Открытое пространство

      Академия космического флота, первый курс       Страшно, когда не знаешь, что можешь дать этому миру. Страшно понимать, сколько ошибок тянется за тобой вереницей, словно утята за мамой-уткой, боятся отстать хоть на шаг. Существовать, ощущать себя лишь точкой в бесконечном потоке частиц, когда от твоего выбора не зависит ровным счетом ничего. Страшно однажды проснуться и понять, что с твоим исчезновением ничего не изменится в мире: не остановится парад планет, время не повернет вспять свой ход и не зацветёт папоротник.       Страшно стать никем. Ещё страшнее стать кем-то, но не собой.       Когда впервые довелось ощутить холод космического пространства, точнее, его симуляцию, каждая моя клеточка была пропитана липким страхом. Подобные аттракционы, как их называли сами курсанты, устраивали на практике в академии. Полную симуляцию с перепадами температуры от ста тридцати ниже нуля до жарких ста сорока по Цельсию нам никто не устраивал. Помню, нас, как послушное стадо, завели в малоосвещённую комнату и закрыли дверь. Свет включили, а с ним и охладители.       — А ну, рассосались по холодильнику! Нечего жаться к омежьему заду, мальчики, член у вас отмёрзнет быстрее, чем успеете присунуть! — Бодро вещали динамики, шурша каждый раз, когда говорящий на том конце выдыхал густые клубы дыма в микрофон. — Комфортные минус пятьдесят, почти курорт для дальнего рубежа. Добро пожаловать!       Сковывающий внутренности холод и побелевшие пальцы. Первые пятнадцать минут температура стремительно падала. Откуда я знал, сколько прошло времени? На стене бодро вели отсчёт светящиеся циферблаты. Один отсчитывал минуты, а второй показывал температуру в комнате. К двадцатой минуте я едва чувствовал пальцы на ногах в лёгких ученических ботинках. Преодолев отметку «тридцать градусов ниже нуля» ещё на десятой минуте, цифровой термометр немного замедлился. Время как будто замедлилось. Холод проникал под одежду, которая была рассчитана на тёплый климат Антареса-7, а не на морозы дальнего рубежа. Спустя полчаса температура опустилась до сорока семи градусов ниже нуля. К тому времени уже вывели почти всех омег, что буквально побелели на глазах. И я был в их числе. А затем сдалась и добрая часть альф.       Можно подумать, что нас хотели сломить и показать насколько мы не готовы к реалиям межзвёздной военной службы, но нам всего лишь показали в каких суровых условиях нам может посчастливиться оказаться. Об этом холодильнике ходит много баек: поговаривают, что там кто-то смог пробыть больше трёх часов, или даже пять, а потом прибавляют что в качестве трупа.       — Неплохой результат, сопляки! Утрите носы и пакуйте вещички, на сборы два часа. — Короткий сигнал известил об окончании вещания. Со всех сторон послышались полные недовольства вздохи и стенания.       Маршал Пик. Не звание — имя. Его обладатель всегда довольно скалился реакции новобранцев, что вытягивались по струнке перед обладателем высшего воинского звания, не догадываясь, что перед ними отставной капитан, прошедший в своё время не мало кампаний. Солдафон, который любил немного взбодрить курсантов время от времени, шагал мимо трясущихся тел. Высокий и широкоплечий альфа, его коротко стриженные волосы уже давно сдали оборону седине. Пожалуй, это единственный признак его почтенного возраста. Статная фигура и уверенный шаг не помог бы определить насколько далеко он шагнул на пенсию. Он слегка прихрамывал, но шёл быстрее своих коллег в белых халатах. При виде дрожащих под термоодеялами омег его губы изобразили нечто, напоминающее ухмылку.       — Мрак! Смотрите, что бы ваши течные задницы не промёрзли. Не хочу потом выслушивать обвинительный лепет ваших папочек! — Дал он напутствие проходя мимо, не сбавляя шага. Мы с Джеки мельком переглянулись, плотнее кутаясь в одеяла.       — Хотя, было бы интересно проверить, посыпется ли лёд…       — Недоёбаный шакал!       