Режь и беги

Тай, несомненно, был взбешен, и остаток дня провел, отвлекаясь на это. Чем больше он отвлекался на их с Зейном мелкие личные взаимоотношения, тем больше злился. Им нужно было найти убийцу, а Таю - отомстить за смерть собрата, и ему не нужно было отвлекаться на эту затеянную ими интрижку. К тому же он больше не мог кричать на Зейна, чтобы выплеснуть разочарование. Это казалось неправильным после того, что между ними произошло. Он не привык злиться не имея возможности дать выход гневу, и это выматывало его. Наконец они вернулись на Федерал-плаза и рассказали о том, что произошло со взорвавшимся компьютером. Их расспрашивали о синяках, которые были у обоих мужчин, и о том, почему они покинули место происшествия, когда знали, что их будут допрашивать. Тай был вынужден позвонить Дику Бернсу, чтобы отвязаться от недовольных следователей, и их отправили восвояси. Остаток дня они провели в отеле, перебирая файлы и заметки в поисках ниточки. Снова начался дождь, капли лениво били по окну отеля, когда Тай наконец отложил работу и положил локти на стол. Он провел руками по лицу и жалобно застонал. – Мы обедали? – угрюмо спросил он. – Неа, – рассеянно ответил Зейн. Пару часов назад ему наконец-то удалось погрузиться в отчеты о вскрытиях, и этой темы было более чем достаточно, чтобы подавить любые физические желания: голод, секс или что-то еще. – Может, уже пообедаем? – с сарказмом спросил Тай. Зейн с тихим вздохом отбросил ручку. – Конечно, – согласился он. Тай откинулся на спинку стула, наблюдая за Зейном, как за львом в зоопарке. Он был раздражен им не только из-за того, что его заставили покинуть место преступления раньше времени. В основном Тай был раздражен тем, что теперь, когда Зейн что-то делал, он задавался вопросом, почему. Оттолкнув папки с документами и отступив от стола, Зейн потянулся, подняв руки над головой и закрыв глаза. Он был напряжен все утро, и сидение над папками с делами во второй половине дня тоже не помогло. – Может, на сегодня хватит? – нейтрально спросил Тай. Зейн выгнул спину, и несколько позвонков хрустнули. Он с облегчением расслабился и открыл глаза. – Я буду в порядке после перерыва. Сейчас все это дерьмо крутится в голове, – пробормотал он, взмахнув рукой над головой. Тай лишь кивнул, нетерпеливо наблюдая за Зейном. Зейн бесстрастно отвел взгляд. – Итак. Обслуживание в номере? Или пойдем куда-нибудь? Мысль о сигарете была обнадеживающей, поскольку не похоже, что в ближайшее время ему предстоит еще один трах. То, что Тай был взбешен, было довольно легко расшифровать. Тай плотно сжал губы и задумчиво склонил голову набок. – Выходить на улицу может быть рискованно, – заметил он ровным тоном. – Я пока не заметил хвоста, но это не значит, что у нас его нет. Зейн рассеянно кивнул и подошел к комоду, куда бросил гостиничную книгу с меню. Он думал, что Тай захочет выйти из отеля и побродить, настолько беспокойным был этот человек. Но вчера он понял, что невозможно предугадать, что сделает Тай. Пытаться предсказать его действия было бесполезным занятием, от которого часто болела голова. Он полистал книгу, лежавшую на столешнице. Глаза Тая не отрывались от него, когда он двигался. Казалось, он чего-то ждал. Молчание затянулось, и Зейн изо всех сил старался его не замечать. – Может, мне вернуться в свою комнату на ночь? – неожиданно спросил Тай. – Или мы сможем работать вместе и одновременно трахать друг друга до потери сознания? Зейн вздернул подбородок и долго смотрел на Тая широко раскрытыми глазами. