Какой прогноз на август?

Склонность переживать и впадать в тревогу была ей свойственна с детства. Карина всегда боялась сделать что-то не так, наблюдая укор в глазах других людей. Она мялась возле двери в палату, продумывая свои реплики и манеру поведения, просчитывая возможные реакции и развитие диалога. Через частые жалюзи внутреннего больничного окна она видела палату и двух подростков, сидящих в креслах. Девушка выглядела на четырнадцать, может пятнадцать лет, парень явно был немного помладше. «Не сильно похожи», — подумала Карина, но внимательно разглядывая их лица ей удалось узнать некоторые его черты и его особенно теплую улыбку. «Понятно, его дети. Значит и их мать может быть здесь. Это может стать проблемой и всё усложнить. Чёрт, а если она тоже в палате», — пронеслись мысли в её голове, но Катарина ничего больше не смогла разглядеть. Вдруг его бывшая тоже там, и будет жутко неловко, если она войдёт. А ещё сильнее её тревожила мысль, что Август не захочет её видеть и прогонит её снова. «Я зайду, скажу: "Привет!". Надо будет улыбнуться, чтобы он не почувствовал себя ущербно. Или, наоборот, зайти с выражением сочувствия, чтобы он ни в коем случае не подумал, что я злорадствую или радуюсь его положению. А может, стоит быть абсолютно безучастной, как будто мы видимся ежедневно и ничего не произошло? Чёрт.» Двери открылись и из них вышла пожилая женщина в белом халате. «Возможно доктор», —подумала Катарина. — ... Mama..., — его голос глухим колоколом ударил ей в голову. Женщина вернулась в палату и через несколько секунд глухого диалога вышла снова. Карине показалось, что она всё это время не дышала, и все её наработки тут же вылетели из головы, с потоком ветра от открывающейся вновь двери. — Hallo, sind Sie der behandelnde Arzt?— с натянутой улыбкой спросила женщина. Она была невысокого роста, с короткими седыми волнистыми волосами и очками на цепочке в золотой оправе. Карина в ответ замотала головой. — Ich bin im August zu Besuch gekommen. — выпалила она, не вполне понимая, что именно спросила женщина. Выученную и отрепетированную фразу она извлекла из себя уверенно. Благо, не опозорилась перед его матерью, так как уже поупражнялась в приёмной и с медсестрой на этаже. Женщина стояла с каменным лицом, было не понятно, это она так сильно переживает за сына или пытается переварить корявый немецкий от незнакомки. Не меняясь в лице, она продолжила. — Mein Sohn hat viele Freunde. Er sagt, sie rufen ihn an, aber ich habe sie nicht gehört. Niemand hat ihn besucht. Was nützt ihm Ruhm, wenn ihm in schwierigen Zeiten niemand hilft? — Wie geht es ihm? — Тихо выдала Карина уже вторую заученную безопасную фразу, так как ни слова не поняла и сильно переволновалась. «Чёрт. Надо будет уволить эту бесполезную репетиторшу », выругалась она, от чувства досады и неловкости. «Первая встреча с его мамой, а я и двух слов разобрать не могу. Позор. Год занятий ». Женщина, уничтожающе недовольным видом впустила её в палату, как будто Катарина самолично наехала на её любимого сыночка и пришла позлорадствовать, что избежала наказания. Но настоящим наказанием для Карины была вот такая первая встреча с несостоявшейся свекровью. Шансы и раньше были малы, но теперь, глупо ждать даже незначительной поддержки в свою сторону перед Августом. Разбитая этой незадавшейся беседой, она секунду постояла в дверях, собираясь с мыслями, и уверенно вошла в палату. — Хааай! — Восторженно протянула Карина, как только увидела любимого. Она так широко заулыбалась от счастья снова увидеть его своими глазами, что контекст встречи совсем перестал её тревожить. Но через секунду её мозг стал избавляться от любовного фильтра на её глазах, и она наконец увидела последствия аварии и года разлуки. Август Вольф, мужчина 42 лет сидел перед ней с испуганно удивленным выражением лица. Голова была наполовину перевязана вместе с правым глазом. Возраст уже начинал прошивать тёмно-русые волосы сединой, бороздами морщин обозначил жизненную стойкость и богатый опыт. Кожа рук и лица высохла и погрубела. Небритость плешью легла на его усталое лицо. Правые рука и нога были целиком в гипсе, очевидно, удар пришёлся справа. «Значит он был не за рулём, значит это не его вина.» Такое