Вскочить на ноги так грациозно, как это виделось в моей голове, не вышло. Пришлось опереться на плечо друга, но привлечь внимание вышло с лихвой. Капитан Пик застыл как вкопанный, медленно развернувшись в пару шагов, насколько позволяла травмированная нога. На его лице застыло нечитаемое выражение. По нему сложно было понять, что же ждёт вспыльчивого возмутителя спокойствия и нарушителя субординации вроде меня, но точно ничего хорошего.       — Имя.       Джеки хотел было вскочить следом, но я больно вцепился в его плечо, на что он сдавленно ойкнул и не стал противиться. С трудом удавалось не выдавать подступивший страх. Впрочем, это было несложно, слишком задевали пока эти шуточки с задницы, узлы и течки. Брови сами собой сходились вместе, ноздри начинали трепетать, а челюсть сжималась до зубовного скрежета. Джеки говорил, что в такие моменты ко мне опасно подносить зажигалку, могу и полыхнуть. Шутит, конечно, всё равно слегка тряслись поджилки, но давать волю этому гадкому чувству страха я не собирался. Уж лучше получить в челюсть за дерзкий выпад, чем всю оставшуюся новую жизнь жалеть, что промолчал, и придумывать перед сном, как могло бы быть, и как я им всем показал…       — Курсант Маркус Ландвик, сэр. — Всё тело было ещё непослушным и скованным от длительного нахождения в холоде, но лицо, казалось, полыхало, словно плеснули кипятка.       Долгие минуты, пока капитан сканировал меня оценивающим взглядом от макушки до трясущихся коленок, я старался держаться твёрдо, но и не закопать себя ещё больше. Сердце быстро стучало, металось в груди от страха перед отчислением в самом начале пути, словно хотело спрятаться от пронзительного взгляда за рёбрами.       — Занятно. — Одно единственное слово бросил Маршал Пик, затем развернулся и так же бодро продолжил путь.       Внутри всё упало и подскочило обратно к самому горлу. Ноги ослабели, а в руках появился непрошеный тремор. Хотелось отвесить самому себе оплеуху, да посильнее. Молодец, Маркус! Решил вылететь из академии быстрее, чем анальная пробка из смазанного очка!       Я сел обратно на бетонный пол, вновь кутаясь в чертово шуршащее одеяло. Это раздражающее шуршание не заглушало шепотков однокурсников. Их любопытные взгляды выводили из себя еще больше.       — Красивый, глаз не оторвать? Грейте яйца в ладошках молча! — Вскочил я вновь, чувствуя, как переохлажденные мышцы стоп прострелило болью. Кажется, кто-то рядом шарахнулся в сторону, убираясь с пути, по габаритам, скорее всего, альфа. Не самой твердой походкой, шипя сквозь зубы ругательства, я поплёлся в сторону выхода. Вещи сами себя не соберут.       Конечно, ни на какие сборы я не поехал. Не пустили.       Не успел я застегнуть сумку, как в дверь постучали. Эммет был ближе и успел открыть незваным гостям раньше. Я застыл на лестнице, как сурикат, вытянулся, прислушиваясь, а потом увидел его лицо. Эммет был взволнован, но в его глазах не было ни тени отеческого разочарования или злости. На пороге стоял мужчина в форме, чуть крупнее самого Эммета, но слишком щуплый для альфы, возможно, бета. Он отдал ему запечатанный конверт с эмблемой академии космофлота и ушёл, отдав честь.       — Не скажешь, что там может быть?       — Ничего хорошего… — Вздох получился слишком тяжким и виноватым.       — И все же?       — Ммм… Не пытай меня! Я послал капитана Пика.       — Маршала? За что? — Разумеется, Эммет знал капитана, он и сам учился в академии, проходил через всё то дерьмо, что выпадает на долю курсантов первые курсы, пока шла общая физподготовка.       — Он начал… Грубо высказываться о том, что нам не место в академии, о течных задницах и прочее.       Эммет устало потер лицо ладонью, свободной от военной корреспонденции. Сделав глубокий вдох, он распечатал письмо. В конверте был один единственный лист белой бумаги, которая ещё была повсеместно в обиходе наравне с цифровыми носителями. Издержки маленьких планет, не охваченных масштабной колонизацией.       Глаза бегали по строчкам, и чем ближе к концу листа подбирались, тем серьёзнее становилось лицо Эммета. В конце концов он отложил лист на небольшой столик подле лестницы и глубоко вздохнул.       — Меня вызывают в академию. Завтра в полдень. Я попробую замять этот инцидент. - Такого стального голоса я ещё не слышал из его уст. Обычно мягкий и доверительный тон сейчас почти безапелляционный.       — Не нужно! Я сам… — Тёплая ладонь коснулась щеки, заставив прервать мои уверения в самостоятельности.       — Тебе тоже достанется, поверь мне. Я попробую только чуть смягчить наказание. — Куда более мягко произнёс папа, обхватив руками моё лицо и целуя в лоб, словно ребёнка.       Мог ли я сложить ручки в кучку и сидеть на заднице ровно? Не мог. В назначенный день и час пришлось попотеть, чтобы Эммет не попал к капитану раньше меня. Для этого пришлось сбежать с занятий и устроить небольшую диверсию в коридоре. Немного времени, совсем немного дегидрированных слизней — и в академии переполох. Слизни поглощают много воды и увеличиваются в размерах. Одна такая особь может достигать размера земной собаки, мне пришлось позаимствовать в лаборатории десяток таких склизких живчиков. Они абсолютно безвредны, единственное неудобство, которое они приносят, — это множество слизи, которую они оставляют после себя. Весь этаж, как я и ожидал, огородили, чтобы отловить этих распухших скользких крошек.       Благодаря этой выходке ровно в полдень я закрыл за собой дверь, войдя в кабинет Маршала Пика.       — Курсант Ландвик? Кажется, вызывали не вас, а вашего родственника. — Капитан смотрел на меня поверх экрана коммутатора, вопросительно приподняв бровь. — Объясните, почему я его не наблюдаю здесь?       Вместо ответа я нажал, не глядя, на кнопку ручной блокировки замка, запирая кабинет изнутри. Как раз вовремя. Стоило пневматическому замку закрыться с тихим шипением, как с другой стороны раздался писк. Кто-то пытался открыть дверь, впрочем, безуспешно. Голоса были едва слышны, но я был уверен, что это Эммет в сопровождении секретаря или ещё кого из десятка отставных вояк, что работали в академии.       Стоило стихнуть писку, как замигал индикатор входящего звонка на коммутаторе капитана. Тот принял звонок, продолжая смотреть мне прямо в глаза, словно гипнотизируя. Тело напружинилось, готовое сорваться с места, если будет грозить реальная опасность.       — Капитан Пик, к вам пришёл Эммет Ландвик. По вчерашнему эпизоду. Как скоро вы будете? — Протараторил голос по громкой связи.       — У меня возникли неотложные дела, Лист. Принеси извинения господину доктору от моего имени и назначь другой день. — Выслушивать ответ капитан не стал, отключив звонок и убрав коммутатор в сторону.       Кабинет капитана был небольшой, скромно обставленный самой необходимой мебелью, без изысков и наворотов. Стоило Маршалу Пику встать из-за стола, ютившегося у панорамного окна, как помещение стало казаться в разы меньше. Несмотря на пролетавший седьмой десяток, мужчина был высок и статен, разворот его плеч был широк и могуч, а взгляд пригвождал, лишая воли. Он слегка нахмурил свои густые брови и скрестил руки на груди.       — У тебя три минуты, чтобы объясниться, а потом тебя вышвырнут отсюда.       К горлу подступил ком, проглотить который потребовалось немало усилий. Липкий страх сковывал и приподнимал волоски на коже нехорошим предчувствием. Но отступать было некуда, проблему нужно было решить, и непременно самому.       — Мой поступок был опрометчивым и недостойным курсанта академии космического флота. Примите мои извинения. За грубое нарушение субординации должно последовать соответствующее наказание. — Мне казалось, что голос дрожит и больше похож на блеяние. — Я готов принять его. Не нужно втягивать в разбирательства отца.       Долгую минуту капитан Маршал молча разглядывал моё хмурое лицо, на которое пала тень обречённости. Из академии не исключали за мелкие шалости вроде нашествия слизней, но оскорбление в адрес старшего по званию — не шалость. Раз Эммета вызвали так скоро, ждать чего-то хорошего не приходилось. Оставалось только признать ошибку и взять ответственность на себя, прятаться за родительской спиной, когда на голову перерос его, родителя, уже стыдно.       