Сборник недописанных работ.

Закат моей жизни произошёл примерно в тринадцать. Крайне паршивый факт, на самом деле, ну да ладно, бывает всякое... Родители этого не заметили. Собственно, особо их не виню - у них были собственные отношения, медленно убивающие нас троих даже после второго развода, так что, учитывая все морально-психические особенности моего папочки - наверное, понять, что у малолетней меня действительно срывает крышак, было не легко. Нет, он не псих (по крайней мере в привычном представлении этого слова), однако и здоровым человеком его в этом плане не назовёшь. Травмированный настолько, что мне даже сейчас хочется плакать. И... из-за своих травм - он наносил их ещё и другим. Просто, потому, что не умел по другому, полагаю. "Ну а что же до тебя? Неужели, ты сама не поняла, что что-то не так?" Поняла. Не смотря на то, что смеркаться на моем горизонте начало едва ли не с девяти, и к моменту Заката настигающая депрессивная темнота почти начала казаться нормой. Все равно поняла. Где-то в глубине души зудело и кусалось, и медленно подступающая Тьма пугала меня. Я говорила пару раз, что чувствую себя ненормальной, просилась к психологу. Мама пожала плечами, и на третий или четвёртый раз отвела к бесплатному. Звучит не очень, да? Тётенька в очках поиграла со мной пару сеансов, попросила нарисовать пару картинок, и, как и все вокруг, увидела маленькое, очень доброе Солнышко, которым я была в начальной школе. Не захотела, или не смогла, или не посчитала нужным заглянуть глубже - где это Солнышко медленно сжималось от ужаса, уже начиная ненавидеть себя. Сказала - "нормальный ребёнок, хороший. Всё окей". Я перестала туда ходить, а мама передала мне её слова... "Ах нормальный?" - со злорадством и тёмным торжеством тогда подумала я. До сих пор помню эти мысли. - "Ну, если нормальный, то я буду продолжать!" Сейчас сижу и думаю - откуда они? Откуда я могла так точно знать, что у меня в этот момент яростно начинает сползать крыша? Ведь... знала, похоже. Отлично понимала, что психолог не права, и, видимо обозлилась на неё за это. И на родителей, которые не замечали. Словно, если бы они заметили, если бы сделали хоть что-нибудь - тёмная тварь, подступающая Ночь (в самом плохом смысле этого слова) кивнула бы и отпустила. Ушла в свой Дикий Лес, как и положено Дикой Твари. Но, они не заметили. И волчьи челюсти Сумерек начали сгущаться... К слову сказать, я никогда не боялась ночи. Относилась к ней, как к самому красивому времени суток, восхищалась и любила всем своим огромным сердечком. В этом, естественно, заслуга папы. Он воспитывал из меня волчонка. Готовил к страшному и опасному миру. Затачивал под себя... А вы знаете, что происходит, когда маленькому, любящему весь мир, очень доброму Солнышку говорят, что кругом враги? Что люди твари, и нужно от каждого ждать опасности? Что каждый ударит исподтишка, и что никому нельзя доверять? Первый слом. Полагаю, именно через эти трещинки в моем мире - сначала совсем крошечные, но папа был упорным, а алкоголь не знает пощады уже слишком давно, чтобы пощадить какое-то там Солнышко - именно через эти трещинки, с каждым месяцем становившиеся все шире и шире, в мой мозг начала заползать Тьма. Стелилась туманом, скалила волчью пасть, поблескивала белоснежными глазами в полумраке. Огромная белоснежная волчица, что почему-то решила вцепиться именно в меня... Про Ночь я помню плохо. Организм имеет свойство забывать все плохое, делать его менее травмирующим, особенно, если сейчас все уже хорошо. На недавнем сеансе мой психолог (на этот раз платный, да и вообще святая женщина, безумно ей благодарна) спрашивала, не чувствую ли я себя больше психически больной? Я помотала головой, а в мозгах заторможенным удивлением взорвалось - "А что, чувствовала?" Плохие воспоминания замерзают. Стоят кубами