На грани свободы

POV: Максим Закат разливался над промзоной, как пролитая краска — багрово-фиолетовые разводы на небе, будто кто-то полоснул по нему ножом. Улицы, усеянные осколками стекла, хрустели под колесами моего RAM. Мой черный зверь рычал, пожирая разбитую дорогу. Это был загород — место, где город сдавался, растворяясь в пустоте. Я один. Ни Виктора, ни лишних глаз. Только я и дорога. Куда я еду? К Глебу. Глеб — химик, гений, чертов псих. Его сообщение днем — «Приезжай, надо поговорить» — до сих пор висело в голове. Короткое, но с подтекстом. Глеб всегда был скользким, но без него «FLX» не существовало бы. Он незаменим. Пока. И он это знает. И это бесит. Встреча наедине — риск. Но я держу лабораторию в секрете. Как я уже говорил — каждый грамм порошка, каждая сделка — под моим контролем. И теперь вы понимаете на сколько. Иначе все полетит к чертям. Обычно я сюда не приезжаю, но иногда обстоятельства закручиваются так, что мне здесь быть необходимо. Это, к слову, не тот случай, когда есть необходимость. Но лишним не будет, все должно пройти гладко. Промзона тянулась бесконечно: заброшенные ангары, стены, покрытые граффити. Я свернул к ангару, замаскированному под свалку. Никто из наших не знал точного адреса — только я. Секреты держат бизнес в живых. И меня. Выключил двигатель. Тишина ударила, как пощечина, только ветер гнал мусор по дороге. Я поправил воротник куртки, чувствуя, как холодный воздух кусает шею. Глеб ждал внутри, и я уже знал, что он предложит очередную авантюру, от которой захочется либо сломать ему челюсть, либо уйти. Лаборатория воняла химией и чем-то сладковато-гниющим, как переспелый фрукт. Глеб склонился над столом, его тощее тело утопало в замызганном халате, испятнанном желтыми разводами. Защитные очки сползли на кончик носа, открывая глаза — холодные, как сталь, и лицо с вечной ухмылкой. Он смешивал химикаты, его движения были резкими, почти маниакальными, но точными, как у часовщика. Он знал свое дело. Пробирки с цветными наклейками стояли в хаотичном порядке, доска за его спиной была завалена формулами, а в углу мигал голубой УФ-стерилизатор, отбрасывая жутковатый свет на стены. — Макс, — Глеб даже не обернулся, продолжая крутить колбу. Его голос был пропитан сарказмом, как яд. — Пунктуальный, как менты на запах денег. Рад, что ты все-таки приехал. — Говори, — я прислонился к косяку, скрестив руки. Терпеть его болтовню — это уже подвиг. Он хмыкнул, снимая очки. Его редеющие волосы торчали, как проволока, а кожа на висках блестела от пота. Жадность в его взгляде была осязаемой, как запах химикатов. — Новый продукт, Макс. Назови его FLX-2. Золотая жила. — Он повернулся, его глаза сверкнули, как у хищника. — Зависимость с первой дозы. Производство — копейки. Кайф? Как будто тебя трахнул сам бог, а потом дал добавки. Они будут выть за новой дозой. — И сколько они протянут? — Мой голос был ровным, но внутри уже закипала злость. Этот человек готов на все, ради наживы, у него нет никаких ценностей и принципов. Я его не осуждаю, но все-таки. — Три, может, пять доз. Потом почки и печень скажут «пока». — Он хохотнул, потирая руки. — Но до этого они продадут все, что у них есть. Мы сгребем кучу денег и свалим, пока трупы не начнут громоздиться. — Думаешь, мертвые клиенты покупают? — Я шагнул ближе, мой голос стал ниже, холоднее. — Твои расчеты — дерьмо, Глеб. FLX работает, потому что держит их живыми. Лояльными. А твоя хрень привлечет ментов быстрее, чем ты успеешь сбежать. Его ухмылка дрогнула, пальцы замерли на краю халата. — Ты серьезно? — Он прищурился, голос стал резче. — У тебя нет амбиций, Макс. Мы могли бы утроить прибыль. Свалить на острова, пока эти дебилы жрут наш порошок. А ты цепляешься за своих «лояльных» торчков. — Мой подход и торчки держат