шоколадные сигареты

***

Это — спящая принцесса, С ожиданьем на лице, Посреди глухого леса В очарованном дворце.

Ночное небо расстилалось перед балконом, вовсе не освещая землю, позволив сумраку владеть всем. В этой пустой, мертвой тишине, Макс молча сидел в неудобном стуле. Когда-то крепкие пальцы сжались на ногах, не в силах отпустить. Челюсть предательски не двигалась, даже на доли миллиметра. Нежные, словно морские волны на глади горизонта, глаза уставились вперед. Ровно перед ним была ранее оживленная дорога. Однако сейчас она тихая. Это невероятно давит на и так дикое сердце робота. Так страшно ему было впервые. Но… Страшно за что? Разве ему страшно за невероятную красоту? За аромат идеальных кудрей, за тонкую шею и десятки родинок на фарфоровой коже? Нет, точно не за это. Ферстаппен редко боялся, даже реже, чем многие думают. Тогда почему же он сидит на балконе в почти три утра? Его руки хотят что-то сделать с собой. Ударить? Нет. Убить? Возможно. Но больше они хотят почувствовать Шарля. Снова коснуться этой горячей кожи, хотя бы через премиальную ткань, хотя бы на секунду, мгновение, которое не забудется никогда. Хотелось написать еще пару-тройку сообщений Леклеру о том, как он скучает, о том как скучно ехать без него по ночной дороге… Но совесть и гордость, которая резко вернулась, не позволяла этого сделать. Безусловно, горд он был достаточно, особенно в реальной жизни. Однако, что с ним случилось в переписке? От чего его ледяное сердце растаяло? Звездная карта перед ним пыталась собрать слова во внятные мысли, получалось плохо. Ужасно плохо. Невыносимо плохо. Стоило ему подумать о ком-либо, кроме соседа, как голова переставала составлять логические цепочки, возвращаясь к другу. Голова медленно опустилась к руке, тяжело вздыхая: —Идиот, — пробурчал гонщик, сжимая переносицу, пытаясь прогнать навязчивые мысли, —Перестань, — просил себя парень, чуть ли не умолял. Идеальную тишину прервало уведомление. Макс подскочил с места, схватив телефон и разочаровавшись. Это был Льюис. LWHM Эй, спишь? Протерев глаза несколько раз, парень написал ответ. VERS Нет, что такое? LWHM Покататься не хочешь? VERS Может и хотел бы, но я в другом городе. LWHM Даже так? Ничего себе. А вечерком? VERS Я ужинаю. LWHM Тебе после шести кататься и есть нельзя? VERS Я с Шарлем ужинаю. LWHM И что? VERS Ты глупый? LWHM Ладно-ладно, напиши как вечер свободный будет. Окей? VERS Без проблем. LWHM Приятного ужина, голубки. VERS Что? Последнее сообщение осталось непрочитанным, как назло. Ферстаппен сжал мобильный в ладони, желая разломать сначала его, а потом и свою голову. Переписка с соседом вновь открылась. Он молча перелистывал ее, вникаясь в каждую буковку на небольшом экране. Макс мог легко поверить в красоту друга, но никак не в свою. Обычная внешность, довольно распространенная в этих местах. Желание хоть что-то написать было огромным, настолько, что пришлось залезть на страницу в соцсетях. Неидеальный, но не менее прекрасный профиль. Тьма подписчиков и лайков. Неудивительно, ведь кто не заприметит такой шедевр искусства? Многие говорят, что такие чувства исключительно положительны, но гонщик не согласен. Категорически. Эти ощущения могут стать музой во всех твоих действиях, в каждой мысли. А могут уничтожить на своем пути все. В Максе переплелись эти трепетные чувства, создав упругий кнут, бьющий в мозг и сердце поочередно. От этого парню становилось лишь хуже. Между ними сотни километров, но он до сих пор слышит аромат его духов. Легкий, словно движения примы. Чарующий и унижающий самоволие гонщика. Из грез его достало неприятное чувство онемевшего пальца, который устал листать профиль Леклера. Но и винить Макса было нельзя. Этой красотой нельзя налюбоваться. Все, что оставалось призеру: попытаться заснуть. Через силу, через жгущее желание вернуться к скроллингу соцсетей друга. К великому счастью, у него это получилось.