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его, прежде чем попытаться снова. – Я могу работать трахаясь, – сказал он. Господи, он говорил как идиот! Тай фыркнул. – Отлично, – резко сказал он, и улыбка снова исчезла. – Пока мы будем продолжать в том же духе, все будет хорошо. Сузив глаза, Зейн повернулся к Таю, прихватив с собой меню. – Оставим все как есть? – с любопытством спросил он. Да, между ними, похоже, было чертовски много химии, и было несколько пугающе нежных моментов, но Зейн знал, что лучше ничего в этом не видеть. – Верно, – ответил Тай, то ли не обращая внимания на подразумеваемый вопрос, то ли не желая уточнять. Не дожидаясь ответа, Зейн протянул меню, но не сводил глаз с Тая, наблюдая за ним. – Я возьму то, что ел вчера вечером, – ответил Тай, опустив взгляд в меню и снова подняв его на Зейна с небольшой ухмылкой. Другой мужчина поднял бровь, бросив на Тая взгляд, полный язвительного веселья, и убрал меню обратно. – Я подумал, что ты захочешь то же, что и на завтрак, – бросил он, подойдя к телефону. Тай мрачно усмехнулся, и этот звук почти обеспокоил его, когда он сел в затененный угол гостиничного номера и откинулся в кресле. Он наблюдал за Зейном, выслеживая его, как хищник выслеживает свою добычу, пока тот двигался. Зейн набрал номер службы доставки и заказал пару ужинов и десерт, прекрасно понимая, что Тай следит за ним. Отрывисто попрощавшись, он положил трубку и снова сел за стол, раздвигая папки и пользуясь возможностью просмотреть еще несколько фотографий вскрытия, пока не принесли еду. Он старательно избегал смотреть на Тая. Так было лучше для его психического здоровья. Таю было интересно, почему Зейн так старательно его игнорирует. В конце концов он пожал плечами и достал толстую папку из пакета, доставленного курьером из Вашингтона ранее в тот же день. Тай попросил своего приятеля из главного офиса найти все необъяснимые убийства за последние десять лет, а затем попросил его прислать список по факсу. Он выбрал из этого списка несколько убийств, запросив файлы, которые могли бы подойти к их делу, чтобы попытаться отследить преступника. У него также была стопка досье на каждого агента, работавшего в нью-йоркском офисе за последние десять лет, в том числе и на него самого. Он просмотрел их все после того, как закончил со старыми делами, и составил список мест, где работал каждый агент до назначения в Нью-Йорк. Все, что ему нужно было сделать, - это найти убийство, подходящее под их серию, что было легче сказать, чем сделать, учитывая, что у парня не было никакого почерка, а затем сопоставить места. – Это дерьмо проще, когда за дело берется компьютерный ботаник, – проворчал он, зажав в зубах карандаш. Зейн взглянул на него и тихонько фыркнул, а затем вернулся к своим записям. Тай поднял на него глаза и неосознанно нахмурился, а затем вернулся к папке, которую держал в руках. Это было нераскрытое убийство в Балтиморе примерно пятилетней давности. По мере чтения он хмурился все сильнее и сильнее. – Я знаю это дело, – пробормотал он, перелистывая страницы. – Господи, я помню его, – пробормотал он про себя. – Девятнадцатое января, – продолжил он, не заботясь о том, обращает ли Зейн на него внимание. Жертва была найдена на территории юридического факультета Мэрилендского университета. Он умер — после того как его тащили по улицам за чем-то, что, по-видимому, было небольшим, медленно движущимся транспортным средством — от алкогольного отравления. Самое интересное, что Тай запомнил из этого дела, - личность жертвы. По слухам, он был печально известным балтиморским «Тостером По» - человеком, который с 1949 года посещал могилу писателя Эдгара Аллана По и поднимал за него тост с коньяком. Эти визиты, за которыми действительно наблюдали многие жители города, прекратились в том же году. – Нашел что-нибудь интересное? – спросил Зейн, наблюдая за происходящим. Тай ответил ворчанием. К карандашу во рту присоединился лист бумаги, папка лежала на коленях, а каждая рука держала по несколько листов, пока он перечитывал то, что запомнил. Он помахал Зейну рукой и указал вниз. Зейн почти ласково улыбнулся и, остановившись рядом с Таем, вытащил бумагу и карандаш из его губ. Он опустил взгляд на папку. – Юридический факультет Мэриленда, да? – Я помню это дело, – сказал ему Тай. – В нем есть все признаки. К сожалению, оно такое же случайное, как и все остальные. Но там остался знак, – взволнованно сказал он, указывая на записи в оригинальном файле. – Перо. Мы знаем, что он был в Балтиморе, – объявил он почти изумленно. – Если он учился в Балтиморе в университете, то вполне мог подать заявление в Бюро сразу после