льда где-то глубоко внизу, законсервированные милосердным разумом, и пока не сунешься в эти архивы - даже вспомнить не можешь про то, какой отчаянный ужас остался за спиной... Помню лишь обрывки, по крайней мере сейчас. Мой вой, когда я сидя на своем диване у бабушки, где мы с мамой жили после развода, запрокидывала голову к потолку, и завывала маленьким, весьма реалистичным волчонком - меня этому научил папа, и до сих пор я вполне неплохо владею этим навыком, хоть не тренировалась уже пару лет. Помню холод одноклассников - меня редко дразнили за лишний вес или оригинальное мышление. Просто не очень общались. Я была для них чужой - не то, чтобы белая ворона. Скорее уж существо совсем другого вида, которое подходит под обозначение "свой" весьма косвенно. И не смотря на то, что я классно рисовала, красиво рассказывала стихи и могла придумать очень много всего - любила меня, пожалуй, только учительница. Вот она-то после первого класса и сказала маме - "Это самый добрый ребёнок, которого я видела" К концу начальной школы доброты поубавилось. Было много всего - и периодические задирания от нашего главного хулигана, и частые дразнилки по поводу веса и того, что я много ем (хотя я не единожды фиксировала, что они сваливали на меня, что я много ем, хотя сами съедали больше), а однажды трое ребят даже заперли меня в гардеробе так, что я не могла выйти, а сами смеялись. Не помню, кто меня тогда спас - только как я в отчаянии толкаю запертую дверь из крупной железной сетки, срываясь на рыдания, а следующий момент - уже стою посреди класса в какой-то другой день, где учительница и наши родители отчитывают эту троицу. Даже помню, что один из ребят тогда перенервничал и прямо посреди класса в обморок упал... в общем - начальная школа была весёлой, но эти случаи редкость. Чаще - всем было либо на меня плевать, либо они просто пользовались моей добротой. Потом средняя школа. Периодические тычки, все большее одиночество, предательство подруги, которая украла телефон моей мамы, самоненависть и всепоглащающее чувство вины. Скандалы, и все чаще появляющаяся в моем лексиконе "хочу сдохнуть" К так называемому Часу Волка - самому тёмному и страшному часу ночи, где-то от трёх до рассвета, эта фраза стала моей мантрой. Я повторяла её чаще, чем дышала. Час Волка наступил для меня дважды. Примерно в пятнадцать, и потом ближе к восемнадцати. Это был...ад? Не помню. Только постоянное отсутствует сил, тотальное одиночество, от которого я спасалась только в интернете, все меньше еды - доходило до того, что приём пищи раз в сутки обозначал удачный день. Иногда не ела и по трое. И фраза "я хочу сдохнуть". Постоянно, как мантра. Как крик души. Постоянно. По триста раз на дню. Вслух. С надеждой, что после очередного "мам, я хочу сдохнуть" - она подойдёт и обнимет. Скажет, что все будет лучше. Что ещё не конец... но она не подходила. От части - потому, что сама подыхала под грузом моей депрессии. От части... не знаю. Возможно, она пыталась, но просто не в лучшие моменты. А может быть и нет. Я не помню. Не помню, как мы из этого вышли. Кажется, с помощью психолога. Или, она была уже позже... В любом случае - просвет. Психолог, отношения с прекрасным человеком, поступление в колледж, окончание ненавистной школы, где последние два года я буквально умирала от одиночества (см главу "Без общества человек дичает" - там отлично видно, как хреново мне было) - со мной не общался буквально никто. Всем было все равно. Чистая страница, блин. А потом рецидив. Уход из колледжа по собственному желанию - не потянула будущую профессию. Довольно глупо было идти на медсестру, если у тебя дичайшая фобия вен, на я надеялась, что справлюсь. И да, к ней руку тоже приложил папенька... Разрыв с любимой девушкой по её инициативе - отношения с человеком в перманентной депрессии это