***

День Шарля начался явно не с той ноги. Пустой холодильник, кончившийся кофе, ужасные мешки под глазами на бледной коже: все это испортило настроение парня в первые же полчаса. Несмотря на довольно приятное окончание вечера, монегаск так или иначе выглядел уставшим. Умывшись холодной водой, он вспомнил о приезде Макса. Протяжный стон в перемешку с матом вылетел из ванной комнаты и пронесся по квартире. Парень никогда не занимался спортом профессионально, ему нравился теннис, баскетбол, но это не было увлечением номер 1. Тем не менее, монегаску удосужилось нести на себе несколько пакетов и пачку яиц, что бесчисленное количество раз пыталась упасть. Тяжелые пакеты упали на стол с грохотом. Шарль любил покупать что-либо, но не торопясь, избирательно. Однако сегодня было исключением, первым, и как надеется парень, последним. Отсутствие ингредиентов не было единственной проблемой в приготовлении ужина. Катастрофой была сама процедура готовки. Монегаск любил готовить, но дома делал он это гораздо реже, чем живя в этой квартире. Безусловно, базовые блюда готовить он умел хорошо. Но чем замудреннее рецепт, тем сильнее злился парень. Вечер близился, двигаясь мелкими, но быстрыми шагами прямо в дом. Даже любимый, только-только купленный кофе не спасал. Лишний грамм приправы — необходимо переделать. Нет, дело не в перфекционизме парня, хотя, это тоже имело место быть. Он стремился порадовать соседа блюдом, которое будет идеально вкусным и элегантным. Желание сделать блюдо, что понравится Максу, стало главной целью дня. Минуты за плитой перетекли в часы. И вот долгожданный результат: идеальная запеченная курица и гарнир к ней. Сочетание домашнего и максимально вкусного. Возможно, это самое аппетитное мясо из всех приготовленных парнем. Облегченно выдохнув Шарль взглянул на телефон. Несколько пропущенных сообщений от Макса. Не передать словами, как матерился и ругался Леклер, открывающий мессенджер. VERS Привет, я где-то через час буду. Возможно немного задержусь, говорят, что недалеко авария была. Тебе что-то купить? Шарль благодарил всевышнего, что последнее сообщение пришло не так давно. Он быстро напечатал ответ: charlie Прости, не видел сообщений. Еще актуально? VERS Все хорошо. Так тебе что-то купить? charlie Легкое вино было бы неплохо купить. VERS Принял, ждите курьера через двадцать минут. Шарль теперь уж точно облегченно вздохнул. Помимо еды надо было прибраться. У парня не было привычки разводить бардак, но тем не менее небольшая куча брендовой одежды валялась на тумбочке и мозолила глаз. Монегаск на удивление успел сделать все, что хотел, даже чуть больше.

***

Послышался стук в дверь и заставил парня замереть на месте. Он взглянул на себя в зеркало еще раз. —Могло быть и хуже… — Шарль глубоко вдохнул прежде чем открыл входную дверь. Макс. Все тот же, растрепанный, изумительный, красивый. Он держал бутыль дорогого вина на вытянутой в сторону руке, словно зазывая выпить. Леклер, конечно, согласится. Вторая крепкая рука гонщика была закинута за спину, притворяясь официантом-сомелье. Ферстаппен не пытался казаться лучше, чем он есть. Отнюдь, парень был просто… собой? В потемках подъезда эти голубые глаза были словно единственным источником света. Путеводителем в мир, страшный, необузданный и привлекательный. Эти две яркие звезды искрились на его спокойном лице, выражая весь салют эмоций. Робот не сможет скрыть своего кода, если система взломана. Колоски пшена в виде волос слегка падали на лоб, пытаясь прикрыть глаза, давно рассказавшие все возможные секреты. Тонкие губы открылись, выражая искреннюю улыбку и радость встрече. —Ну, здравствуй, — бровь еле заметно нахмурились в поисках ответа. Шарль стоял словно ошарашенный, хотя отлично знал, на что идет. Но видеть Макса после того диалога… Все воспоминания за этот небольшой промежуток времени складывались в странные чувства для него. «Что сказать?» — задумался монегаск, забыв