Реликт доминанта

Однако истукан ничего больше не сказал про моё вселение. Они стали неожиданно более задумчивыми и осторожными. Вряк-Посула и Трын-Писца отозвали, а мне дали возможность погулять. Сказали … что моя ситуация не стандартная. Хотел бы я знать, в чём именно её нестандартность! И я решил немного освоиться. Я спустился вниз. Люди расходились. Изяслав и Олег о чём-то переговаривались и тоже разошлись. Пройдя сквозь золотые двери, и далее сквозь стены крепости, я пошёл бродить по коридорам Кремля и наткнулся на покои Великого Князя. Разбираться в происходящем я решил с головы. В комнате Изяслава был кто-то ещё. Этот человек стоял в полумраке. Князь говорил с ним. – Век за веком искали мы его и обрели. Отныне, не страшны нам ни племена чужеземные, ни маги тёмные стран заморских. Жить нам в довольстве и в славе! Единая Русь — была заветною мечтой отца моего. В ответ было молчание, кажется его собеседник просто кивнул. – Завтра вы со Станимиром предстанете на совете и изречёте мысли ваши о дальнейшем употреблении реликта. Возлагаю на тебя великую надежду — да будет слово твоё взвешено и мудро, – сказал Изяслав и добавил: – Но вот, что чудно? Я слышал голос его ныне. Реликт говорил мне в Палате Первопрестольной, когда только внесли его. Встречи он жаждет. Как ты считаешь – не рано ли то? Насколь велика быть может сила его да … Изяслав не стал продолжать фразу, замолчал. Второй голос ответил ему: – Сознания реликт не имеет. Но магия его велика и непостижима, чужеземна и … может грозить гибелью. Есть у меня мысли об оном … – Хочу пойти в сию крепость, что ты воздвиг для него. Наречём её … – Великий Князь задумался. – «Дворец». Я жажду ответов! – Двор… дворик… дворец. Доброе имя княже! И звучит торжественно, но без излишества. Созвучно со словом «конец» – примета, может, не к худу. Для артефактуса столь дивного – сгодится, – подтвердил собеседник. – Реликт спросил меня о вещах, кои никто и знать не мог. Ни с кем я и словом об этом не обмолвился. Посему хочу я скорей получить ответы на вопросы свои. А тебе, Кузьма, я дарую новый титул. Отныне ты будешь именоваться не иначе как Кузьма Архистроитель. Завтра мы всё утвердим как должно, и награду, что полагается за верную и долголетнюю службу, получишь — разумеется. Кузьма поклонился. – Вы пойдёте один во дворец Реликта? – Пойду. Со мной Перун. Чего мне страшиться? Кузьма вышел через заднюю дверь, а князь направился в мою сторону и вышел через парадные. * * * Реликт поместили в специально построенную для него крепость внутри Московского Кремля. Невероятно, но при одном взгляде на него любой странник однозначно заявил бы, что построили его не люди. Достаточно было посмотреть на это строение, чтобы сказать, что строили его не руками, что кирпичи клали не строители, а камни для них сотворили не каменотёсы. Казалось, что дворец сам вознёсся вверх, вырос из недр самой земли-матушки, будто сами боги возвели его, чтобы подчеркнуть собственное величие. Он был великолепен и даже я, повидавший многое в своём мире, был поражён его необычностью. В нем словно была заложена магия зачарованного. По всему периметру реликтового дворца стояли дружинники. Нужна ли была защита ему от кого-то из нас? Вероятно нет. Я думаю, они стояли тут для всеобщего успокоения. Князь, и я следом за ним, вошли в эту крепость. При входе Изяслав поклонился, приложился ко лбу, снова поднял ладонь кверху. Войдя, я почувствовал легкое дуновение. Оно окутало меня сразу же. До этого я только наблюдал ветер, но не чувствовал его. Да и не мог. Ведь я был бестелесен. Врата крепости были колоссальны и словно сотканы из отполированных бивней слонов или костей каких-то иных животных. Эти огромные кости были завезены для строительства по проекту