окончания учебы, – пробормотал Зейн. – Или он работал в криминалистике или правоохранительных органах и оказался связан с Бюро просто из-за его близости. – Нам следует перепроверить всех агентов, которые были в Балтиморе с 2001 года, – предложил Тай. Зейн кивнул в знак согласия. – Похоже, это может быть прорыв. – Вот, – хмыкнул Тай, передавая ему папку. – Взгляни. Зейн взял папку и вернулся на свое место, начав ее читать. – Я помню, как это произошло, – сказал ему Тай, вставая и прохаживаясь. – Это было квалифицировано как преступление на почве ненависти, – продолжил он. – Жертвой стал парень по прозвищу Тостер По. На самом деле он был внуком первого Тостера, человека, который каждый год в день рождения Эдгара Аллана По пробирался на кладбище и поднимал за него тост с коньяком. Иногда он оставлял записки. В девяносто девятом году, после смерти отца, этим занялся новый парень, который оставлял более замысловатые записки. Однажды он сказал, что французский коньяк недостаточно хорош для По; это было сразу после 11 сентября, я думаю, и французы отказались присоединиться к охоте на террористов. А в 2004 он оставил записку о том, что «Вороны» проиграют Суперкубок. Это разозлило многих людей. – Боже, что угодно, только не соперничество в НФЛ, – пробормотал Зейн. – Итак, что бы отравиться алкоголем, надо выпить чертовски много, если это произошло за один присест, особенно если он не был алкоголиком. Это больше похоже на утопление. – Он пролистал страницы, ища отчет о вскрытии. – Его также протащили по улицам, – заметил Тай. – Оставили в снегу. Но если неважно, кто был жертвой, как они сначала думали, то сама смерть еще важнее. – Странное сочетание методов, – пробормотал Зейн, читая отчет. – Он не был алкоголиком. Его печень была в порядке. Тай наблюдал за Зейном, ничего не отвечая. В этом деле были вещи, которые мелькали у него в голове, как летучие мыши в устье пещеры. Они сводили его с ума, а он не мог поймать ни одной. – Какие мысли? – тихо спросил он. – Либо кто-то заставил его выпить огромное количество, либо ему сделали инъекцию, – с уверенностью сказал Зейн. Он снова перечитал отчет. – Но следов не обнаружено. – Думаешь, он знал нападавшего? – тихо спросил Тай. Зейн нахмурил брови. – Никаких следов борьбы, кроме следов от веревок, с помощью которых его тащили. Никаких царапин под ногтями. Он уже был без сознания, когда его тащили. – Покачав головой, он расфокусировал взгляд. – Я уверен, что он знал. Наверняка он его знал. Даже доверял ему. Друг или коллега. Кто-то, с кем можно отпраздновать, с кем можно выпить больше, чем обычно. Подсыпать ему наркотик, чтобы сделать его податливым и склонным пить еще больше. Тай кивнул в знак согласия. – Это эпицентр, – пробормотал он. – Я позвоню Бернсу и скажу, чтобы он попросил кого-нибудь заняться этим. – Расскажите ему о том, что мы хотим выяснить. Запроси Балтимор - родной город, школу, даже семью, – рассеянно сказал Зейн, все еще просматривая файл. – Ага, – ответил Тай, отстегивая телефон от пояса. Пока Тай говорил, Зейн углубился в досье и, щурясь, встал, чтобы переложить стопки бумаг из других дел на столе. Тай передал Бернсу все, что они выяснили, как только убедился, что линия безопасна. Поначалу тот отнесся к связи с Балтимором с сомнением, но Таю не потребовалось много времени, чтобы убедить его. Каким бы прохвостом ни был Тай в Бюро, Бернс всегда доверял ему и относился к нему почти как к сыну. Зейн не мог не задаться вопросом, почему. Вскоре Тай закончил разговор и снова зашагал по комнате. Наконец он остановился и посмотрел на Зейна. – Я голоден. – Мммм, – тускло ответил Зейн, разложив перед собой три папки с делами. Тай нахмурился и наблюдал за ним. – Нашел что-нибудь? – с надеждой спросил он. – Нет, – ответил Зейн, растягивая слова, поскольку все еще читал. – Не нашел. Никакой борьбы. – Что? – спросил Тай в замешательстве. – Никакой борьбы. Никаких признаков борьбы. Иногда жертвы были связаны или обмотаны, но не было ни синяков, ни следов ногтей, ни ссадин. Никаких признаков того, что они боролись перед тем, как их