нас в деле, — я смотрел на него, не моргая. — А твой? Приведет к тому, что нас найдут. И не менты, а те, кто платит им. Хочешь проверить? — Зря ты так. Думаешь, я не найду, кому продать формулу? Есть люди, которые не такие трусы, как ты. Так что подумай хорошенько. Он замешкался. Видимо понял, что перегнул, блять, палку. Его в живых еще держит лишь то, что я пока не нашел ему замену. Я наклонился ближе, мои глаза впились в его. Он сглотнул. — Попробуй, Глеб, — сказал я, почти шепотом. — Но помни: я найду тебя первым. И ты знаешь, что я не блефую. Он отвел взгляд, пробормотав: — Ладно, ладно. Я понял. — Он вернулся к столу, суетливо перебирая пробирки. — Тогда давай про текущий груз. К ночи все будет готово, как обычно. Ребята задержали, но я разрулю. — Разрули, — я бросил, не отрывая от него взгляда. — И держи свои идеи при себе. Если еще раз начнешь толкать эту хрень, я найду другого химика. Мой взгляд всегда действовал на него, как ледяной душ. Он отступил, пробормотав что-то про логистику текущего продукта, но его обида висела в воздухе. Я не стал продолжать. Глеб полезен, пока знает свое место. А мертвые клиенты? Они не только не покупают — они привлекают слишком много внимания. А сесть по этой статье, я, знаете ли, не сильно горю желанием. Я не собирался играть в его русскую рулетку. Пора бы задуматься над тем, чтобы заменить его. Делает он хорошо, и голова варит как нужно, но вот эти выходки… Если он отдаст формулу, кому-то еще, я лично прослежу за тем, чтобы он сам сдох от своей дряни. Медленно и мучительно, и он об этом знает, именно поэтому он будет сидеть тихо. И ради такой хуйни я проехал через весь город, сука. Когда я вернулся в машину, закат уже догорел, оставив небо чернильно-черным. Я остановился на заправке, залил бак, глядя на свое отражение в тонированном стекле. Глаза усталые. Но где-то внутри, в глубине, копошилось сомнение. Глеб — проблема, которая может выйти из-под контроля. POV: Елизавета Запястья за спиной ныли, наручники держали крепко. Я ненавидела себя за мысли, которые лезли в голову. За то, что где-то глубоко внутри я ждала его. Его шагов, его голоса, его рук. Эта мысль была как нож — резала, но я не могла ее выкинуть. Я сжала зубы, чтобы не завыть от злости. Дверь скрипнула, и я вздрогнула, хотя знала, что это он. Максим вошел бесшумно, но его присутствие было как удар током — воздух стал тяжелее, гуще. Он был в черной рубашке, с расстегнутыми наверху пуговицами, и темных джинсах. В руках он держал тарелку с мелко нарезанным мясом и гречкой, запах которой ударил в нос, заставив желудок сжаться от голода. — Приятного аппетита, моя хорошая, — сказал он, ставя тарелку передо мной на пол. Его голос был низким, с легкой насмешкой, от которой по спине пробежал холод. Я посмотрела на еду, чувствуя, как щеки горят от унижения. Цепь не давала сесть нормально, и я наклонилась вперед, почти касаясь пола. Он хочет, чтобы я ела, как собака? Так же, как пила вчера? Я стиснула зубы, но голод был сильнее гордости. Я так давно не ела, что кажется, сейчас согласна уже на все. Я нагнулась и потянулась губами к мясу, опираясь на руки. — Если тебе так удобнее, пожалуйста, — он хмыкнул, его глаза блестели. — Но я не против, если ты воспользуешься этим. Он протянул вилку, и я замерла. Это была игра. Ну конечно, он не упустит возможности унизить меня. Я взяла вилку дрожащими пальцами, стараясь не смотреть ему в глаза, и начала есть. Он отошел к столу, где лежали его… игрушки. Надо же, никакого подвоха, он просто дал мне спокойно поесть? — С-спасибо, — почти шепотом пробормотала я, не желая привлекать его внимание раньше времени. Мой взгляд невольно цеплялся за его руки, пока он перебирал предметы: вибратор, свеча, какая-то тряпка, маленький флакон с лубрикантом. Он