о том, что время все еще идет. Ферстаппен вглядывался в модельные черты лица, рассматривал каждую родинку, каждое движение. Эта фарфоровая кожа была невероятной, до боли в животе приятной. Гонщик явно не собирался делать что-то первым, хотя не он ли угрожал Шарлю? —…Привет, а ты разве не в другой одежде был? — максимально неожиданно спросил парень. И вправду. Макс стоял в черной, облегающей подтянутое тело футболке. Круглый вырез идеально подчеркивал надгрудинную ямку на соседе. Робот заметно улыбнулся. Глаза прищурились, смягчая взгляд. —А ты внимательный. Купил сегодня. Нравится? — вопрос застал врасплох и так убитого Шарля. Но он на это и рассчитывал. Язвительная улыбка на гонщике все выдала. —Э… Да. Красиво, — кудрявый парень почесал затылок, после чего махнул рукой, жестом приглашая домой. Они прошли на кухню, где уже горели восковые свечи и находился их ужин. Монегаск сделал шаг в центр, хитро раскрывая занавес меню. —Голоден? Пшеноголовый послушно кивнул, снова теряя ту гордость, что пришла ночью. Они уселись за стол напротив друг друга. Попробовав кусочек курицы, сосед растаял в комплиментах: —Это великолепно, клянусь: вкуснее я не ел ничего, — карамелизованная корочка на мясе соблазнительно хрустела, говоря за парней. Шарлю было довольно этой похвалы, но друг не останавливался льстить и обожествлять кулинарные навыки «повара». —Все-все, правда, Макс, ты меня очень смущаешь. Любой приготовит по рецепту, — останавливал поток слов монегаск. —Не любой. Далеко не любой, — гонщик давно перестал есть, отложив тарелку в сторону. Он опирался на кулак, не смолкая монолога, — Надо иметь предрасположенность, чтобы так готовить. Предлагаю поднять бокал за чудесного повара-художника. Мускулистая рука схватила бутылку, открывая за доли секунды. —Я за, но только если про призера гонок не забудем, — кокетливо добавил свои условия парень. Голубые глаза моргнули в знак согласия, добавляя к взгляду фразы. —Не смею противиться, ваше величество, — бордовая жидкость едва коснулась сосуда, перед тем как стекло их бокалов столкнулось в глухом ударе. Они впервые болтали настолько непринужденно и занимательно. Смех менялся на еще более громкий смех. Но никто не отменял эти переглядки, быстрые, молниеносные. На секунду становившимися знаками вопроса в их немом диалоге. Бокалы быстро опустошались, после чего заново наполнялись алкоголем. Луна давно взошла над Петербургом, но расходиться соседи не собирались. О, нет, все только начиналось. Зеленые глаза быстро стали манящими. Точнее: еще более манящими, чем они были до. Темные ресницы нависали гранью между самоконтролем и инстинктами. —…Отныне меня звали текильщиком, — закончил рассказ Макс. Робот будто оставил протокол, предлагая себя свободной речи. Эмоции наконец-то появлялись на его лице чаще, чем раз в пять минут. Это не могло не подкупать Шарля. —Ты любишь рисковать? — спросил гонщик. Дикие голубые глаза устремились в глубины подсознания Леклера, устраняя любые попытки соврать. —Смотря в чем, но больше да, чем нет. Собеседник молча проверял градусный напиток на выдержанность сорта и знатное происхождение, рассматривая бокал. Сильные пальцы сжимали бокал до такой степени, что на стекле невольно могли появляться микротрещины. —Я унесу тарелки, — подвел итог данного этапа Шарль, поднимаясь на длинные ноги. Путь был недалек, но парень тянул каждое движение. Непонятно зачем: боясь встретиться взглядом или дразня? Что бы это не было, сосед принял это за вызов, который был уже не первым. —Ты когда-нибудь жалел, что живешь со мной? — поднялся со стула гонщик, встав в дверном проеме. —Нет, я жалею совсем о другом, — неторопливо ответил кудрявый, прислоняясь к подоконнику, не залезая на. —И о чем же ты жалеешь? — хмуро глядел голубоглазый сосед. —О том, что я заставил тебя чувствовать себя плохо, тогда, в клубе. —Шарль, ты не виноват в том, что Ландо так поступил. Да и он тоже не виноват. —Кто тогда