Красная метка

      Прошло несколько недель с тех пор, как Рей стал почти что постоянной фигурой в их доме. Лео и Финн относились к нему со сдержанной теплотой, видя, какую прочную связь он нашёл с их замкнутым старшим сыном. Для Тейпа Рей был живым учебником практического выживания, источником данных, которые нельзя было найти ни в одной книге.       Для Рея же дом Торренов стал спасением. Здесь пахло не плесенью и отчаянием, как в его лачуге, где вечно пьяный отец бубнил о былой славе, а тёплым хлебом и спокойствием. Здесь его слушали. С ним разговаривали. Тейп мог часами расспрашивать его о принципах уличной «невидимости», а потом выдавать чертёж усовершенствованного устройства для лазания по водосточным трубам. Но был в этом доме и другой магнит, притяжение к которому Рей пока не мог ни назвать, ни понять. Эвелин.       Она была тихой, как мышь, но её присутствие ощущалось во всём — в аккуратно разложенных засушенных цветах, в кружке чая, молча подставленной ему после долгой прогулки с Тейпом, в её тихой улыбке, когда она наблюдала, как Элиан пытается научить Рея какой-нибудь незамысловатой игре.       Рей, привыкший к грубости и выживанию любой ценой - терялся. Её омежья природа ощущалась не как навязчивый аромат духов, а как что-то неуловимо тёплое.       В тот день Тейп был погружён в расчёты для новой системы оповещения, а Эвелин шила платье для своей куклы, сидя в углу на полу. Рей, наблюдая за ней краем глаза, заметил, как она вздрогнула и прикусила губу — игла вонзилась ей в палец.       Не думая, он сорвался с места, подошёл и протянул ей свой, не самый чистый, но прочный, носовой платок. — Держи, — буркнул он, отводя взгляд.       Эвелин удивлённо посмотрела на него, потом на свою руку. Крошечная капелька крови выступила на подушечке пальца. — Спасибо, — тихо сказала она, принимая платок. Её улыбка была немного смущённой, но невероятно очаровательной, — это просто царапина. — В грязи инфекция, — отчитал её Рей с внезапной суровостью, которую перенял у уличных лекарей, — может загноиться. — Я промою её отваром ромашки, — мягко успокоила его Эвелин, — у нас она есть.       Рей стоял, не зная, что делать дальше. Его обычно быстрая речь заплеталась. В голове, обычно занятой расчётом рисков и поиском еды, стучало только одно: «Она пахнет… спокойствием».       В этот момент Тейп оторвался от своих чертежей и, глядя на них обоих, сделал своё обычное, лишённое подтекста наблюдение. — Твоя частота дыхания увеличилась на 12%, Рей, — констатировал он, — а твои капилляры на лице расширились. Это признак либо лёгкой паники, либо социального дискомфорта. Тебе требуется помощь врача?       Рей покраснел ещё больше и пробормотал что-то невнятное про духоту, прежде чем ретироваться обратно к Тейпу. Эвелин тихо рассмеялась, прижимая платок к пальцу, и этот звук показался Рею таким приятным.       Он не понимал, что с ним происходит. Рей, который мог за себя постоять в любой драке, терял дар речи рядом с этой тихой девочкой. И это чувство было одновременно пугающим и… притягательным. В мире, где всё решала сила, Рей впервые столкнулся с чем-то, что нельзя было ни украсть, ни завоевать кулаками. ———       А тем временем в своей комнате во дворце Лисандер Вальмонд, глядя в окно, мысленно возвращался к своему «Лисиному» обличью и ждал следующей вылазки из королевства в трущобы, которую он сможет провести с маленьким мальчиком, чьи глаза светились честностью, недоступной в его мире, и которого он встретил совершенно случайно на нищенских улицах, когда ненадолго сбежал тайком.       Братья, Тейп и Лисандр, такие разные, начинали чувствовать одно и то же — сбивающую с толку, нелогичную и всепоглощающую тягу к тому, что дарило им хоть какие-то чувства и ощущения.