Кузьмы, только что получившего новый титул Архистроителя. Я подумал, что ворота были созданы из останков каких-то умирающих миров. На воротах были изображены три закованных медведя. Сделаны они были из густой меди, блестящего золота и искрящегося серебра: один рычит прошлым, другой грызёт будущее, а третий спит, пока не настанет срок. Я уже понял, что медведи в этом мире свободно ходили и почитались, но тут они были как будто из других земель. Внутри вместо окон были световые резы: в стенах вырезаны буквы глаголицы, что пылали изнутри огнём, словно сами боги выжгли их. В пустом дворе было ещё одно здание. Не было ни деревьев, ни цветников. Лишь всюду была каменная гладь. Купол закрывал всё внутреннее пространство. И только в одном месте можно было увидеть звёздное небо. Только тут солнечный свет проникал внутрь. Сейчас же ночной звездный поток отражался в небольшом пруде в земле, вода в котором стояла не шелохнувшись. В отражении я увидел месяц. Мне показалось, что тот движется быстрее и совсем в другую сторону. – Аз пришёл! – воскликнул Изяслав. Молчание. Около огромного куска камня стояли трое стражей. Один из их отошёл в сторону. – Ты ведаешь зачем. Камень молчал, ибо молчание было лучшим ответом. – Мне нужно знамение. Скажи мне кто! Воздух сгустился, вокруг камня закружился вихрями. Его молчаливая воля сделала воздух густым. Маленькие вихри стали превращаться в комки и застывали. В такие же комки, но в моей голове, стали переплетаться и мои мысли. Они давили, как будто ты слишком много думал. Будто ты думал целую вечность и устал. Я почувствовал, что мне стало трудно дышать. Как это возможно? Князь же стоял не шелохнувшись. Я захотел как можно быстрее покинуть помещение, но продолжал ждать ответа. В воздухе появились буквы на глаголице, выписанные молниями, огнём и дымом:

ⰄⰀⰐⰊⰋⰎⰟ

– Что!? – воскликнул удивлённый Изяслав. Я стал задыхаться ещё сильнее и не выдержав рванул к стене, чтобы улететь подальше от этого чертовски странного места. Однако я ударился стену! Она была не преодолима и меня с невероятной скоростью отбросило назад: я пролетел сквозь тело князя, испытав самые неоднозначные ощущения. Но это были мелочи, потому что за секунду я осознал, что лечу прямо в сторону чернеющей в полумраке помещения каменной глыбы – Реликта. А потом я потерял сознание. * * * Если я – чистое сознание, то как я существую? Как вижу? Как слышу и чувствую? Столько вопросов! И почему у меня будто болит голова? Я понял, что совершенно не могу управлять своими воспоминаниями. Они копятся во мне, смешиваются и я не могу их соединить. Я чувствовал, что вчера упустил что-то важное, но не мог вспомнить, что именно. Голова будто стала тяжелее. Кажется, я уже умирал не один раз и просто забыл об этом. Никогда не понимал, что чувствуют люди, когда говорят о своих страхах: «кто-то прошелся по моей могиле». А сейчас мне казалось, что я сам на ней потоптался несколько раз, но забыл об этом. Ощущение, что прошли сутки. Я находился на балконе в Первопрестольной палате Великого Князя, где произошёл тот краткий магический бой с тенью. Посмотрев в окна, и понял, что Солнце только вставало из-за горизонта. Вероятно, это было следующее утро. Я надеюсь, что был без сознания не больше суток. Я увидел на полу гусли. Те самые, что выпали из рук гусляра. Их просто бросили тут? Форма у них была половины солнца, поверхность блестела перламутром, медью и переливалась. Круглое отверстие в середине было окантовано солярными знаками. Ощипанное дерево по краям выдавало их старость, а натянутые струны были как новенькие и словно манили сыграть на них. Я понял, что это был не просто музыкальный инструмент, это была магическая вещь. Неужели магия настолько тривиальна в этом мире, что