размышление стало отвлекающим от ужасного зрелища. На самом деле Августу очень повезло, что он остался жив, и он знал об этом. Карина заметила, что под шеей в районе ключиц тоже повязки. По его реакции она поняла, что её лицо сильно исказилось, и взяла себя в руки, поправила выражение лица, повернулась к детям и представилась. — Karina. Freut mich, dich kennenzulernen. — улыбнулась она убедительно любезно. — Karina Kogut. Seien Sie höflich zu meinem Gast. — проговорил в полголоса Август. —Hanna, bitte geh mit deinem Bruder und deiner Großmutter ins Cafe unde bring uns allen Kaffee. Девушка сначала стала рассматривать гостью, но опомнившись, быстро встала, кивнула брату, схватила его за руку и подтянула его ближе к незнакомке. — Mein Name ist Hanna. Und das ist Alexander, Freut mich, dich Kennenzulernen. Papa hat sich den Kopf angeschiagen und deshalb verhält er sich seltsam. — Девушка заулыбалась и быстрым шагом вышла из палаты, волоча за собой брата. Карина и Август смотрели им вслед, боясь взглянуть друг на друга. Дверь закрылась, и какое-то время в палате было слышно только машинный писк приборов, стоящих около койки Августа. Первым отозвался Август. — Hast du Deutsch gelernt? Карина перевела взгляд с двери на больного и широко распахнутыми глазами дала понять Августу, что ответ: «нет!». — Deutsh? Nein. Я год занималась, но уже за те полчаса, что я в больнице, поняла, что напрасно потратила время и деньги. Уволю к чертям этого репетитора! Август откинул голову и расхохотался, — Ну что ты! У тебя неплохо выходит. Немного практики и будешь тут как своя. — его сильный акцент никуда не исчез, но эта особенность придавала его речи чарующий оттенок. Странное чувство вдруг охватило Карину, и она пришла в себя. Тело тут же расслабилось, увидев его довольным и смеющимся, а переживания, сомнения и тревога полностью покинули её. Она подошла к нему и присела на краешек койки. Ей не хотелось садиться на кресло, которое было так далеко от него. Она дотронулась до его руки, лежащей под одеялом. Ей так хотелось прикоснуться к нему хотя бы через ткань. Он не был против и достав руку, положил её сверху на постель. Осмелев окончательно, она положила на его руку свою, приобняв запястье, чтобы не задеть катетер. Он внимательно разглядывал её. — Ну что? Как я тебе? Урод? — Не больше, чем в последнюю нашу встречу. Он улыбнулся и опустил голову. — Ещё полтора года назад, ты умоляла этого урода, быть всегда с тобой, желала быть его женой. — Про жену не выдумывай. — усмехнулась она, — Что случилось? Я слышала только про сам факт аварии и ничего больше. — Ну в целом это и всё. Я ехал в такси в аэропорт и мне не посчастливилось оказаться на пути обдолбаного наркоши на БМВ. Больше никогда не буду ездить ночью по Берлину. — он заулыбался, как будто рассказывал о приятной поездке на рыбалку, а не об аварии, сделавшей из него калеку. — Ты много улыбаешься, видимо весь удар пришёлся на голову. — У меня переломы ноги, руки, ключицы. А ещё, теперь я пират! Жду не дождусь, когда откупорю первую бутылку рома! — слово «ром» он растянул и прорычал как заправский пират. Он снова улыбнулся, вот только теперь его улыбка была искривлена, как будто все переломы в одночасье дали о себе знать. Карина почувствовала, как сжимается её сердце от того, что он явно переживает, что без глаза он будет никому не нужен. Её теснили собственные мысли, ей показалось, что может ещё у неё есть шанс, и закралась эгоистичная мысль, что теперь без глаза ей будет легче вернуть его себе. Она слегка заулыбалась, но остановила себя и откинула эту дурацкую мысль. Она отшутилась, — Одноглазый Фьюри! Представляйся теперь так. И обязательно носи повязку. Для продюсера, человека, который всех со всеми знакомит и сводит прозвище Директор Фьюри тебе отлично подойдёт. Его левый глаз стал бегать из стороны в сторону и он снова расхохотался, откинув голову. — Фьюри, да? Боюсь для продюсера немца это не самое подходящее прозвище. — слово «Фьюри» он произнёс с очень ярким немецким акцентом. Они оба начали смеяться. Им обоим нравились шутки о фюрере, вернее, ему нравились, а Карина для себя вновь отметила его изменившееся поведение, раньше он так часто не шутил. Таким довольным она его видела крайне