виноват? —Я, только я, — подошел ближе Макс, сокращая расстояние между ними до этического предела, — мне не стоило тогда приходить. —Макс, ты не пр… — попытался возразить монегаск, но тяжелая рука опустилась на пухлые губы, заставляя замолчать, хотя бы на секунду. Пшеноголовый сократил расстояние еще больше, но дистанция была, хоть и маленькая, исключительно уважительной. —Нет, ты не понимаешь, что я чувствовал тогда. Когда открыл дверь. Когда увидел, как он тебя целует. Делает то, на что я не решусь никогда, — рука медленно опустилась со рта друга, а расстрепанная голова медленно опустилась, скрывая взгляд. Точка невозврата наступила, как и тишина. Леклер проморгался, вникая в слова, сказанные только что. Сейчас все зависит лишь от него. Он может выгнать Макса, отстранить. А может поменять ситуацию разом. Бледная рука медленно коснулась щеки, проводя легкую линию вдоль челюсти. Его кожа была все такой же холодной, но это касание заставило щеки едва заметно покраснеть, опуская взгляд еще ниже. Вторая рука затронула лопатки в черном одеянии. Шарль провел очертания кости, останавливаясь на плече. Пухлые губы не торопились, одаривая горячим дыханием накаченную шею. Гонщик тяжело вздохнул, когда сосед поцеловал основания ключиц, переходя выше. Несмотря на свою неопытность, пока парень справлялся куда лучше. Он не пропускал ни миллиметра на теле, касаясь кадыка, покусывая кожу вокруг. Его целью было не оставление метки, а завоевание этой неприступной крепости. Но кто из них был этой крепостью? —А сейчас? — тихо бросил вызов Шарль, отстраняясь к подоконнику, что и так уже был близко. Аквамариновые глаза блестели в этой тьме. Горели огнем, что только что вновь зажег парень. Эта ситуация — последнее, что ожидал парень. Однако это не значит, что он этого не желал. Одним рывком он схватил соседа и вжал в подоконник. Кудри прильнули к оконному стеклу, завиваясь активнее. Сухие губы Макса быстро прилипли к дружеским. Все эмоции, что кипели и реагировали между собой внутри, все, что копилось в нем неделями, вылились в этом поцелуе. Это была не просто страсть. Это было признание, чистое, как ночное небо над ними. Искренный, словно слезы счастья. Холодные пальцы коснулись лица, обхватывая с двух сторон и обращая мраморную статую к себе. Теперь он скульптор. Но вместо инструментов у него пальцы и губы. Ферстаппен поднял Шарля за подбородок, на секунду любуясь и накрывая его губы снова, но с новым напором. Ему не надо было спрашивать вслух. Он измерял допустимые пределы по реакции организма: в какой момент дать передышку на долю мгновения, а когда наоборот, надавить дальше. Прокуренная рука коснулась кудрей, но это не было боязливым движением. Это было резкой нуждой, тем, о чем думал он перед сном. Между поцелуями пшеноголовый изучал лицо монегаска вблизи, разглядывая каждую деталь. —Ты невероятен, mijn liefde— шептал хриплый, твердый голос, заставляя зеленые глаза улыбаться, сливаясь с этим огнем воедино. Рука Шарля забралась под обтягивающую футболку, приподнимая края ткани и гладя каждый квадратный сантиметр на прессе. Затем добавилась и вторая рука, заброшенная к крупной груди гонщика. Соседу пришлось поставить колено между ног Леклера чтобы самому не потерять баланс от прикосновений. Его рука спускалась к изящной талии, огибая большим пальцем всевозможную площадь тела. Бледная рука перешла к джинсам, ощупывая нужную зону, играя с Максом. —Я же говорил, что тебе лучше не знать, на что я способен? — оторвался от губ парень. Темные ресницы маняще моргнули, пока оставшаяся на чужой груди рука массажировала кожу: —Говорил. «Друг» улыбнулся шире, чем обычно. Одним ловким движением он поднял Шарля на руки, быстро относя куда-то. Спина монегаска коснулась холодной простыни, заставляя поерзать от неприятного ощущения. —Все нормально? — спросил нависший над ним парень. —Да, просто холодно, — успокоил Шарль, укладываясь поудобнее на кровати. Одеяло