Тотем Лазурного Дракона

Внутренняя часть Запретного города, дворец Чунжэнь. Хотя за окном сияло осеннее солнце, во внутренних залах царила темнота — все двери и ставни были плотно закрыты. Кровать, заставленная в глубине покоев, отбрасывала размытые тени в полумраке. Воздух был настолько насыщен густым лекарственным запахом, что казалось, будто каждая щель в деревянных панелях и каждый шов между плитками пропитались этой горечью, от которой сжималось сердце. Наследный принц лежал за многослойными занавесями. Его лицо было землисто-серым, глаза неестественно запали, а под одеялом почти не угадывалось дыхание. Императрица У стояла у ложа, всматриваясь в его лицо с таким выражением, будто пыталась разглядеть что-то важное. Позади нее на коленях замерли ряды евнухов и служанок — в зале стояла гнетущая тишина. Наконец императрица спросила: — Что говорят лекари? — Ваше Величество, придворные лекари навещают его трижды в день. После того, как наследный принц в прошлый раз исторг кровь глубокой ночью, по приказу командующего Се ему стали давать сильнодействующее снадобье. Оно поддерживает в нем жизнь, но истощает силы. Сейчас он лишь... лишь едва держится... Голос служанки дрожал — она не решалась закончить фразу. Императрица спросила: — Кто навещал его в эти дни? — Ваше Величество, император повелел закрыть Восточный дворец для посетителей, но вчера сам почтил его визитом. Кроме него... только Пэй-ши, которую приводила старая няня раз в два дня. На алых губах императрицы У застыла холодная усмешка: —Пэй-ши из Хэдуна... Она не стала продолжать и, повернувшись, взяла с сандалового подноса в руках Се Юня снежный лотос — белоснежный от чашелистиков до тычинок, лишь с засохшими кровавыми пятнами на лепестках. Легким движением она бросила цветок в воду. Пш-ш-ш!.. При соприкосновении с водой цветок мгновенно растворился, наполнив зал странным свежим ароматом. — Сердца матери и сына едины. Если страдает один — страдает и другой. После отравления наследника я, охваченная тревогой, отправила командующего Се за тысячу ли в поисках этого лотоса, который по слухам может воскрешать мертвых. Придворные Восточного дворца склонились в почтительном поклоне. Императрица поднесла чашу к ложу наследника, мягко приподняла его и попыталась влить ему в рот лекарство. Но принц, будто в беспамятстве, стиснул зубы. После двух неудачных попыток императрица У усмехнулась: — Се Юнь, давай ты. Тот взял фарфоровую чашу и, без лишних слов, сжал челюсть наследника. Казалось, он почти не прилагал усилий, но рот принца неестественно раскрылся. Теперь наследник должен был проснуться. — А-а... — Принц забился, слабо отталкиваясь руками. — Матушка... прошу... не надо... — Будь послушным, — ласково промолвила императрица У. — Это чудодейственное лекарство, которое спасет тебя. Командующий Се с трудом добыл его. Выпей — и ты выживешь. Но дрожащий взгляд наследника перешел с императрицы на Се Юня, затем — на чашу с прозрачной, благоухающей жидкостью перед ним. И в его глазах явственно проступил ужас. —Хун-эр? — окликнула императрица. Наследный принц резко повернул голову. — Хун-эр, — спросила она, — неужели ты не доверяешь собственной матери? Вокруг воцарилась гнетущая тишина — никто не смел даже дышать. — ...Командующий Се... — наконец прошептал принц, его голос был хриплым и слабым. — Ваш слуга здесь, — откликнулся Се Юнь. — А тот наставник... монах Синьчао из монастыря Цыэнь... где он? Лицо императрицы У мгновенно изменилось. Даже Се Юнь был удивлен, но его лицо мгновенно вновь стало бесстрастным: — Монах Синьчао ожидает за пределами Восточного дворца. Если наследный принц желает его видеть, я прикажу его привести. — Приведи, — прошептал принц. Под пронзительным взглядом императрицы У Се Юнь на мгновение замер, затем повернулся к придворным: — По велению наследного принца позовите монаха Синьчао на аудиенцию. Произнося эти слова, он почувствовал, как взгляд императрицы У впился ему в затылок, и даже по костному мозгу прокатился легкий холодок. Но она не сказала ни слова. При таком количестве свидетелей она просто не могла возразить. Как и ожидалось, придворные выполнили приказ. Через мгновение дверь внутренних покоев тихо скрипнула, и служанка почтительно доложила: — Ваше Высочество, монах Синьчао прибыл. Суставы пальцев Се Юня, сжимавших чашу, резко побелели. Дверь распахнулась, свет упал на золотые плиты пола, постепенно вытянувшись в длинную полосу. В проеме возникла мужская фигура — широкоплечая, высокая, с четкими, почти скульптурными очертаниями. Свет падал из-за спины, лица было не разглядеть, но силуэт излучал непреклонную силу, словно каменная глыба, внезапно возникшая у входа. Императрица У неотрывно смотрела на него, ее лицо