Не верь

Очнулся я уже в своей квартире, на диване, медленно приходя в сознание. Воспоминания о произошедшем резко вернулись в мою голову, и я подскочил с софы, подбегая к окну. К моему удивлению... На улице всё ещё не было ни души. Паника вернулась и вновь поселилась в моём теле, скребя душу. Я побежал к стационарному телефону, набирая номер сестры. Трубку никто не взял. Но внезапно моё внимание привлёк шум за окном. Я подошёл ближе, чтобы рассмотреть происходящее, и увидел странное поведение проплывающих по небу облаков. Они непривычно двигались в разные стороны, в независимости друг от друга, постепенно образуя нечто, похожее на водоворот. Я сразу понял, что у меня снова галлюцинации, но их серьёзность меня поражала. Я решил порыться у себя в полках и тумбочках, в попытке найти хоть какие-то препараты, которые могли бы мне помочь, но поиски не увенчались успехом. Я сдался и решил выйти на улицу. Ничем не мог объяснить такое своё поведение, поэтому просто повиновался ему. Страх не покидал меня, но я уже старался игнорировать его, хоть это и получалось весьма плохо. Когда я открыл дверь, ветер ударил в лицо, словно приветствуя меня за пределами запертого мира. На улице царила гнетущая тишина. Я посмотрел вокруг — ни птиц, ни людей, только безмятежная бескрайняя пустота. Вокруг складывалось ощущение, что мир замер, застыв в каком-то странном ожидании. Я сделал шаг вперёд, чувствуя, как земля под ногами дрожит от моих шагов. Сначала я не мог определить направление, но затем мои ноги сами понесли меня в сторону парка. Может, я утешусь, если увижу хоть что-то знакомое. Но на каждом шаге волнение нарастало — в голове крутилось множество вопросов, и каждый из них терзал меня ещё сильнее. Когда я достиг парка, пейзаж, который некогда был наполнен радостью и смехом, сегодня выглядел мрачным и неприветливым. Словно кто-то скинул завесу из тёмного тумана на всё вокруг. Я присел на одну из скамеек, где мы с Лэй часто проводили время, смеясь и болтая о пустяках. Мысли о том, как мила была её улыбка, заполнили меня теплом, но это тепло быстро погасло, уступив место холоду одиночества. Из всех мыслей меня вырвало яркое пятно на небе, быстро приближающееся в мою сторону. Сфокусировав на нём зрение, я понял – это метеорит. «Интересно, а вдруг он настоящий?» – всё, что плавало одной небольшой мыслью у меня в голове. И я вдруг понял, что паника покинула меня на время. Сейчас я не чувствую этого неприятного страха и скрежета души, терзающего ноющей болью. На удивление я чувствую себя слишком спокойно, видимо, я слишком верил, что этот метеорит может оказаться правдой. * * * Слух резал противный писк от кардиомонитора. В помещении было чуть прохладно, пахло бинтами и разными препаратами. Я решился открыть глаза, и яркий свет резанул, как ножом, по сетчатке, заставляя медленно привыкать. Собрав в голове образ из всего замеченного мною, я наконец-то осознал где нахожусь. Значит, всё-таки это была очередная обманка моего зрения, ведь раз я здесь, значит люди существуют. Я почувствовал облегчение, но ненадолго, ведь в голову снова полезли назойливые мысли. Я вспомнил о Лэй. Где же она сейчас? А может быть она и доставила меня сюда, вряд ли так поступил был какой-нибудь незнакомец. Доверия к людям у меня совершенно не было, оттого и такие догадки. Привыкнув уже к такому, казалось бы, непривычному свету и исходящему от него теплу, я услышал дёрганье ручки входной двери в палату. Через мгновение я заметил такую знакомую и родную русую голову, немного выглядывающую из-за открывшейся двери, сердце защемило. Неужели я и правда не один в этом мире. Но как только гость полностью зашёл в помещение, я опешил. Я узнавал в стоящем предо мной ребёнке свою старшую сестру, но не мог поверить, что это действительно она. Кто это, почему она так похожа на Лэй, буквально являясь её копией в детстве, а