чертах его лица, отбрасывая танцующие тени на скулы. Он не смотрел на меня, его профиль был задумчив и спокоен. И в этой секунде, ещё не осознав всего ужаса и величия происходящего, в мою голову пришла мысль: я никогда не видела ничего прекраснее. Его красота была холодной и завораживающей, как лунная дорожка на тёмной воде. Гибкий и стройный, он двигался с грацией тени. Кожа была бледной, почти фарфоровой, и светилась мягким серебристым светом. Черты лица — утончённые, с чуть высокомерно приподнятым подбородком и губами, хранящими лёгкую, вечно загадочную улыбку. Его волосы теплого, каштанового цвета , в которых, если приглядеться, мерцали крошечные, как звёзды, искорки. Глаза, глубокие, как сама вечность, цвета тёмного янтаря или безлунной ночи. В них плавали серебряные блики, складывающиеся в узоры, похожие на судьбы смертных. Его взгляд был пронзительным и анализирующим, казалось, он видит не лицо, а всю цепочку твоих поступков и мыслей, ведущую к настоящему моменту. Я смотрела не на него, а куда-то мимо, в пространство за его спиной, пытаясь поймать ускользающий образ. Что-то в его глазах было до боли знакомым. Не цвет, не разрез... и выражение. Та же тень печали на дне радужки. Та же манера прищуриваться, словно вглядываясь в невидимую нить судьбы.       И вдруг я вспомнила. Не его. А старую фотографию. Пожелтевший снимок из семейного архива, на котором был запечатлен незнакомый мужчина, которую я украдкой стащила в детстве и храню по сей день.
 Тревога и страх вокруг меня нарастали. Я не могла справиться с паникой, которая в одну секунду захлестнула меня и отняла последние силы. Почти сразу мои виски начали пульсировать с бешеной скоростью, и, почувствовав головокружение, я отключилась...

***

      За окном была отличная погода, но ничего не могло поднять мне настроение. На календаре был особенный день — день моего рождения. Я не любила отмечать эту дату, но мама, несмотря ни на что, все равно настаивала на этом, ведь завтраки, которые каждый год устраивала она были потрясающими. Поймав себя на мысли, что прошло уже минут тридцать с того момента, как я проснулась, я все же решилась вылезти из-под одеяла. Встав с кровати, я первым делом подошла к зеркалу. Оттуда на меня смотрела девушка. Пряди волос цвета спелой пшеницы мягко обрамляли лицо, а глаза поражали своей чистотой — это были два озера ясного голубого неба, глубокие и прозрачные, в их глубине мерцала тихая задумчивость. Но главным акцентом лица были губы — пухлые, нежно-розовые, с приподнятыми уголками, будто хранящие лёгкую улыбку.       Честно признаться, я не обладала завышенной самооценкой, но могла с гордостью сказать, что была довольно-таки симпатичной девушкой. Моим густым ресницам и от природы пухлым губам завидовали многие сверстницы, но я никогда не любила привлекать к себе много внимания, поэтому, не могла сказать, что это играло мне на руку. Я быстро сходила в душ, привела себя в порядок и приступила к выбору гардероба на сегодня.        Без доли сомнения, я знала, что, когда спущусь на первый этаж, меня встретит мама, которая будет улыбаться и дарить мне море позитивных эмоций, несмотря на мою, как обычно, кислую мину.       Я не могла подвести ее, ведь из года в год мама так старалась удивить меня. И лишь одна эта мысль заставляла меня испытывать безмерную благодарность за то, что она просто у меня есть. Моим отношениям с мамой позавидовали бы многие подростки. Она мой первый и самый надежный друг, мама никогда не читала нотаций, а вместо этого задавала правильные вопросы, помогая мне самой найти ответ. В наших отношениях была лёгкость, как между ровесницами, но при этом нерушимое чувство безопасности, которое может дать только любящий родитель. Что касалось моего отца, во мне всегда была пустота особого рода. Не дыра, прорванная горем, а скорее... немая дверь. Дверь, за которой — ничто. Ни голоса, ни запаха, ни одного воспоминания, чтобы за него зацепиться. Когда другие девочки говорили «папа», я не понимала, что это значит. Для меня это слово было иероглифом, лишенным смысла и образа. Моя история началась с