побледнело, а пальцы дрожали на алых шелках одеяния. — Ты должен приветствовать Ее Величество... — начала служанка у двери. Но Се Юнь, не оборачиваясь, резко прервал ее, устремив взгляд на золотые кисти у изголовья кровати: — Подойди и поклонись Ее Величеству. Мало кто в тот момент осознал громадную разницу между этими формулировками. Даже Шань Чао, впервые ступивший во дворец Дамингун, не мог понять. Но императрица У резко встала: — Не надо кланяться. Она отошла от ложа и, отвернувшись, холодно бросила: — Наследный принц хочет, чтобы ты дал ему лекарство. Подойди и сделай это. Шань Чао, не понимая подоплеки, шагнул вперед под пристальными взглядами присутствующих. Наследный принц, собрав последние силы, оперся на подушку. Шань Чао подошел к ложу, взял фарфоровую чашу из рук Се Юня. В этот момент они оба сидели по разные стороны кровати, но принц смотрел только на Шань Чао. Его мертвенно-бледное лицо медленно озарилось улыбкой облегчения: — Я знал, что мастер придет меня спасти. Шань Чао почувствовал неожиданное тепло в груди и мягко сказал: — Ваше Высочество, примите лекарство. Принц кивнул: — Верю Вам. Моя жизнь — в Ваших руках. Он взял чашу и одним глотком осушил воду с растворенным снежным лотосом! Все присутствующие затаили дыхание. Принц разжал пальцы, и чаша бесшумно упала на покрывало. Тут же его землисто-серые щеки странным образом порозовели, темные круги под глазами исчезли, а затем он с силой выплюнул сгусток черной крови. Придворные бросились вперед с криком «Ваше Высочество!», но не успели договорить — в глазах принца вспыхнул свет, ясный, как у человека, обретшего вторую жизнь. Се Юнь приложил пальцы к его запястью, проверяя пульс, затем поднялся и громко объявил залу: — Пусть ударят в колокол и оповестят все дворцы! — Наследный принц исцелен, основа государства спасена! Так, во второй год под девизом Линьдэ, императрица поднесла лекарство и излечила наследника. Громкое дело об отравлении в Восточном дворце было закрыто. Гул колокола потряс дворец Чунжэнь, затем прокатился дальше, преодолев девять ворот, и разнесся над величественными чертогами дворца Дамингуна. Три удара, переливчатые и протяжные, долго эхом разносились под бескрайним небом Чанъаня. Той же ночью император почтил Чунжэнь своим посещением и, обрадованный выздоровлением наследника, повелел устроить пир во дворце Циннин. Здесь пылали огни, словно серебряные деревья, вино лилось рекой, а танцовщицы в розово-золотых одеяниях кружились в потоке света. Мелодичные звуки струнных наполняли роскошный зал. Императорская чета восседала на почетном месте, окруженная родственниками и фаворитками, а чуть поодаль теснились придворные, удостоенные милости. В южной части зала за резной мраморной ширмой стоял небольшой стол, за которым сидели лишь двое. ...Се Юнь и Шань Чао. Се Юнь, казалось, был в настроении — он пробовал каждое новое блюдо, а затем потянулся за вином, но Шань Чао остановил его: — Ты ранен. Алкоголь тебе вреден. Царапина от осколка на виске Се Юня уже была обработана, и бинт скрывался в волосах, но при ближайшем рассмотрении сквозь них проступали следы крови. Шань Чао машинально протянул руку, но, опомнившись, резко остановился и опустил ее: — ...Как это случилось? Как ты получил эту рану? — Ударился. Во дворце Циннин не заметил дверной косяк и стукнулся прямо на глазах у императрицы. Шань Чао спросил напрямую: — Ты ударился, чтобы спасти мне жизнь? Се Юнь поставил бокал и усмехнулся: — Откуда у тебя появилась такая нелепая и глупая мысль? Какое мне дело до твоей жалкой жизни? Его ленивый голос намеренно растягивал слова, наполняя их язвительностью, но спокойный взгляд Шань Чао не дрогнул: — Потому что императрица хотела меня убить. Из-за этого маленького столика, сквозь ажурную ширму, можно было разглядеть все празднество — но снаружи видели лишь двоих, сидящих друг напротив друга, и принимали их за простых стражников, отдыхающих в перерыве между сменами. Се Юнь перевел взгляд от зала снаружи ширмы на него и равнодушно произнес: — Ты знаешь, почему императрица решила убрать наследника? Шань Чао немного помедлил: — Из-за... жертвоприношения на горе Тайшань? Се Юнь рассмеялся. — Император решил совершить ритуал на горе Тайшань. По традиции, главное подношение делает сам император, а второе — первый министр. Но в этом году императрица предложила занять место министра у алтаря и объявить себя вторым священнодействующим, чтобы вместе с императором провозгласить себя «Двумя Высочайшими». После возвращения в столицу она официально начнет править вместе с ним. — Император не отверг это предложение напрямую, но партия Восточного дворца яростно воспротивилась. Причина проста: «курица, возвещающая рассвет». Такого не