из горячих поцелуев на теле согрело со всех сторон, вынуждая избавляться от лишней одежды. Пшеноголовому понадобилось несколько секунд, чтобы насладиться красотой голого торса любовника. —Ты в курсе, что у тебя прекрасное тело? — спросил в темноте Макс. —Обычное, не льсти, — нахмурился собеседник. —Серьезно? — парень прильнул к этому телу, проводя линии между родинками и собирая их в многочисленные фигуры, заставляя соседа вздрагивать, — каждая деталь на твоем теле - искусство, которым я любуюсь, Шарли. Ферстаппен избавил объект исследования от домашних штанов, кинув их в сторону. Теперь была очередь парня играть и дразнить. Одна рука придерживала элегантную талию, а вторая нагло нащупывала необходимое место, вынуждая Леклера выгибать спину, извиваясь словно змея, сопровождать процесс тихими стонами. —Что такое? — насмешливо спросил парень, не останавливаясь, только меняя темп движений рук. Но сосед лишь отвернул взгляд, краснея как маковое поле в мае. Стоило ему убрать ладонь от боксеров монегаска, как соседа прорвало на слова: —Merde, Макс… —Я слушаю, внимательно, — наклонился гонщик, не снимая самодовольной улыбки с лица. —Пожалуйста, я прошу тебя. Изумрудные глаза врезались в мозг, а главное в сердце парня, который ждал зрительного контакта и этих слов. —Как прикажете, — рука вернулась на прежнее место, а губы коснулись изгиба тонкой шеи, прикусывая идеальную кожу. —Ты хочешь? — желал удостовериться «эгоист», — если нет, то мы можем просто… —Заткнись и действуй, Ферстаппен, — нагло, но чувственно парировал Шарль. Пшеноголовый кивнул головой, начав искать что-то в тумбочке возле. В скором времени пальцы оказались в жидкой субстанции. —Я, если честно, не пробовал еще, ну… С парнем? — потупил взгляд гонщик, — просто говори, что чувствуешь и хочешь, договорились? Такая нежность от самого Макса казалась чем-то невероятным для Шарля. Громкий звук рассек комнату и квартиру, отсылаясь эхом. Сосед мягко коснулся свободной рукой бедра, поглаживая внешнюю часть. Он неторопливо добавил второй палец, заглушая стоны поцелуем. Бледные пальцы сжимали простынь, от чего запястья ныли, а руки немели. —Макс, — ему не надо было говорить все. Они понимали друг друга с полуслова, с первой нотки голосов, с взмаха ресниц. Через мгновение джинсы улетели в сторону домашних штанов. Разогрев субстанцию и нанеся ее, парень осторожно вошел, пытаясь не навредить. Он прижался всем телом, накрывая лицо своей модели поцелуям. Гонщик не старался заткнуть соседа, нет, Леклеру была дана свобода действий, которой он пользовался. Тонкие пальцы вплелись в растрепанные локоны, прижимая всю голову себе в плечо, надкусывая мочку уха. Он вдыхал аромат морского бриза и его кожи, наслаждаясь моментом. Темп постепенно наращивался. Монегаск обхватил корпус подтянутого тела бедрами, убивая оставшиеся сантиметры между ними. Пока пальцы первой руки сжимали волосы на Ферстаппене, вторая рука перешла к широкой спине, вцепившись в нее ногтями. —Ты меня убить хочешь? — настырно спросил Макс, придерживая ноги любовника. —…Пожалуйста. Резкий укус в ключицу и ускоряющийся темп превратил их стоны в общую арию страсти, любви и нежности. Освободив одну руку, пшеноголовый коснулся соседского члена, доводя того до полнейшего экстаза, сам будучи на грани. Горячее дыхание заполнило в комнату и с общим вскриком их тела содрогнулись в одном целом. Леклер закинул голову на простынь, вдыхая полной грудью, чувствуя тепло по всему телу. Сосед упал рядом, не в силах отныне встать с кровати. —Макс, — нарушил их тишину парень. —А? — лениво, не открывая глаза спросил собеседник. —Можно я тебя поцелую? —Ты шутишь? У тебя это получается не очень. —Не шучу, вообще-то. Голубые глаза распахнулись в недоумении. Шарль лежал на спине, наблюдая потолок, или просто скрывая взгляда. —Еще раз спросишь меня такое: я обижусь. И он поцеловал гонщика, словно желал спокойной ночи, словно мечтал не терять его.

***