В ожидании приговора я слегка отвлёкся и не сразу заметил, что взгляд Капитана стал несколько иным, тёплым и слегка смешливым.       — Занятный ты экземпляр, Маркус. Если бы не чуял собственным носом, то решил бы, что ты альфа. Твои показатели на экзаменах высоки. — Задумчиво произнёс он, присев на край стола, слегка отклонившись назад. — Омегам под звёздами делать нечего. Я не поменяю своего мнения из-за одного выскочки, который не может удержать язык за зубами, стоит только заговорить про его задницу.       Я не удержался и закатил таки глаза, тут же опомнившись.       — Я не раскаиваюсь. Мог бы и в драку полезть, будь вы не таким…       — Старым? — Усмехнулся Маршал, совсем не обидевшись.       — Именно! — Щёки полыхали. Вот чёртов старпёр, специально подначивает. Я уже не чувствовал той угрозы, что пропитала весь воздух в крошечном кабинете. Наоборот, мне казалось, что меня испытывают, ждут когда же я снова сорвусь на грубости.       — Ещё дед рассказывал мне, что в полёты брали не каждого мужчину, куда уж тем кому на роду написано нянчить отпрысков? Отбор был строже, полёты были редкими, к ним готовились годами…       — Так меня отчисляют или нет? — Мне до жути надоело стоять и ждать, что же мне скажет почтенный воин в отставке, ещё меньше мне хотелось выслушивать о воспоминаниях его деда. Казалось я впустую теряю время. Если меня собираются отчислять, то могли просто пригласить забрать документы в секретариат. Я едва сдерживал раздражение, желваки начинали ходить, выдавая нетерпение.       — О колонизации планет ещё не было и речи, только мечты земных мальчишек, — как ни в чём не бывало продолжал свой рассказ альфа, мечтательно глядя на маленький макет транспортника из пластика, что стоял на другом краю стола. Его голос был тихим и печальным, словно эти незамысловатые слова значили для капитана больше чем просто воспоминания из детства.             — Детства… — придушенным шёпотом произнёс я вслух. По коже пробежал табун мурашек, а глаза неверяще распахнулись. Как я сразу не сообразил? Детство, редкие полёты, земные дети… Он же… Он же…       — Хм… Похоже, я не ошибся в тебе, Маркус. Или… Как звали тебя до того, как ты сюда попал?       Опомниться не успел как подлетел к, мать его, Маршалу Пику, сгрёб за ворот армейской куртки и прошипел сквозь зубы:       — Какого чёрта, сукин ты сын?! — Паника била по нервам, колотя отбойными молотками в виски, а Пик в ответ только ещё противнее усмехнулся.       — Музыка для моих старых ушей… Успокойся, я не причиню тебе никакого вреда. — Он примирительно поднял руки, чуть отводя их за голову. Разжать дрожащие пальцы оказалось куда сложнее, чем я думал, но если отступить на шаг ещё было возможно, то соображать быстрее не получалось вовсе. В моей голове оказывались прижиться мысли, что передо мной альфа, что когда-то так же, как я, попал в этот странный мир не по своей воле.       — Как вы поняли? — Не переставая хмуриться, я нервно вышагивал по кабинету, пытаясь в движении найти покой для тела и души.       — Не понял. Только предположил. Решил проверить и не прогадал. Я не первый раз рассказывал эту историю, но так как ты отреагировал только один человек до этого.       — Ещё один? — эхом повторил я, расфокусированным взглядом блуждая по серо-стальным стенам.       — Ещё один… Его я и позвал сегодня сюда. Кто же мог предположить, что его сын окажется таким же путешественником сквозь миры?       — Эммет… — Комната качнулась или я не в силах был твёрдо стоять на ногах? Твёрдая рука предотвратила моё падение, придерживала за плечи. Слишком много для одного дня, часа, для одного меня на сегодня.       Маршал Пик говорил что-то ещё, но я уже не слышал его. В ушах бил барабаном пульс и шумела кровь. Ноги стали ватными и не держали совсем. Я не мог ровно дышать, лишь хрипеть в панике, пытаясь вдохнуть глубже, пока глаза не закатились под веки, а руки-плети не повисли беспомощно.       Сознание покинуло меня, погружаясь в темноту и холод космоса.