можно вот так просто взять и бросить магический предмет? Для меня это было удивительно. Зал внизу был пуст и мрачен – княжеский зиккурат одиноко стоял в центре, а обсидиановые медведи были без огней – казалось, что эти камни уснули. Но всё изменилось, когда открылась одна из задних дверей зала и вошли Изяслав и Олег, а с ними дружинники и ещё какой-то человек. Я спустился вниз. – Хочу успокоить тебя, княже, Реликт не имеет своей воли, но подчиняет волю прочих. В том и кроется лютейшая его сила, – сказал Олег, пока все они медленно приближались к зиккурату. – Это здесь и стряслось? – спросил Изяслав и остановился. – Воистину брат. Не ждал я этого. Одно объяснение вижу – людей было множество, разумов – новых, нетерпеливых. Стражи видать не смогли совладать. Добро, что вы крепость для него воздвигли. Это тоже дела рук Кузьмы? – Так оно и есть. Ничего, со знаниями Кузьмы преодолеем и это. Да послужит Реликт Руси-матушке нашей. Но всё же не ведомо, что стряслось на балконе? – Изяслав взглянул вверх на галерею под сводами зала. – Бронеслав, верный мой глава дружины, что скажешь? – Изяслав посмотрел в сторону дружинников. Передо мной появился Бронеслав. Высокий муж в кольчуге, остроконечном шлеме и при двух длинных мечах на поясе. У него было самое обычное лицо. К таким я уже привык и не отличил бы от сотен других дружинников. Тут все носили бороду. У него она была аккуратной, глаза горели преданностью. На лбу была повязка, расписанная различными узорами, ромбами, знаками. Наверное, это были местные знаки отличия. Мужчина грузно вышел вперёд. – Каковы потери наши? – спросил строго Изяслав, нахмурив густые брови. – Два тела: гусляр с галереи, мертвый. Видно затоптали. И дружинник, что пытался атаковать реликт, Ваша светлость. Кажется, один юноша лишился рассудка. На этом всё, – ответил Бронеслав. – И все трое на галерее? Что у вас там творится? – возмутился князь. – Усилить стражу по верхнему кругу! – Будет исполнено мой князь. – Разберись что с гусляром случилось. Коли задавили бы, то произошло бы это внизу. Там я видел смятение. Но на галерее… что там стряслось, вот вопрос. – Так господа себя умеют держать при панике. Научены-с. Воины тем более. Не растопчут никого. Дисциплина и благородство, Ваше светлость, присуща всем нашим воинам. – А сей гусляр из смердов ли? – Придворный. Разузнаю всё и доложу, – Бронеслав отошёл назад. – Почему же дружинник этот … как звали его? – продолжал опрос Изяслав. – Боривой, сын Горислава Красного Волка, мой князь, – ответил быстро Бронеслав. – Хороший воин Горислав, помню его. Поговори с ним, дабы поведал, что могло приключиться с сыном его. Почему он пытался атаковать реликт? Ещё и таким … глупым способом. – Неведомо, мой князь. Всё разузнаем и доложу, ваша светлость. – Воистину, способ сей странный. Метать копьё в камень? Ерунда это. Но затем рече он заклинание, – впервые заговорил худой человек, стоявший около князя. Я рассмотрел его бледное, аскетичное лицо. Одежда была не совсем опрятной, что показалось мне странным для советника князя. Можно было даже сказать, что он перестал за собой следить. Всмотревшись в его потускневший магический фон, я подумал, что он болен. Под ним стелилась узкая полупрозрачная тропа. И тут я подумал, что надо попробовать использовать эту мою странную возможность. Что я смогу узнать если ступлю на неё? Я приблизился к советнику вплотную. Почувствовал запах его потеющего тела и вонь изо рта. «Не мешало бы тут изобрести дезодорант и зубную щётку. Они совсем не замечают этого при общении, интересно», – подумал я. Этот человек также обладал магией, и она добавила какой-то сладковатый медовый запах, который я почувствовал. Через мгновение я уже ступил на тропу этого неприятного советника.