обернулся, когда услышал мою благодарность. — Ты мне еще нужна живая, — он пожал плечами, а после добавил, — разве что, ты могла бы есть куда чаще, если бы вела себя как следует. Каждый его жест был точным, как у хирурга, который знает, где резать. Он не торопился. Он никогда не торопился. — Ну что, вкусно? Рад, что ты наконец немного улыбнулась, — сказал он, опускаясь на колени передо мной. Его глаза поймали мои, и я не смогла отвести взгляд. В них была смесь властности и чего-то еще, почти нежности что-ли. Я дожевала последний кусочек мяса и сидела в ожидании его дальнейшей реплики. Его пальцы коснулись ошейника, проверяя, плотно ли он сидит. Кожа под его касанием горела, и я не понимаю почему, но мое тело откликалось. — Ты знаешь правила. Или мне напомнить? — Пожалуйста, — мой голос был хриплым, почти умоляющим. — Не надо. — Ох, Лизааа, — он улыбнулся, и протянул мое имя, закидывая голову немного назад. — Разве за столько времени здесь, ты еще не поняла, что твое «не надо» — никак не поможет? Это наоборот дразнит меня еще больше. Ну-ка приляг, — приказал он, отцепляя ошейник. Нет смысла спорить, он все равно уложит меня так, или иначе. Я аккуратно опустилась и легла на плед. Он зажег свечу, и запах воска заполнил комнату — сладковатый, но не приторный. Пламя дрожало, отбрасывая тени на его лицо. Он поднял свечу высоко, и я зажмурила глаза, зная, что будет дальше. Первая капля воска упала на мою ключицу, теплая, почти обжигающая. Я вздрогнула, тело невольно выгнулось, а воск застыл, оставив на коже горячий след. — Дыши, — сказал он тихо, и я поняла, что задержала дыхание. Еще одна капля, на грудь, потом на бедро. Каждая падала с паузой, заставляя меня ждать, предвкушать, бояться. Или привыкать? Он приблизил свечу, и следующая капля обожгла сильнее, упав на сосок. Я зашипела, но он не остановился. Капли стекали на мою кожу, одна за другой, пока он не дошел до низа живота. Я сжала бедра. Он наклонил свечу, и воск полился на мою киску, тонкими струйками, застывая слоем, который был одновременно мучительным и… приятным. Я скулила, не в силах остановиться, и ненавидела себя за каждый звук. Моя спина выгибалась от температуры. POV: Максим — Ну вот, ты опять течешь, как сучка, — сказал я, чувствуя, как азарт бьет в голову. — Мне нравится, как ты скулишь. Я делаю тебе больно, но тебе не хочется останавливать меня, не так ли? Я знаю, как это работает. Я видел и практиковал это на тематических вечеринках, где люди отдаются боли и удовольствию, где каждый стон — это признание. Ее ненависть делает стоны еще слаще. Я взял вибромассажер, включил его на низкую скорость. Гул заполнил комнату, и я прижал его к внутренней стороне ее бедра, дразня, но не касаясь того, чего она уже хотела. — Боишься? — Я наклонился, мое дыхание обожгло ее ухо. — Или тебе просто стыдно, что твоя киска уже молит о большем? Она сжала челюсти, но я видел, как ее зрачки расширяются. Я увеличил интенсивность, двигая массажер кругами, ближе к воску на ее клиторе. Вибрация проходила через слой воска, дразня, но не давая того, чего она хотела. Я знаю, как это сводит с ума. — Хочешь, уберем воск? — Я наклонил голову, изучая ее. — Или ты не хочешь кончать сегодня? Она выгнулась, прижимаясь к вибратору, так быстро и неожиданно, что я даже удивился. Это прекрасно, я аж улыбнулся. Ее тело ответило за нее. Я ждал пару минут, наслаждаясь ее мучениями, прежде чем снять воск. Мои пальцы были быстрыми, но аккуратными, и когда массажер коснулся ее голой кожи, она чуть не задохнулась от удовольствия. POV: Елизавета Я текла, черт возьми, я текла так сильно, что чувствовала, как влага стекает по бедрам, и его глаза, эти проклятые глаза, видели все. — Хорошая девочка, — прошептал он, и от этих слов я хотела провалиться сквозь землю. — Такая