Посланник хаоса

      Маленький домик на окраине города. Маленькое хозяйство: скромный огород, беседка, окутанная листьями винограда, клумбы с цветами, где, на удивление, не было ни единой лишней травинки, чёрная хромая кошка с огромным шрамом и потерянным в бою за свою территорию и пищу глазом. Ничего примечательного. Ничего интересного. Просто маленький домик в глуши, посреди леса, посреди высоких деревьев, посреди тишины и одиночества.       Девушка открыла деревянную дверь и вышла на улицу с большими ведрами. Её белое платье было всё в пятнах и грязи, чёрные длинные волосы небрежно завязаны в пучок, который, казалось, вот-вот развалится, и непослушные пряди упадут на её белые нежные плечи. Она улыбалась, а яркое солнце слепило и заставляло щуриться, отдавая ей всё своё тепло. Она уже не помнила, почему решила носить это платье, подаренное ей отцом на вырост когда-то давно, когда он был ещё жив. Она уже не помнила, почему они остались жить здесь, почему убежали из города, где было всё, почему потеряли всё своё состояние, почему остались одни.       Тонкое платье развевалось на ветру, оголяя её ноги. Удивительно, как такая красота и чистота могли оказаться в столь отвратительном и богом забытом месте. Казалось, словно она была принцессой, о которой матери рассказывают своим дочерям на ночь, чтобы показать пример и дать беспомощной малышке призрачную надежду на прекрасного принца, который влюбляется обязательно в красивую, стройную и утонченную леди, оказавшуюся случайно в лесу и при этом не растерявшую свое великолепие. А так, не было ни единого слова, которое могло бы её описать. Один взгляд на неё останавливал время, менял частоту пульса, ты останавливался, словно мертвый, и падал к её ногам. Ничего не имело значения рядом с ней, ни её грязное платье, ни спутанные волосы, ни обстановка вокруг. Едва она посмотрит на тебя своими глазками, цвета болота, в котором утонул каждый, ступивший на запретную территорию, и где каждый не до конца разложенный труп напоминал об опасности. Однако, никто не мог собой владеть в эти секунды. Она была частью той опасной стихии, того опасного леса, которым родители пугают своих детей, где глубокой ночью слышатся голоса и вопли, где звери замирали, не издавая ни звука, и смотрели в глубь, ожидая, пока выйдет то, что там всегда пряталось.       Легкой летящей походкой она босиком пробежалась по ещё сырой траве к колодцу. Холодная вода с плеском встретила железное ведро, наполняя его утренней свежестью. По близости села маленькая птичка, перья которой отражали солнечный свет. Она медленно двигала головой в поисках насекомого или сладкой ягоды. Тишина и покой; вот так можно было описать это место.       Когда ведра были наполнены, красавица начала размышлять о том, что сделать в первую очередь: полить ли цветы, огород или сначала напоить несчастную кошку, прибившуюся к ним ровно в тот момент, как мертвое тело отца упало на землю.       Мир исчез, она закрыла глаза. "Нельзя думать о плохом, нельзя, нельзя, нельзя" — проносилось в её голове, но каждый раз, когда всё вокруг переставало существовать, на маленькую пятилетнюю девочку снова сияющими глазами смотрел её папа, самый родной человек, прошедший вместе с ней её страхи, учивший её быть сильной и смелой, показавший ей крошечную часть этого мира. И в тот же момент свет в его глазах превращался в жар огня, поглощающего всё на своём пути. Слышались крики, топот ног, все суетились, а папа, стоя перед ней на коленях, держал её за руку, стараясь успокоить и прикрыть собой весь тот ужас, творившийся в тот день. И тогда руки девочки почувствовали что-то очень теплое и вязкое; почему-то они стали темного красного цвета. Ладонь отца задрожала, изо рта текла кровь, а клинок, оказавшийся в его груди, был таким холодным, что языки пламени уже не казались опасными.       «Прости, я…»— всё, что она услышала от него, прежде чем мать унесла её прочь от этого страшного места. А дальше была лишь темнота…       Девушка моргнула, стараясь прогнать ужасную картину и вернуться в реальный мир. Сердце участилось, поэтому пришлось ещё постоять какое-то время и нормализовать дыхание. Кошка спрыгнула со своего пригретого на лавочке места и крутилась вокруг ног, обтираясь то своей мордочкой, то хвостом. Возможно, так она проявляла свою заботу и говорила: "Не бойся, дорогая, это всего лишь воспоминания, сейчас всё хорошо, тебе нечего бояться."       — Каиса! — послышался голос. — Мне нужна твоя помощь!       Девушка очнулась от своих мыслей и, совсем забыв про ведра с водой, побежала к дому.       — Да, матушка?       — Подай мне, пожалуйста, вон те цветы на подоконнике. — Женщина сидела в небольшом кресле, украшенном каким-то символом, состоящим из трех взаимосвязанных дуг без начала и конца, и разноцветными платками. На коленях у неё лежала пряжа и спицы, но вязание по какой-то причине так и не было начато. После смерти мужа она значительно постарела, ей было тяжело ходить; лицо опустилось, глаза потухли, брови всегда были напряжены, а волосы почти все поседели. Создавалось ощущение, что это сидит какая-то старуха, а не некогда красивая женщина слегка за сорок пять.       Каиса подошла к подоконнику, где лежали сухие бутоны розовых гвоздик, собранных в саду, и отдала их матери.       Женщина взяла цветы в руки и, смотря в окно, аккуратно сжимала их в руке. Маленькие хрупкие лепестки ломались и падали на дощатый пол. Стало тихо.       — Матушка, тебе не хорошо?       — Нет, дорогая, просто пришло моё время, недолго мне осталось. Они придут и за мной. — Она склонила голову на бок и с тоской посмотрела на дочь.       — Кто придёт? — насторожилась девушка, присев на колени возле кресла.       — Тебе, наверное, снова что-то приснилось. Ничего страшного!       — Они уже стоят на нашем пороге, придётся платить по счетам.       — Тебе нужно отдохнуть, матушка.       — Дай мне руку, милая. — Она протянула свою ладонь к девушке. Каиса молча положила пальцы на огрубевшую кожу матери, стараясь её успокоить.       Но, не успела она сказать и слова, как лицо матери изменилось, глаза широко открылись, а в другой руке у неё оказалась спица, заточенная словно нож. Она сильно сжала руку Каисы и повернула её запястье. Не ожидая такой реакции, девушка помедлила. Руку пронзила острая боль. На предплечье появился вырезанный острым предметом символ, состоящий из двух линий одинаковой длины, сходящихся в одной точке. Окровавленная спица упала на пол. Рука матери ослабла.       — Они придут и за тобой. Помнишь символы, что мы рисовали на нашем доме? Запомни их, они смогут тебя защитить. — И она, мать, указала на кровоточащую руку. — Она защитит тебя. Посмотрев на свое предплечье, Каиса узнала на нем руну Кеназ. Ещё в детстве она выбрала её себе в качестве оберега и в любом месте рисовала, чтобы привлечь к себе любовь и находить свет в темноте, так сильно её пугающей... Такие знаки они и вправду рисовали вместе с матерью, вырезали их на дереве. Она даже знала несколько специальных правил и последовательностей рун, чтобы привлечь то или иное событие в жизнь. Но, почему-то, единственное, что просила рисовать мать после смерти отца, были руны защиты. Вскоре символы стали покрывать не только порог их дома, но и были зарыты в каждом углу сада, а также наносились на одежду, которая носилась чаще всего. — Что мне с этим делать? — прошептала Каиса, но мать уже не слышала. Её взгляд застыл, дыхание прекратилось, а пульс остановился... По щекам потекли слезы. Она уже не знала, от чего ей было больнее: от раны на руке, от смерти матери, от своего бессилия, от предстоящей угрозы или от ощущения одиночества. Она так и держала руку женщины, с которой провела всю жизнь, упиралась лбом в её колени и плакала, не зная, что делать дальше. Почему все происходит именно с ней, почему её преследует смерть, почему всё происходит именно так? Небо заполонили тучи, стало темно. Вдалеке периодически сверкало, слышались раскаты грома, а по крыше начал медленно стучать дождь, каждая капля которого больно стучала по барабанным перепонкам. Стало не по себе, ощущалось чье-то присутствие. Каиса подняла взгляд к окну, стараясь разглядеть что-то сквозь слезы. Вокруг маленького заборчика, огораживающего территорию участка, стояли существа в длинных одеяниях, мехах и кожаных полуперчатках. В чьих-то руках были клинки, у других — лук и стрелы, у третьих — длинные мечи с золотой рукоятью. Они стояли не двигаясь, словно ожидая чьей-то команды. Туман начал сгущаться, и тогда всё началось.