убили, – сказал Зейн, нахмурившись и взяв в руки еще одну папку. – Этого не может быть. – Как такое возможно? – тихо спросил Тай. – Он не мог знать всех своих жертв. Думаешь, он использует значок , чтобы заставить их сотрудничать? – Почему он не мог их знать? – спокойно спросил Зейн, подняв голову. – Потому что для других его знакомых было бы очевидно, что они медленно погибают ужасными способами, – огрызнулся Тай. – Если только это не профессиональные контакты, – медленно добавил он. – Или смешанные. Профессиональные. Личные. Семейные. Прошлые друзья из школы или колледжа, – предположил Зейн. – Ты знаешь, насколько это маловероятно? – с сомнением спросил Тай, неосознанно перейдя на тот же тон, что и Бернс. – Кроме того, мне все равно, насколько хорошо я знаю кого-то, если он начнет пытаться меня порезать, я буду сопротивляться, – заявил он. – Это маловероятно. Но это возможно. Нью-Йорк - чертовски большой город. У тебя могут быть друзья в самых разных местах, и они никогда не узнают друг о друге, – сказал Зейн, закрывая папки и складывая их в стопку. – Да пошел ты со своей логикой, Гарретт, – надулся Тай, снова принявшись расхаживать. – Дайте мне геометрию в любой день, – пробормотал Зейн. – Ненавижу алгебру. Тай остановился. – Мы должны проверить жертв на наличие судимостей, – заявил он. – Если убийца - федерал, он может находить своих жертв на работе. – Нам нужны их дела. Судимости, работа, церковь, семья, школа... все это может быть связано. Черт, подработка. Бойфренд. Кружок вязания, – пробормотал другой агент. – Нам также следует проверить файлы свидетелей, – пробормотал Тай. – Они могли не быть преступниками, если он вел расследование. Они могли быть свидетелями. Но никто не убедит меня, что значок может помешать кому-то бороться за свою жизнь. – Хлороформ, – внезапно сказал Зейн, указывая на лежащую перед ним бумагу. – Судмедэксперт обнаружил следы хлороформа при некоторых вскрытиях. – Этого достаточно, – нахмурившись, согласился Тай. – Да, – согласился Зейн, кивнув. Он слегка вздрогнул, когда в дверь постучали. – Я понял, – пробормотал Тай, вставая и босиком пробираясь к двери. Волоски на его затылке внезапно встали дыбом, и ощущение, что что-то не так, нахлынуло на него, как это иногда бывало, когда он служил. Он помедлил, приближаясь к двери, оценивая реакцию интуиции на стук и облизывая губы в нерешительности. Наконец он подошел к глазку и посмотрел в него, держа руку с пистолетом у поясницы. Зейн напрягся, увидев, как Тай потянулся за пистолетом, и взял свой с комода, стоявшего рядом с ним. Он внимательно наблюдал за происходящим, держась вне прямой видимости от двери. Но Тай расслабился, увидев снаружи служащего отеля с едой, и задумался, почему он так нервничает. Он открыл дверь и без лишней нервозности поприветствовал служащего, а когда еда была расставлена и служащий ушел, Тай посмотрел на Зейна и пожал плечами. – Я немного напряжен, – смущенно признался он. Он уже не в первый раз говорил эти слова Зейну. – Более чем немного. – Зейн посмотрел на него ровным взглядом. – Не игнорируй эти инстинкты. Твои наверняка лучше, чем мои. – Заткнись, – тут же огрызнулся Тай. Подняв крышку со своей тарелки, он сузил глаза и, бросив взгляд на Зейна, улыбнулся. – Почему ты думаешь я сплю здесь с тобой? – язвительно спросил он. – Потому что я легко пугаюсь. – Думал, это из-за увлекательных бесед со мной, – уныло сказал Зейн. – В любом случае, за твое увлекательное что-нибудь, – рассеянно ответил Тай, садясь и придвигая к себе тарелку. Зейн хихикнул и взялся за свою тарелку, но только после того, как стащил у Тая картошку. Вместо картошки у него были палочки моцареллы. От луковых колец он решил отказаться. Просто на всякий случай. – Вор, – угрюмо пробормотал Тай. Зейн подмигнул и протянул палочку моцареллы, чтобы успокоить его. Тай недовольно посмотрел на нее, а затем выхватил из рук Зейна. – Ты не заметил, что за нами кто-то следит? – спросил он, откусывая кончик палочки моцареллы и шипя, когда горячий сыр попал ему на язык. – Конечно, просто я ничего не сказал, потому что я