мокрая. Такая послушная. Он взял шелковый платок, ту самую тряпку, что брал со стола. Он обернул его вокруг моей шеи, не затягивая. Его дыхание было теплым у моего уха, когда он шепнул: — Я очень люблю игры с асфиксией. Его рука слегка потянула платок, перекрывая воздух на секунду, две, три. Потом отпустил, синхронизируя это с вибрацией, и я задохнулась, хватая воздух. Мои глаза горели, слеза скатилась по щеке, но я не дала ей упасть дальше. Он видел это, я знала, но не сказал ни слова. POV: Максим Я раздвинул ее бедра шире, мои пальцы скользнули вниз, нанося лубрикант — холодный, скользкий, с легким жжением, которое я выбрал специально. Она вздрогнула, и я усмехнулся. — Нравится? — Я наклонился, мой голос был низким, почти рычанием. — Эта смазка немного печет, правда? Чувствуешь, как она делает все острее? Она стонала, ее тело выгибалось, и я знал, что довожу ее до предела. Я двигал вибратор медленно, мучительно, останавливаясь каждый раз, когда она была близка. Я знаю, как это ломает — ожидание, которое сводит с ума. Она кусала губы и откидывала голову назад. Моей малышке нравится играть. — Пожалуйста, — вырвалось у нее, и я почувствовал, как мой член дернулся. Она умоляет. Черт, она умоляет. POV: Елизавета Он раздвинул мои бедра шире, его пальцы скользнули вниз, а затем проскользнули внутрь, нанося лубрикант — холодный, скользкий, от которого я вздрогнула. Зачем? Я и так жутко мокрая. — Эта смазка немного печет, правда? Чувствуешь, как она делает все острее? А, теперь понятно. Сука, да, я чувствую это. Он взял вибратор, прижал его прямо к клитору, и я застонала, не в силах сдержаться. Он двигал игрушку медленно, мучительно, доводя меня до грани, но останавливаясь каждый раз, когда я была близка к оргазму. Я ненавидела его за это. Ненавидела себя за то, как мое тело выгибалось, как я текла, как я стонала. Как же я хочу кончить, молю, не убирай этот чертов вибратор. — Пожалуйста, — вырвалось у меня, и я тут же пожалела. Его улыбка стала шире, хищной. Он вновь натянул платок, только сильнее, перекрывая мне воздух. — Пожалуйста что? — Он наклонился, его губы почти касались моих. — Проси лучше, Лиза. Умоляй. Я сжала губы, но он надавил сильнее, и я закричала, когда он ослабил платок. Мое тело содрогалось, а он все не давал мне кончить. Он играл со мной, как с игрушкой. — Блять! Пожалуйста! Умоляюю тебя, — вырвалось с моих губ, я не думаю, нет. Все, что мне сейчас важно — получить разрядку. Он получил то, что хотел. Наконец, он увеличил интенсивность до максимума, и я кончила, крича, мое тело сотрясалось. Он снял платок, расстегнул наручники, аккуратно отряхнул воск с моей кожи, проверил и потер немного затекшие запястья. А после протянул мне стакан воды, и я взяла его дрожащими руками. — Пей, — сказал он, и его голос был почти мягким. Почти. — Ты сегодня просто прекрасна. Я, конечно, хотел вылить воду в твою мисочку, но раз уж я сегодня добрый, можешь попить по-человечески. POV: Максим Я вернул на нее ошейник и закрыл дверь, чувствуя, как адреналин все еще бьет в виски. Лиза была… идеальной. Ее сопротивление, ее слезы, ее стоны — все это было как наркотик, лучше любого «FLX». Я не хотел ее сломать, нет. Сломанные игрушки быстро надоедают. Но держать ее на грани, балансировать между страхом и желанием — это было искусство. Я знал, что довожу ее до предела, и это было лучшее, что я мог себе представить. Если бы я пошел дальше, я бы трахнул ее. Но мне нравится оттягивать этот момент. Не хочу сейчас ни секса, ни минета. Мне хотелось просто поиграть с ней, расслабиться. Забыться. Возбужден ли я? Пиздец как. Короче говоря, мне нравится думать о том, что я могу сделать с ней что угодно. А кончить я всегда успею. Пойду налью себе виски, завершение дня сегодня просто замечательное.