Без права на слабость

В кабинете командира пахло старым деревом и дешевым табаком. Вальтер Берт стоял на пороге, впитывая этот на удивление уютный запах, такой непохожий на вонь пороха и крови, которая въелась в его кожу за последние месяцы. Солнечный луч, пробившийся сквозь грязное окно, выхватывал из полумрака пылинки, кружащие над столом, заваленным картами и донесениями. — Заходи, не стой как новобранец на первом построении, — раздался из глубины комнаты хриплый голос. Оскар Стоун поднялся из-за стола, и Вальтер невольно отметил, как изменился его старый друг. Командир части похудел, его мощные плечи ссутулились под грузом ответственности, а в уголках глаз залегли глубокие морщины. Но взгляд остался прежним — острым, как штык, и таким же беспощадным. В два шага он преодолел расстояние между ними и схватил Вальтера в крепкие объятия. Вальтер на мгновение замер, затем обхватил старого друга, вдыхая знакомый запах старшего товарища по академии. — Смотри-ка, — Оскар отстранился, держа его за плечи. — Живой. Хоть и выглядишь, как дерьмо. — Спасибо, — Вальтер хрипло рассмеялся. — Ты тоже не фонтан. — Чай? — Оскар протянул жестяную кружку. — Только не взыщи — трава какая-то. Кофе второй месяц не везут. Вальтер молча принял кружку, чувствуя, как тепло проникает сквозь перчатки. Он снял их, обнажив пальцы, покрытые свежими шрамами и не до конца зажившими ожогами. — Так… — Оскар уселся напротив, его лицо внезапно стало серьезным. — Рассказывай. 52-й стрелковый. — Мы держались как могли. Трое суток. — Вальтер произнёс глухо, будто из глубины траншеи. — Первую атаку отбили. Вторую тоже. На третью… — Он замолчал, глядя куда-то сквозь Оскара. — Сколько? — Из двухсот — тридцать восемь. — Вальтер поднял глаза. — Шестеро умерли по дороге в госпиталь. Моих в живых трое, я включительно. Оскар тяжело вздохнул, провел рукой по лицу. — А Лукас? — В живот. Не дотянул до санитаров. — Чертов ад… — Оскар отхлебнул из чашки. — А Сид? — В плену. — Вальтер стиснул зубы. — Вернее, был. Они его… — Жест рукой сказал все за него. В углу кабинета тикали настенные часы, отсчитывая секунды тягостного молчания. Где-то за окном проехал грузовик, и стекла задрожали от грохота. — Ладно, — Оскар встряхнулся первым. — Теперь о хорошем. — На этой войне есть что-то хорошее? — Есть. Ты жив. — Оскар достал из ящика стола папку. — И у меня для тебя подарок. Вальтер нахмурился: — Не нравится мне твой тон, старина. — А тебе и не должно. — Оскар встал. — Пойдем, покажу. *** — Командование решило дать тебе новый отряд, — сказал Оскар на ходу, ведя старого друга во двор через длинный коридор. — Экспериментальный. Вальтер ощутил, как по спине пробежали мурашки. В этом слове — «экспериментальный» — сквозило что-то тревожное. Он видел достаточно «экспериментов» за три года войны — от самоубийственных атак подростков с гранатами до отрядов смертников, которых бросали на минные поля. — Что за эксперимент? — спросил он, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Ответа он так и не получил. Двор части встретил их шквалом звуков — лязгом металла, руганью механиков, рокотом двигателей. Солнце, висевшее в зените, слепило глаза, и Вальтер на секунду зажмурился. Когда он открыл их снова, перед ним выстроилась шеренга солдат. Сначала он не понял. Потом не поверил. Затем ярость поднялась из глубины живота, горячая и горькая, как желчь. — Это… шутка? Десять пар глаз смотрели на него. Десять запахов — сладковатых, нежных, совершенно невоенных — ударили в ноздри. Омеги. Все до одного. — Капитан Берт, разрешите представить отряд «Валькирия», — раздался голос Оскара где-то за спиной. Вальтер стоял, словно вкопанный, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки так, что ногти впились в ладони. Перед ним, в неровном строю, переминались с ноги на ногу десять омег — худые, перепуганные, совершенно непохожие на солдат. Форма на некоторых из них несуразно висела. Его взгляд скользил от одного к другому, и с каждым новым лицом в груди нарастало ледяное отчаяние. Где-то в подсознании шевелилась страшная мысль: Неужели командование действительно настолько отчаянно, что бросает в бой даже омег? Значит, положение