слыхали никогда. Нынешний император слаб здоровьем и почти слеп, а императрица, как известно, полна сил. Если она действительно начнет управлять государством, то после смерти императора... как думаешь, легко ли она отдаст власть наследному принцу? — Поэтому императрица приняла радикальное решение: вместо того, чтобы позволить партии наследного принца усилиться, просто заменить самого наследного принца. Отсюда и появилась та чаша с отравленным кислым морсом в храме Цыэнь. Старый советник Лю сам загнал себя в ловушку, императрица использовала ситуацию, и жизнь наследника была уже практически в ее руках. Все это безупречное планирование разрушил лишь один человек... Се Юнь поднял руку и, указав на Шань Чао, язвительно закончил: — ...этот невесть откуда взявшийся... олух. Шань Чао отшатнулся от этого жеста. Изначально в нем сквозила явная насмешка, но почему-то в свете ламп глаза Се Юня, наполовину улыбающиеся, наполовину насмешливые, сверкали, словно драгоценные жемчужины, а тонкие розоватые губы, слегка влажные после чая, казались удивительно мягкими. Несмотря на явную издевку в его выражении лица, от него сердце Шань Чао почему-то учащенно забилось. Он поспешно отвел взгляд. — ...А сейчас? — Сейчас? — Се Юнь тут же язвительно парировал. — То, что я оставляю тебе жизнь, уже милость. Неужели еще и награды ждешь? — Нет... Я о церемонии на горе Тайшань... На самом деле, Шань Чао просто машинально подхватил тему — словно только разговор мог ослабить странную напряженность в его горле и скрыть легкий жар на щеках, возможно, вызванный тем, что он сидел слишком близко к светильникам. Но Се Юнь не обратил на это внимания. Его взгляд скользнул за ажурную ширму, устремившись к императорской чете в дальнем конце пиршественного зала. Император собственноручно наливал бокал вина и с улыбкой протягивал его императрице У. — Церемония на Тайшане... — равнодушно промолвил Се Юнь. — В последние дни наследный принц болел, и Наше сердце было угнетено, поэтому Мы редко беседовали с императрицей, — В сиянии роскошных светильников, окружавших императорское место, император улыбался, но в голосе его сквозило что-то похожее на невольное извинение. — Теперь, вспоминая, Мы понимаем — императрице в те дни тоже было нелегко... Императрица У слегка улыбнулась и приняла чашу: — Что за слова, Ваше Величество? — Мы не думали, что в конце концов именно императрица найдет чудесное лекарство и вылечит Хун-эра, — вздохнул император. — Сердца матери и сына связаны... — Сердца матери и сына связаны, — отозвалась императрица. — Разве может мать не желать добра плоти от плоти своей? — Верно, это Мы несправедливо заподозрили императрицу! Император положил руку на сверкающие золотые наперстники императрицы и понизил голос: — После Праздника середины осени Мы намерены отправиться на гору Тайшань для совершения церемонии жертвоприношений. Насчет твоего предложения участвовать в церемонии в качестве второй священнодействующей... Мы обдумали это. Выражение лица императрицы оставалось безмятежно-улыбчивым. Император собрался продолжить, как вдруг раздался кокетливый голос: — Ваше Величество, этот танец скучен! Велите убрать танцовщиц! В глазах императрицы У блестнул холодок. — Княгиня Вэй. Император тут же обернулся на голос. Хэлань-ши, лет восемнадцати-девятнадцати, в нежно-зеленом дворцовом платье, свежая и прекрасная, как молодой весенний побег, даже ее жалоба звучали мелодично, как пение соловья: — Во дворце все те же старые представления, Ваше Величество! Уже тошно смотреть, почему бы не убрать их поскорее? Увидев Хэлань-ши, император словно сразу смягчился и тут же начал ласково уговаривать ее. Но Хэлань-ши, привыкшая к его потворству, наотрез отказалась смотреть дворцовые танцы, а приближенные, желая угодить, поддержали ее, так что император на мгновение растерялся: — Но это же новая мелодия, почему она тебе не нравится, малышка Юэ? Хэлань-ши надула губки: — Все одно и то же, вяло и скучно, как тут можно заинтересоваться? Император поспешил успокоить ее: — Ну а что ты хочешь увидеть? Хэлань-ши окинула взглядом пиршественный зал — взгляд этот был нарочито демонстративным, после чего она как бы невзначай спросила: — А почему сегодня на пиру нет командующего дворцовой охраной Се Юня? Император тоже поначалу не заметил его отсутствия и на мгновение замер. — Говорят, командующий Се мастерски владеет мечом, да еще и носит при себе древний божественный меч, — продолжила Хэлань-ши, словно совсем не замечая ледяного взгляда императрицы У с главного места. Она кокетливо потянула за рукав императора: — Ваше Величество, я никогда не видела, как выглядит божественный меч. Почему бы не попросить командующего Се исполнить танец меча? Как Вы считаете?

