Корпорация

Август, 2017 год

      Клубы наркотического дыма наполняют комнату, плотно забиваясь в поры, туманя сознание. Голова тяжелеет, тело так и норовит завалиться в бок, прямо в объятия к беззубому Калебу, скользнуть в небытие или на член — как повезёт.       Эрик затягивается, теребя косяк в пальцах, и запрокидывает голову, наблюдая за радужными разводами на потолке. Среди красно-голубой ряби он видит карие глаза загадочного мистера К. и гадает, как его зовут.       Калум, Клод, Кристиан.       Он плохо разбирается во французских именах и тихонько смеётся, пытаясь поймать руками неуловимых мошек, придуманных сознанием. Хочется трахнуть мистера К. на его собственном столе.       Объяснить самому себе, в чём же причина такого влечения, Эрик не может. То ли проблема в сладком дурмане, то ли — в скучном недосексе с Калебом, от которого остаётся лишь ощущение постоянного недотраха и зуда в паху.       Пальцы чешут яйца сквозь домашние штаны. — Как т…твой первый…? — икает Калеб, большими глотками опорожняя бутылку дешёвого вина. — Мне…ждать Эрика-Большие-Бабки или…ик… Эр… Эрика-Член-В-Чужих-Штанах?       Губы тянутся в дурацкой ухмылке; кажется, с уголка рта капает слюна. Эрик мотает головой и подбрасывает в воздух невидимые купюры: — У меня уже есть твои штаны.       Калеб, рыгая, гогочет и тянется открыть следующую бутылку. Дымка давит на голову.       У Эрика никогда не было денег, ни в прошлом, ни в настоящем. Они со старшей сестрой теснились в одной комнате, прячась под одеялом от пьяного отца. Все средства уходили на его лечение, потом на алкоголь, снова на таблетки — и так по кругу.       Бесконечный круговорот пьянства, мрака и бедности. Эрик Вебер не знает, как пахнут деньги; он ни разу не держал их в руках.       За десять месяцев во Франции он сменил тридцать разных мест работы, ни на одном не задержавшись дольше полумесяца. Всё быстро надоедало, сковывало, мешая дышать.       В конце концов, жизнь одна, так почему бы не потратить её на что-то более приятное, чем бесконечное надевание белых выглаженных рубашек и чёрных туфель, в которых отражается лишь презрение ко всему вокруг.       Для компании мистера К. Эрик надел рубашку в последний раз. — Хочешь…я…позову Хеннеси и игранём в к-картишки? — как же ужасно у Калеба заплетается язык. — Лучше накуримся сильнее, и ты мне отсосёшь, — Эрик затягивается и смеётся, тыча пальцами в расплывающееся перед глазами загорелое лицо.       Ему не хочется звать Хеннеси и пытаться его разговорить, особенно сейчас, когда все мысли тягуче склеиваются, отказываясь повиноваться. По правде говоря, минета ему тоже не хочется. Сердце бьётся излишне резво, пытаясь танцевать под музыку, орущую в голове.       Сегодня это «Венгерский танец» Брамса, совершенно не подходящий к обстановке.       Пару минут Эрик молчит, размышляя, смогут ли они наскрести на проходку в клуб на соседней улице, когда Калеб вдруг толкает его в бок, задумчиво жуя остатки косяка: — Взломаешь п-почту Алексы?       Алекса Гарро — студентка медицинского, любительница острых блюд и татуировок с именами бывших. У неё их три: и татуировки, и бывших.       Калеб — один из них. В прошлом — счастливый поклонник молочно-белых ног с веснушками на коленях и идеальным педикюром в цвете лимонный чизкейк, не сумевший скрыть, что любит члены не только в порно.       За их разрыв Эрик не чувствует себя виноватым, хотя Алекса высказала всё именно ему; будто это он ублажал соседа по комнате в душевой.       Теперь Калеб повёрнут на мести. Его желания, правда, не выходят дальше взлома социальных сетей и пьяных звонков на номер, где он давно заблокирован, поэтому никакой опасности. Только дурацкий укуренный бред, но Эрику нравится рыться в чужом грязном белье.       За его спиной — многочисленные взломы аккаунтов, сообщений и облачных хранилищ. Почти все из них несерьёзные: надоевший начальник, бывшие друзья, парень-спортсмен из соседней квартиры.       Он не берёт денег, никуда не выставляет то, что находит. Иногда зовёт Калеба, чтобы вдвоём посмеяться или подрочить на найденную ерунду.       Эрик Вебер — приличный человек, он никому не доставляет неудобств, не хозяйничает в чужих архивах и взламывает только знакомые адреса, сохраняя их анонимность.       Только знакомые адреса.       Чтобы хакнуть почту много времени не требуется. Он придвигает к себе ноутбук, вбивает в строчку логина адрес Алексы и запускает программу по подбору паролей, перекидываясь с Калебом заинтригованными взглядами.       Алекса не любит социальные сети, за исключением фейсбука, и часто отправляет подругам свои селфи по почте. Её пароль — «малин0в0е ябл0к0 без глю1ена» — кажется Эрику абсурдным, но он нажимает «Enter» и улыбается.       Получилось.       Листает сообщения вниз, пропуская рекламу, уведомления из банков и из магазинов с одеждой. Калеб уже не так заинтересован. — А т…телефон взломать…ик…не получится? — чиркает зажигалкой. — Можно, — лениво тянет Эрик, щёлкая два раза на сообщение таинственному «Карлу Равелю». — Твою же мать, — Калеб перестаёт ныть и даже, кажется, трезвеет.       Голодный взгляд скользит по фотографиям аккуратной груди Алексы и знакомым коленкам, ухо обжигает восхищённый вздох. — Я возьму ноут…ммм…с собой. Вернусь потом, — Калеб, шатаясь, поднимается, дёргает экран на себя и бредёт в туалет, на ходу засовывая руку в штаны.       Эрик надеется, что услышанный только что треск издала не крышка ноутбука. Спасибо, что не начал восторгаться Алексой в общей комнате.       Впрочем, он бы и сам был не прочь в волю подрочить на мистера К., но, кроме воспоминаний о карих глазах и каштановых волосах, в голове абсолютная пустота.       Придётся завтра вежливо уточнить у Паршу адрес почты или вновь постучать в дверь с золотой табличкой.       Интересно, есть ли у мистера К. жена?