идиот, – легкомысленно ответил Зейн. – Господи, ты не говорил мне, что эти чертовы штуки ядерные, – пробурчал Тай, вытаскивая сыр из панировки и безуспешно пытаясь стряхнуть его с пальца. – Я подумал, что тот факт, что от них все еще идет пар, может быть подсказкой, – проворчал Зейн. – Заткнись, – пробормотал Тай, переместившись на своем сиденье, неосознанно выдавая немного затянувшуюся боль. Зейн нахмурил брови, наблюдая за неловким движением Тая, и моргнул, когда понял, почему. Он изо всех сил старался не ухмыляться, но губы все равно подергивались. – Прекрати, – пробормотал Тай, пытаясь съесть остывающий сыр со своего пальца. Зейн старательно следил за выражением своего лица, хотя глаза его по-прежнему ярко горели и сверкали. Он так редко брал верх над Таем, что пока не мог этого упустить. – Просто дай мне знать, если не сможешь справиться с острым и пряным, – поддразнил он, откусывая еще один кусочек от горячей сырной палочки. Он, вероятно, рисковал, но какого черта? – Еще один неудачный каламбур, и я тебя ударю, – предупредил Тай. Зейн не смог сдержаться. – Откуда ты знаешь, что мне это не понравится? Тай уставился на него, размышляя над этим вопросом с прищуренными глазами, вспоминая настойчивость Зейна в той драке. Сотовый телефон на его бедре требовательно зазвонил, вероятно, спасая Зейна от очередного удара левой в подбородок. Тай снял его с пояса и посмотрел на экран. Он выругался, открывая телефон. – Давно пора, черт возьми, – проворчал он в трубку, отставляя тарелку. – Вы Стив номер один или Стив номер два? – с сарказмом спросил он детектива на линии. – Эй, – возразил мужчина на другом конце провода. – Нам только что рассказали о вас, придурок. Не срывайся на меня. – Мы уже несколько дней ждем, блядь, – крикнул Тай, когда Зейн отодвинул тарелку и встал, чтобы пойти в ванную. – Это не моя вина, что вам, правительственным мальчикам, нужен кто-то, кто будет держать ваши члены, – отчитал детектив Стив Пирс. – Как скоро вы сможете приехать? – Дайте нам тридцать минут, – простонал Тай, отодвигая свою тарелку и глядя в сторону ванной, где слышался шум воды. – Нет. Дайте нам час, – исправился он, пытаясь рассчитать послеобеденный трафик. Он встал и начал ходить по комнате, а Зейн вернулся в комнату и начал надевать ботинки. Тай обменялся еще несколькими словами с детективом Пирсом, а затем закончил разговор и с долгим, искренним стоном упал обратно на кровать. – Итак. Они вообще знали, что мы здесь? – спросил Зейн с пониманием. – Сказали, что узнали сегодня утром, – ответил Тай с сомнением. – Я действительно начинаю чувствовать себя здесь как лосось... – Плывешь против течения? Да, я тоже так чувствую, – согласился Зейн, надевая через голову простую серую рубашку и заправляя ее в брюки. Он замер и посмотрел на Тая. – Ты выглядишь изможденным, – сказал он откровенно. Раньше он этого не замечал, но Тай выглядел как человек, который сгорает с двух концов . – Ты вообще спишь? – спросил он с беспокойством. – Не принимай мою бессонницу на свой счет, – с иронией ответил Тай. – Это не так. Зейн поднял глаза. – Бессонница. – Он нахмурился и вернулся к своим ботинкам. – Извини, – коротко сказал он. – Я слышал, что это ужасно. – Что? – спросил Тай, увидев его реакцию. – Что что? – переспросил Зейн, не отрываясь от шнурков. – Зачем ты так посмотрел? – спросил Тай словно защищаясь. Зейн отбросил тревожные мысли и сдержал эмоциональную реакцию, которая проявилась гораздо быстрее, чем ему хотелось. – Я никак не смотрел, – упрямо ответил он. – Чушь, – фыркнул Тай, снова сев и откинувшись на руки. Зейн закончил завязывать ботинок и приступил ко второму, намеренно не поднимая глаз. Он не хотел снова ввязываться во все эти истерические сцены. Он наконец-то довел Тая до более-менее человеческого состояния. И ни за что не хотел все испортить. Зейн уже чувствовал себя совершенно не в себе — за что очень хотел винить другого мужчину — и его самообладание казалось шатким. Он ненавидел чувствовать себя шатким. Это слишком напоминало ему абстиненцию. Тай поднял подушку и швырнул ее в него, попав