главное – почему я в больнице. Только сейчас я подумал над этим, ведь последнее, что я помнил – это упавший на меня метеорит. Если бы это не было галлюцинацией, то я бы не выжил с шансом более чем в девяносто процентов. Тогда почему я сейчас лежу в больнице, подключенный к различным медицинским устройствам. – Латта? – я услышал подрагивающий голос маленькой девочки, стоявшей рядом со мной и пришедшей совсем недавно. Слышать своё имя из уст такого родного, но в то же время не совсем человека, было необычно. Я улыбнулся, сам не зная почему. Сердце будто подсказывало, что сейчас рядом стоит не кто-то чужой, а именно Лэй, но глаза не верили. Девчонка, заметив мою улыбку, быстро выбежала в коридор. Вернулась она уже с двумя взрослыми... – Мама? Папа? – в груди чувствовалось невероятное жжение, что казалось будто моё сердце сейчас выпадет, а в груди навечно останется дыра. Мне хотелось плакать и верить, что всё происходящее здесь взаправду. Хотелось верить, что галлюцинации прекратились, и сейчас всё будет хорошо. Хотелось верить. – Мы так боялись, что ты не проснёшься, врачи ставили прогнозы на твою погибель, – было слышно, как мама пытается сдержать слёзы, говоря это. Я больше не мог думать о плохом, видя перед собой трёх людей, которых я думал, что потерял. Я уже не хотел думать, что это неправда, что такого не может быть. Мне просто хотелось жить этим моментом, и по возможности, чтобы он не заканчивался. Я приподнялся с койки и, вспомнив о ране на ноге, убрал одеяло, чтобы проверить. Ноги были в порядке, ни единой царапинки, но меня смутило только то, почему они детские. Я озадаченно посмотрел на «родных» и увидел в их взгляде недопонимание. На вопросы от них я не ответил, ведь снова начал копаться в себе и понять, что происходит. Через пару минут подошла медсестра и освободила меня от больничных оков. Я тут же вскочил и побежал в коридор, игнорируя просьбу не вставать и не выходить из палаты. Спросив у находившихся в коридоре врачей, где здесь туалет, я направился в указанном направлении. Я смотрел на изображение в зеркале и продолжал не верить своему зрению. Передо мной, в отражении, стоял тот же я, но маленький. Стоял тот самый ребёнок, на чьих глазах умирали родители, а он ничего не мог предпринять. На глазах накатывались слёзы, сердце билось в бешеном ритме. Я выбежал из туалетной комнаты и рванул обратно к палате, где родители неспокойно разговаривали с медсестрой. Лэй подбежала ко мне и обняла крепко, по-своему; так обнимала только она, поэтому я точно знал, что здесь и сейчас это именно моя сестра. Меня уложили обратно на койку и спрашивали о самочувствии, я не задумывался над ответами и просто отвечал на всё положительно. Мне просто хотелось поскорее самому начать задавать вопросы. И первым вопросом, который я задал, стал: «Что сегодня за день?» Наверное, понимая, что я хотел спросить этим вопросом, мне назвали точную дату сегодняшнего дня. 15 декабря 20** года. Это ровно два дня с покушения на наш дом. Я слишком хорошо запомнил в голове проклятое 13 декабря, ведь это был день, когда у меня не стало отца. Но сейчас пятнадцатое, и папа здесь, рядом, стоит и смотрит на меня всё таким же тёплым взглядом, как смотрел всегда. Именно поэтому моим вторым оказался такой же банальный, но важный, как и первый, вопрос: «Что произошло?» После этого всё встало на свои места. Я около часа выслушивал всё произошедшее так, будто потерял память. Мне никогда не исполнялось двадцать, мне никогда не исполнялось даже восемнадцать и шестнадцать. У меня никогда не было галлюцинаций, я не выживал в приюте, я не жил во мраке, с надеждой, что тоже скоро умру. Всего этого не было, – всё, что я видел, это всего лишь генерация моего мозга, всего лишь созданная им картинка на время, что я находился в коме. Наконец-то, спустя такое огромное, но фальшивое количество времени, я был спокоен.