*****

Февраль, 2005 год

      Ивон и Магнус Вебер никогда не мечтали о детях. Магнусу нравится только заливать в себя пиво и смотреть футбол, хрустя чипсами и почёсывая усыпанную крошками грудь.       Работа грузчиком утомляет его, мешает наслаждаться прелестями жизни. Дети — раздражают криками и неуместными просьбами, жена — усталым видом и истеричным характером.       Разлёгшись на продавленном диване, Магнус мечтает о дне, когда их всех не станет, когда единственное, что будет отвлекать его от просмотра — резкое желание отлить.       Когда они с Ивон познакомились, он ещё учился в университете и подрабатывал водителем на заводе, даже не задумываясь над отношениями. Она приехала в середине года из Мюнхена, чтобы преподавать немецкую литературу на факультете филологии, сразу же захватив всеобщее внимание. Каждый мечтал переспать с Ивон Вальтер, но она не ходила на свидания.       Пару раз они столкнулись в коридоре, Магнус купил ей кофе в студенческой столовой, а через два дня отлизал в химической лаборатории.       Он вылетел из университета на третьем курсе, так и не закончив обучение, она ушла в декрет и не смогла продолжить преподавать. Через полгода у них родилась дочь, через четыре года — сын, через месяц после его рождения Магнус впервые избил жену.       Иногда к нему приходят друзья, все вместе они смотрят телек, жалуются на семейные передряги и орут, когда команда забивает гол в чужие ворота.       Один — ноль. Магнус открывает новую бутылку и салютует Альбрехту, Себастьяну и Каспару, ногой отпинывая зубчатую крышку под диван.       Два — ноль. Магнус бьёт ногой по табуретке и громко жалуется на то, что не поставил на их победу у местного букмекера Курта Райха. Альбрехт и Себастьян смеются, чокаются бутылками, Каспар закуривает.       Три — ноль. На кухне Ивон бренчит кастрюлей, готовя ужин, но Магнус лишь хлопает себя по животу и закидывает в рот остатки чипсов. Сегодня команда побеждает, и он не злится на жену. Каспар разливает пиво на пол, шатаясь и трясясь от смеха, вытирает его носком.       Четыре — ноль. Магнус рыгает, толкает Альбрехта в бок и громогласно завидует Себастьяну, успевшему до матча навестить Райха. Каспар поднимается и бормочет себе что-то под нос.       Четыре — один. Недовольный крик разрывает комнату, Магнус со злости кидает бутылку в телевизор и промахивается. Стекло разбивается о стену, размазывая пиво по обоям, полу и краю экрана. Лучше бы Ивон перестать шуметь.       Четыре — два. Себастьян повторно кричит, Альбрехт успокаивает разошедшегося Магнуса, увеличивая громкость на пульте. Каспар Керн слепо шарится по коридору, пытаясь угадать за какой из двух дверей туалет.       Четыре — три. Вратарь скользит, падая на спину, не успевает поймать мяч. Себастьян бьёт ладонью по подлокотнику, орёт до хрипоты, брызжа слюной на заляпанный пивом свитер. Магнус отталкивает Альбрехта и идёт разбираться с шумом на кухне. Каспар Керн заваливается в детскую, где Клаудиа Вебер делает уроки. Эрик Вебер сегодня ночует у друга.       Пять — три. Среди криков Себастьяна и Альбрехта не слышно боле ничего. Они чокаются бутылками, делят одну сигарету на двоих и зовут Магнуса.       Шесть — три. Матч окончен, немецкая команда занимает лидирующие позиции, Себастьян зовёт друзей продолжить вечер в баре; сегодня он заработал достаточно, чтобы позволить себе оплатить за всех. Краснолицый Магнус возвращается с кухни и залпом допивает остатки пива из бутылки, хлопая пришедшего Каспара по спине.       Они собираются, вываливаются на морозную улицу, крича немногочисленным прохожим пьяные приветствия и маша шарфами с символикой команды.       Перед выходом Магнус целует жену в разбитые губы.       В детской Клаудиа Вебер доделывает домашнее задание, записывая решение примеров дрожащей рукой. Цифры расплываются на бумаге, на чёрных колготках зияют дыры, на краю тетради лежит мятая бумажка в пять евро — для покупки новых. Деньги пахнут пивом, похотью и ржавым металлом.       Каспар Керн вернётся в дом Магнуса ещё много раз, посмотрит ни один матч, разольёт ни одну бутылку пива и выкурит бесчисленное количество сигарет, путая детскую комнату с туалетом.       Через одиннадцать лет Клаудиа Вебер приедет из Берлина к умирающему отцу и встретит Каспара на пороге своего дома. В девять часов вечера она вернётся в свой номер в отеле и повесится на ремне в туалете. В кармане чёрного платья будет лежать смятая бумажка в пять евро.