вообще не лучшее решение, так что она большая умничка, что прекратила их, но как же мне тогда было плохо... эти чувства я смогла отпустить только через два года, и только тогда же мы смогли снова стать друзьями. Спасибо ей) Очередное ухудшение отношений с папой. Но там, если честно, ещё с его второго брака всё пиздой накрылось, иначе не скажешь. Все становилось хуже и хуже, и наши попытки реанимировать происходящее - лишь сильнее калечили меня. Возвращение в свой город из колледжа - очередной виток сосуществования полнейшей совы с родителем-жаворонком на 25 квадратных метрах съёмной хаты. Тот еще ад, надо сказать. Потом двадцать первый год. За кадром осталось поступление в нашем городе и мои повторныепопытки тянуть лямку на учёбе. Попадание сначала в инфекционку по ошибочному диагнозу (хотя я сразу говорила, что он ошибочный, и что мне воздуха не хватало. Меня слали. Там вообще вся эта ситуация - та ещё баллада. Матерная), а потом и в гемоталогию, по правильному. Госпитализация, с уровнем гемоглобина в крови в 62. При норме 120. Долгое лечение, потом вновь учёба. Попытки во второй курс, проблемы, и решение, с принятием которого начинается Рассвет. Сначала - медленный и мучительный. Обращение к психиатру. Вновь, где-то за кадром остался отъезд моего старого психолога, провальные попытки найти нового, истерики, перманентное "хочу сдохнуть" и единственное, что утешало меня во всем этом трындеце - мечты о собственной могиле на одном восхитительном кладбище: мысли, как будут шуршать листья над головой, как лесные зверьки будут таскать с моей могилы печенье, и как корни и лианы оплетут мои кости, даря вечный покой и чувство безопасности. Даже сейчас эти мысли успокаивают меня, заставляя улыбаться - мой личный рай: стать единым целым с природой, подарить жизнь сотням травинок, вырастающим из могильного холмика, раствориться в шелесте ветра и перекрикиваниях лесных обитателей. Стать частью этого мира. Воодушевляюще, правда? Как сказал Воланд: "Каждому - по вере его". Это даёт мне надежду, что даже если впереди вновь будет Ночь - в этом, самом плохом её смысле - у меня всегда есть выход. И как бы плохо ни было при жизни - у меня всегда останется этот островок уюта по её окончанию. Бесконечный и всепоглощающий покой. Но, сейчас речь не об этом. Итак, обращение к психиатру, которое уже через две недели обернулось путевкой в дурдом. И да, после этой поездки я точно могу сказать, что его расшифровка как "дом дур" офигеть как верна. Но, сначала я об этом не знала. Сначала все было максимально прекрасно - тридцатого ноября меня положили в отделение пограничного состояния: депрессия, немного биполярка, тревожность. Чуваки с не самыми серьёзными нарушениями и не самым жёстким контролем. Было похоже на санаторий с некоторыми ограничениями. Честно сказать - мне очень нравилось. Крутые люди вокруг, со многими я подружилась, ощущение ни-то больницы, ни-то пионерского лагеря, много творчества, наступающий новый год... все прекрасно! И тут, 28 числа, ко мне приходит медсестра, и выдаёт "Мартьянова - расчёску, прокладки, туалетную бумагу бери и за мной" и ведёт меня вверх. Вот тут то и начался Ад! Так называемая Шестёрка, она же Шестое отделение, была нашей страшилкой. Медсестры грозились отдать туда за плохое поведение, более бывалые пациенты рассказывали, что там в каждой палате камеры, и за всеми постоянно наблюдают, а ещё, что там можно ходить только в халатах, но... я не принимала это особо близко к сердцу. А зря. Так уж вышло, что из лайтового санаторного отделения с крутыми ребятками и хорошим персоналом, я оказалась в месте, где даже трусы не всем можно было носить. И не просто в этом отделении, а в эпицентре ужаса и неадеквата - Надзорке. Поднадзорном отделении, если целиком - двух палатах, густо заставленных койками, где лежали самые