ему по макушке, когда тот наклонился. Зейн закрыл глаза и издал угрожающе низкий горловой рык. Ладно, может быть, «в человеческом состоянии» было небольшим преувеличением. Он продолжил завязывать шнурки. Дальше, как он предположил, Тай снова обвинит его в том, что он замыкается в себе. – Ладно, – вздохнул Тай, закатив глаза, и поднялся с кровати. – Хочешь заработать язву в сорок лет, пожалуйста, – пробурчал он. – Иди на хрен, – пробормотал Зейн. Каким-то чудом он избежал язвы, но не помнил своего сорокового дня рождения. На самом деле, он не был уверен, что помнит что-либо из того года. Он оперся на колени и закрыл глаза, склонив голову. Зейн хотел бы не помнить ужасные и душераздирающие сны, которые мучили его после смерти Бекки. И он уж точно не хотел объяснять, как он снова и снова желал, молил и умолял о бессоннице. – О, Боже, только не снова, Гарретт, – пробормотал Тай в раздражении. – Серьезно? – спросил он с недоверием. – Нам нужно вызвать тебе психиатра? Зейн вскочил, охваченный гневом. – Ни один чертов психиатр не сможет мне помочь в данный момент, придурок. Хочешь знать, о чем я думал? Я думал о том, что были ночи, когда я считал бессонницу благословением. А теперь заткнись, черт возьми, и оденься, чтобы мы могли уже убраться отсюда. – Идиот, – презрительно прошипел Тай. – Ты так привык бежать и прятаться от своих проблем, что не можешь вытащить голову из задницы. Ты позволяешь своему прошлому управлять своей жизнью, и я чертовски устал от этого. – И я полагаю, у тебя есть все ответы, доктор Грейди? У тебя в кармане лежит красивый блестящий диплом психолога? Ты понятия не имеешь, с чем мне приходится иметь дело в моем прошлом, – прорычал Зейн. – И я не хочу знать, – без сострадания заявил Тай. – Прошлое не зря является прошлым. – А у некоторых из нас оно было достаточно хорошим, чтобы хотеть его вспомнить, несмотря на все кошмары, – резко ответил Зейн. – Перестань нести эту чушь пока ты не поймешь, что значит, когда твою голову кладут в чертов блендер, в то время как ты пытаешься удержать что-то ценное. Тай уставился на мужчину, задаваясь вопросом, имеет ли он право вспоминать все те адские ночи, которые он и его ребята из разведки пережили за эти годы. Если бы Зейн знал, что ему снится, он, возможно, не жаловался бы так сильно. В конце концов, он решил, что этот глупый спор не стоит того, чтобы его продолжать, и отмахнулся рукой. Зейн моргнул, когда Тай просто отмахнулся от него. – Невероятно, блядь, – пробормотал он, поворачиваясь, чтобы начать запихивать свои вещи в карманы. Он работал с эмоционально неразвитым мудаком. Если подумать, это многое объясняло. Зейн должен был проглотить столько же остаточной злости, сколько и жалости, которую он не смел показать этому человеку. Тай быстро переоделся в что-то, что не привело бы к его выдворению из федерального здания. Он стоял перед зеркалом в ванной и сердито качал головой, бормоча что-то себе под нос. Зейн снова начинал его раздражать. Что, по его мнению, было хорошо. По крайней мере, это означало, что желание облизать его с ног до головы прошло. Он глубоко вздохнул, вышел в главную комнату и схватил свою кожаную куртку. Зейн стоял у окна, скрестив руки, и смотрел в никуда, погруженный в свои мысли. – Снова задумчивый, как я погляжу, – иронично заметил Тай, похлопав себя по груди, чтобы убедиться, что его пистолеты не слишком заметны, прежде чем накинуть куртку. – Лучше, чем активно ныть, наверное. Зейн помолчал еще немного, затем хмыкнул и подошел к столу, чтобы начать складывать папки. – Да, ну, полагаю, ты еще не выбил это из меня, – пробормотал он. – Для этого понадобится больше, чем я когда-либо смогу сделать, – отрезал Тай, беря свой значок и кошелек. Покачав головой, Зейн снова замолчал. Он не мог продолжать спор, если хотел вести себя на работе должным образом. Достаточно было одной хорошей жалобы Бернсу о его непрофессионализме. А учитывая, как местные копы ненавидят федералов, Зейн не хотел рисковать. Он сунул несколько папок в холщовый портфель, а затем достал пистолет. Это будет долгий ебаный день.