***

Примечания 

Имена

Хэлань-ши (賀蘭氏), которую иногда называют Хэлань Юэши (賀蘭月之). Более известна как Княгиня Вэй (魏國夫人), букв. «Госпожа удельного княжества Вэй». Ее настоящее имя не сохранилось в истории. Возможно, «Юэ» — «луна», часть ее имени. Некоторые историки считают, что ее имя могло быть Миньюэ, по аналогии с ее братом, Миньчжи. Но возможно, Юэши — это сложившийся псевдоним. Она была известна своей красотой, «луна» – символ женственной красоты, «ши» - суффикс, отражающий принадлежность к знатному роду. И сестра У Цзэтянь, и племянница — обе были фаворитками императора Гао-цзуна, и обе были уничтожены У Цзэтянь, поскольку она считала что те угрожают ее влиянию.

Исторические и культурные отсылки

Титулы княгини Вэй, госпожи Хэлань Княгиня Вэй (魏国夫人), го-фужэнь, букв. госпожа удельного княжества Вэй. Удельный князь, гогун — наивысший титул для чиновника, третий по статусу после императора и его сыновей. Это означало, что чиновник имеет земельный надел/княжество (国), которым может управлять, получая с него доход. Титул был наследуемым, соответственно, его супруга и дочери носили титул удельной княжны. Выше нее по статусу только дамы императорского рода. Хэлань-ши (贺兰氏), букв. «знатная госпожа Хэлань». Ши (氏) — знак принадлежности к знатному аристократическому роду.