хуже, чем он думал. Значит, война проиграна, и их всех ведут на бойню. Вальтер вдруг с болезненной ясностью представил, как они все будут лежать в грязи с развороченными животами. Как их никто даже не станет хоронить. — Господи… — прошептал он. — Смирно! — рявкнул Оскар, однако приказ этот сделал только хуже. И без того неровная шеренга теперь беспорядочно перекатывалась с ноги на ногу, пытаясь сообразить, что такое «смирно». Двор кишел солдатами, словно растревоженный муравейник. Альфы с закатанными по локоть рукавами, обнажающими жилистые загорелые руки, замедляли шаг, проходя мимо необычного строя. Их ноздри трепетали, улавливая сладковатый запах омег. «Ну и мясо нам прислали…» — прошептал кто-то. Собралась целая очередь зевак. Пожилой охраник склада покачивал головой. — В наше время такого бардака не было… — но его собственный взгляд выдавал неподдельный интерес. Оскар медленно прошелся перед шеренгой, его сапоги гулко стучали по утрамбованной земле. Внезапно он резко развернулся, и его голос, привыкший перекрывать грохот артиллерии, разнесся по плацу: — Солдаты. Вы здесь не для красоты, и даже не для размножения. Шишки в главных штабах решили, что омеги могут быть полезны не только в борделях и на кухнях. Будете воевать наравне со всеми. И если научитесь использовать то, что в вас заложено, то, возможно, сумеете даже выжить. И самое главное, поблажек не ждите, — он вплотную подошёл к омеге, приковывающему сейчас наибольшее внимание: раскрасневшееся лицо, прилипшие ко лбу темные завитки волос, тяжелое шумное дыхание, трясущееся тонкое тельце… и мокрое пятно на штанах. — Имя. — А-Арий Грин, командир… — его слова слились с болезненным стоном. От столь близкого нахождения рядом с альфой новая волна мучительного возбуждения окутала его, отчего омега потёк еще сильнее. Ноги не выдержали, и он рухнул на пыльную землю. Оскар грубо подхватил его за грудки, утягивая вверх. — За свои жопы вы в ответе сами, — голос альфы понизился. Арий схватился за его запястья, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. — Залетите — это только ваши проблемы. Будете таскать свое пузо по окопам. Ясно? — Я-ясно, — тихонько проблеял Арий, постепенно теряющий связь с реальностью. Альфы вокруг начали скалиться из-за дурманящего запаха. Много месяцев они не прикасались к омегам. Из строя раздался насмешливый голос. — Да он сейчас набросится на вас, командир, и изнасилует прямо здесь. Тишина. Вальтер, до этого безучастно стоявший в стороне, резко повернулся. Говоривший был высоким, бритым наголо, с ледяными серыми глазами и шрамом над правой бровью. На его губах играла ехидная улыбка. — Ты… — Вальтер шагнул к нему. — Назваться. Омега лениво вытянулся, но в его позе не было ни капли уважения. — Ив Симонс. — Отжаться. Пятнадцать раз. Сейчас. — Ой, капитан, а вы строгий… — Ив усмехнулся, но всё же опустился на землю. Его отжимания были нарочито медленными, словно он дразнил всех вокруг. Каждое движение — плавное, почти соблазнительное, будто он не наказание отрабатывал, а кокетничал. Вальтер сжал кулаки. Из толпы донесся сдавленный смешок. — Эй, лысый, — кто-то крикнул из толпы, — прокатишь? — Не люблю, когда в меня зубочисткой тыкают, — закатил глаза Ив, вызвав гул голосов и освистываний. — Молчать! — голос Вальтера перекрыл гул толпы. — Первого, кто подойдет к моим бойцам ближе чем на три шага, отправлю в карцер с переломанными ногами! Толпа нехотя рассеялась, но взгляды продолжали ползти по омегам — из-за угла казармы, из окон штаба, из-под прикрытия грузовиков. Казалось, вся часть замерла, наблюдая за этим унизительным парадом. Вальтер почувствовал, как по спине бегут противные мурашки. Он понимал — эти взгляды, эти шепотки, эта похабная заинтересованность… Все это было лишь началом. Настоящий ад ждет впереди. Но больше всего его бесило то, как некоторые из его новых подчиненных отвечали на эти взгляды. Миловидный блондин кокетливо закусил губу, поймав чей-то оценивающий взор. Другой, смуглый и длинноногий, демонстративно потянулся, обнажая полоску кожи под гимнастеркой. Рыжий детина с непозволительно пышными формами для военного времени и наглым выражением лица, насмехался