мамой, а до нее была лишь тишина. Иногда я ловила себя на том, что вглядываюсь в лица незнакомых мужчин на улице, бессознательно ища в их чертах хоть что-то знакомое — свою улыбку, разрез глаз, линию бровей. Но мои поиски всегда упирались в ту самую глухую, белую стену незнания. Решив, что я не хочу томить маму в ожидании, я выдохнула и покинула комнату. Кухня превратилась в эпицентр праздника. Воздух был густой и сладкий, пахнущий ванилью из только что испечённого торта и потрясающим ароматом чая с малиной. На столе, застеленном нарядной скатертью, царил самый главный атрибут — торт. Он был не просто десертом, а маленьким произведением искусства: покрытый кремом, с аккуратными ромашками по бокам и заветными свечками, которые ждали своего часа. Рядом, на самодельных подставках, красовались мамины фирменные пирожки с вишней. — А вот и именинница! Иди сюда, Ария. С семнадцатилетием, моя милая! Знаешь, нет на свете большей гордости, чем быть твоей мамой. Будь счастлива, моя хорошая! — в пол голоса прокричала мама, расставляя руки для объятий. Я была ей так благодарна, что в этот момент была готова забыть про все трудности и невзгоды в жизни. Самой больной темой для меня сейчас являлось выбор учебного заведения, в которое я все-таки хочу подать документы. Это была не задача с одним ответом. Это была битва на карте моего будущего, где каждый вуз — это не просто здание, а целая вселенная, со своей атмосферой, людьми и версией меня самой, которая могла бы там существовать. Сначала это был рой разрозненных данных. Я проводила ночи, листая сайты университетов. Скриншоты проходных баллов смешивались с панорамными фото кампусов. Яркие буклеты с лозунгами «Стань лучшей версией себя!» лежали на столе рядом с распечатками с форумов, где анонимные пользователи язвительно писали: «На этом факультете готовят к профессии прошлого века». Именно тогда появилась первая трещина — осознание, что «престижно» и «интересно» далеко не всегда одно и то же. Поток моих мыслей прервал телефонный звонок, на который я через долю секунды ответила. В телефоне я узнала голос своей лучшей подруги, которая уже во всю желала мне горячего парня и кучу всего в придачу. — Спасибо — с улыбкой проговорила я и добавила, что тоже очень сильно скучаю по ней. Моя лучшая подруга каждый год на все лето уезжала, оставляя меня одну в нашем маленбком городке, где особо то и заняться нечем. Но мне, к счастью, никогда это и не мешало, я знала, что в одиночестве я могу спокойно порисовать в гараже и продолжить писать свой сборник стихотворений. Ее звали Лина. Она полная противоположностью меня во всём, кроме самого главного — родства душ. Она была тем, кого нельзя не заметить. Её рыжие волосы цвета осенней липы были вечным полем боя: то сбегали с плеч непослушными кудрями, то были собранны в торопливый пучок, из которого тут и там выбивались пряди. Но главным контрастом были глаза — огромные, цвета весенней зелени, с таким ясным и прямым взглядом, что кажется, она видит тебя насквозь. И эту лучистую серьёзность мгновенно разбивала улыбка — широкая, с ямочками на щеках и чуть кривыми, но обаятельными зубами. Она носила яркие цвета, и пахла всегда одним и тем же — сладкими нотками ванили и свежим ветром. Она была тем редким человеком, для которого не нужно было подбирать слова. Молчание с ней было таким же насыщенным, как и трёхчасовой разговор по душам. Она была тем, кто знал все её тёмные стороны и всё равно оставался рядом. Не потому, что должена. А потому, что выбрала ее своей подругой раз и навсегда. Мы с мамой быстренько позавтракали и она вручила мне главный подарок — кулон в форме полумесяца. Он был сделан из белого золота, а его ажурная поверхность напоминала кружево, сплетённое из лунных лучей. Всю его поверхность покрывала тонкая насечка, создававшая игру света и тени. На остриях полумесяца висели две микроскопические бриллиантовые подвески, которые звенели, как далёкие звёзды, при каждом движении. Он был лёгким, воздушным и казался сотканным из самого света. Остаток дня я провела в своей комнате в раздумьях о том, кем я все - таки хочу стать.