жёсткие, неадекватные, агрессивные или беспомощные психи. И, если бы я попала туда в любой другой момент - полежать мне там вечерок, а то и меньше, и перевели бы к нормальным людям в первую палату. Но я попала туда 28 декабря, под новый год. Когда главврач этого отделения ушёл на каникулы. И поэтому, вместо вечера ужаса, я провела там 13 дней. 13 дней, без объяснения причин, без поддержки, без возможности выйти из палаты никуда, кроме как на две минуты в ванную после сонного часа. Мы и ели, и в туалет ходили там. А рядом лежала 30-летняя баба с отсутствующими зубами, которая не умела вытирать задницу, и всем говорила, что ей три годика. Разума, собственно, на столько и было. Полный ужас... момент, когда я каждую минуту жалела, что не вышла в окно. Новый год, который я встречала, лёжа на безумно твердой казеной койке между орущих психов и тихо плакала о том, что живу. Безумно сложное время. Благо, мне повезло, и рядом оказалось несколько адекватных человек, которые меня поддерживали и помогали почти всю дорогу, так что, не смотря ни на что я не только не сошла в этом зоопарке с ума, но и дождалась главврача, и была переселена в первую палату - к самым нормальным чувакам. Плюс, матушка каким-то образом умудрилась передать мне вещи и уломать персонал(или самого главврача) на то, чтобы мне разрешили заниматься творчеством, так что час-два в будние дни я ходила в столовую рисовать. И людям вокруг мои рисунки очень нравились) Это, наверное, меня и спасло - я рисовала без конца, читала книги, которые нам выдавали, в оставшееся время придумывали всякую фигню, и даже завела себе подруг. Поэтому, из мучительной и ужасного, заключение стало просто дико долгим и скучным... На волю меня выпустили 11 марта. 11 МАРТА. При том, что поступила я туда 30 ноября. Ровно 101 день. Это было сложно... По выписке оттуда, мне наконец выписали психолога. Хорошего психолога. И, господи, как я благодарна этой женщине. Именно благодаря её появлению, в моей жизни действительно наступил Рассвет. И, знаете, если раньше все психологи, психиатры, врачи в больнице и медперсонал пытался сделать меня нормальной, вогнать в принятые рамки и выбить всю дурь, то эта женщина... приняла меня. Позволила быть особенной, и просто помогла с тем, что терзает и мучает. Помогла сделать мою жизнь лучше. Я не говорю, что все сразу пошло хорошо, и что сейчас все прекрасно и идеально. Нет. Были ещё проблемы, нервные срывы, я вновь бросила колледж, и матушкой мы все ещё собачились, но все было гораздо лучше. Полгода назад мама выгнала меня из дома. У нас завязался очередной скандал, и перед уходом на работу она забрала мои ключи (чтоб я не сделала дубликат!) и заорала - выметайся отсюда, чтоб я пришла, а ты собрана и выметаешься! Я, естественно, прекрасно понимала, что она отойдёт до конца дня, и думала о том, что просто попрошу у неё остаться, а потом застопорилась и осознала - меня ведь тоже достало так жить! Жить полнейшей сове с родителем-жаворонком это в принципе мучительно, а уж когда места всего 25 квадратов, и вас всего лишь шторочка отделяет - совсем атас. Мне нужна ночь, я по ночам рисую, творю, живу в конце концов, а ей даже слишком громкое дыхание спать мешает. Поэтому, когда она, подостывшая, вернулась с работы, я кивнула, что согласна с ней, но очень боюсь, и мне нужна её помощь. И она помогла. Помогла снять квартиру (ну, гостинку если точнее. Как это у нормальных людей называется, "квартира-студия"?), помогла устроиться на работу, подкидывает денег, если мне не хватает, помогает переживать панички, и всегда рада видеть в гостях. И вот сейчас, когда так много всего позади, я действительно могу улыбнуться, и сказать себе из прошлого, той маленькой девочке-Солнышку из детства: - Ты молодец. Ты справилась. И не смотря на весь ужас вокруг, мы обе увидели Рассвет 🔆