над происходящим. Будто не понимают весь ужас их положения. — Мне нужен помощник, — сказал он подошедшему Оскару. — Тебе нужен стукач иными словами, — вставил Ив. — Во-первых, — Вальтер устало потёр переносицу, — не тебе, а вам. Мне нужен тот, кто будет следить за порядком в моё отсутствие. Во-вторых, отжаться. Пятнадцать раз. Бритый омега фыркнул и опустился на землю. Каждое отжимание сопровождалось нарочито громким стоном. — Господи… — взвёл глаза к небу капитан. — Гляди, — Оскар сунул ему под нос папку с личными делами. Запах течного омеги налип на него, так что дышать стало трудно. — До призыва преподавал в начальной школе. Значит, умеет успокаивать истерики. — Учитель младших классов? — Вальтер приподнял бровь. — Ну, а кто ещё справится с этим зверинцем? Гарри Скотт! — Так точно! — пискнул полутораметровый мышонок в круглых очках, единственный кто сумел стоять по стойке «смирно». — Капитан Берт назначает тебя своим помощником, — сказал Оскар. — В его отсутствие ты отвечаешь за порядок. Все нарушения — сразу докладывать. Понятно? Гарри быстро кивнул, очки съехали на кончик носа. — Так точно, сэр! Вальтер пристально посмотрел на него. — Если кто-то подерется, ослушается или начнёт течь, — ты мне доложишь. Лично. Без исключений. — Будет сделано, капитан! — Хорошо. А теперь веди своих в казарму. *** — Это бесчеловечно, — пронзительно объявил Вальтер, когда они с Оскаром вернулись в его кабинет. Оскар лишь пожал плечом. — Они не созданы для этого, — продолжил он, сжимая край стола так, что пальцы побелели. — Их природа — рожать, заботиться, беречь жизнь. А мы… мы собираемся заставить их убивать. Оскар затянулся сигаретой, медленно выпуская дым: — Ты забыл, что мы на войне? Здесь все противоестественно. — Но это другое! — Вальтер резко встал. — Ты ведь видел их дела? Они и так сломлены. А теперь мы добьем их окончательно. Здесь даже выбора нет. Их либо расстреляют за преступления, либо отправят умирать «во искупление». И за что? Смотри, — он быстро пролистнул папку. — Леон Жак. Ограбил продовольственный склад. А ведь ему даже восемнадцати нет! Разве он достоин смерти?! А этот, — он перепрыгнул несколько страниц. — Виктор Нельсон. Самозащита со смертельным исходом нападавшего. С каких пор желание выжить это преступление?! — Успокойся… — Не могу! — с горечью произнёс Вальтер. — Я жил верой, что альфы должны защищать омег. А теперь… теперь я стану тем, кто поведет их под пули. Оскар потушил сигарету, встал и подошел к другу. — Послушай. Если не ты, то кто? Какой-нибудь ублюдок, которому плевать? Который будет издеваться над ними? Вальтер не ответил. — Они хотя бы получат шанс, — Оскар положил руку ему на плечо. — С тобой. Капитан печально посмотрел на старого товарища. — Я уже потерял одного омегу. Я не могу потерять ещё десять. Я не выдержу этого, Оскар. — Тогда не дай этому случиться. *** Вальтер с тяжёлым сердцем вышел из кабинета. В голове роились мысли, цепляясь одна за другую. Нужно взять себя в руки, выстроить план тренировок, наладить порядок, обозначить слабые и сильные стороны каждого… Работа предстоит колоссальная, раз он собирается сделать всё возможное, чтобы эти ребята выжили. Из внутреннего нагрудного кармана он выудил старый потрепанный бумажник, в котором хранилась аккуратно сложенная фотография. Отец, опирающийся на деревянную ногу, строгий, с приколотыми к груди наградами, обнимает за плечи улыбающегося папу, с самым нежным взглядом на свете. Его мягкая ладонь лежит на плече сидящего на стуле омеги, на руках у него драгоценный свёрток, из которого тянется крошечная ручка. Омега такой прекрасный, счастливый, познавший радость родительства. Рядом с ним стоял сам Вальтер, горделиво расправив плечи. Шершавый палец нежно провёл по образу Колина, омеги, которого Вальтер не сумел уберечь. Сердце сжалось в болезненные тиски. — Капитан! — послышался сорванный писк из конца коридора. Маленькая фигурка стремительно бежала в его сторону. Вальтер поспешно вернул фотографию на место. — К-капитан, — отчётливей вырисовывался Гарри, его помощник. — Капитан! Омега резко остановился. Взъерошенный, раскрасневшийся, со слезами на глазах. — Там драка, капитан!