редко. Обычно он был сдержанным и серьёзным, шутил редко. В основном роль весельчака была у неё, и он и ни порицал, и ни одобрял её юмор. Август резко убрал её руку со своей, как будто она сделала ему больно. — Ты замужем? — он кивнул на кольцо. — Я ношу его, чтобы отпугивать нерешительных. — Это не ответ. — его лицо изменилось. И теперь Карина увидела его прежнего, так ей знакомого Августа. Она почувствовала трепет от его прежнего взгляда, но тут была и нотка разочарования, так как обновленная версия Августа уже начала сильно ей нравится. — Я не замужем. — она улыбнулась самой мягкой улыбкой и нежно обвела его лицо взглядом. — Хм, может, бойфренд ждёт тебя дома, а ты тут со мной. Он не ревнует? Ты не рассказывала ему как сходила по мне с ума? — Про «сходила с ума» не выдумывай. Знаешь, меня даже это немного расстраивает. Я почему-то надеялась, что ты хоть немного интересуешься моей личной жизнью. Тем более это не так уж и сложно, только интернет открой. Я ведь твоя первая ученица. — Проект, — сухо поправил он. — Первый проект. И тебе совсем наплевать, — она отвернулась и посмотрела в окно. Он молчал. Собравшись с мыслями, она продолжила, — Ты так хотел отдать меня в хорошие руки. Избавиться от меня. А теперь, посмотри на меня, я справилась, без мужей, парней, громких заголовков. Неужели ты считал меня так бесталанной? Мы могли остаться вместе. Твоя теория — полная чушь! Они молчали. Август уставился на свои ноги, а Карина сверлила стену напротив, пытаясь сдержать слёзы. — Надеюсь, что ты получил всё, чего хотел: молодые девахи, контракты и банкеты. Весёлая жизнь продюсера. — Что же, выходит, ты тоже за мной не следила, раз спрашиваешь меня об этом, — он перевел на неё свой взгляд и стал с любопытством её рассматривать, как будто видит её впервые. Он хотел найти в её глазах наигранность и фальшь, не обнаружив их, он пытался определить, это из-за хорошей игры или же из-за искренности чувств. — Я не представил тебе детей, потому что ты и так о них знаешь. — Знаю. Они у тебя замечательные, — начала Карина и запнулась, — а их мама, тоже тут? — Нет, она не общается. Честно говоря, я этому несказанно рад. Не люблю ворошить прошлое, ты же знаешь. — не без намёка он взглянул в её глаза. — Что ж тогда, видимо, мне здесь тоже не место, — она горько усмехнулась и отвела взгляд. — Надеюсь, ты быстро поправишься. — Карина наклонилась и поцеловала его левый глаз, — Я правда очень скучала, мне жаль, что всё так вышло. В этот момент дверь палаты открылась, и Карина тут же отпрянула от Августа, встала с больничной койки, схватила сумочку и пошла к двери. — Du trinkst keinen Kaffee mit uns? Warum? — возмущенно отозвался Александр, увидев, что Карина уже собирается уходить. — Alexander! — строго повысил голос Август. — Карина, — выдохнул тихо он, — ты придёшь завтра? Их взгляды встретились, и она положительно кивнула. — Тебе что-то принести? — Да, хочу «Мастер и Маргарита», печатную, лучше ту версию где приложены ещё и черновики. — Русский, немецкий? — Может и немецкий, — задумался он, — Может научу тебя чему. — Bis morgen. Я поищу, — она повернулась к его семье и, улыбаясь, сказала — Auf Wiedersehen. — Карина быстрым шагом вышла из палаты. — Прощай, — еле слышно прошептал он. — Was machst du? Sie will keinen Kaffee mit uns trinken! — уже отдаленно услышала Карина, стремительно продвигаясь по коридору к выходу. Она так неслась до самого дома, пытаясь удержать в себе эмоции, даже в такси она держала себя, но как только дверь номера закрылась, она сползла по ней спиной вниз, уткнулась головой в колени и заревела. Все чувства разом смешались в её голове, и было сложно сказать, она плачет от отчаяния, из-за радости их встречи, невозможности быть вместе или что-то другое. Это раздражало её и она твердо решила в следующие встречи разобраться в себе и по полочкам разложить все свои чувства. Август же терпел до самого вечера. Он ждал, и когда все гости ушли, все процедуры и осмотры были сделаны, и в момент когда медсестра закрыла за собой дверь, и палату накрыла глухая тишина, из его глаза потекли слёзы, а лицо скривилось от боли. Ночь для каждого из них была тяжёлая, но и в половину не так тяжела, как та, в которую они виделись в последний раз.